Библиотека находилась на первом этаже, вдали от шумных залов. Очевидно, пользовались ею не так часто, раз расположили вдали от жилого крыла. Сигрид шел след в след за мерно шагающим страцием и постепенно успокаивался от заданного ритма. Слуга распахнул перед ними двери, пропуская иллоев вперед. В этом доме экономили энергию Окто, как и в большинстве домов Первородных, дуговые лампы здесь были не в чести, а потому комнаты освещали масляные светильники и свечи. Теперь стало очевидно, что солнце давно село. Огромные, в пол, окна облепила плотная, влажная темнота. Ночь, по всему, грозила стать безлунной, полной ночных кашмаров. Изредка в стекло, выныривая из небытия, ударялся ночной мотыль. Лакей в бордовой ливрее принес пару канделябров с горящими свечами, поставил на стол возле кресел для отдыха.
Сигрид полез в чемоданчик, чтобы достать необходимое, отмечая мимоходом, как дрожат его руки. Оглянулся, не видит ли Ллойву этой слабости. Сегодня компаньон показал себя не с лучшей стороны. Ему казалось, он готов ко всему, но обманул сам себя. Страций вытянул с полки книгу, и теперь, увлеченный написанным, перелистывал страницы, не глядя на компаньона. Сигрид глубоко вдохнул несколько раз, чтобы успокоить распоясавшиеся нервы, и налил микстуру в рюмку. Предложил это Жертвенному, уютно устроившемуся в кресле. Перекинув ногу на ногу, и уже натянув на нос неизменные окуляры, Ллойву раскрыл книгу на коленях, подставляя её под свет свечи. Похоже, он со своим аксессуаром не расставался никогда.
— Вас раздражает эта толпа, — заметил Ллойву скорее утвердительно, чем с с вопросительной нотой, и внимательно посмотрел на компаньона.
— Я не привык… — смутившись, ответил Сигрид. — Все они такие… Недосягаемые, как будто, не замечают меня.
— Не волнуйтесь, это не только с вами. Они не замечают никого кроме себя, — Ллойву чуть улыбнулся компаньону и, казалось, погрузился в чтение. Рука его потянулась к виску,
— Нет ли средства от головной боли, боюсь до конца вечера мне не продержаться.
Была предложена и выпита очередная смесь из саквояжа. Потянулись долгие глухие мгновенья. Компаньон, не замечая за собой, напряженно смотрел, как Ллойву перелистывает страницы. Тишина не прерывалась даже играющей музыкой. Только где-то вдали загудела земля и стекла в окнах пугливо вздрогнули.
— Вы что-то хотите сказать? — не отвлекаясь, спросил страций, странно встряхнув головой.
— Я? Нет.
— Когда вы так смотрите на меня, я не могу сосредоточиться, — проговорил страций, разглаживая страницу.
— Простите, — Сигрид, смутившись, отошел к высоким окнам. Непроглядная тьма за цветными витражными стеклами заглядывала внутрь, не в силах преодолеть хрупкую преграду, зато отражение, словно зная, что таится там, в темноте и испугавшись этого, таращило на компаньона из изломов стекла испуганные глаза. Вот дверь в отражении распахнулась, и в библиотеку ворвалось ещё одно лицо, словно из ночных кошмаров. Сигрид испуганно обернулся. Гость, иллой, в глухом светлом мундире в неприятных пятнах, похоже тоже из Первородных. Вновь прибывший буквально влетел в библиотеку, но тотчас сбавил скорость. К соседнему со страцием креслу, что стояло напротив, через столик, он прошел развязным шагом порядком захмелевшего иллоя.
— Знал, что найду тебя здесь, — весьма вольным тоном проговорил вновь прибывший. От него тянулся шлейф запахов алкоголя и табака. Сигрид незаметно отомкнул щеколду окна, чтобы запустить влажного свежего воздуха с улицы, а с ней, на свой страх, и темноту. Ллойву поднял глаза на новое лицо, посмотрел на него сквозь окуляры.
— Процветай, Дойванор, не заметил тебя на приеме сразу, извини. Ты один? — поприветствовал он гостя, и снова погрузился в книгу. — Твой брат не приехал?
— Я подумал, есть ли в этом доме дыра, в какую ты мог бы забиться? И вот! — нагло улыбаясь, гость развалился в кресле. — Я подумал еще про уборную, но это слишком… Даже для тебя…
— Ты что-то хочешь сказать? — Ллойву мимоходом снова взглянул на собеседника, но затем продолжил чтение.
— Да, хочу, — Дойванор наклонился вперед, перегнулся через столик. Резко выкинул вперед руку и перехватил чужое запястье обжатое обручальным браслетом. Сжал пальцы что есть силы на изящной вещице, словно стараясь сломать её. Ллойву взглянул на свою руку в чужих пальцах, затем поднял глаза на узкое, перекошенное злобой, лицо гостя.
— Ты взял ее? Взял, да? — Всхлипнул гость, пьяно икнув. — Она моей должна была стать, слышишь? Проклятый ублюдок! — Гость со злобой отшвырнул запястье, словно рука с ненавистным ему предметом могла оторваться и отлететь, с размаху опрокинулся на спинку кресла. Красное дерево жалобно скрипнуло, но сдержало натиск.
— Не волнуйся так, — Ллойву занял позу поудобнее, пропустив палец меж страниц, чтобы не потерять нужного места. — Неужели ты думаешь, что в этом вопросе она что-то решает? Или я? Или ты? Лиры стали более выгодными чем Вайзе. Только и всего.
— Но ты-то мог отказаться! — выплюнул Дойванор, слюна летела по большому радиусу. Сигрид осторожно вдоль стены двинулся к своему чемодану. Отчего они все такие неприятные?
— Меня она любит, меня! Не тебя! Она должна была стать моей!
— Ты же не так наивен? — от голоса страция, казалось, окна начали покрываться инеем и сильно похолодел воздух. Показалось. — Она никого не любит. — Продолжил он, делая акцент на слове «никого».
— Но еще не все потеряно, — усмехнулся недобро Ллойву. — Подойди к ней. Сумеешь договориться — она твоя. Только будь осторожен, иначе мне придется убить тебя. Тебе бы поучиться у нее…Правила игры она знает лучше всех.
— Ты мне угрожаешь что ли? — расхохотался Вайзе. — Ты? Да кто ты? Ничтожество! Калека! Книжный червяк! — и тут он заметил Сигрида, прижавшегося к стене, старающегося изо всех сил остаться незамеченным.
— Эй, стручок, принеси мне вина… — Сигрид боком пополз к выходу. Ллойву поймал его стеклянный от страха взгляд, кивнул чуть заметно, и компаньон пулей вылетел за дверь.
— Что ты можешь? За тобой только папенька стоит…Сам ты кто? Никто… — Вайзе развалился в кресле, распаляя себя все больше. — Что ты можешь? Откажись от нее…
— Вряд ли это возможно, — Ллойву отложил книгу на стол.
— Возможно… Скажи, ее отцу, что ты ничтожество! Что не достоин ее! — Дойванор наклонился вперед. — Скажи, иди скажи при всех… И отцу ее скажи… Она же богиня… А ты? Кто ты такой? Убогий, сломанный иллой, вот кто! — и Вайзе рассмеялся. — Откажись.
— Ты пьян, Дойванор. Иди, проспись. — Ллойву потянулся к книге, давая понять, что разговор окончен.
— Не-е-ет, — Вайзе стукнул ладонью по столу, отчего канделябры вздрогнули, а огоньки свечей затрепетали в страхе. — Я избавлю ее от тебя! Не позволю тебе погубить ее жизнь. — Дойванор подождал ответа и, к своей досаде, не дождался.
— Все знают, что женщине ты ничего дать не можешь! — продолжил он, твердо вознамерившись дождаться реакции. — Ей не можешь… Ты просто больной урнинг, — Вайзе старательно выговаривал слова, боясь ошибиться, и расхохотался до слез на последнем. — Ублюдок! Больной ублюдок! — В запале вскочил на ноги и подошел к сопернику совсем близко, жарко дыша ему в ухо. — Вот ты кто! Я хочу Кейме, ублюдок! Кейме!
Ллойву поднял глаза на разгоряченное лицо.
— Повторюсь. Ты пьян, Дойванор. Иди проспись. Какой Кейме? Ты, о чем?
— Я? О сраном поединке, где я размажу тебя по земле. Выдеру, как девку. Ты будешь ползать в грязи, она посмотрит на ничтожество, за которое ее отдали. Продали! Много твой папаша заплатил, Ллойву?
Ллойву стянул окуляры, аккуратно сложил их в футляр. Безвинное действие это отчего-то распалило Дойванора еще сильнее. Он наотмашь махнув рукой, опрокинул бокал с водой со стола прямо в лицо ненавистного противника.
Ллойву медленно стер с лица капли ладонью. Мокрый мундир и рубашка на груди прилипли к коже.
— Будь, по-твоему. Время и место, — отрезал он.
— Сейчас! — жарко выдохнул Вайзе в ухо сопернику. — Здесь! Во дворе!
— Советник Гайо не будет рад такому повороту.
— Я на его глазах тебя размажу, — Вайзе с утробным хохотом направился к двери. — Готовься, Ллойву! Я скину тебя с пьедестала. Ты полетишь, как кусок дерьма… — Дойванор с хохотом распахнул двери библиотеки, за которыми обнаружился перепуганный компаньон.
— Где моя выпивка? — рявкнул распалившийся Жертвенный, нависая над несчастным. — Здесь ты больше не работаешь, стручок!
— Он работает на меня, Дойванор, — услышал окаменевший от страха Сигрид спокойный голос. — Не в его обязанностях носить тебе выпивку.
— Мерзкий ублюдок, — снова выругался Вайзе и пошел вперед. Сигрид жалобным взглядом проводил страция до поворота к летнему саду. Он же не ослышался? Кейме? Дуэль? Советник убьет его, точно убьет.
Дойванор Вайзе по пути к саду успел перехватить слугу в лиловой ливрее и потребовать себе еще вина. Походка его, несмотря на количество алкоголя, оставалась твердой, но речь становилась все более грязной и бессмысленной. Прокричав по пути все возможные оскорбления, которые он мог себе позволить, чтобы не обидеть хозяина, Вайзе собрал за собой приличную толпу. В сад поединщики вышли уже в окружении немалой свиты. Зрители рассредоточились по кругу, предвкушая интересное зрелище. Вайзе принял принесенный бокал с вином с подноса слуги, опрокинул его себе в рот.
Сигрид едва живой вышел следом. Отчего не прекратить это? Почему все эти господа улыбаются в предвкушении поединка? Почему они хотят крови? А она прольётся, потому что в Кейме нельзя отступить. Счастье, если Жертвенный выйдет из схватки хотя бы живым. Сигрид припоминал старые летописи, прочитанные еще в школе, что поединок Кейме между Жертвенными заканчивается со смертью одного из противников.
Ллойву встал напротив соперника, заложив руки за спину, ожидая сигнала к началу. Сигрид протолкался в первые ряды. Ему хорошо было видно обоих. Но оценить шансы он не мог. Дойванор Вайзе выглядел более уверенно, но был пьян, а Ллойву едва оправился от болезни. Здесь выступал вперед его величество случай.
Поляну для боя освещали принесенные и зажженные лакеями чаши — светильники. В неровном свете все выглядело зловеще. Сигрид прижал к груди свой саквояж. Помогите боги, почему это всё досталось ему?
Альма Гайо не считала, сколько раз была приглашена на танец. Наконец, она устала и направилась к своему трону, что определили молодым на этот вечер. Дурацкие традиции. С неудовольствием отметила, что место Ллойву пустовало. Поискала взглядом в разгульной, пьяной толпе своего жениха или хотя бы его невзрачного компаньона. Нет, кругом веселые, яркие лица, и нигде не видно этих зануд.
Она присела на свое место, обмахиваясь веером из тончайшего шелка. Рядом неотлучно смеялись и веселились ее подруги. Каждую из них Альма считала недалекой, но они позволяли ей чувствовать себя много умнее и увереннее.
— Где же Ллойву? — с капризной ноткой в голосе спросила одна из них. — Это такой день, а его нет.
— Он, по обыкновению, забился в какую-то дыру, — расхохотался стоящий рядом молодой иллой. Эту категорию отец называл «прилипалы», из тех, что готовы выполнять любой каприз в обмен на небольшие поблажки
— Со своим компаньоном, — подхватил еще один, такой же.
— Альма, ты должна их разлучить, — топнула ножкой первая девица. — Это же помолвка!
— В самом деле! — Альма подозвала лакея, и тот тотчас подошел.
— Разыщите господина Ллойву Лира. Скажите, что его зовет невеста, — лакей кивнул и пошел по кругу в зале.
— Ох, Альма! — девица все никак не унималась. — Самый завидный жених, как тебе повезло!
— Вот уж нет, — возразила Альма, не переставая обмахиваться веером.
— Ну, что ты. Он гораздо приятнее, чем его брат.
— Ты которого имеешь в виду? — рассеянно спросила Альма.
— Меоке, конечно, — хихикнула девица. — Вот уж где природа отдохнула.
— Я не считаю, что Меоке урод, — встряла вторая девица в разговор. — Он на лицо очень даже хорош.
— Да, но манеры… — первая закатила глаза. — Одним словом — солдафон. Вот Ллойву — совсем другое дело.
— А как же старший из братьев? — со скукой спросила Альма. — Дженве?
— С ним я не знакома, — фыркнула первая.
— Он служит в далёком гарнизоне, об этом писали в газетах, — доверительно сообщила вторая.
— И потом, Ллойву не убьют на войне, Альма, — первая коснулась сложенным веером плеча подруги. — Он для нее слишком…не здоров.
— Попридержи язык, — отрезала невеста и обе девицы замолчали.
Хохоча и увлекая за руку своего партнера подбежала Мильен Лир. Вот кого Альма желала видеть бы почаще. Мильен прикидывалась дурочкой, но дурой точно не была. Как и всем Лирам ей была свойственна расчетливая хитрость, и астера добилась немалого влияния в кругах Первородных. Она заставила всех поверить, что имеет влияние на отца и братьев. Что ж, даже если это не так, астера была вполне умной, образованной и красивой иллией. А это стало редкостью в современном обществе, иллои, с которыми можно вести беседу.
— Где же братец? — запыхавшись, спросила Мильен
— Я его не видела, — ответила Альма. — Он куда-то пропал
— Я видела его. Давно. Он со своим компаньоном собирался куда-то отойти. Сказал, что ненадолго. Странно, что жених пропадает во время помолвки, — не отставала Мильен.
— Ллойву не любит шумные праздники, к тому же если слухи не врут, он не здоров, — разумно заметила Альма. — Быть может статься, что он поехал домой.
— Не попрощавшись? — ахнула девица рядом.
— Это вполне в его духе, — Альма скривила губы. — Мне так кажется. Помнится, на приеме у Оластери он не пробыл и часа.
— Мой брат никогда бы так не поступил, — обиделась Милле. — Если это и так, то на то была веская причина.
— Что, ж, скоро узнаем, — Альма любезно улыбнулась кавалеру, который повлек ее за собой на танец. Невеста снова закружилась в вальсе. Мильен, обмахиваясь веером, следила за ней взглядом. Не то, чтобы ей не нравилась Альма, просто перспектива, что в дом Лир войдет еще одна женщина настораживала ее. Кавалер настойчиво тянул ее к танцующим парам, но Милле отмахнулась от него, намереваясь дать себе отдых. Она нашла свободное место и присела, потягивая, вино из протянутого официантом бокала. Альма была красавицей даже по меркам Жертвенных. Ллойву мог бы гордиться, что на всех приемах его будет сопровождать сей бриллиант производства Гайо. Однако энтузиазма в брате было ровно ноль. Когда Изольтар сообщил сыну, когда и с кем должна состояться помолвка, случился большой скандал. Отец, конечно, выиграл и эту битву, но Ллойву, как будто отстранился от семьи еще больше. Отцу это в очередной раз не понравилось. Но какое ей дело, что там за отношения у братьев с папашей. Все они усвоили с детства, что Изольтар Лир решает в доме все. Ослушание каралось без промедлений и поблажек. Даже Ллойву не посмел сказать нет, когда отец настоял на помолвке, хотя очень старался остаться независимым. Какая иллюзия. С другой стороны, что ему терять? Не уродина же она, не глупа, кажется. Братцу хотелось думать, что он свободен в своем выборе, но это не так. И он это понял, когда при последнем ритуале Жатвы выбрали Иливелли Лир, их общую матушку. От них, детей, требовалось лишь принять этот факт. Но Ллойву отчего-то не смог. Глупенький. Природа наградила его телом, которому завидовали многие, умом острее бритвы, и скверным характером. Что ж. Не будь в нем этого изъяна, он мог бы претендовать на титул Господина Совершенство. А так… Мильен улыбнулась своим мыслям. А так он просто утопит себя когда-нибудь.
Натанцевавшись, вернулась Альма, присела рядом.
— Ллойву не вернулся? — походя спросила она
— Нет.
Откуда-то сбоку вынырнул испуганный лакей.
— Ну, что? Вы нашли его? — с нетерпением спросила Альма, обмахиваясь веером, уже приготовив гневную фразу.
— Моя астера, господин Лир и господин Вайзе сейчас будут сражаться.
— Что? Это который из Вайзе? — Понимание пришло не сразу. Мильен застыла, а Альма прикрыла тонкими пальцами губы.
— Асатр Дойванор, моя астера
— Что значит сражаться? Где? — не поверила Альма.
— Кейме, моя астера, — лакей бросил испуганный взгляд на приближающегося Советника Гайо.
— Безумие! — выдохнула Альма, впрочем, довольно громко.
— Где безумие, моя дорогая, — Тиллу с теплотой приобнял невесту за плечи.
— Этот глупец, Дойванор, похоже, вызвал Ллойву в Кейме. — капризно пожаловалась Альма. Советник сразу посерьезнел.
— Где?
— В летнем саду, асатр Гайо, — Советник тотчас сорвался с места. Альма нехотя, пошла следом. Мильен тоже неспешно последовала за ними. Мало-помалу новость разнеслась по всему залу, и многие стали покидать зал, чтобы посмотреть на новое развлечение.