— Просто сон приснился… я разве кричал?
— Да, придурок, ты орал, как недорезанный. Я подумал, что тебя убивают.
— О, прости, Нэш. Иногда мне снятся кошмары. Просто все эти трупы повсюду, понимаешь? Иногда мне снится моя сестра, Дарлин.
Бедняга Спекс. Я не хотел, чтобы он снова вспоминал свою мертвую сестру. В те дни я продолжал носить наручные часы — отличные "Индигло Таймекс", которые Шелли подарила мне на день рождения. И я еще не успел ассимилироваться и не научился определять время по положению солнца. Судя по часам, было десять утра… хотя в машине было довольно темно. Я подумал, что это из-за тонированных стекол, но, оказалось, дело было совершенно в другом.
Все окна "Кадиллака" покрывало что-то темное. Я не мог понять, что. Я вытащил бутылку с тепловатой водой и побрызгал на лицо, пытаясь освежиться.
— В чем это окна? — спросил Спекс, и по тону голоса я уже уловил закравшуюся в него паранойю. Бедняга. В целом Спекс был хороший парень, но параноик еще тот. За каждым углом ему мерещился бугимен, хотя кто мог его за это винить?
— Не знаю, — ответил я.
Окна в "Кадиллаке" опускались по-старомодному, при помощи ручки. Огромный, просторный автомобиль, сошедший в свое время с детройтского конвейера. Я попробовал опустить окна, на пару со Спексом, но их заклинило. Поэтому я сделал то, чего совсем не хотел делать: я открыл дверь.
Вокруг было красным-красно.
Улицы, здания, даже деревья и светофор были красными, словно их окунули в красные чернила. Это было какое-то безумие. Мы со Спексом вылезли из машины и обошли вокруг. Все было покрыто красной затвердевшей пленкой. Я никогда не видел ничего подобного. Будто ночью прошел кровавый дождь. Подойдя к старому развесистому дубу, я увидел, что с ветвей все еще свисает несколько красных капель.
— Это кровь, Нэш. Господи Иисусе, это кровь, — сказал Спекс. Он прижимался ко мне так сильно, будто собирался поцеловать.
Я оттолкнул его.
— Это не кровь. Это какой-то странный дождь. Типа кислотного или вроде того.
Хотя я сам себе не поверил. Что-то сжималось у меня внутри, когда я шел по этим кроваво-красным улицам. Все вокруг было безжизненным и неподвижным. Лишь нависшее туманное небо, кладбищенская тишина и красный цвет всего вокруг. Это было похоже на какую-то картину экспрессиониста или вроде того, от вида которой у меня внутри все холодело.
— Ты же знаешь, что это, верно? — спросил Спекс.
— Нет, не знаю. Но уверен, что ты мне скажешь.
— Это предзнаменование, — сказал Спекс. — Плохое предзнаменование, Нэш. Очень плохое.
И в этот момент я ему поверил.
3
Мы шли целый час. Через некоторое время красный цвет просто исчез. Солнце ли высушило его, или этот дождь прошел лишь в определенных частях города, я не знал, и не хотел знать. Поэтому мы шли, а Спекс болтал без умолку, что было в его стиле. На Сидар-авеню нам не встретился никто, всюду были лишь запустение и разруха. Почему я решил, что Кливленд будет лучше Янгстауна, я не знал.
— Жалко, что мы не можем оставить себе "Кадиллак", — сказал Спекс. — Клевая была тачка.
— Да уж, — согласился я, осматривая улицы, — клевая тачка с двумя спущенными шинами и дохлым движком.
— Ну, была клевая. И ты это знаешь. Было б круто поколесить по городу в такой.
— Мы обязательно подцепили бы пару телок, — сказал я.
Город словно вымер. По крайней мере, та его часть, которую мы видели. Еще одно кладбище. Остовы брошенных машин ржавели повсюду: у обочин, на тротуарах, на улицах, перевернутые верх-дном или разбитые. Я понял, что кто-то здесь есть — или был — поскольку колеса со многих машин были сняты. Скорее всего для костров. Ничто не горит так хорошо, как покрышки.
Особых разрушений в Кливленде я не заметил. Я видел некоторые сгоревшие или пострадавшие от огня районы, но ничего похожего на Янгстаун. Там целые части города были подвергнуты бомбардировке, ради уничтожения инфекции и ее носителей. Здесь же не было ничего, что носило планомерный характер. Просто обычные пожары, подумал я.
И все же разрушения присутствовали. Здания, превратившиеся в груды щебня, перекрывавшие проходы. Дома, сгоревшие дотла. Повсюду были открытые подвалы, затопленные водой, с плавающими в ней листьями. Некогда стоявшие над ними здания исчезли. На тротуарах росли сорняки. Телефонные столбы были повалены, некоторые стояли лишь из-за удерживающих их проводов. Витрины были повреждены огнем, стеклянные двери разбиты, кирпичные фасады изрешечены пулями.
Повсюду валялись скелеты. Распростертые во дворах, сброшенные в канавы, некоторые сидели за рулями машин. Но все были обклеваны птицами подчистую. Не только человеческие скелеты. Были также собачьи, кошачьи и крысиные. А еще немало остовов настолько неестественного вида, что я даже не мог определить, кому они принадлежали. Кости стали единственным истинным сырьем "дивного нового мира" и они были в изобилии.
Спустя некоторое время мы со Спексом сделали перерыв.
Столкнув с облезшей скамейки груду останков, мы присели передохнуть. Для сбора припасов у меня был оливково-серый армейский рюкзак. Каждый из нас съел по банке холодной говяжьей тушенки "Динти Мур" и запил ее теплой вишневой газировкой "Маунтин Дью". Это был наш обед.
Я вытащил свою газировку.
— Нам нужно раздобыть какую-нибудь машину, Спекс, — сказал я, поскольку Тень нашептала мне, что мы должны двигаться дальше на запад. И я не собирался идти пешком.
— Да, жаль тот "Кадиллак".
— Нам не нужна сутенерская тачка, — сказал я ему. — Нам нужно что-нибудь повышенной надежности. Полноприводный автомобиль или вроде того. Дороги сейчас плохие.
Из Янгстауна до Кливленда мы добирались на мотоциклах. Затем бросили их в Гарфилд-Хайтс после того, как какие-то крупные птицы набросились на нас и украли у Спекса шляпу. Я не знаю, что это были за птицы. Похожи на ворон. Только на больших и мутировавших. После этого мы решили, что нуждаемся в чем-то, что обеспечит нам крышу над головой.
— Ты когда-нибудь задумывался, где мы окажемся через год, Нэш?
— Нет, не задумывался. У меня достаточно проблем здесь и сейчас.
— Иногда я думаю об этом. Гадаю, есть ли где-нибудь еще города с нормальными людьми.
Я даже не думал рассуждать на эту тему. Доел тушенку и выбросил банку на улицу. Мы, выжившие, стали большими любителями помусорить. Я курил, потягивая газировку. Ее мы стащили из одной лавки в Гарфилд-Хайтс. Все там давно сгнило, но консервы и газировка были в порядке. Цивилизация, может, и рухнула, но газировка — это то, что пребывает вечно.
— Почему ты выбрал запад, Нэш? Почему не юг?
Он давно уже хотел спросить меня об этом. Поэтому я рассказал ему про Тень. Я не хотел, потому что он был слишком погружен во все это оккультное дерьмо. И я знал, что он превратит это в нечто сверхъестественное. Что он, собственно, и сделал. Но я должен был рассказать ему. Поэтому и рассказал.
После этого, все его мысли были заняты Тенью.
4
Темнело, а мы все еще не нашли машину. И мне уже до смерти надоели разглагольствования Спекса насчет Тени. Он был уверен, что это — древнее языческое божество, которое всплыло на поверхность теперь, когда христианство опустилось на дно, и изводил меня вопросами.
— Послушай, — наконец, сказал я. — То, что я тебе рассказал, это тайна. И мы не будем говорить об этом, хорошо? Оставь эту тему в покое.
У нас было полно других причин для беспокойства.
Я прекрасно знал еще по Янгстауну, что после наступления темноты лучше не оставаться на открытом пространстве. Нам нужно было найти место, где можно было затаиться. Мы шли вдоль реки Кайова. Вокруг, в основном, располагались промышленные объекты, многие из которых выглядели давно заброшенными, а также обычный ассортимент лавок и заведений, которые появляются в подобных местах. В основном, это были многочисленные бары и закусочные. Мы нуждались в подходящем месте. В чем-то, удобном для обороны.
Пока я осматривался, Спекс потянул меня за локоть.
— Нэш, — сказал он. — О, боже, Нэш. Смотри.