- Хватит с меня! Я уже старый, пора на покой, пора кое о чем подумать.
Вот тут-то все его коллеги впервые догадались: вот что значит "из бывших"!
Конечно, Вовке вот так прямо не объяснишь, но, беседуя с ним вокруг да около, себя излить надежда была. Призрачная, но была. Уж очень хотелось найти повод с кем-нибудь поговорить.
Ну хотя бы с Вовкой, раз никого другого на этот случай не выпало.
А случай этот, Юрий Юрьевич твердо знал, был последним.
* * *
Как бы это найти повод успеть в этой жизни перед кем-нибудь за жизнь объясниться? За собственную и вообще? Плохое это дело - так и не объяснившись помирать. Конечно, таких, как Юрий Юрьевич, было много, но объясняться за жизнь чудаку с чудаком? Даже смешно!
Мысли о жизни и смерти перемежались пустяками.
Еще перед уроком литературы вот что случилось: когда Вовки не было дома - а это чуть ли не каждый Божий день бывало, - Юрий Юрьевич соблазнился, пошарил в его школьной сумке. Так и есть - на дне сумки лежала коробка "Казбека", в коробке две сигареты.
Коробка "Казбека" была давних времен, нынче такие и не выпускают, но удобной для хранения сигарет, а марку сигарет Юрий Юрьевич, сколько ни рассматривал, определить не мог... Тем более, что они были разной длины, а следовательно, разных марок. Одна сигарета была чуть начата. "Кто-то помешал докурить... - догадался Юрий Юрьевич; руки его тряслись. Все-таки, нет, не зря я забрался в Вовкину сумку, я как знал!" - убеждал он себя.
После возник вопрос: как быть? Устроить Вовке выволочку? До урока истории или после? Или - вовсе не надо? На Вовку это не подействует! Ничуть!
Решил ничего не решать. Вернутся родители, тогда и подумать вместе.
Подлеца все не было и не было дома, и Юрий Юрьевич стал себя утешать: "Ну не все же правнуки такие, как Вовка! Далеко не все".
Хорошо было бы четко и понятно представить Вовку совсем другим мальчиком, к двенадцати годам выросшим в какого-нибудь вундеркинда, но для этого у Юрия Юрьевича не хватало воображения. Хотя Юрий Юрьевич в свои годы на свое воображение никогда не жаловался. А тут - стоп!
Другое что-то само собой, прямо-таки с Вовкиным нахальством, лезло в голову. Вопрос лез: кем вырастет не запланированный легкомысленными родителями Вовка?
Кем угодно! Убитым он может быть? Чуть-чуть подрастет - и вот готовенький. Для какой-нибудь разборки. Для какой-нибудь перестрелки.
А?
А убийцей?
Не исключено! Если уж не фифти-фифти, тогда около того, тогда - сорок к шестидесяти из ста.
Тут и еще на память пришел случай...
Когда Вовка с раздражением констатировал, что родители, уезжая, не оставили ему на карманные расходы, он заметил:
- У нас в классе, если родители немощные, тогда сыновья кто как подрабатывают...
- Как же это? Каким образом? - поинтересовался Юрий Юрьевич. - Какими способами?
- Разными! Кто газетами и журнальчиками приторговывает в автомобильных пробках, но там слишком большая конкуренция. А вот Венька Соколов, тот недавно за полчаса триста баксов отхватил! Серьезно, а?
- Вполне серьезно. Мне даже не верится...
- Просто! Какие-то мафиози попросили: "Постой, мальчик, вот на этом углу на стреме! Ты, кажется, хороший мальчик, постой с аппаратиком. Увидишь, что милицейская машина вот в этом направлении идет, в этот или в тот переулок, - нажми в аппаратике вот на эту кнопочку". Всего-то и дела нажать, а триста баксов у тебя в кармане. Какой дурак откажется?
- Так это же соучастие в преступлении! Вот что это такое!
- Ну и что? Его-то, Веньку-то, никто не задержит. А задержат отпустят, он же совершенно несовершеннолетний. Он даже и не знает, зачем-почему кнопочку нажимать. Ему все равно зачем. Может, люди таким образом развлекаются?
- Ну а родители? Родителям же отвечать придется?
- А пускай родители зарабатывают, тогда Венька не будет кнопочку нажимать. А то у его матери двое, а мать пятьсот тысяч получает. Попробуй проживи. Попробуй, если у нас в классе считается прожиточный минимум один двести на человека в месяц.
- А кто у Веньки мать?
- У Веньки мать врач. Свои пятьсот получает через три месяца. Нет уж, если государство так со своими гражданами обращается, то и люди к государству должны так же. И ты, пожалуйста, не спорь: знаю, что говорю!
Сердце у Юрия Юрьевича заболело. Не то так просто, не то предынфарктно... Он это уже проходил. Дважды. Один раз - так себе, другой очень серьезно. Впрочем, если прислушиваться, то сердце у него все время болело. То ли с того лета, когда он стоял на корме "Карлуши", рассматривая изможденных ленинградских женщин на нефтеналивной барже, то ли с октября года тысяча девятьсот девяносто третьего... Теперь уже это все равно, даты в его жизни перестают иметь прежнее значение.
Кроме сердца почему-то в тот же самый момент заболело его самолюбие: он вспомнил, что давно уже живет с ног до головы обманутый и оплеванный всяческими обещаниями, указами, распоряжениями, жэковскими дамами и обитателями шикарных кремлевских и прочих кабинетов. Будто бы один из недавних начальников, придя в "Белый дом", истратил два миллиона долларов на ремонт своего кабинета. А вот это уже не будто, это точно: государство, не умея получить триллионы с тех, кто ему эти триллионы должен, обирает тех, кому само должно. У кого конфисковало в свое время их трудовые вклады, кому вручило липовые ваучеры, кому не выплачивает зарплату. Противно. Жить неохота. Вовки дома нет, потерялся, так вместо него к нему ворвались все его обиды-огорчения, каждая кривляется, строит гримасы: ага, попался! Подожди, не то еще будет! Когда выяснится окончательно, что Вовка навсегда убит! Вот-вот, это и выяснится.
Когда наступил второй час ночи, а подлеца все не было, Юрий Юрьевич сошел с ума. Он был уверен, что сошел. Иначе и нельзя было, как только сойти. С ума.
А что еще оставалось?
Оставалось еще - не думать ни о себе, ни о Вовке, ни о ком другом.
* * *
У Юрия Юрьевича в приятелях ходил некто Семен Михайлович. Тоже прадед.
Удивительным мальчиком был правнук Семена Михайловича: четыре года читает, хоть и печатными буквами, но пишет и до тысячи считает. Поет. Театрал - ни одного детского спектакля не пропускает.
Они общаются, и вот малыш Гоша иногда утром будит Юрия Юрьевича телефонным звонком:
- Дядя Юра! Извини, пожалуйста, сколько сейчас на улице градусов? У нас градусник за окном не работает, потому что разбился, а мне в садик идти, но мы не знаем, как мне одеваться.
Значит, не все такие, как Вовка?
Как день ясно и понятно - не все.
Что примечательно: Гоша никогда не звал Юрия Юрьевича "дедкой", тем более "деткой", но всегда "дядей". Дядя Юра.
Однако этих отвлечений хватало на минуту-другую, не больше, потом снова подступало сумасшествие: кровь чья-то виделась ему, трупы какие-то... Юрий Юрьевич соскакивал, садился за стол, набрасывал текст телеграммы своему внуку, Вовкиному отцу, которую он пошлет завтра утром:
"Вчера вечером Вовочка ушел из дома не вернулся тчк необходимо твое срочное возвращение для поисков тчк дед".
"Возвращайся срочно исчез Вовочка необходимы розыски тчк догадки самые неутешительные".
"...самые тревожные..."