***
Зверь дёрнул ухом, сглотнул, медленно поставил пакет с молоком в холодильник и тихо вякнул:
— Гав?..
Помните, несколько лет назад по бесконечным просторам интернета ходила комичная картинка, где персонаж Патрика Стюарта — Капитан Жан-Люк Пикард — прикладывал руку к лицу? Так вот. Сейчас я был живым воплощением этого мема.
За считаные секунды в моей лысой головушке пронеслись десятки исходов сложившейся ситуации, но все они сводились к одному — пёсику каюк. А как же иначе? При одной догадке, что я могу быть кровос… кхм… кровопийцей, Энджи бросилась изводить меня со свету, а тут? Мохнатая хренотень ростом под два с половиной метра, с когтями, словно ножи, и клыками, что не прячутся как у меня, а на месте двадцать четыре часа семь дней в неделю. Чувствую, полетят сейчас клочки по всем углам.
Но, знаете что? Мешать я этому процессу не буду.
А чего это только я страдаю от рук малолетней пигалицы? Должна же быть справедливость в мире.
Энджи пришла в себя. Отняв руку ото рта, да и давно перестав кричать, девчушка вся собралась, подобно хищной кошке на охоте, взяла упор поудобнее и…
Вперёд! Рвём лохматого на кусочки!
…бросилась тискать блохастое убожество.
— Потрясающе! — глаза племяшки горели азартом. — Настоящий оборотень!
И я, и волчара взирали на это с диким непониманием и недоверием.
— Я вот сейчас не понял, что за дискриминация? Как я — порождение ночи, так в меня летит всякая кухонная утварь, а как этот тут стоит в чём мать родила, так «вау, какая лапа!» — передразнил я рыжую, эмитируя типично девчачьи жесты и мимику.
— Но он же такой классный! Мохнатый! Тёплый! — Энджи буквально зарылась в шерсть на груди зверюги. Тот только и успевал, что полотенце удерживать на бёдрах. — И вообще, — глухо раздалось откуда-то из области волчьей подмышки, — он не ест людей.
— К твоему сведению, он-то как раз и ест людей, — я прошёл до дивана, стащил плед и, закутавшись им наподобие римского сенатора, вернулся на кухню и занял один из стульев. — Всех. Целиком и полностью. До последней косточки. А я только чуть-чуть кровь пригублю и всё, — я почесал бороду и удобнее перехватил плед, чтобы не смущать очередной раз малолетку своим обнажённым телом. Надо бы прикупить пижамку.
Энджи выбралась из шерсти, но продолжала крепко обнимать оборотня. Тот глядел на меня с мольбой в глазах, но я лишь рукой махнул. Пускай терпит, сам виноват. Нужно было лучше за циклом следить.
— Предположим, что его вид — людоеды, а вот он сам хоть раз поступал так же?
Чёртова гринписовка.
— Предположим, что нет, но это не меняет сути. Он оборотень и ты не кинулась его кромсать серебряными лезвиями. И, вообще, ты чего его не боишься? Он же тебя сожрать может.
— Не-а, не может, — улыбнулась рыжая.
— Чего это?
— Это же Зубоскал.
В квартире воцарилась тишина, нарушаемая лишь шуршанием рук Энджи в лохматой шкуре.
— Так, — я поправил сползающий кончик пледа, — ты как поняла, что это Зубоскал?
Племяшка посмотрела на меня, как на последнего идиота, тяжело вздохнула и таки отняла руки от зверя, чтобы загибать пальцы.
— Во-первых, у него на ушах точно такие же серьги, как у Зубоскала, — рыжая загнула мизинчик. Элегантно так, и медленно, аж бесит. — Во-вторых, у вас в квартире живёт здоровенный волк и нужно быть последним идиотом, чтобы не понять его принадлежность к оборотням.
«Соседи, что-то, до сих пор не сообразили», — подумал я. Но вслух лишь спросил: — Чего орала-то тогда?
— От неожиданности, — Энджи покраснела и убрала прядь волос за ухо.
— Ну-ну, — усмехнулся я. — А три будет?
— Будет! — радостно сообщила мелкая. — В-третьих, он же такой няха, такой не обидит!
— Чего? Няха?!
— Ага! — племяшка снова принялась тискать Зубоскала, чесать тому пузо и подбородок. Зверь сдался, отдавая своё тело на растерзание фанатки.
Я тяжко вздохнул и подпёр рукой подбородок.
— Спорим, что во всех этих ММОРПГ ты играешь исключительно за персонажей с пэтами?
— А как вы догадались?
Я глянул на скулящего от восторга Зубоскала.
— Интуиция.
Я позволил Энджи играться с оборотнем, отдавшись на грустные думы о несправедливости мира. Ну вот ведь на сто процентов точно, что она не стала его уничтожать, только потому, что он пушистый, а все любят пушистиков. А будь он лысый, как сфинкс, то его пустили бы на косметичку и сумочку. А так нет, вокруг любовь, мир и прощение.
Нечестно. Я чуть не сдох, а этому обнимашки.
— Хватит паясничать, — в конце концов, я не выдержал и повысил голос. Оба чудовища — да-да, племяшка тот ещё вурдалак — замерли и перевели на меня взгляды. — Время уже позднее, детям пора спать.
— Да я только встала! — обиженно фыркнула рыжая.
— А нечего ночью шастать. Можно, вон, — я кивнул на Зубоскала, — на чудовище наткнуться.
— Он не чудовище! — ух, заступница сирых и убогих. — И, вообще, я требую объяснений!
Что-то наглости в моей живой родне с каждым днём всё больше и больше. Эх и даже сожрать нельзя.
— На тему?
— Оборотничества.
Я почесал подбородок, прикидывая. Мелькая всё равно не отстанет, упрямство у нас семейное, ага. Если не отвечу на её вопросы сейчас, она будет донимать меня ими до скончания дней. А у меня их ещё слишком много, до конца-то. Судя по двухметровому идиоту в моей кухне, луна уже взошла, а значит пора приниматься и за работу. Кому-то ведь надо оплачивать счета за электричество.
Поболтать с девчонкой пару минут… часик не так уж и страшно, правда ведь?
— Согласен. Только дай привести себя в божеский вид.
Энджи хихикнула.
— Что не так? — прищурился я.
— Вы же вампир, а употребляете слова с «божественным» корнем.
— Милая, — улыбнулся я, обнажая клыки, — у нас с тобой разнятся боги, но путь сквозь тьму — всегда один. Пускай у нас свои дороги…
Я оборвал стих, глядя на реакцию Анджелы. Готов поспорить, что племяшка понятия не имела, что я только что ей продекламировал, но чутьё у девчонки хорошее — непроизвольная дрожь заставила её скрыть улыбку.
— Что это было?..
— Вот станешь Охотником, тогда и узнаешь, — я побрёл в свою спальню, бросив через плечо: — Лохматый к себе, рыжая ждёт в гостиной.
— Я не рыжая!
— Ага. Ты у нас медный огонь — бренчишь и полыхаешь.
Уже из-за закрытой двери до меня донеслись разгневанные выпады Энджи, полные возмущения.
***
— Приступаем, — я удобнее устроился на диване в ожидании моральной экзекуции.
Энджи прищурила один глаз, скептически оглядела меня с ног до головы, глянула на закрытую дверь, за которой под звуки тяжёлой музыки скрылся Зубоскал и снова на меня. Я улыбался, закинув руки за голову и сцепив их в замок. Моя футболка с ядовито-розовыми танцующими зайцами громко заявляла о моей серьёзности, да и в принципе отражала всё моё отношение к данному разговору.
— А мы разве не подождём Зубоскала? — Энджи кивнула в сторону спальни. — Речь-то о нём.
— Пока мы дождёмся эту «приму», то успеем состариться, — я улыбнулся. — Ты успеешь.
— Ну-у-у… Ладно, — рыжая поёрзала немного. — Откуда у вас оборотень?
— Нашёл, — пожал я плечами.
— В смысле? — не поверила Энджи.
— В прямом. На очередной вылазке набрёл на него в глухом переулке. Блохастый искал дом, я сдал ему комнату. Вот и всё.
— Всё? — волна разочарования.
— Всё. Никаких мистических приключений, авантюр и подвигов. А ты ожидала чего-то иного?
Кивок.
— Клятвы на крови, векового служения, конфликта мастер-раб? Короче, всей той фигни, что в кино показывают?
Ещё кивок.
— Кончай смотреть телевизор, там только один мусор. Я вот, вообще его не включаю.
Энджи фыркнула, кивая в сторону.
— У вас же телик на четыре тысячи пикселей.
— У меня и ваза китайская есть, только императором Пекина я не стал от этого, — я закинул ногу на ногу. — Да и использует его по большей степени Зубоскал.
Музыка в спальне смолкла и оттуда вышел мой постоялец.
— А вот и наш «золотой олень», — махнул я в сторону Зубоскала.
Энджи обернулась и, раскрыв рот, замерла, поражённая увиденным.
А там было с чего поражаться.
Вместо лохматого чудовища из комнаты к нам выбрался высокий, худощавый парень, словно только что сошедший с плаката какой-нибудь молодёжной глэм-рок группы. Кожа вперемешку с яркими аксессуарами смотрелась дико, но при этом как-то даже… уместно.
Каштановые волосы, густо замазанные гелем, больше напоминали шлем, чем нормальную причёску. И лишь знакомые серьги и ошейник выдавали в смазливой каланче прежнего волка.
У блохастого был странный вкус, но при этом весьма хороший. Он умел сочетать не сочетаемое. Но всё равно — к своему гардеробу я его не подпускал и на пушечный выстрел.
— О, Господи! — выговорила Энджи, а затем, точно так же, как и несколько часов назад, бросилась обнимать бледную дылду. — Это же сам Цви-Цви! Ты же звезда!
— Фанатка? — спросил я, подпирая подбородок рукой.
Энджи засмущалась, перестала прыгать вокруг Цви и тихо пробормотала:
— Нет.
— Значит, фанатка.
Энджи не стала возражать, лишь вернулась на своё место, словно прилежная школьница. Цви сел рядом с ней, гремя всеми своими висюльками.
— Но как такое возможно? — продолжила интересоваться рыжая. — Ты — и самый настоящий оборотень?
— Ага, — усмехнулся я, — настоящий.
— Что не так-то? — огрызнулась племяшка.
— Этот придурок нарыл на просторах интернета ритуал и сам обратил себя. Так что он скорее настоящий придурок-оборотень.
Энджи, не веря моим словам, смотрела на Цви, а тот лишь улыбался во все тридцать два, не вмешиваясь в наш разговор.
— Что, — продолжил я, — твои любимые журнальчики не писали такого? Наш гениальный еврейский мальчик от скуки не только горы покорял и вкладывал огромные деньги на разработку питательного корма для муравьиных ферм. Он и эзотерикой неплохо так увлёкся. Знаешь выражение «если долго смотреть в бездну, рано или поздно бездна заглянет в тебя»? — Энджи кивнула. — Так вот. С магией такая же ситуация. Он долго смотрел в неё, та посмотрела в ответ. Посмотрела и ей не понравилось то, что она увидела.
— В плане? — не поняла Энджи.
— Да в прямом. Рожей Цви не вышел, вот магия ему её и подправила. И богатенький мальчик Цви, стал переносчиком блох Зубоскалом.
— А почему Зубоскал? — поинтересовалась рыжая, немного смущённо, немного с вызовом. — Простите, но с уровнем вашего чувства юмора, вы могли просто продолжать звать его оленем.
Я насупился.
— Нормально у меня с чувством юмора. И вообще, глянь на его физиономию, — я махнул в сторону гламурного мальчика.
Энджи перевела взгляд с меня на него. Цви продолжал молчать, а его улыбочка не стала ни на йоту меньше. Девчонка поправила прядь за ухом, разворачиваясь ко мне.
— Ну да, согласна.
— В общем, — продолжил я, довольный своей маленькой победой, — он лопухнулся с заклинанием и стал обратным оборотнем.
— Это как?
— А тебя не смутило, что за всё то время, что ты здесь находишься, только сегодня тебе удалось лицезреть прямоходящего волка и его человеческую суть?
— Ну-у-у, — протянула Энджи. — Я думала это конспирация такая, чтобы не пугать менять.
— Не-а. Это побочное действие. Цви действительно оброс шерстью, вот только вместо того, чтобы щеголять своей пижонской задницей двадцать с хвостиком дней, он щеголяет меховыми ляжками, а вот три дня, когда луна вступает в правление небом, он может позволить себе встать на задние лапки и даже завалиться в бар.
— Всё равно не понимаю, — обижена фыркнула рыжая. Ох уж эти дети.
— Чему вас только учат на курсах Охотников? А, ну да. Короче. У оборотня всегда есть три стадии: хомо, но не всегда сапиенс; огромное чудовище, хорошо так пропиаренное всякими телекомпаниями и не только и, наконец, животное, чей дух становится частью того самого хомо. И вот когда светит луна, её сияние позволяет воззвать к духу. Понимаешь? Человек, хрень, зверюшка. А у него с точностью, да наоборот: зверюшка, хрень… другая хрень. Вот так-то вот.
Энджи взглянула на Цви, как на брошеного щеночка.
— Ужасно, — девчонка взяла в свои руку ладонь еврейчика и ласково похлопала по ней.
Сколько сострадания. А меня вот чуть не кокнула.
— И это никак не вылечить? — наконец обратилась ко мне рыжая, закончив безмолвный обмен жалостью с блохастым. И плевать, что человек.
— Если только лоботомией.
— Я серьёзно!
— Я тоже. Деточка, это проклятие. Не самое удачное, но довольно мощное. И всё, что ему остаётся, это научиться с этим жить. А насколько я знаю, справляется он с этим на ура.
Я поднялся с дивана и направился в свою комнату, разминая затёкшие мышцы.
— А почему он молчит? — быстро спросила Энджи, чувствуя, что продолжать лекцию на тему пуделей я не собираюсь.
— Пораскинь мозгами. Так ли удобно произносить членораздельную речь, когда глотка у тебя волчья?
Я скрылся в своём кабинете точно уверенный в том, что детишки смогут себя развлечь. Ну а мне пора было приниматься за работу.
***
— …они проникли в заброшенный кабинет, успев закрыть дверь до того, как нечто вонзило свои острые когти в их плоть. Их сердца рвались наружу, тяжёлое дыхание оседало туманом на пыльную мебель. Но только лишь страх заставлял их тела трепетать?..
— Да! Вали их, Цви-Цви! — из гостиной раздавалась череда, характерных для уничтожения зомби, звуков.
— …в темноте, что рассеивалась лишь единичными лучами лунного света, проникаемого сквозь тонкие занавески…
— Цви, жги! — ревущие моторы наперебой гремели, словно разъярённые динозавры.
— …их взгляды встретились и осознание всего происходящего накрыло, как цунами прибрежные города, разрушая преграды самоконтроля, позволяя вырваться наружу потаённым желаниям и страхам…
— Давай-давай, ещё немного, Зубоскал! — ритмы энергичной музыки с завываниями экзотических голосов, сотрясали стены квартиры.
— Mo chreach! Да хватит уже! — не выдержал я, закрывая крышку ноутбука и поднимаясь из кресла.
Я пересёк комнату, резко распахнул дверь и замер в проёме, глядя на филиал хаоса у себя в квартире.
Знаете такие азиатские танцевальные игровые автоматы? Стрелки в полу, большеглазые персонажи на мониторе. На них ещё скачут, словно электрический угорь забрался в одно очень тёмное место в штанах игрока. Так вот. У меня таких придёрнутых было двое. Рыжие лохмы моей племянницы развивались как донкихотские мельницы, лишь чудом не громя декор. А, нет. Не чудом. Все мелкие и не очень предметы, которые могли попасть в радиус поражения, были аккуратно сложены на диванах. Ну хоть на этом спасибо.
Мальчик-волк разделся по пояс, обнажая свой довольно-таки накаченный торс — прогулки меж луной явно идут ему на пользу — и размахивал кожаной жилеткой, как малолетняя фанатка на концерте попсового идолка.
У меня было дикое желание выпустить в обоих обойму, лишь бы прекратить их конвульсии. Но, во-первых, я предпочитал холодное оружие, а клеймор слишком хорош для их голов. А во-вторых, одна половина этого безумного дуэта была платёжеспособным субъектом с неограниченными запасами.
Ну и племянницу можно было оставить среди живых.
— Во имя всех богов, вы что творите?!
Парочка продолжала свои шаманские пляски, словно меня тут и не было. Приглядевшись, я заметил у обоих наушники. Эти изверги не только окутали мой дом шумовой завесой, но ещё и сами спрятались в ней. Вот же мелкие Tolla-toine.
Ничего, я человек негордый, да и не человек я уже уйму десятилетий, так что я подошёл к молодняку и вырвал провод из розетки. Где, интересно только, блохастый рокер держал две такие здоровые приставки? Не под кроватью же.
— Эй! — тут же отозвалась племяшка. — Мы же развлекались!
Цви методично закивал, уперев руки в бока.
— Вы это слишком громко делаете.
— Как можно слишком громко развлекаться? В этом же весь смысл!
— Смысл развлечений — уйти от проблем. А уйти можно — некоторым ещё и очень нужно и, вообще, доктор прописал — и по-тихому. Марки поразглядывайте там.
— Может ещё макраме заняться? — скептически хмыкнула Энджи.
— Да хоть фото звёздного неба на Юпитере, но только чтобы я от вас и звука не слышал.
— Иначе что? Разгоните нас по спальням и запрёте?
Рыжая впервые за время проведённое со мной, вела себя как самый обычный подросток: заносчиво, вызывающе, немного хамски. И знаете что? Мне это даже нравилось. Не всё было потерянно и был хороший шанс, что девчонка не сломается, если обнаружится, что её отец действительно скопытился. Знакомство с человеческим ликом Зубоскала явно пошло ей на пользу.
Но и мне нельзя было терять лицо.
— Как ты думаешь, нежить, существующая не одну сотню лет, остановится только на этом?
— Вы меня не испугаете! — Энджи храбрилось, но ёкнувшее сердечко её выдало. — Вы меня не убьёте.
— Но я могу сделать очень больно и неприятно, — мне даже не пришлось прибегать к силам. Хватило чистого энтузиазма и Энджи смиренно опустила взгляд.
Я глянул на Цви. Тот лишь улыбнулся и пожал плечами.
— Умоляю, оденься. Я и так лицезрю твой голый зад большую часть времени, огради меня от этого хотя бы в полную луну, — Цви показал мне язык, но жилет на себя напялил.
Я не стал продолжать разговор, а молча направился в кабинет, очень надеясь, что меня больше не потревожат.
Мои надежды оправдались. И это меня пугало.
Прошло целых сорок минут, а из-за двери не раздалось ни единого прилично громкого звука. Мелкое шуршание не в счёт. Я бы предположил, что оба моих постояльца издохли, да вот только я отчётливо слышал их сердца — энергичные, здоровые, бодрые. Явно не макраме занялись.
Здравый смысл говорил оставить молодняк самим себе, не трогать их, чтобы не спугнуть тишину. Любопытство вопило выглянуть за дверь. Я долго боролся между этими двумя чувствами, пока одно из них не взяло вверх надо мной.
Я оставил ноутбук с недописанной главой, неслышно подошёл к двери и приоткрыл её, разглядывая гостиную.
Малолетние вандалы действительно прислушались к моему совету и нашли занятие по душе.
Возле одной из стен был возведён свой маленький личный фотостудиный уголок, с профессиональными вспышками, освещением, компьютеризованным задником, автоматическими фотоаппаратам — серьёзно, где блохастый всё это держит? — и самое главное, двумя кривляющимися моделями. Затвор щёлкал с определённо частотой, а моя племянница на пару с разукрашенным псом вставали в дурацкие позы.
Ну, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не нервировало старого вампира. Фотография была довольно безобидным занятием, к тому же Цви ежемесячно устраивал очередной фотосет, дабы разослать в журналы, напомнить о себе. Обычно снимками занимался я, и как же это здорово, что нелёгкая ноша с моих плеч плавно переползла на плечи Энджи. Тем более ей это, похоже, нравилось.
Я усмехнулся и удовлетворённо вздохнул.
Кажется, ночь всё-таки будет не такой плохой, как я думал.
Раздался звонок в дверь, за которым последовала череда внушительных ударов ногой в дверь.
Цви и Энджи переглянулись и посмотрели в мою сторону. Я пожал плечами и приблизился к входной двери, точно зная, кто ждал меня за ней. Щелчок замка и в мою обитель ворвался маленький ураган запаха жевательной жвачки.
— Ты убил моего Гамму!
Mo chreach! Как же я ошибался о покое этой ночи.
***
Девица, столь шумно ворвавшаяся в мою обитель, упёрла одну руку в бок, а второй стала тыкать мне в грудь. На наманикюренных ногтях блестели стразы всех мастей и форм.
— Как ты посмел, лысый старикашка?! Он был моим любимчиком! Ну, может не любимчиком, но моим! — после каждой фразы, незваная гостья надувала ярко-розовый пузырь, смачно лопая его. — Тебе твоих мало? А, у тебя же своих нет. Тебе завидно, да?
Чёрные волосы, обычно собранные в две косы, сейчас торчали рожками, за которые хотелось взять нахалку и вышвырнуть вон.
— А может ты и на мои территории позариться решил?! — девица отдёрнула ворот куртки, словно готовясь к атаке. С десяток ярких значков, как горсти ягод разбросанных по чёрной коже, звякнули друг об друга. — Так я могу и отпор дать! Давай!
Я слышал за своей спиной два взволнованных сердцебиения. И если одной стучало от радости и предвкушения, второе настороженности и страха.
Лопнул ещё один пузырь жвачки и гостья, взъерошив ярко-красную чёлку, с вызовом глянула на меня.
Пора было заканчивать этот цирк.
— И тебе привет, Мерси, — улыбнулся я, закрывая дверь. — Мучаешься от скуки?
Девица, секунду назад готовая порвать меня на маленьких лысых вампирчиков, наигранно захныкала.
— Да, — Мерси пнула берцем несуществующий камень. Обувь мы с ней закупали в одних местах. — У тебя выпить не найдётся?
— Нет, но могу предложить тебе две игрушки, — я кивнул на Цви с Энджи.
Мерси, будто только заметив моих постояльцев — ага, как же — подорвалась с места и ринулась к Цви, словно метеор. Блохастый ответил ей тем же. Парочка встретилась на полпути и стала друг друга бурно обнимать.
Я обошёл буйнопомешанных — мало ли, ещё попаду в радиус поражения — и подошёл к поражённой Энджи.
— Это Мерси Браун, — ответил я на невысказанный вопрос. — Старая знакомая.
— Мерси Браун? — рыжая призадумалась, сморщив лоб. — А это не та, которая?..
— Именно, — я усмехнулся и нагнулся к самому уху племянницы, чтобы гостья не услышала мои слова. Хотя, захоти она, даже стены не помогут. — Она не очень любит распространяться на тему своего прошлого.
— Но она же тогда не человек! — возмутилась рыжая.
— Серьёзно? Тебя это всё ещё смущает? — святая простота. — Кроме тебя, тут вообще нет людей.
Племянница напряглась, её сердцебиение участилось, дыхание стало тяжёлым. Я крепко сжал тонкое запястье, заставив Энджи ойкнуть.
— Учти. Мерси не я и твои выходки не потерпит. Одно неверное действие и ты распрощаешься со своей жизнью.
— И вы даже не заступитесь за меня? — со злостью и болью спросила Энджи.
«Да», — тут же мелькнуло в голове, но вслух я ответил: — Нет.
Энджи прикусила губу, сдерживая злость. Мне показалось или в её глазах мелькнули слёзы? Я поспешил сменить настроение разговора.
— Она неплохая девчонка, — ослабив хват, произнёс я. — Шумная, дурная, нахальная, но не плохая.
— Несмотря на то, что нежить?
— Несмотря на то, что нежить, — я легонько подтолкнул племяшку. — Тебе просто стоит узнать её получше. В конце концов, она лучшая подруга Цви.
— А с кем это ты шепчешься? — Мерси наконец оторвалась от Цви и приблизилась к нам, с интересом разглядывая Анджелу.
Я точно знал — Мерси в курсе, что перед ней человек, источник пищи. К тому же во вкусе самой Мерси — молодая и яркая. Но нужно отдать должное, Браун смотрела на Энджи как любопытная девчушка, а не голодный хищник.
— Мерси, это Анджела. Анджела, это Мерси.
Я не стал уточнять, кем мне приходится Энджи. Да Мерси и не спрашивала. У каждого из нас были свои скелеты в шкафу, свои тайны и грехи, о которых не спешишь распространяться. Вампиры, особенно такие как я, ценили своё право на уединённость и личное пространство, а потому не лезли туда без спросу.
Мерси улыбнулась, обнажив кончики клыков. Мерзавка не прятала свои полуночные особенности, в отличие от меня и других старичков. Правда, в её случае клыки смотрелись куда уместнее и гармоничнее, чем у многих наших общих знакомых.
— К чёрту формальности. Зови меня Мэри, — Мерси облизнула пухлые губы. — Кровавая Мэри, если ты понимаешь о чём я.
Мерси заливисто засмеялась, похлопывая ошарашенную Энджи по плечу.
— Так, детки. У меня ещё куча работы, так что оставляю вас развлекаться без меня. Надеюсь, обойдётся без кровопролития, — я многозначительно посмотрел на троицу. Паршивцы как один сделали невинные глазки. Дети.
— Не переживай, Маска, — я скривился, а Мерси подхватила под руки Анджелу и Цви. — Мы большие детки, нам нянька не нужна. Верно?
Цви закивал с такой силой, что я побоялся за сохранность его макушки. Энджи неуверенно кивнула, словно спрашивая у меня разрешения. Я кивнул в ответ.
— Тогда ладно. Анджела за старшую.
Я даже не сомневался, что мои слова не были услышаны. Троица была занята более важными делами — составлением плана развлечений на долгий, очень долгий вечер.
Эх. И почему я и правда не живу в склепе? Там явно меньше постояльцев.
— Не боись! Мы сейчас такое замутим! — донеслись до моих ушей слова Мерси.
Mo chreach! Надеюсь мы все сегодня переживём эту ночь.
***