- Хорошо, месье.
Может, он меня узнал? Он развернулся, чтобы поехать по набережной в обратном направлении. Отер себе лоб платком. Стекла в машине были опущены, но это не помогало, такая изнурительная стояла жара. Хуже, чем днем.
Он остановился у края эспланады. В глубине яркий до белизны свет прожекторов освещал купол Дома Инвалидов, делая здание похожим на какое-то огромное иллюзионистическое панно. Меня снова охватило то же чувство ирреальности, как и перед Эйфелевой башней, - пытаясь подавить его, я старался вызвать в памяти то, что было связано для меня с этой эспланадой: ярмарку, которую устраивали здесь каждый год во времена моего детства и на которую меня водила мать, манежи, тир, где стреляли из карабина, Иону в чреве кита...
- Хотите посмотреть на Дом Инвалидов поближе?
- Не стоит...
Слева, у аэровокзала "Эр Франс", автобусы, прибывшие с аэродрома Орли, выгружали туристов и снова отправлялись за очередным грузом. А туристы, согбенные под тяжестью своего снаряжения, под громадными рюкзаками с металлической рамой, бежали к другим автобусам, которые прибывали в таком количестве, что казалось, на твоих глазах происходит переброска войск.
- А теперь, месье? Куда вы желаете ехать?
Я наклонился к нему, почти коснувшись подбородком его плеча.
От запаха "Аква-ди-Сельва" все поплыло у меня перед глазами. И я сказал ему, четко выговаривая каждый слог:
- Мы вернемся в отель. Но перед тем я хочу на минуту остановиться на площади Альма - я вам укажу, в каком месте.
Он снова развернулся, поехал по набережной, потом пересек мост Альма.
На террасе кафе "У Франсиса" многолюдно. Столики расставлены даже на проезжей части. Ждет светло-голубой автобус, на борту которого большими красными буквами выведено: "ПАРИЖ - ОБЗОРНАЯ ЭКСКУРСИЯ".
- Остановитесь справа... В начале улицы Жана Гужона...
- Здесь?
- Да.
Мы стояли у входа в дом, где жила Кармен.
Он выключил двигатель и обернулся ко мне.
Глаза его расширились, они внимательно вглядывались в меня с выражением, которое внезапно его состарило. А может, все дело было в сумраке - из-за освещения его щеки ввалились.
- Хотел бы я знать, живет ли еще кто-нибудь в этой квартире...
И я указал ему на закрытые ставни на окнах Кармен - тех, что выходили на улицу Жана Гужона.
- Вам что-нибудь об этом известно?
Он смотрел на меня в тревоге, голова у меня кружилась все сильнее. Мне захотелось спросить, как поживает его жена. И даже напомнить ему кое-какие подробности, хорошо известные мне благодаря довольно своеобразным вечеринкам, на которые они таскали нас с Кармен. Сохранилась ли у Мартины Хэйуорд родинка на талии слева?
- Мы, наверно, встречались здесь когда-то давно... У некой мадам Блен, не так ли? - заметил он тоном светской беседы.
- Да... Кажется, да...
- Она умерла пять лет назад.
Умерла. Не знаю, почему передо мной с такой отчетливостью встало вдруг толстое лицо Тентена Карпантьери, что на мгновение мне даже почудилось, будто это он, а не Хэйуорд говорит со мной, облокотившись на спинку сиденья.
- Она давно уже уехала из Парижа. Кажется, жила на Лазурном берегу.
В эту ночь Карпантьери, быть может, по обыкновению поедет следом за машиной-призраком Жоржа Майо. Площадь Альма входит в его маршрут. Я мог бы попросить Хэйуорда подождать, пока проедут белая "ланча" Майо и машина Карпантьери. И самому поехать за ними следом. Авеню Монтеня. Елисейские поля. Снова авеню Монтеня. Мост Александра III.
- Отвезти вас в отель? - спросил Хэйуорд.
- Да, так будет лучше.
Верно, машина была большая, вроде этой. И за рулем, как сейчас, Хэйуорд. Только в ту ночь на заднем сиденье я был не один - я сидел между Мартиной Хэйуорд и девушкой-брюнеткой. А Кармен - впереди, рядом с Хэйуордом. Впереди, у дверцы, сел еще и Людо Фуке, голубоглазый шатен в легком плаще грязно-желтого цвета. Левой рукой он обхватил плечи Кармен. Перед тем как включить зажигание, Хэйуорд задал мне вопрос, который задавал каждый раз, когда вечер грозил затянуться допоздна, тот самый вопрос, который он повторил двадцать лет спустя:
- Отвезти вас в отель?
Но ответа он не ждал. Это была шутка, своеобразный ритуал. Он знал, что мне не по душе эти бесконечные ночные бдения и я всеми способами пытаюсь оторвать Кармен от их компании.
- Нет-нет. Он останется со мной, ни в какой отель ты его не повезешь, сказала Кармен Хэйуорду. И по ее голосу, и по обращению на "ты" я понял, что она выпила больше обычного.
Машина тронулась. Мы ехали вдоль эспланады Инвалидов по направлению к набережной. Несколько минут назад, когда мы с ним остановились почти на этом самом месте, я вспомнил о том вечере - настолько мне трудно поверить, что все минувшее происходило в этом самом городе. А тогда мы только что вышли из заведения на улице Фабер, идущей справа вдоль эспланады, - из заведения, которое было одновременно и рестораном, и ночным кабаре. Большой зал, обтянутый красным бархатом. Хрусталь, зеркала, черный лакированный потолок. Все несколько обветшало. Играет кубинский оркестр. На площадке танцуют несколько пар. А распорядитель переходит от столика к столику или наклоняется к микрофону и, покачивая головой, без особого энтузиазма повторяет, как метроном:
- Тагада, Та-га-да.
Эти три слога были, по-видимому, своеобразным паролем, который он бросал клиентам, его фирменным ярлыком и дворянской грамотой. Впрочем, слово "Тагада" зеленым неоном сверкало на фасаде заведения. Каждый раз ближе к полуночи Хэйуорд тащил нас в бар "Тагада", потому что там, по его словам, можно было "с кем-нибудь пересечься" и получить "номера телефонов". В эту ночь мы там "пересеклись" с типом в плаще, которого звали Людо Фуке, и с девушкой-брюнеткой.
Стоило мне поглядеть на Хэйуорда, сидящего за рулем, на его напряженную шею и затылок и вдохнуть запах "Аква-ди-Сельва", как мне вспомнились все подробности той ночи двадцать лет назад. Даже ощущение, будто тебя несет по волнам, какое испытываешь в машинах американских марок, сегодня было таким же, как тогда. Фуке сказал:
- А не хотите ли пропустить по стаканчику у меня дома на улице Понтье?
Он слишком настойчиво сжимал рукой плечо Кармен.
- Да нет же, - ответил Хэйуорд. - У меня будет удобнее...
- А я договорился встретиться на улице Понтье с Жаном Террайем. Что же мне теперь делать?
- Скажи ему, чтобы ехал ко мне, - отвечал Хэйуорд.
Почему мне вдруг вспомнилось имя этого Жана Террайя? Довольно массивная фигура, круглое лицо - один из тех статистов, которых мы встречали в кильватере Хэйуордов в эти бессонные ночи. В их числе был и Людо Фуке. И Марио П. И некая Сьерра Даль. И жившая на улице Вашингтона, 22, Андре Карве - она была когда-то замужем за доктором по прозвищу Красавчик Док, которого все знали. И Роже Фавар с женой, сероглазой, в веснушках...
Меня в ту ночь мутило от запаха "Аква-ди-Сельва", от того, что на плече Кармен лежала рука Фуке, и от того, что американскую машину слегка покачивало, и казалось, будто ты не едешь по шоссе, а плывешь по воде. Шум мотора был едва слышен.
- Мне надо домой, - сказала сидевшая слева от меня темноволосая девушка.
- Вздор... Останешься с нами, - заявил Людо Фуке.
- Я ведь работаю... Мне рано вставать...
- Вставать тебе не придется... Нынче ночью обойдешься без сна... В твоем возрасте спать необязательно...