— Давайте же, уродливые ублюдки, — прорычал Техасец Слим. — Подходите и получите немного вкусного свинца.
Они преследовали наш хиппарский автобус, будто это было какое-то живое существо, доисторический зверь, которого необходимо завалить. Они кидались на него, словно охотники каменного века, атакующие мамонта. Тесаки и топоры рубили, обрезки труб колотили, молотки стучали, ножи кололи. Зеркала заднего вида были оторваны, лобовое стекло покрылось трещинами от бросаемых камней и кирпичей. Переднее окно с пассажирской стороны обрушилось внутрь, когда Техасец Слим выпустил три пули из своего "Дезерт Игла" в вопящих Скабов. Несколько из них упало на тротуар. Ничто не разговаривает столь же убедительно, как 50-ый калибр. Карл не стал ждать, когда Скабы доберутся до его окна. Когда они собрались возле него, толкаясь, колотя и царапая своими длинными белыми пальцами, он вскинул "Моссберг" и выстрелил. Окно исчезло, и пара Скабов получила заряд картечи в лицо.
Их было слишком много.
Гремлин посмотрел на меня, и я кивнул.
Мы вскинули свои пистолеты и выстрелили одновременно прямо сквозь окна. "Смит Энд Вессон" разбил стекло, и оно вылетело наружу, но моей "Беретте" потребовалось два или три выстрела, чтобы сделать то же самое. Затем все начали стрелять, валить Скабов, глядя, как налетают новые. Тела падали, головы разлетались, автобус трясло, когда он врезался то в одного, то в другого, и когда под колеса попадали их корчащиеся тела.
Какой-то Скаб с самыми безумными и остекленевшими глазами, которые я только видел, отбросил двух или трех своих собратьев, размахивая топором с длинной ручкой. Я влепил пулю ему в левый глаз, и он упал назад, завертевшись волчком. Заверещал, зажав руками лицо, между пальцев хлестала кровь.
— КОНЧАЙТЕ ИХ! — закричал Карл с каким-то маниакальным весельем в голосе, крутя руль и паля из своего "Моссберга". — МОЧИТЕ ЭТИХ УБЛЮДКОВ! ВАЛИТЕ ИХ!
Наш автобус сильно пострадал, а боеприпасов оставалось немного. Внутренний интерьер был уже заполнен дымом, усыпан стеклом и забрызган кровью Скабов. От стрельбы в ограниченном пространстве у всех звенело в ушах.
Мы пробились сквозь первый строй Скабов, и когда автобус обогнул следующий квартал, большинство осталось позади. Но остальные продолжали преследовать нас, и старенькому "Фольксвагену" просто не хватало места, чтобы разогнаться. Я застрелил еще троих, прежде чем моя обойма опустела. А затем принялся дубасить пистолетом по лицам. Но Скабы, опьяневшие от ненависти и ярости, не собирались сдаваться. Они продолжали наступать, прыгая прямо по телам собратьев. Я получил кулаком в челюсть, затем в висок. По лицу царапнули чьи-то ногти. Затем в меня вцепились чьи-то руки, буквально выдернув с сиденья. Джени тянула меня назад, крича во все горло. Но в этом "перетягивании каната" она явно проигрывала.
Я отбивался изо всех сил, но это мало помогало. Мысленно я уже признал поражение: Мне конец, мне гребаный конец! Эти сукины сыны все-таки достали меня!
Но тут Карл развернулся на сидении, зажав руль между колен, вскинул свой "Эйрвейт" 38-го калибра и всадил пулю в лицо парня, который пытался вытащить меня из салона. Пуля прошла так близко от моего левого уха, что я почувствовал ее жар. Но она попала точно в цель. Вошла парню прямо в нос, и тот отлетел, словно от удара ногой. Карл выстрелил еще два раза и тем же способом прикончил еще двух Скабов.
Техасец Слим отбросил выстрелом прочь еще одного, и у него тоже кончились патроны.
У Гремлина тоже.
В задней части автобуса были еще боеприпасы и оружие, но времени на перевооружение не было. Карл дал по газам, и автобус дернулся, кашлянул, будто готовый заглохнуть, затем набрал скорость, снеся по пути парочку Скабов. Еще один повис на водительской двери. Карл выстрелил в него из "Эйрвейта", но тот не отпускался. Поэтому Карл выстрелил в него еще раз и еще. Другой Скаб попытался пролезть в окно со стороны Техасца Слима, и тот вонзил ему в горло складной нож. Скаб продолжал держаться за раму, из раны пузырясь вытекала кровь.
— Придется тебе помереть, дружище! Сейчас я тебе покажу! — воскликнул Техасец Сли, и принялся бить ножом Скаба в лицо, шею, голову, и тот, наконец, вывалился из окна.
Джени держалась за меня так крепко, что мне показалось, что она сломает мне руку. Но все уже было позади.
— Ну и поездочка, мать ее! — воскликнул Карл.
Мы все засмеялись. Хохотали, как сумасшедшие. Грязные, израненные и окровавленные.
Из-за тумана и кратковременного замешательства Карл не заметил маленького перевернутого "Форд-Фокуса". Когда он его увидел, было слишком поздно. Ударив по тормозам, он крутанул руль. Автобус задел вскользь препятствие, перескочил через бордюр, врезался в стеклянную витрину старой видео-лавки, и там заглох.
6
— Все на выход, — скомандовал я.
Никто из нас не был серьезно ранен, все отделались лишь порезами и ушибами. Мы забрали из задней части автобуса оружие, счетчик Гейгера, "аптечку" и пару нейлоновых мешков со всякой всячиной. Карл взял свой "АК-47", а я — свою винтовку. Техасец Слим перезарядил свой "Дезерт Игл", а Гремлин — свой "Смит Энд Вессон". Я заставил Джени взять "Браунинг" 45-ого калибра, чему она была не особенно рада. Она держала его так, будто я вручил ей комок влажных экскрементов.
Скабов поблизости не было видно.
Нам повезло, очень повезло.
Этих тварей создала радиация. Кем они были раньше, не имело значения. Радиация поджарила их хромосомы, вызвала облысение, выбелила им лица и покрыла их коростой. У большинства из них были черные блестящие глаза, но у некоторых они были розовыми, как у альбиносов. Вне зависимости от степени облучения, все они были злобными и жестокими, как черти. А еще безумными. Совершенно одичавшими. Они нападали на своих жертв не только с оружием, но и с голыми руками и зубами. Все знали, что они опасны, как бешенные собаки, и так же подлежали истреблению.
Так или иначе, теперь на улицах было очень тихо.
В небе висел грязный, светящийся туман, отражаясь в окнах зданий и в разбитых стеклах машин. Приходилось щуриться, чтобы разглядеть что-либо. Вероятно, поэтому мы и не заметили трех поджидавших нас Скабов.
Один из них пускал слюни и конвульсировал, будто находился под "метом". Другой вел себя так же, глаза у него были закачены, а все тело подергивалось, будто кто-то дергал его за невидимые нити, как марионетку. Из левой ноздри у него вытекала пузырящаяся серая слизь. Оба они издавали хрюканье, как похотливые боровы. В руках у них были ножи, и они хотели ими воспользоваться.
Ножи против огнестрельного оружия… не очень разумно, хотя что можно было ждать от этих парней?
Третий оказался еще способен хоть как-то выражать свои мысли.
— "Дырка", — сказал он. — Мы хотим вашу "дырку". Отдайте нам вашу "дырку". Мы хотим ее.
— Единственная здесь "дырка" — это ты, — сказал Карл.
Техасец Слим захихикал.
— Не думаю, что даме нравится такое определение.
— Заткнись, — сказал я ему.
— Мы хотим эту "дырку", — повторил Скаб.
Я закрыл собой Джени.
— Идите и возьмите ее. Она ваша.
Мозги у Скабов были настолько расплавленными, что они восприняли мои слова буквально.
Они шагнули вперед, и я уложил двоих выстрелами в живот, а Карл влепил две пули в другого парня. Тот упал замертво. Двое других ползали по земле, истекая кровью и издавая странное повизгивание. Придется им какое-то время помучиться, поскольку смерть наступит еще нескоро.
— Уходим, — скомандовал я.
— Нэш, — сказала Джени. — Ты не можешь оставить их страдать.
— Очень даже могу.
— Рик.
— Брось, Джени. Хватит уже. Прибереги свои розовые очки для других случаев.
— Рик, ты не можешь.
— Конечно, может, Джени, — сказал Техасец Слим, вынимая нож. На самом деле, если подойти к делу творчески, можно даже продлить их агонию.
Он наклонился и принялся беззаботно увечить умирающих Скабов. Я приказал ему прекратить. Чертов Техасец Слим. Ошибка природы. В детстве, наверное, мучил щенков, а потом перешел на жертв покрупнее. За ним нужен глаз да глаз. Он утверждал, что в Батон-Руж изучал похоронное дело, и имел нездоровый интерес к трупам и к умирающим. Я видел, как он занимался с мертвецами кое-какими делами, которые можно назвать не только отталкивающими, но и непристойными.
— Ты хочешь оставить их умирать? — спросила Джени.