— Прости, старик, — сказал я. — Мне очень жаль, но я ничего не могу сделать.
Я выстрелил ему в голову, чтобы избавить от страданий. Это было единственное, что я смог сделать, но от содеянного испытал лишь холод и внутреннюю пустоту. Знай я какие-нибудь молитвы, я прочитал бы одну из них.
— Это не имеет значения, — пробормотал я себе под нос, как всегда пораженный, что после всего дерьма, через которое я прошел, во еще осталось нечто такое неосязаемое, как совесть.
Из глубины темного переулка послышалось какое-то шуршание и беготня.
Еще крысы.
Вероятно, по близости находилась колония.
Я быстро пошел в сторону автобуса. Была середина дня, а крысы обычно активизировались лишь с наступлением ночи, хотя кто их знает. Они могли быть невероятно агрессивными, если видели угрозу своим гнездам. Если они набросятся на меня в большом количестве, мне не поможет даже пистолет. Они похоронят меня заживо в своих зубах, когтях и вшивых телах. Мои кости будут обглоданы начисто в читанные минуты.
Вернувшись к автобусу, я сказал Карлу, что нужно убираться.
Автомобиль начал движение, дергаясь и кашляя, но постепенно набирая скорость.
2
Что я ненавидел в Джени больше всего, это ее кристальную честность, в душе у нее не было ни капли неискренности. В нынешней ситуации самообман и обман окружающих стали образом жизни. Это помогало не сойти с ума и давало опору. Но не Джени.
Всякий раз, когда мы оказывались наедине, Джени смотрела на меня своими чистыми голубыми глазами и задавала снова и снова один и тот же вопрос:
— Куда мы идем, Нэш? Куда ты нас ведешь?
— На запад, — говорил я. — Мы идем на запад.
— Почему на запад? Что там есть такого, чего нет здесь?
— Потому что мы должны туда идти. Вот и все.
На какое-то время Джени замолкала. Затем говорила:
— Это все она? Это Тень говорит тебе, что делать?
И я внезапно цепенел от страха, гложущее душу беспокойство угрожало проглотить меня заживо. Я терял дар речи. Я лежал, обнимая Джени, чувствуя холодный пот на ее коже, ощущая ее сладкий, мускусный аромат. Тень, Тень, Тень. Боже милостивый! Чего она хотела, чего она требовала.
Что я должен был давать ей раз в месяц во время полнолуния.
Господи.
Понимаете, Джени была такая. Не вру. Остальные никогда не посмели бы спросить меня об этом. Они знали про Тень. Знали, чего она хочет… но тема была не из приятных, поэтому не поднималась.
Но Джени была другой. Она атаковала меня вопросами, и мне приходилось отвечать на них. Когда я обретал голос, он звучал как нечто старое и поцарапанное, далекое и дребезжащее, как старая граммофонная пластинка, и говорил ей:
— Да, она хочет именно этого. Хочет, чтобы мы шли на запад. Там что-то есть.
— Что же?
— Не знаю. Что-то есть там, и возможно, что-то есть здесь, отчего мы должны уйти. Не знаю.
Больше я ничего не мог сказать. Ей не нужно было знать о том, что у нас за спиной, проедает себе путь через всю страну, город за городом, оставляя за собой одни лишь кости.
Джени ровно дышала, и я гладил рукой ее обнаженную спину, эту восхитительно гладкую смуглую кожу, думая о том, как сильно она походит на Шелли. Только Шелли была мертва, а Джени жива.
— Как долго это будет продолжаться, Нэш? Когда уже Тень будет удовлетворена? Когда уже она насытится?
Но я никогда не отвечал на этот вопрос, потому что от одной этой мысли мне становилось плохо. От мысли о том, что мне придется сделать и о том, с кем мне придется это сделать. Ибо я испытывал жуткую уверенность, что этому не будет конца. Я не знал, чем именно была Тень, но чувствовал, что она была частью этого нового мира, природной силой, такой же как ветер, вода и солнечный свет.
Она просила.
Я делал.
А если она когда-нибудь попросит у меня Джени? Если это случится… я не знал, что я буду делать. Потому что я ни за что не трону Джени.
Я не допущу этого.
И неважно, насколько голодной будет Тень…
3
В тот день мы нашли не автомобиль, а женщину для Тени. Карл поймал ее, когда ходил на разведку. Она пряталась в одном здании. И бросила в Карла камень, когда он проходил мимо. Поэтому он сходил за ней, избил, связал, заткнул рот кляпом и привел к нам.
Джени это совсем не понравилось.
Могу лишь сказать, что в этой женщине осталось мало чего человеческого. Она пока еще не была заражена, как Скабы, но судя по взгляду, была недалеко от этого. Казалось, хотела вырвать кому-нибудь горло.
Джени снова включила сострадание и сказала, что эта женщина — человек с правами, как и все остальные.
— Я хочу поговорить с ней, Нэш.
— Она же чокнутая, — сказал я.
— Пожалуйста.
— Джени, когда я нашел ее, она не вела себя, как человек или воспитанная леди. Но ты можешь попробовать, если хочешь.
Карл убрал скотч со рта у женщины.
Она смотрела на нас своими похожими на металлические бусины глазами.
Джени положила руку ей на плечо.
— Милая… — сказала она.
Женщина вздрогнула, закричала Джени в лицо, затем бросилась вперед в попытке укусить ее. Карл сбил ее на пол, сел ей на спину и снова заклеил рот.