Бафомет не был бы Бафометом, если бы не относился ко всему с максимальными вниманием и сосредоточенностью. Ну, ко всему, что его интересовало.
И, разумеется, свои собственные тайники он постарался спрятать настолько хорошо, насколько это возможно. При этом, чтобы не возникла ситуация, при которой разгадавший секрет одного хранилища вор смог бы уже без труда вскрыть второе, каждый схрон Бафомета кардинально отличался от других.
Тайник, в котором был спрятан Жезл Воссоздания, был скрыт целой комбинацией разнообразных сложнейших заклинаний. Даже архимаг, стоя на моём месте, не смог бы ничего ощутить. Даже Агур, если бы не имел точной наводки на хранилище, не смог бы определить его местоположение. Да что там, даже я, получивший воспоминания самого Бафомета, находясь здесь, не имел точного понимания, где находится схрон.
Однако кое-что у меня всё-таки было: знание о принципе поиска тайника.
— Осматривайте каждое дерево максимально внимательно, ощупывайте, облизывайте, если хотите. Ищите любые странности: отличающийся цвет коры, слишком большой нарост на стволе, иная форма листьев — что угодно. Под самую крону, к счастью, можете не лезть, странность должна быть на высоте примерно от метра до двух, плюс-минус немножко. Если решите, что дерево самое обычное — нарисуйте на стволе красную метку, — краску и кисточки я заблаговременно прикупил в одном из городов по пути. — Если что-то покажется подозрительным — то рисуйте синюю. И лучше перебдеть, чем недобдеть, так что не бойтесь пользоваться синей краской.
— Ты вообще понимаешь, какую чушь несёшь? Пятьсот метров от этого места? Это сколько? Несколько тысяч деревьев?!
Даже после того, как Глен в красках рассказал ей о нашем с ним поединке и о том, как я успешно сбежал от Валентайна, Линда не стала общаться со мной хоть капельку уважительнее. При том что с Гленом она разговаривала совсем по-другому. Видимо, первое впечатление всё-таки действительно было самым важным.
— Наверное что-нибудь в этом духе, — кивнул я. — так или иначе, но нам придётся это сделать, если мы хотим отыскать тайник.
— Тайник древних времён, — передразнила она мой голос. — Ну, да, разумеется. Ты, между прочим, так и не объяснил, что это за артефакт, который ты хочешь найти. Продолжаешь отмалчиваться. Может быть хотя бы теперь скажешь? А то я ведь могу просто уйти!
— Вперёд — тебя никто не держит, — пожал я плечами, прекрасно зная, что она этого никогда не сделает. — А если закончила с недовольством, то банки краски в руки, кисточки в зубы — и вперёд, изучать деревья. У нас на всё максимум дней пять, так что рассусоливаться не стоит.
Глен, пожав плечами и так ничего и не сказав, просто взял два ведёрка и потопал в случайном направлении. На него моя вечная и максимально удобная отмазка о благословении царя мудрости работала куда лучше, чем на Линду и убеждать его по нескольку раз в одном и том же не приходилось.
Девушка, немного подувшись для проформы, тоже пошагала в свою сторону, не забыв краску. Я, проводив их взглядом, тоже занялся делом.
К сожалению, я не мог объяснить им всех тонкостей. Одно перечисление вариантов нужных “странностей” затянулось бы минимум на час. Бафомет действительно подходил к делу с максимальной тщательностью.
Скрывающую тайник магию можно было разрушить лишь найдя один-единственный “замочек” и вставив в него правильный ключик.
При этом Бафомет прекрасно понимал, что после создания тайника, так как внешне он никак не выделялся на фоне окружающего ландшафта, могли и поле разбить, и город отстроить, и реку прокопать. И потому “замочек” не был зафиксирован в каком-то конкретном месте, а перемещался с места на место, к тому же таким образом, чтобы оставаться максимально незаметным.
Первым местом, где его стоило искать в лесу, были стволы деревьев, в реке он появился бы на гальке, в городе — на камне мостовой. И в зависимости от десятков параметров внешний вид этого замочка мог быть самым разным. Пятно, выступ, кусочек поверхности с иной текстурой — что угодно. Однако при этом у замочка были определённые отличительные черты, которые я и взялся искать.
Поиски обещали занять ОЧЕНЬ много времени, однако поделать было ничего нельзя. Никаким иным образом найти, а тем более вскрыть тайник, было невозможно. А потому оставалось только, как идиотам, обнимать деревья.
Так прошло ещё два дня. Кусок леса где-то наполовину покрылся красными и синими отметинами. Где-то раз в час я обходил отмеченные Гленом и Линдой деревья и перепроверял их подозрения, однако пока что ничего дельного найти не удавалось.
Деревья походили на деревья, кора — на кору, а листья — на листья, и у меня уже в глазах начинало рябить от калейдоскопа коричнево-чёрных и зелёных оттенков. Сколько бы это заняло, если бы я маялся один — даже как-то думать не хотелось.
Однако, как говорится, дорогу осилит идущий и на утро третьего дня, буквально через пару часов после начала поисков, я услышал голос Линды:
— Ал, подойди-ка сюда!
За эти дни я всё-таки успел более-менее объяснить им, на что обращать внимание, и такая её реакция была многообещающей. Подбежав к тому дереву, у которого стояла девушка, я уставился туда, куда она показывала.
— Вот тут.
На старой, уже наполовину гнилой берёзе, рос большой гриб. А на нижней стороне этого гриба виднелась небольшая, размером примерно в монетку, светлая область в форме квадрата с будто бы размытыми границами. Приложив к пятну палец и ощутив более твёрдую и гладкую, чем остальной гриб, поверхность, я почти на сто процентов убедился, что это оно.
— Ну-ка ну-ка, — протянул я, протягивая ладонь и зажигая над ней символ пятиконечной звезды, вписанной в пару кругов.
Как и Печать Соломона, которую я использовал, чтобы активировать гримуар Агура, этот символ не был заклинанием, а просто особым образом скомпонованной энергией. И, как и в случае с Печатью Соломона, важность этого символа нельзя было недооценивать.
Сигил Бафомета — фирменный знак Зла извращённого разума, ключ к большинству его тайников. К счастью, в отличие от Печати, Сигил был известен очень немногим и Глен, уже тоже подошедший, чтобы узнать в чём дело, не узнал символ.
А между тем Сигил, уменьшившись до размеров той же монетки, подлетел над моей ладонью и соприкоснулся с пятном. Шанс того, что это — просто совпадение и замка мы не нашли, был, пусть и небольшой. Так что я непроизвольно затаил дыхание, ожидая реакции защитного заклинания.
Однако всё сработало. Спустя несколько секунд после того, как Сигил исчез внутри гриба, весь участок леса, на которым мы находились, несильно тряхнуло и откуда-то сбоку я услышал тихий гул. И, поспешив на звук, я увидел, как сам по себе прокапывается в лесной почве, круто уходя под землю, длинный и узкий коридор. Вдоль стенок ещё через пару секунд начали зажигаться магические светильники, а в полу — продавливаться ступени.
— Ничего себе!.. — выдохнул Глен, вставший рядом со мной и глядящий на тоннель.
У Линды, похоже, не осталось никаких слов, девушка стояла с открытым от удивления ртом и глазами по пять копеек. Похоже, только теперь она по-настоящему поверила в то, что я говорил правду о сокровищнице с артефактом древних времён. Лишь спустя почти минуту, когда гул из глубины тоннеля почти стих, она всё-таки открыла рот и выдавила:
— А это я нашла…
— Ты-ты, — улыбнулся я. — Давайте за рюкзаками, нам надо спускаться.
— Мы… нам точно надо туда идти?
— Конечно. Не просто же так мы две дня играли в древолюбов. Давай, пошевеливайся, через час проход закроется и всё придётся начинать сначала.
Спустя двадцать минут, сходив до разбитого неподалёку лагеря и вернувшись, я сделал шаг на первую ступеньку. За мной шла Линда, Глен остался последним, так сказать прикрывал тыл.
Спускались мы долго. Ступени я перестал считать на тысячной, что равнялось примерно двумстам метрам. К счастью, сейчас моё тело уже было несравнимо с тем, что было во время знакомства с Бафометом, иначе я бы быстро выдохся от таких нагрузок.
Но вот, наконец, впереди вместо очередного магического светильника показался выход. Шагнув на плоский пол, что после стольких ступенек уже показалось каким-то странным, я через пару метров вышел на обширное пространство, внешне напоминающее какой-нибудь тренировочный зал или небольшой ангар.
Довольно высокий потолок, отсутствие какой-либо мебели и только один проход помимо того, через который мы вошли — на противоположной стороне залы. Единственным объектом в помещении, кроме вмурованных в стены и потолок светильников, закрытых чуть мутными стёклами, была стоящая ровно посередине зала высокая статуя, изображающая коленопреклонённого воина, облокотившегося на меч.
Возможно, в другой ситуации я бы даже поразился мастерству исполнения. Вот только была одна большая проблема.
Я не помнил ни это помещение, ни эту статую.
По воспоминаниям Бафомета лестница должна была привести в длинный коридор, а он — к нескольким внутренним помещениям, в том числе небольшой жилой зоне, лаборатории и, собственно, хранилищу. Никакой залы и никакого воина.
Вариант того, что кто-то мог залезть в этот тайник до нас и перестроить тайник Бафомета, был просто абсурден. А значит ответ мог быть только один. Бафомет сам стёр из своей памяти эти воспоминания.
Зачем?
Я точно знал ответ на этот вопрос. Бафомет, помимо прочего, оказался диким перестраховщиком. Видимо, он сделал это на тот случай, если бы Агур сумел каким-то образом залезть ему в разум и вызнать местоположение тайника. В таком случае это место должно было стать “сюрпризом” для царя мудрости, к которому невозможно подготовиться и заранее подобрать контрмеры.
— Стой!..
Договорить я не успел. Линда, засмотревшаяся по сторонам, налетела на меня, развернувшегося, чтобы предупредить их об опасности, и Глен уже тоже вошёл под своды залы.
В следующую секунду проход, через который мы вошли, с громким хлопком пропал, оставив после себя только ровную стену, а из-за моей спины послышался скрежет вытаскиваемого из камня клинка. Как в классических фильмах про безответственных исследователей и археологов, статуя ожила.
И сразу же я ощутил, как круги маны в моём сердце сдавливает некая невидимая сила. Вскинув голову и внимательнее присмотревшись к магическим светильникам, я нахмурился, недовольный собственным недосмотром.
Удивлённый несоответствием воспоминаний Бафомета и реальности, я не обратил на это внимание, но теперь заметил: свет где-то трети фонарей чуть-чуть отличался. Потому что это были не просто фонари, а артефакты подавления маны. В этом зале использовать заклинания смог бы только архимаг, и то с огромной натяжкой.
А между тем статуя уже встала в полный рост, оказавшийся ни много ни мало метров пять, и приняла боевую стойку. Договориться с ней, очевидно, у нас бы не получилось.
— Уйдите в угол! — бросил я Глену с Линдой, сдёргивая с пояса один из револьверов.
Шанс на то, что мой огнестрел будет работать, был небольшой, но не проверить его было бы идиотизмом. И — о чудо! Когда я спустил курок, рукоять хорошенько стукнула по ладони, а через мгновение на груди каменного воина расцвел огненный цветок. Похоже, созданные Бафометом артефакты-подавители были рассчитаны именно на подавление кругов вокруг сердца мага, а не заклинаний и маны в принципе.
Вот только успехом этот выстрел можно было назвать с большой натяжкой. Потому что, когда огонь взрыва опал, стало понятно, что статуя ни капли не пострадала. Она даже не отшатнулась. На броне у неё на груди я смог разглядеть лишь небольшую вмятинку.
Такими темпами мне понадобилось бы не меньше тысячи выстрелов, чтобы нанести ей серьёзный урон. А у меня, хоть я и наделал ещё несколько обойм, используя усиленное Взрывное дыхание и более продвинутую версию зачарования, было в запасе всего сто двадцать патронов.
Плохо. Очень плохо.
Но, по крайней мере, выстрел явно привлёк внимание каменного воина и он, вскинув свой клинок, бросился именно на меня, полностью игнорируя Глена и Линду.
Вот только как мне его валить? Телекинеза нет. Взрывного дыхания нет. Кузницы Огуна нет. Есть только пистолет со ста девятнадцатью патронами в запасе, и… моё тело.
Хмыкнув, я сбросил с плеч лямки рюкзака, откинув его подальше — и припустил бегом вдоль стены. Для начала нужно было отвести статую подальше от Глена с Линдой, переведя наше противостояние на другую половину зала. А потом можно будет и сразиться.
Десятый круг маны в буквальном смысле поднимал мага над обычными людьми и приближал его к божественному. Максимальный, десятый, опять же, ранг заклинаний — SSS, так же отчасти превосходил человеческие пределы и ломал человеческие нормы. Даже у самого Бафомета в арсенале было всего пять заклинаний SSS-ранга, что прекрасно отражало их редкость и силу.
И моя Техника тела Амат, как я успел убедиться за эти дни, была по-настоящему невероятной магией. Способность поглощать чужую ману без каких-либо ограничений уже была нечестной. Но едва ли не больше меня поразили последствия осушения двух с половиной десятков бойцов Чёрного Безумия.
В отличие от маны, жизненная энергия прижилась в моём теле не сразу и этот процесс даже близко не закончился. Усвоилась от силы треть. Но всё равно, моё тело не просто стало сильнее — я уже превзошёл лимиты человеческого организма. Сила, скорость, гибкость, выносливость, даже скорость регенерации ран. Я едва успевал привыкать к собственным возможностям.
Три техники телесного перерождения должны были вывести меня на сверхчеловеческий уровень года через два. Техника тела Амат справилась за неделю. И я чувствовал, что скорость поглощения моим организмом жизненной энергии только ускорялась. Правда, со временем эффект от одного осушенного человека будет становиться всё меньше и меньше. Но всё равно, это было что-то нереальное.
И хотя я не думал, что возможность испытать мои новые силы появится так скоро, отказываться я не собирался. Вот только мне всё-таки нужна была магия, хотя бы немного.
Несмотря на то, что каждый шаг статуи был втрое шире моих, я всё ещё был быстрее. И смог, даже двигаясь по более широкой дуге, сильно опередить её и первым добраться до противоположной стороны зала, как можно дальше от Глена с Линдой. После чего, выпустив в статую ещё пару пуль, чтобы она не переключилась на них, я поднял дуло револьвера к потолку.
Огненная вспышка на секунду перекрыла свечение окружающих магических светильников. А когда пламя опало, я заметил на стекле, закрывавшем сияющий подавитель маны, небольшую трещину. Вдогонку за первым выстрелом полетел второй, за ним — третий.
И только тогда стекло, наконец, разбилось и свет подавителя потух. Я ощутил, как вздрогнули и попытались двинуться магические круги. Но подавителей осталось слишком много и попытка создать даже самое слабенькое заклинание провалилось.
Однако тенденция была хорошей. Из примерно полутора сотен светильников треть, то есть штук пятьдесят, были замаскированными подавителями. Допустим, по три пули на каждый, плюс оставить десятка три на уничтожение самой статуи — и того я смогу уничтожить около тридцати. После этого, хотелось надеяться, мои четыре круга всё-таки смогут провернуться раз-другой, а большего мне было не нужно.
Следующие пять минут, то и дело постреливая в статую, чтобы привлечь её внимание, я занимался именно этим. Нормальный, даже хорошо тренированный человек на такое точно не был бы способен. Банально потому, что статуя явно не знала усталости и довольно быстро бегала. Однако моё тело, несмотря на то, что под конец я уже тоже начал ощущать подступающую усталость, выдержало.
И когда во взрыве сломался двадцать седьмой подавитель я, наконец, смог ощутить вернувшуюся магию. Если бы я был высшим, или хотя бы старшим магом, это произошло бы куда раньше и я бы сэкономил штук пятнадцать-двадцать патронов. Но имеем, как говорится, что имеем.
Тем более что всё равно сила доступных заклинаний даже с десятком подавителей не превышала бы первый круг. Навредить статуе с таким арсеналом было нереально, я даже поднять себя над землёй Телекинезом сейчас был не способен. Однако это не значило, что мой арсенал не вырос. Наоборот, теперь я точно знал, как свалить эту статую.
Ну, что, каменюка? Ты долго меня ждал. Пришла пора тебя валить.