***
Привет. Я — Энди, и я вампир. Знаю, звучит так, словно я в группе анонимных алкоголиков, но я не пью, по крайней мере, спиртное, и я правда вампир. Опустим красочную историю моего фантастического становления вампиром, хоть там было много такого, о чем можно не то, что книги писать, а сразу фильмы снимать со звездами Голливуда первой величины. Я не стану говорить и обо всех тех испытаниях, свалившихся на мою внезапно бессмертную голову. Давайте лучше обсудим то, что происходит прямо сейчас.
А сейчас я подвешен к стене на одной из многочисленных подземных парковок Индианаполиса в его деловом районе. Глубокая ночь, звуки проносящихся в семидесяти футах над нами автомобилей, исписанные граффити стены, тонкий аромат нечистот — похоже, кто-то недавно тут обмочился — городская романтика. Не подумайте ничего дурного. Наш городок, конечно, не Нью-Йорк, но и не какой-нибудь зачуханный поселок. Нам есть чем гордиться. У нас даже есть действующий симфонический оркестр Indianapolis Symphony, есть консерватория, опера и балет.
Да у нас бурлит светская жизнь!
Правда, сам я предпочитаю обходить ее стороной. Мало ли на какого психа можно наткнуться среди всех этих гламурных Galla [Фразы, произносимые Энди, на гаэльском языке— прим. автора]и накрахмаленных Co-sheòrsach.
Нет, как по мне, так я предпочту провести свои выходные за прочтением кого-нибудь из классиков. Того же Брэма Стокера. Этот старый пройдоха отлично раскрутил популярность нашего милого Князя, растрезвонив всему миру о нам подобных. Мы еще долго работали над тем, чтобы все эти слухи о реальном существовании вампиров слухами и остались. Из-за этого Князь теперь совсем не покидает своих земель.
Скромник, чего уж тут.
Но что-то я отошел от темы.
Сейчас было куда важнее разобраться с насущной проблемой. А она состояла в том, что я буквально ощущал себя мухой в паутине. Мои руки и ноги, широко разведённые в стороны, словно меня собирались четвертовать, сковывали какие-то желеобразные сгустки с сильным запахом…
Я поморщился.
… розовых лепестков в чесночном соусе. Какая гадость. У создателя этой штуковины явно проблемы с обонянием. Ни одно нормально существо и близко не подойдет к подобной дряни, не то, что будет его использовать против кого-либо.
Хотя, возможно, чисто гипотетически, есть и исключения, когда этот «кто-либо» является древним вампиром.
Но на меня, Mo chreach, они вообще действовать не должны!
Я попытался выдернуть конечности, но эта дрянь обхватывала мои щиколотки и запястья похлеще самых дорогих портовых шлюх, а в прочности не уступала титановому сплаву с золотым вкраплением. Что бы это ни было, здесь не могли помочь даже мои вампирские примочки. Готов поспорить, что даже Жиль со своим туманом здесь бы не справился.
Ну и какой толк, скажите мне, от того, что ты могущественный вампир, если не можешь выбраться из какой-то вонючей жвачки?
Тем более, я умудрился разбить свои любимые солнцезащитные очки.
Я с нескрываемой ненавистью глянул на своего пленителя.
Высокий и худощавый, он напоминал мне марионетку, у которой обрезали нити, и теперь она двигалась несколько резко и неуклюже. Одетый в черные спортивные штаны и куртку с повязанным на лицо шарфом поверх капюшона, он походил на неопытного воришку, собравшегося грабить какой-нибудь магазинчик в бедном районе, нежели представителя Охотников. Хотя он, наверное, ощущал себя эдаким синоби-но моно, ниндзя, способным пройти по поверхности воды, даже не коснувшись ее.
Ну-да, ну-да. Я часто встречал таких. Сначала они считают себя равными нам, а потом жмутся в углу и, глотая сопли, просят их не убивать.
Кстати, в том, что этот желторотик является именно Охотников, не было сомнений. Только эта братия не шарахается сразу в обморок при виде настоящих хозяев ночи. Ну, или не вешается на шею, как некоторые фанаты определенного литературного жанра. И поверьте моему опыту — вторые куда страшнее и опаснее. Хотя бы потому, что и не представляют себе, какую угрозу несут их «идолы». Фанатики, они такие.
А вот сидящий передо мной Tolla-thon прекрасно осознавал кто и что я. Как только я угодил в его ловушку, я стал лицезреть лишь его спину. Мальчишка знал, что малейший зрительный контакт, и я буду на свободе, а он отправится к праотцам. Да он даже напялил на голову огромные наушники, лишь бы не слышать моего голоса. Зато я стал невольным слушателем его музыкальных предпочтений.
Моцарт? Бах? Серьезно?! Да даже у меня и то вкусы посвежей будут. Рихард Вагнер, к примеру.
Охотник качал головой в такт музыке (кажется, это было что-то из «Свадьбы Фигаро»), раскладывая вокруг себя содержимое большой спортивной сумки. Естественно, черной.
Мне же оставалось только биться головой об стену, так как пока я не видел возможности выбраться из сложившейся ситуации. Оставшись один на один со своими мыслями, я стал размышлять на тему того, как я вообще влип во всю эту историю.
***
Телефон разрывался, пытаясь заставить меня подняться из уютной постели. Да, именно постели. Самой обычной деревянной кровати с самым обычным ортопедическим матрасом. За кучу веков ты начинаешь понимать, что такое настоящий комфорт. Особенно если четверть века провел среди всевозможных гетто, развалин и ночлежек.
Но как бы там ни было, спать я предпочитаю в обычной кровать. Ни в саркофагах, как считают некоторые недалекие ценители загробной культуры, ни на огромных ложах с балдахинами, в складках которых можно расформировать целый взвод. Все это напускное и глупое. А я никогда не терпел ни первого, ни второго.
Экран мобильника пульсировал подобно маяку среди темных вод. В добавок аппарат жужжал от вибрации как целый рой пчел-убийц.
Я лениво высунул руку из-под одеяла, пытаясь нащупать надоедливый гаджет на прикроватной тумбочке. Одно неловкое движение и чертова пищалка полетела вниз, шлепнувшись в густой высокий ворс ковра.
Я ведь уже говорил, что ценю настоящий комфорт?
Чертыхаясь, я перевалился через кровать, и наконец, нашел надоедливую штуковину. Взяв телефон в руку, я нажал на кнопку вызова, хрипло произнося:
— Seadh!
С той стороны стояла минутная тишина, затем робкий и неуверенной, но очень знакомый мне голос тихо поинтересовался:
— Мистер Энди Моррисон?..
Mo chreach! Я и не сообразил, что спросонья ответил на родном языке. Прочистив горло, я вновь заговорил, но в этот раз на привычном для всех английском. Пусть мой шотландский акцент никуда и не делся, но теперь мою речь хотя бы понимали.
— Да, Рэйчел, это я.
Рэйчел. Милая, тихая Рэйчел Саливан. Миниатюрная, всего пяти футов высотой, с золотистыми волосами цвета спелый пшеницы и глазами, как у ребенка, она как-то умудрялась справляться с целым небольшим войском из писателей, как начинающих, так и бывалых.
— Энди, это точно вы? — голос все еще звучал неуверенно.
— Да, Рэй, это точно я.
— Так какого хрена, Моррисон, у меня все еще нет обещанной рукописи на столе, а я не могу дозвониться до тебя уже несколько часов?!
Теперь из трубки раздавался властный голос грозной валькирии.
У Рэйчел была одна уникальная особенность, благодаря которой она и являлась главным редактором крупного издательства — она могла разгоняться от «милого ангела» до «стервозной суки» всего за восемь десятых секунды. (Серьезно. Это научно доказано и задокументировано.) Это и позволяло ей держать под своим маленьким, но очень острым каблучком взбалмошных, эгоцентричных, уходящих в творческий кризис, но быстро возвращающихся обратно — не без вмешательства самой Рэйчел — авторов.
И теперь была моя очередь оказаться под этим самым каблуком, как какой-нибудь бабочке на игле у фанатика-энтомолога.
— Нет, я все понимаю, — продолжала напирать Рэйчел, — ты у нас особенный, ты у нас талант, но, черт возьми, Моррисон, я и так ублажаю твою прихоть про поздние встречи, так что держи и ты слово про вовремя сданные рукописи.
Я глянул на приоткрытую дверь, что вела в мой рабочий кабинет и где на столе лежала рукопись со всеми правками и изменениями.
— Рукопись готова, как я и обещал, Рэй. Готов принести ее тебе в любое время ночи и, — легкий смешок, — ночи.
В тишине на той стороне я отчетливо представлял, как Рэйчел убирает приготовленную для меня иглу энтомолога. В этот раз я вновь избежал жестокой расправы.
Энди-Рэйчел семьдесят девять-семьдесят четыре. Выигрывать у нее чертовски сложно.
— Тогда чтобы я через тридцать минут лицезрела твою начищенную черепушку в «The Rathskeller» и не минутой позже. И чтобы рукопись была при тебе!
Я был готов уже отключиться, когда Рэйчел вновь заговорила угрожающе спокойным голосом.
— И знаешь что еще, Моррисон?
— Что, Рэй?
С той стороны трубки я слышал, как Саливан набирает в грудь побольше воздуха и успел отвезти телефон от уха как раз вовремя.
— И не смей никогда больше называть меня «Рэй», лысый ты хрен!
Ну, разве она не милашка?
Я выключил телефон, из которого доносились гудки и положил его на тумбочку. Нехотя, я все-таки выбрался из постели. Босые ноги утопали в мягком ковре. Я пошевелил пальцами на ногах, наслаждаясь ощущениями. Как я раньше мог жить без этой прелести?
Я глянул на настенные часы. Половина девятого вечера. Рэйчел подняла меня в такую рань. А ведь я поспал всего часа четыре, не больше.
Да, я сплю днем. Но я это делаю не из-за вампирских стереотипов и клише, а из-за работы. Когда ты можешь встретиться со своим издающим редактором только ночью, то волей не волей, спать ты будешь именно днем. И работать. Много, очень много работать, чтобы заработать себе на кусок с маслом. Фигурально выражаясь.
Я сделал серию упражнений, сочетающих в себе обычную разминку и приемы рукопашного боя. Привычные движения, что не раз спасали меня и отлично поддерживали тело в форме. Я, конечно, не был горой мышц, но и хиляком меня явно не назвать. Множество сражений оставили на мне свой отпечаток, и одним из них была отличная физическая форма. Ну и шрамы, конечно же.
Я быстро принял душ и оделся. Среди моего гардероба нельзя было встретить строгих костюмов или дурацких накрахмаленных рубах с рюшами и жабо. Я предпочитал стиль милитари — удобный и практичный. Так что, быстро нацепив черные военные штаны, темную водолазку с изображением шотландского флага и берцы, я еще раз глянул на часы.
Без четверти девять.
Осталось всего пятнадцать минут, а до места встречи добираться шесть кварталов. Даже с учётом такси я явно опаздывал. Значит, придется прибегнуть к иным способам.
Достав из шкафа кожаный плащ, я повязал вокруг шеи длиннющий шарф-капюшон так, что он практически полностью скрывал мою физиономию. Пройдя в кабинет, я скинул в рюкзак рукопись и удобнее устроил свою ношу на плечах.
Имея спальню на последнем этаже, я нагло этим пользовался, часто уходя и возвращаясь через окно так, что меня никто не видел. В этот раз я решил не изменять привычке.
Убрав жалюзи, я открыл окно. Холодный ветер ноябрьской ночи ударил мне в глаза. Прищурившись, я повернулся к рабочему столу.
— Чуть не забыл.
Взяв со столешницы очки-авиаторы, я аккуратно выбрался из окна. Балансируя на тонком подоконнике, я опустил стекло. Не хватало еще, чтобы в комнату кто-нибудь пробрался. Без особых усилий я вскарабкался на крышу и встал в полный рост.
На пару с холодным ветром вечер был полон неспешно падающего мокрого снега. Надев очки и проверив лямки рюкзака, я обратился к своим вампирским способностям. Я точно знал, что мои не особо зеленые глаза сейчас пылали цветом крови, отвечая разливающейся по всему телу внезапно пробудившейся силе.
— Поехали.
Взяв упор, я разбежался по крыше и оттолкнувшись у самого парапета, перемахнул через Норд Пенсильвания стрит, оказавшись на крыше дома по ту сторону улицы. Будь я все еще человеком, то разбился бы еще на половине пути, но принадлежность к детям ночи дает свои плюсы. Я продолжил следовать вдоль улицы, перебираясь с крыши одного здания на другое. В какой-то момент мне вновь пришлось вернуться на нечетную сторону улицы, так как с четной дома кончились, сменившись на штаб-квартиру Американского Легиона.
Я отсалютовал, не сбавляя скорости.
Впереди меня ожидала крыша церкви, которую я попытался миновать максимально быстро и аккуратно. При всех наших дрязгах с церковниками, я уважительно относился к подобным сооружениям. В добавок к этому, я был знаком с местным священником. Отличным парнем, хочу вам сказать.
Дальше шел участок с парковкой, что означало чью-то помятую крышу автомобиля. В любой другой ситуации я бы предпочел избежать этого, но меня ждала раздраженная Рэйчел, так что я на полной скорости приземлился на зеленый минивэн. Стекло брызнуло на асфальт, сигнализация вскрикнула в агонии, а крыша неплохо так прогнулась под моим натиском. Я не был таким уж тяжелым, но даже мои родные двести тринадцать фунтов помноженные на тридцать миль в час были страшной угрозой для металлического корпуса. Спрыгнув с искореженного автомобиля на землю, и миновав несколько десятков ярдов, я вновь вскарабкался на крышу жилого дома, продолжая свой путь.
Я перебирался с крыши на крышу, пересекая улицу за улицей, как какой-нибудь Бэтмен. Черный силуэт на фоне темного неба. Благодаря погоде, даже если бы меня кто-нибудь заметил, то принял бы за игру света, не более.
На пересечении Норд Пенсильвания и Норд Стрит мне все таки пришлось спуститься на дорогу — расстояние между домами было слишком большим даже для меня. Стая голодных бездомных собак, роющихся около мусорного бака, проводили меня настороженным взглядом. Так как они были единственными свидетелями моей ночной вылазки, то я не постеснялся использовать флагшток, чтобы взобраться на здание администрации Социального Обеспечения. Добравшись до следующего перекрестка, я свернул на Ист Мичиган Стрит.
Я не любил перемещаться по этой улице, так как все время приходилось чередовать крыши с пробежками по тротуару. Выбрать исключительно одно из двух я не мог. Здания стояли слишком далеко друг от друга, а проноситься мимо людей, которых в это время было тут предостаточно, на скорости в тридцать миль в час было себе дороже. Не хотелось бы читать о себе в утренних новостях. Но так или иначе, я добрался до места встречи, преодолев последние ярды легкой трусцой. Когда я спускался в барную часть, часы как раз показывали девять вечера.
До закрытия был еще час, но в заведении оставалось не так уж и много людей, так что я без труда заметил Рэйчел.
Ее вообще тяжело было не заметить.
На фоне гербовых стягов и всевозможных рогатых голов, миниатюрная девушка в больших круглых очках, выпивающая очередную пинту пива среди опустошенных бокалов, смотрелась слишком вычурно.
Кстати, еще одна особенность Рэйчел Саливан — ее невозможно перепить. Как-то с ней попытался потягаться местный завсегдатай, здоровый немец с честно заработанным пивным брюхом. Так беднягу хватило лишь на половину того, что выпила она.
Рэйчел встретила меня оценивающим взглядом и легким фырканьем. Ей никогда не нравилось, как я одеваюсь.
Опустив шарф, я достал из рюкзака рукопись и положил перед Рэйчел. Она пододвинула стопку бумаг к себе и начала их просматривать. Рэй внимательно прочитывала их, перекладывая из одной стопки в другу. Ее большие карие глаза бегали за толстыми стеклами, перемещаясь от строчки к строчке. Ни единая мелочь не могла от них ускользнуть. Время от времени Рэйчел морщила нос, кивала или же качала головой, что в ее случае означало высшую форму эмоциональности. Рэйчел отложила в сторону последний листок и аккуратно поправила бумаги.
Пятьсот с хвостиком страниц за каких-то пол часа. Вот что значит профессионализм.
— Неплохо, — сдержанно произнесла Саливан, перекладывая рукопись в свой кейс. — Местами провисает сюжет, где-то слишком много пафоса, но мы все поправим. Скажу прямо, не лучший твой опус.
О, да. Неизменные напутственные слова Рэйчел Саливан. Кто бы и чтобы ей не приносил, речь оставалась неизменной. Она считала, что подобное отношение к авторам и их работам плодотворно влияет на дальнейшую деятельность. И как ни странно, была права. Каждый ее подопечный лезь из шкуры вон, чтобы услышать от нее всего два слова — «отличная работа». Поговаривают, что такое даже один раз было, но достоверных данных нет.
— Я свяжусь с тобой, как только мы определим дату выхода. Всего хорошего.
Рэйчел расплатилась по счету и вышла из ресторана.
Планов на ночь у меня больше не было, так что я решил вернуться домой досыпать. Вампир вампиром, но пробежка под мокрым снегам требовала восстановления сил.
Выйдя на свежий воздух, я решил прогуляться по ночному городу. Сейчас меня не тяготила ни рукопись за спиной, ни Рэйчел в дурном настроении, так что я вполне мог позволить себе насладиться зарождающейся ночью.
Вновь накинув шарф на манер капюшона, я побрел по улицам Индианаполиса.
Я почувствовал его спустя пару минут, как свернул в сторону своих охотничьих угодий. Я не был голоден, но и приводить его к своему дому я не желал.
Я чувствовал его страх и волнение в сорока ярдах за мной. Они кричали о себе, как расползающееся пятно ярко-красной краски по черно-белому холсту.
А еще его присутствие становилось надоедливо-назойливым.
Я сворачивал с улицы на улицу, и он по пятам следовал за мной. Должно быть мелкий воришка решил поживиться за мой счет. Прости, дружок, но ты выбрал не ту жертву.
Вскоре я добрался до многоуровневой парковки, что время от времени служила мне обеденной зоной. Я свернул, спускаясьна подземные ярусы. Воришка пошел следом.
И это было большой ошибкой.
Я тут же применил скольжение, расплывчатым силуэтом переместившись на шестнадцать ярдов вперед. Не сильно далеко, но достаточно, чтобы мой неугомонный преследователь смог потерять меня из виду и начать паниковать. А паника в искусных руках отличное орудие против паникующего.
Как я и предполагал, парень резко вбежал за мной, нервно осматриваясь по сторонам и пошел… в противоположную от меня сторону. Гм. Я рассчитывал немного не на это. Бедняга все таки потерял меня. Для него это потеря заработка, а для меня возможность вернуться домой.
Хотя…
Он был слишком надоедлив, чтобы вот так просто его отпустить. Мне захотелось взглянуть на лицо того, от кого мне пришлось скрываться на своей же территории.
Я незаметно последовал за воришкой.
Скрывать присутствие? Знаю. Умею. Практикую.
На одном из неизвестных мне уровней он остановился, так беззащитно подставив мне свою спину. Но Энди Моррисон не из тех, кто нападет со спины. Я не какой-нибудь Blaigeard. А вот понаблюдать за кем-нибудь со спины было довольно интересно и этим я не брезговал.
И похоже, он это знал.
Только что копошившейся парень резко развернулся, и выстрелил в мою сторону из рогатки. Из рогатки, Mo chreach! Я инстинктивно отбил летящий в мою сторону заполненный чем-то воздушный шарик. Он ожидаемо разорвался, с ног до головы обрызгав меня какой-то светящейся гадостью. Мои руки были в чем-то липком и противном. Я не успел прийти в себя, а у меня под ногами уже оказались самые обычные мраморные шарики. Я легко бы их избежал, если бы в меня вновь не выстрелили шариком-с-чем-то-вонючим.
У этого Tolla-toine была поразительная скорость стрельбы.
Отбиваясь от его детских атак, я не успевал сосредоточиться, чтобы призвать силу одного из Детей Каина. Да, на это требовались секунды, но даже их у меня не было, под таким наглым и грубым натиском. Оступившись, я все таки попал на разбросанные по земле шарики. Равновесия я не потерял, но вот очки случайно уронил. И в туже секунду этот Trusdar выстрелил в меня горстью шариков не больше виноградин.
Ха! Да это же как дробина для слона.
Несколько штук ударились об меня, разрываясь и освещая все ярким светом.
А вот это уже было плохо.
Световые мини-гранаты градом сыпались на меня, сжигая глаза. Даже простой человек слаб против яркого света, а когда ты один из проклятых, то боль от ослепления переходит на новый уровень.
Я откровенно взвыл, закрывая глаза.
Ощущения стали меня подводить, я плохо соображал что происходит вокруг. Пытаясь все это прекратить, я ринулся туда, где секунду назад находился мой мучитель, но ожидаемо наткнулся только на воздух. В спину мне ударилось что-то мягкое и живое — наглец взял меня на таран. Уронить он меня не смог, но вот сдвинуть с места вполне. Я уткнулся плечом в стену. Развернувшись для ответного удара, я понял, что моя правая рука намертво застряла в бетоне. Я попытался ее выдернуть, но безрезультатно.
А вот паршивец действовал весьма результативно. Он привалился всем своим весом, и вот уже вторая рука крепко сцеплена со стеной. Два щелчка от импровизированной тетивы и вот уже мои берцы прижаты в такой же липкой ловушке.
Я проморгался и слезящимися глазами уставился на закутанное в черное лицо и бутылку, направленную мне в голову.
В следующую секунду я отключился.
***
Я глянул на осколки бутылки, что валялись прямо под моими ногами. Да уж. Какой-то пацан смог одолеть меня практически голыми руками. Вот так вот живешь три с половина века, скрываясь от профессиональных Охотников, чтобы однажды быть загнанным в угол молокососом.
А щенок продолжал раскладывать перед собой какие-то странные вещи.
Пластмассовое водяное ружье заполненное чем-то бледно-зеленым, мячики для тенниса обмотанные колючей проволокой, какие-то пробирки и склянки. Кучка уже знакомых мне мраморных шариков лежала на кожаном мешочке рядом с чертовой рогаткой. У последней я заметил снайперский прицел.
Я все никак не мог понять. То ли парень пришел действительно подготовленным, то ли кто-то жестоко надо мной подшутил, потому что все это уж больно напоминало детские игрушки.
Я вновь направил все свое внимание на жвачку-кандалы. Голова все еще гудела после удара, но это не помешало мне сосредоточиться. Что было сил, врожденных и вампирских, я напряг руки, пытаясь освободиться.
Мне показалось, или я и вправду услышал легкий треск?
Я по-новому взглянул на жвачную массу. Слух меня не обманул. От стены на кандалы поднималась трещина. То ли ко мне вернулись силы, то ли чудо-состав переставал действовать. Я склонялся ко второму варианту. А это значило, что сворачивание шеи молодого Охотника было лишь вопросом времени. Оставалось только подождать. А ждать я умел.
Я устроился максимально комфортно, когда мое внимание привлекло движение в нескольких ярдах от меня. В тени что-то промелькнуло. Я бы принял неизвестного гостя за бездомную собаку — очертания и размеры вполне подходили — но против этой версии было несколько странных фактов.
От неизвестного шла горячая волна жажды крови, направленная как на меня, так и на Охотника. И если желание напасть на человека я еще мог понять, то на себя нет. Животные чувствовали во мне хищника и предпочитали обходить стороной, а не нападать.
Ах да, еще кое-что. Я слышал дыхание, но не сердцебиение.
И это мне не нравилось.
Я напряг зрение, всматриваясь в тень.
Увиденное мною существо отдаленно напоминало человека. Возможно, оно им когда-то и было, но не сейчас. Приземистое, с вывернутыми конечностями, оно на четвереньках ползло в нашу сторону, цепляясь за потолок острыми когтями. Свернутая под неправильным углом голова резко дергалась, будто от ударов тока. Огромная пасть от уха до уха была полна игольчатых зубов в несколько рядов. Глаза монстра были зашиты.
Я знал только одних существ, что были столь же уродливы.
— Мордлак, — выдохнул я.
Mo chreach!
Каким бы крутым вампиром я не был, как бы не превосходил эту дрянь физически, в нынешнем состоянии я представлял из себя отличный деликатес. Да и закуска тоже наблюдалась. Охотник даже не подозревал, что к нам приближается смертельно опасная нежить без тормозов.
Мордлаки были низшими созданиями, движимые лишь одним — инстинктом убивать. Они представляли угрозу как для простых людей, так и для моего племени, поэтому их уничтожением занимались и те и другие.
Я не знал, к какому именно подвиду мордлаков относился этот человек-жук, и соответственно не знал, что именно его могло остановить. Но одна я знал точно — если ничего не предпринять, то эта дрянь полакомится нашими потрохами.
— Хэй! — я изо всех сил кричал, пытаясь привлечь внимание Охотника. — Хэй!
К сожалению, на мой голос откликнулся мордлак. Сообразив, что его заметили, он увеличил скорость, направляясь прямо к мальчишке.
Я напрягал все свое тело, пытаясь вырваться из чертовой жвачки.
— Да повернись же ты! — Охотник не столько услышал меня, сколько почувствовал исходящую от меня силу, но все же он обернулся.
И как раз вовремя.
Мордлак совершил прыжок.
Парень отклонился в сторону и дрянь пролетела над ним, преодолев несколько лишних ярдов и ударившись об одну из опорных колон. Охотник с явным непониманием взирал на нежить, но у него хватило ума, прихватить с собой что-то из своих примочек. В руке он держал один из теннисных мячей.
Между Охотником, мной и приходящим в себя мордлаком было одинаковое расстояние и мальчишка наконец заметил мои попытки вырваться и воззвать к нему. Видимо посчитав, что наушники ему теперь больше мешают, нежели защищают, парнишка их снял.
Чем я тут же воспользовался.
— Освободи меня! — выплеск небольшого количества силы и внушение возымело эффект.
Или точнее так должно было быть.
Охотник не шелохнулся. Он не ринулся снимать с меня кандалы, рискуя собственной шкурой, лишь бы защитить мою. Ничего подобного. Он лишь крепче сжал в руке мячик, не выпуская из виду мордлака.
— Да освободи же меня, Tolla-toine! — я чувствовал, как кандалы мне поддавались, но слишком медленно. А счет шел на секунды.
Мордлак очухался и пополз к Охотнику. Если он его сейчас сожрет, то мне явно не выжить, так что я предпринял самое гениальное решение.
— Хэй, Blaigeard! Иди и сожри меня! — простой крик не привлек бы внимания плотоядного ползунка, так что я влил в него немного внушения и обольщения.
Симпатией мордлак ко мне не воспылал, но вот более привлекательным ужином я для него стал. Дрянь помотала головой и развернулась ко мне. В открытой пасти нежити я заметил пару глаз. Понятно теперь, куда они переместились. Мордлак пополз ко мне.
Жвачка начала трескаться и осыпаться. Еще пару секунд и я буду свободен. Но этих секунд у меня не было. Тварь атаковала. И в тот момент, когда ее когти должны были впиться в мою плоть, в костлявую спину прилетел теннисный мячик. При ударе, опутывающая его проволока размоталась и намертво впилась в тело нежити. Сам же мячик распался, облепляя тварь желеобразным составом со знакомым мне запахом розово-чесночного соуса.
Мордлак повалился на спину и взвыл.
Не знаю, на какой частоте орала эта тварь, но силы ее голоса хватило, чтобы сковывающая меня субстанция распалась. Освободившись, я тут же нанес удар ногой по раскрытой пасти. Череп с противным звуком раскололся.
А я разве не говорил, что в моих берцах металлические стаканы в носках?
Мордлак дернулся в последний раз и замер.
Что же. Теперь предстояло разобраться с Охотником.
Я развернулся к парню и встретился с дулом водяного ружья, направленного прямо на меня.
— Послушай, мальчик, — я перенес вес на ноги, готовясь к прыжку. — Опусти эту игрушку, иначе…
За спиной послышался скрежет и Охотник выстрелил. Я успел увернуться от зеленой струи, а вот мордлак нет. С раздробленной головой эта дрянь продолжала атаковать.
Ненавижу такие вечера.
Я приземлился в паре ярдов от Охотника и обернулся на нежить. Не знаю, что именно было в этом ружье, но оно явно доставляло тваре дискомфорт. Его тело дымилось, а в некоторых местах отпали куски сгнившей плоти.
Гадость.
— У тебя есть еще эта дрянь?! — Охотник опешил, понимая, что я обращаюсь к нему.
— Еще на выстрел, — надо отдать парню должное, в его голосе не было ни капли страха.
— Так стреляй же!
— Заряд в стеклянной капсуле в сумке.
Mo chreach! А сумка лежала недалеко от взбешенного мордлака.
— У тебя еще остались те мини-гранаты? — Охотник достал из внутреннего кармана горсть шариков-виноградин. — Отвлеки его, а я попытаюсь достать состав.
Парень кивнул и бросил в мордлака светляков. Как только они достигли цели, весь уровень парковки осветил яркий белый свет. Я же заблаговременно прикрыл глаза шарфом и ориентируясь на оставшиеся чувства, скользнул в сторону сумки. Руки нащупали грубую ткань и стекло внутри. Заряд.
Мне в ногу вонзились кривые когти, разрывая штанину. Я развернулся, открывая глаза, и свободной ногой ударил нежить в торс. Мордлака перевернуло на спину. Я сжал в руке капсулу и со всей силой вогнал ее в грудь тваре, разбивая. Не знаю, как оно это сделало без головы, но существо взвыло и осыпалось на цемент кучкой разлагающейся плоти.
Вся моя одежда была в ошметках его тканей. Придется провести под душем не один час, смывая с себя всю эту гадость.
— Поздравляю, мы это уби… — я глянул на Охотника. Парень держал в руках чертову рогатку заряженную чем-то подозрительно опасным и направленным прямо на меня. — … ли.
— Руки вверх, — добродушно произнес Tolla-toine.
***
— Да ты, должно быть, шутишь.
Мы с Охотником сидели друг напротив друга, а между нами покоились его вещи. На меня все еще была направлена заряженная рогатка. В этот раз снаряд напоминал мне обычную стрелу с присоской, вот только древко подозрительно отливало серебром, а на наконечнике пробегали всполохи самой настоящей молнии. Не знаю, что это была за штука, но проверять ее свойства на своей шкуре меня не прельщало.
Мой же надзиратель чувствовал себя вполне свободно. Словно ему уже ничего не угрожало после победы над мордлаком, парень убрал наушники и опустил шарф с капюшоном, открывая свое угловатое лицо и кудрявую голову. С возрастом, кстати, я угадал. Ему было не больше двадцати-двадцати пяти лет. Сущий ребенок. Нет, я понимаю, что среди людей двадцать лет считается уже возрастом совершеннолетних, но для меня, прожившего столько веков, он был ребенком. Ребенком, который смог меня поймать. Дважды.
А еще этот наглец напялил точно такие же очки, что были у меня, защищаясь от прямого зрительного контакта.
— Послушай, Tolla-toine…
Начал было я, но меня нагло перебили.
— Что это за слово такое?
— Прости, что?
— Это слово. И язык. Что это?
— Ты меня что, не боишься?
— Я был бы плохим Охотником, если бы боялся какого-то кровососа.
Мой левый глаз дернулся.
Кровососа? Кровососа?! Да как он смеет?
— Тем более, — продолжал Охотник, — у меня сейчас силовое преимущество.
Наглец многозначительно кивнул на рогатку.
— Так вот, что это за язык и слово?
Мне оставалось принять его игру. И подумать, как выбраться из всей этой ситуации, окончательно не загубив свою репутацию.
— Это гаэльский, один из старых языков, а слово значит…
«Засранец», — подумал я, но вслух произнес:
— … парень.
— Гаэльский? А разве это не устаревшее название шотландского?
А парнишка не был таким уж глупым.
— Именно.
— Сколько же вам лет?
— Достаточно.
— Никогда не слышал о вампирах, говорящих на этом наречии.
И тут я понял. Он не знал. Он не знал, кого именно поймал. Да будь я проклят второй раз, если был не прав.
На моем лице сама собой расплылась улыбка.
Охотнику это не понравилось. Он удобнее перехватил рогатку, готовый выстрелить в меня в любую минуту.
— Послушай, Tolla-toine…
— Дункан, — вновь перебил меня Охотник. — Меня зовут Дункан.
Дункан как-то неуверенно улыбнулся. Я его понимаю. Редко ягненок представляется волку.
— Хорошо, Дункан. Имя за имя. Так будет честно. Меня зовут мистер Моррисон.
— Я знаю, — Дункан небрежно пожал плечами.
Что за чудо сидела передо мной? Он знал, кто я, но не знал, кто именно.
Я вопросительно поднял брови.
— Я следил за вами. Это довольно просто, учитывая вашу особенность.
Вот почему я был уверен, что он имел ввиду татуировку в виде мишени на весь затылок, а не мою харизматическую внешность, а?
— И как давно, если не секрет?
— Пару месяцев.
Теперь понятно, откуда у меня в последнее время был зуд на спине. А парень хорош. Не каждый Охотник может похвастаться тем, что смог выследить меня. И еще меньше тех, кто ловил меня.
— Из какого ты клана?
А это я зря спросил. Дункан весь подобрался, крепче схватившись за самодельное оружие. Все в его позе говорило о готовности пристрелить меня прямо здесь и сейчас. А ведь всего мгновение назад он был так же расслаблен, как и я. Интересно, чем его так задел вопрос о клане? Но выяснять дальше было опасно. Да и не особо я хотел знать.
— Не хочешь говорить, не надо, — я примирительно поднял руки ладонями вперед. — У меня есть к тебе предложение, Дункан.
— Я не иду на сделки с нежитью.
— Нежитью, была та дрянь, что мы с тобой убили. Убили вместе, сражаясь плечом к плечу. И теперь ты должен отпустить меня, — я говорил серьезным, деловым тоном, как юрист в суде, а не как загнанная в угол жертва.
И Дункана это смутило.
— Почему?
— Потому что я знаю вас, Охотников. Вы воины, а не убийцы. Да, вы охотитесь за нами, отнимая наше посмертное существование, но каждый раз это честное сражение. Я уверен, что ты не сможешь хладнокровно убить человека.
— Вы не человек.
— Но когда-то я им был. Я не похож на того монстра, чьи останки сейчас разлагаются в паре ярдов от нас. Я больше человек, чем тебе кажется.
— Но наш Наставник говорит, что все порождения ночи ужасные монстры, которым нет прощения и доверия, — голос парня предательски дрогнул. Он сам не особо верил в то, что говорил, но чувствовалось, что эти слова он в прошлом повторял неоднократно. — И что мы должны карать их без капли сомнения.
— Но ты сомневаешься, — я не врал и не пытался давить на парня. Я просто хотел быстрее разобраться со всем происходящим и вернуться домой, досыпать. — Только что ты доверил свою жизнь одному из Каиновых Отпрысков. И можешь ты после этого так просто покарать меня?
Дункан молчал. По мельчайшим движениям его тела, лица, я видел, как парень внутренне боролся сам с собой.
— Опусти оружие, — я добавил всего толику внушения в свои слова, особо не надеясь на результат, помня прошлый опыт, но в этот раз все получилось. Дункан даже не заметил, как положил рогатку на колени.
Я улыбнулся от уха до уха.
— Дункан, — Охотник поднял на меня лицо, — отпусти меня. Мы только что вместе сражались и нам нет смысла убивать друг друга.
Дункан нахмурил брови, обдумывая мои слова.
— Вы не хотите меня убивать? — парень явно в это не верил.
— Хочу, — честно ответил я и Дункан вновь потянулся к своему дурацкому оружию, — но не буду. Я не убиваю тех, кому обязан жизнью. Кроме того, должен признать, что ты первый за много десятилетий, кто смог поймать меня. Это многое говорит о тебе и твоих незаурядных способностях.
Так же о Дункане многое говорило его снаряжение, но об этом я решил умолчать.
— Вы считаете, что я хорош? — Дункан самодовольно улыбнулся.
А с самооценкой-то у него все нормально. Даже слишком.
— Ты меня поймал и это достойно уважения.
Дункан убрал оружие и встав, протянул мне руку. Ни единый мускул не дрогнул на его лице. Он знал, что находится в опасной близости от хищника, но не боялся меня. Он мне поверил.
Я принял руку, поднимаясь. Рукопожатие вышло крепкое и уверенное.
— Никогда не думал, что так поступлю, — Охотник неловко переминался с ноги на ногу.
— Все когда-то бывает в первый раз, — я отряхнул плащ, поправил рюкзак и протянул Дункану раскрытую ладонь. — Очки. Свои я разбил по твоей вине.
Парнишка смущаясь снял авиаторы и протянул их мне. У него оказались глаза цвета хмельного эля.
— Простите, — Дункан засунул руки в карманы штанов, став похожим на простого парня с простой жизнью, полностью утратив ауру Охотника. — Не часто встретишь такого вампира, как вы. Знаете, я, наверное, никогда не забуду нашу встречу.
Я надел очки, подняв их на лоб. Слегка маловаты, но временно и их хватит. Дружелюбно положив руку на плечо Дункана, я заглянул ему в глаза.
— В этом я сомневаюсь, — усиливая зрительный контакт, я направил на парня внушение.
***
Когда часы перевалили за полночь, мокрый снег сменился полноценным снегопадом. Я плотнее укутался в шарф, радуясь, что позаимствовал очки у Дункана.
Последний был оставлен мною все на той же парковке. Живой и невредимый. Я держал свое слово. Убивать его я не собирался. Хотя теперь его воспоминания приобрели немного иной вид. По новой версии событий, что я внушилему, он выследил злого, ужасного вампира и смело сразил его в неравной схватке Света и Тьмы. Кучка дымящейся плоти мордлака отлично подходила на роль останков благородного вампира.
Обратный путь до дома прошел без приключений. Открыв входную дверь запасными ключами, что я всегда хранил в рюкзаке, я с наслаждением втянул полную грудь теплого, затхлого воздуха. Дом, милый, дом.
Моя квартира располагалась в глубине здания, занимая все три квартиры третьего этажа. Никаких соседей, никакого шума. Идиллия.
Я поднимался по лестнице, когда сначала учуял кровь, а затем услышал стук бешено колотящегося сердца. Странно. На моем этаже не должно было быть никого, и уж тем более с таким ярким ароматом страха.
На последней ступени я разглядел поджидающего меня гостя. Точнее, гостью.
В грязной и мокрой одежде, дрожа от холода и страха, там сидела школьница. Ее волосы рыжим безобразием разметались по лицу, скрывая его.
Что-то в ней мне показалось знакомым.
— Малышка, — мой голос звучал максимально дружелюбно, но девочка все равно резко дернулась в сторону, вскидывая на меня глаза.
— Мистер Энди Моррисон? — в голосе девочки смешались надежда и подозрение.
Эти же чувства боролись и во мне.
Я не мог отвести взгляда от лица своей покойной жены.
***