***
Я стоял как вкопанный, пытаясь понять, что только что произошло. Как ситуация стала такой? И Аллан, и Вероника утверждали, что Энджи не знала о мире тьмы. Но судя по реакции девочки, все она прекрасно знала. И поверьте моему опыту — соображала она быстрее многих. Не каждый Охотник видел во мне нежить, а тут какая-то девчонка. Что-то мне везет на гениальных недоучек. То Дункан со своими смертоносными игрушками, теперь Энджи. Да уж. Однако одаренное поколение пошло. Зря на него сетуют седые старики.
Следовало что-то делать. Но что? Будь она обычным человеком, то давно бы уже лежала с разорванной глоткой. Но она не просто человек. Она моя плоть и кровь. Фигурально выражаясь. А я ни при каких обстоятельствах не мог даже помыслить причинить ей вред.
Оставалось только гнуть свою линию.
— Я не понимаю о чем ты, — я держал руки впереди себя, стараясь приблизиться к девчонке, но она не сводила с меня своих испуганных глаз.
Хм. А ведь она меня боялась. Не нужно было даже прибегать к своим силам, чтобы почувствовать ее страх, сильнейшей волной окатывающий меня с ног до головы, словно бушующие воды бьющиеся о прибрежные скалы. Но страх не мешал ей быть уверенной в своих силах. Руки, державшие нож, не дрожали. Кинься я сейчас на нее — получил бы не шуточный отпор.
Двоякое чувство. С одной стороны, на меня наставили оружие, что не есть хорошо. С другой стороны, это моя родня и она не боялась чудовища, коим я и являлся.
То ли гордиться, то ли расстраиваться. Ладно, потом решу. Когда закончу со всем этим.
— Послушай, это все недоразумение, — еще один шажок к цели и в мою голову полетел нож. Инстинктивно я прибег к скольжению, отклоняясь в сторону.
Я переместился на пару футов ближе к Энджи, а за моей спиной в стену вонзился остро заточенный нож. Хм. Хорошая сталь. Жаль только подставка с этой самой сталью стояла около моей родни.
Анджела успела схватить еще один нож — тесак — и направила его на меня. Ну да. После такого, тяжело будет упираться.
— Хорошо, я вампир, — я скрестил руки на груди, опираясь на столешницу за спиной. — Довольна?
— Очень.
А у Энджи сильные руки. Натренированные. Тесак вроде и не метательный нож, а все равно неплохо так проскользил мимо моей головы. Ну хоть в стену не вонзился.
— Я не причиню тебе вреда! — еще один нож из набора. — Хватит швыряться моими ножами!
— Обязательно, — эта соплячка схватила четвертый нож и не задумываясь запустила в меня.
Зачем я только послушал Рэйчел и купил набор из шести ножей? Нет чтобы один, но хороший. Тогда бы и снаряды давно уже кончились.
С каждым ее броском я перемещался на пару футов ближе к ней, но и она отступала в сторону на такое же расстояние. Мы устроили вокруг стола что-то вроде ритуальных танцев. Удивительно, но при всем при этом, Анджела умудрилась подхватить свой рюкзак и теперь он висел у нее на левой руке.
Девчонка схватилась за пятый нож, но я не стал дожидаться броска и скользнул дальше. Стоило мне появится на новой точке, как в левом боку обожгло. Анджела тоже не стала запускать нож в пустоту. Просчитав мою траекторию, она кинула на опережение и попала в цель. Первая кровь пущена. Моя и не мною. Пора с этим кончать.
Скользнув к юной Моррисон, я перехватил ее поперек тела в тот момент, когда последний, самый маленький, нож оказался у нее в руке.
— Успокойся! — я не стал применять силу, боясь случайно сломать ребенку что-нибудь, так что Анджела продолжала вырываться.
Извернувшись, она вонзила лезвие мне в правую ногу, проворачивая его. Этого было достаточно, чтобы я ослабил хват. Анджела освободила руки и полезла в рюкзак. Через несколько секунд она развернулась ко мне, держа на вытянутой руке открытую пудреницу.
Девчонка легонько дунула, распыляя содержимое коробочки в мою сторону.
И чего она хотела этим добиться? Испугать меня?
Стоило пудре коснуться моего лица, кожу стало жечь, словно меня окатило серной кислотой.
Освященное серебро! Mo chreach!
Каким бы крутым вампиром я не был, освященное серебро было для меня весьма и весьма опасным веществом. Кожа буквально горела, разъедаясь, оголяя мясо, мышцы и кости. Ничем не защищенные глаза кипели, угрожая вытечь. Я схватился за лицо, пытаясь стряхнуть смертоносную пыль. Ожоги на руках я еще мог вынести, но не на лице. Я воззвал к силе, пытаясь восстанавливаться и остаться на грани сознания. Сквозь кровавую пелену я успел заметить, что Анджела удобнее перехватывает свой рюкзак, готовясь ударить.
Что она еще задумала?
Рюкзак со всеми школьными принадлежностями и учебниками ударил точно в…
Mo peileireach!
Задохнувшись, я опустился на колени, еле держа себя в здравом уме, хотя так хотелось погрузиться в спасительную темноту. На периферии зрения мелькнули ноги в джинсах на размер больше и ножки барного стула. Звук треснувшей об меня древесины, был последним, что я помнил.
***
Когда я пришел в себя, утро за окном уже было в полном разгаре. И дело было даже не в звуках, что окружали меня со всех сторон, врываясь в мое покореженное сознание. Нет. Приход утра я ощущал на инстинктивном, зверином уровне. Как животные прячутся, ощущая приближающие природные катастрофы, так и мне хотелось скрыться куда подальше, поглубже и потемнее.
Кожу продолжало жечь, но уже не так сильно. Попытавшись пошевелиться я осознал, что не особо чувствую свои конечности. Я ощущал боль в тех местах, куда попала пудра, в левом боку от прошедшего лезвия. А про правую ногу, из которой продолжал торчать провернутый нож, и вообще не стоило говорить. Но самих конечностей — нет. Я не мог пошевелить ни рукой ни ногой.
Пересиливая сам себя, я смог наклонить голову достаточно, чтобы понять, что продолжаю лежать на кухне спиной на полу, а из моего сердца торчит обломок табурета.
Шикарно. Просто нет слов. Моя новоявленная родственница не придумала ничего лучше, чем попытаться убить меня. И у нее это вполне могло получиться, будь я заурядным вампиром. Откуда у нее вообще такие познания и навыки? Спрошу у нее, когда найду. Если не убью раньше.
Обращаться к силе было болезненно, но необходимо. Вас когда-нибудь бросали в бассейн с кипятком, предварительно сломав все кости в организме, и заставляли плыть? Если нет, то вы понятия не имеет, что я сейчас испытывал.
Я боролся, и моим врагом был я сам, моя нервная система. Самодельный кол не убил, но парализовал. И лишь тот факт, что я недавно кормился, позволил мне провернуть все эти фокусы.
Я поднимал правую руку, но вес ее был в тысячу раз больше привычного. Она падала вниз, не желая мне подчиняться, но я не оставлял попыток. Я не ощущал окружающего времени, но по привычным звукам с улицы понял, что потратил больше получаса для того, чтобы коснуться скрюченными пальцами гладкой древесины. Зацепившись ногтями за древко, я попытался раскрыть ладонь и ухватиться за проклятую деревяшку. Каждый пройденный дюйм обходился мне движением кола в моем сердце. Я боялся, что от испытываемой боли сотру челюсть до самых десен. Наконец, едва не провалившись в беспамятство, я смог схватиться за ножку. Пол дела сделано.
Оставалось самое сложное — вытащить кол.
Глубоко дыша, собирая в кулак все свое мужество, я дернул древесину в сторону, прибегая к остаткам силы. Окровавленная ножка отлетела к стене, а я взвыл на такой частоте, что стекла в моей квартире задрожали, а соседские собаки испуганно завыли.
Отдышавшись и вновь ощутив все свое тело, я смог вытащить из ноги нож, воткнув его рядом, представляя на месте деревянного пола худое тельце Анджелы. Я был в гневе и жажда мести затмевала мне сознание. Лишь упадок сил спас мою родственницу от неминуемой расправы.
Перевернувшись на живот я смог доползти до дивана и стащить на себя плед. На большее меня не хватило. Закрыв глаза, я попытался восстановить дыхание и хоть какие-то крупицы сил.
Не верьте тем придуркам, что утверждают, будто от голода вампиры впадают в спячку. Не возможно спать сотни лет, когда в голове стучит лишь одна мысль — убить. Чем крепче наш голод, тем сильнее над нашим разумом преобладают животные инстинкты, заставляющие забыть об осторожности и выходить на кровавую охоту.
Не спал и я.
Провалявшись в полудреме несколько часов, я был поднят голодом, гнавшим меня на залитую солнцем улицу ради капли крови.
Сил хватило, чтобы подняться и добраться до спальни, где я оставил свои вещи. Моих мозгов хватило, чтобы накинуть на себя грязный плащ, что мог скрыть меня от прямых солнечных лучей. Я был словно под дурманом, тело не слушалось меня, движения были резкими и неуверенными. Покинуть квартиру я решил через дверь — высовываться из окна было чистой воды самоубийство. В таком состоянии я бы остался валяться на земле и умер меньше чем за пару минут.
Уходя, я мельком глянул на себя в зеркало. Может люди нас и не замечали в отражениях, но вот мы себя видели более, чем четко. Сейчас я не отличался от киношных вурдалаков — облезлая кожа на лице, красные глаза с кровавыми слезами, открытые раны на теле. Не хватало только кроличьих клыков, как из фильмов семидесятых годов.
Я присмотрелся к груди. Забавно. Своеобразный кол Анджелы угодил точно в центр прайдовского символа, разворотив цифру до неузнаваемости. Внутри рана зажила достаточно, чтобы дыра в сердце не просвечивала насквозь, но до полного восстановления было еще далеко. Для этого требовались время и кровь. Много крови.
Полагаясь на остаток своих сил, я прислушивался к каждому шороху в доме, медленно спускаясь на первый этаж. Судя по ощущениям, в здание оставалось не так уж и много людей — молодая мать с ребенком трех лет в левом крыле(его ор часто доставлял мне дискомфорт), да пожилая пара на втором этаже прямо подо мной(в их случае именно я был источником дискомфорта).
Накинув на голову плащ, я вышел на улицу. Яркий свет тут же ударил мне по глазам, заставив оскалиться и инстинктивно отступить назад. Сейчас во мне боролся инстинкт самосохранения и голод.
Голод победил.
Медленно ступая по ступеням, я спустился на тротуар. Голую кожу босых ног жгло. Я оставлял на цементе небольшие частички плоти, что тут же испарялись под натиском дневного светила. Мне еще везло, что от меня не шел дым. Хорошо, что сейчас все же начало ноября и солнце особо не грело, оставляя малую надежду на удачное завершение моего рейда.
Ступая вдоль стен зданий, прячась в куцых тенях голых деревьев, я смог добраться до забегаловки по соседству, приютившись у задней двери между мусорных баков. Теперь оставалось только ждать и даже на грани голодного безумства я мог ждать часами. У меня не было нескольких недель для выбора одной цели из сотни тысяч других, для выслеживания ее, подготовки, доведения до кондиции. Мне требовался сейчас фаст-фуд, а не утка по-пекински.
Мои клыки чесались, моля о теплой плоти, в которую они могли вонзиться без промедления. Зуд в горле и груди требовал сладкой крови, что разольется по моему телу, возвращая ему былое величие и превосходство. Охотник внутри меня жаждал действия, но он же и удерживал меня от необдуманных поступков. Атакуй я первого попавшегося прохожего и мне было не выжить. Сейчас я ничем не отличался от проходящих мимо людей. Выбери я кого-то не того и бой был бы проигран.
Кроме того, своим поведением я раскрыл бы тайну, что скрывали тысячи лет.
И потому я ждал, вжавшись спиной в покореженные стенки металлических баков, высматривая свой обед. Люди видели меня и отворачивались, брезгливо морщась. Еще бы. Сейчас я был одним из многих бездомных, коими полны улицы любого из крупных городов нашей страны, да и любого в мире. Как бы не процветало государство, всегда найдутся те, кто смог найти путь на самое дно человеческой жизни. И эта роль мне сейчас подходила лучше всего. Как бы не был противен людям мой вид, они не видели во мне угрозы. По крайней мере настоящей угрозы, а не выдуманной ими.
В своей новой роли я дождался полудня, когда тень сходит на нет, а люди спешат на обеды и знал, что скоро еда перепадет и мне. Так и случилось.
Моим жертвенным агнцем стал местный бездомный-попрошайка. Видя во мне брата по несчастью, он дружелюбно кивнул, пристраиваясь у одного из баков, в поисках остатков. По его заросшему щетиной и волосами лицу нельзя было определить ни возраст ни национальность, а от многослойной одежды на несколько размеров больше пахло нечистотами, мочой и протухшей пищей.
Идеально для меня.
В привычных условиях я не опустился бы до уровня уличных отбросов, но сейчас я был не в том положении, чтобы воротить нос. Тем более, я был точно уверен, что его не бросятся искать. Такие как он никому не нужны — ни обществу, что воротит нос от мерзкого запаха, ни государству, что улыбаясь на камеру обещает светлое будущее, ни самим себе, вечно ноющим о несправедливости жизни, обвиняя в своих проблемах всех, кроме себя, даже не пытаясь что-то исправить. Поверьте моему опыту — если ты чего-то на самом деле хочешь, ты этого добьешься, какие бы преграды Судьба не ставила на твоем пути. Я трехсотлетний мертвец зарабатывающий в год по несколько десятков миллионов долларов. По моему, отличное подтверждение моих слов.
Тем временем бездомный что-то отрыл в мусорном баке и уселся рядом со мной, предлагая недоеденный сандвич. Я отрицательно покачал головой, еще сильнее укутываясь в свой плащ, не желая спугнуть добычу раньше времени. Солнце жгло, но я терпел эту боль, зная, что еще несколько минут и все закончится как для меня, так и для мужчины рядом.
Хищник внутри меня рвался наружу. Следовало действовать, иначе я мог окончательна потерять контроль над собственным телом.
Я попытался подняться для виду и тяжело закашляв, повалился на землю.
— Эй! Приятель, что с тобой?! — была у бездомных одна интересная черта — они реже других бросали людей на произвол судьбы.
Таким был и этот.
Он наклонился надо мною, обдавая своим зловонным дыханием, которому позавидовали бы порождения самых ужасных мест Тьмы и Преисподней. Я ухватился за ворот его потрепанного пальто словно пытался что-то сказать. Бедолага наклонился ближе, столь услужливо подставив свою незащищенную шею. Я видел каждую деталь открывшейся мне плоти — темные пятна от въевшейся грязи, царапины и ссадины от нелегкой уличной жизни, вздувшиеся от напряжения вены.
В них то я и нацелился.
Одно легкое усилие и клыки острым лезвием вошли в податливую плоть ничего не понимающего человека. Бездомный попытался вырваться, но первые капли живительной влаги уже успели коснулись моего естества, пробуждая скрытые силы. Я мертвой хваткой вцепился в свою добычу, не позволяя тому не вскрикнуть, не вырваться. Со стороны мы напоминали двух пьяниц, свалившихся под натиском хмеля. Хотя именно пьяным я себя и ощущал. Кровь была не самого лучшего качества — горькая, приторная, терпкая. Та еще гадость, но на безрыбье и рак рыба. Я как эстет, что всю жизнь пил изысканные вина, а ему пришлось залпом осушить бутылку самогона. Но «самогон» сделал свое дело. По мере того, как чужая кровь заполняла меня, разбегаясь по телу, раны стали заживать, откликнувшись на природную регенерацию вампиров. Я чувствовал, как слой за слоем восстанавливалась кожа на лице, как стягивались края ран на груди и ноге, не оставляя после себя даже мало-мальского шрама.
Спустя пару минут я был полон сил, а на руках у меня покоился труп бездомного. Обычно наше племя не убивало людей, чтобы не оставлять улик своего существования, но в этот раз я не мог поступить иначе. Более того, я убил бедолагу дважды. Первый раз осушив, второй — вырвав сердце и свернув шею. Сам факт того, что человека убил вампир, испивший его крови до последней капли, осквернял труп, обрекая его на судьбу восставшего мертвеца. А это было не в моих интересах. Не желал оставлять после себя бездумного Дельту.
Труп истлел, оставив после себя горсть грязных лохмотьев.
Позаимствовав в этой груде тряпья относительно чистый шарф, я обмотал им голову и поспешил к себе, наплевав на солнце. Быстро поднявшись в квартиру, я избавился от всех вещей и принял душ. Закончив смывать с себя следы крови и запах своей недавней жертвы, я вышел из ванной и взяв с тумбочки телефон, нажал кнопку быстрого набора. На экране загорелась надпись «Зубоскал». Трубку взяли после первого же гудка.
— Сюда. Немедленно. Нужна твоя помощь, — проговорил я в тишину по ту сторону и сбросил.
Впереди меня ожидали поиски Анджелы и к ним нужно было подготовиться. В первую очередь психологически. Я все еще жаждал крови своей родственницы.
***
Я заканчивал шнуровать берцы, когда во входную дверь поскребли. Обувшись, я подошел к ней и открыл, пропуская в квартиру своего постояльца. Практически трех футов в холке, с сильным и подтянутым телом, покрытым густым буро-коричневым мехом ко мне вошел волк. Вы не ослышались. Именно canis lupus. В реалиях современной жизни окружающие воспринимали его за крупного пса, игнорируя даже саму мысль, что в городе может жить самый настоящий волк. Хотя дорогущий ошейник из элитной кожи и золотой гравировкой «Зубоскал» мало напоминали составляющие дикого хищника. Да и серьги-гвозди в ушах смотрелись по пижонски.
Зубоскал остановился недалеко от меня, повел носом и несколько раз чихнул. Зверь подошел к лежащему неподалеку шарфу покойного бездомного и брезгливо отшвырнул его в сторону передней лапой и многозначительно посмотрел на меня своими голубыми глазами.
— Потом поговорим, — я закрыл дверь и подойдя к дивану, взял в руки плед. — Мне нужно кое-кого найти. Ищи.
Я протянул плед волку, но тот лишь фыркнул, усевшись на свою лохматую задницу. Мне некогда было играть в его игры. Свободной рукой я перехватил пасть хищника и сдавил достаточно сильно, чтобы Зубоскал заскулил.
— Слушай сюда, блохастый придурок, — я говорил медленно, выделяя каждое слово и волк знал, что это могло сулить ему большие неприятности. — Мне нужен твой нюх и ты мне его одолжишь. Иначе я пущу тебя на подклад для куртки. Ясно?
Зубоскал кивнул и я разжал захват. Зверь подобрался, скидывая с себя налет беспечности. Мокрый нос ткнулся в плед, улавливая самые тонкие из запахов. Через несколько минут зверь вопросительно глянул на меня и я прекрасно понимал причину его удивления. Запах Анджелы был другим, но аромат нашей крови был немного схож и Зубоскал это понял.
— Давай-давай, Скуби-Ду, вперед, — волк возвел глаза к потолку и покачал головой, но подошел к двери.
Я открыл хищнику дверь и мы покинули мою квартиру. Как только мы спустились на улицу, я накинул на голову свой шарф-капюшон, нацепил очки Дункана, а к ошейнику Зубоскала прикрепил заранее подготовленный поводок. Все таки днем столь крупный пес без присмотра привлекал нежелательное внимание.
Погода нам благоволила. Если утром во время моей охоты светило яркое солнце, растопившее весь ночной осадок, то сейчас небо было вновь затянуто грозовыми тучами, угрожающими разверзнуться в любую минуту. Нам явно пока везло. Если бы золотая звезда продолжала свое царствование, то мне пришлось бы дожидаться потемок, прежде чем выходить на поиски Анджелы. Непогода подарила нам несколько драгоценных часов.
Волк вел меня вниз по улицам ориентируясь на свой нюх, я же прибег к своим силам, всматриваясь, прислушиваясь, ощущая. Я был живым радаром, пытающимся из кучи информационного мусора вычленить нужную мне информацию. Из сотен живых сердец, чей стук был для меня какофонией перестуков, я желал уловить мелодию одного единственного сердца.
Если вам кажется, что все сердца бьются одинаковы, то вы глухи, как пробка. Каждый стук уникален. Это как отпечатки пальцев — не может быть двух одинаковых. Пусть на йоту, но все они различны. Сила удара, тембр, ритм, мелодика. Сердца это не просто перегонные моторы для крови, нет. Это тонкие инструменты со своей уникальной мелодией, частотой, звучанием. Сущие мелочи заставляют сердце меняться, но ничто не может стереть неповторимую музыку каждого отдельно взятого инструмента.
И сейчас я слышал настоящий оркестр, состоящий из детских сердец-бубенцов, ярко звучащих «тарелок» влюбленных, приглушенных бас-барабанов пожилых. Перебивали их и звуки животных сердец, но я легко отсекал ненужное, концентрируясь лишь на «музыке людей».
Мы шли по хорошо знакомой мне Норд Пенсильвания стрит, огибая спешащих по делам людей. Многие шарахались в сторону при виде Зубоскала, но замечая в чьих руках его поводок, как-то успокаивались. Видимо верили, что я в силах удержать на привязи своего «питомца». Наивные. Изъяви волк желание вырваться на самом деле, то его не смог бы остановить даже я. Их вид тысячи лет противостоял таким как я, то воюя с нами, то оберегая наш покой, так что как обращаться с вампиром он знал. Лишь тот факт, что идущий впереди меня зверь был не чисторожденным, позволяло мне контролировать его. Плюс ко всему, у него передо мной был долг жизни, а с таким хочешь не хочешь, но будешь вести себя доброжелательно.
Впереди показалась молодая девушка в дорогих шмотках от брендовых производителей и с белым обстриженным пуделем на розовом поводке. Зубоскал оторвал морду от тротуара и приветливо завилял хвостом, издав звук очень отдаленно напоминающий тявканье. Стриженное белое чудо дернулось в сторону, врезавшись в стройные ноги своей хозяйки, испуганно завизжав. Мой поводырь обреченно вздохнул и обошел испуганную парочку стороной.
— Не заставляй меня думать о тебе хуже, чем есть, — я глянул через плечо и усмехнулся. — Ты вообще в курсе, что он кобель?
Зубоскал резко затормозил и с широко раскрытыми глазами глянул на пуделя мечущего одно из деревьев, высоко задрав заднюю лапу. Волк тихо заскулил, понуро продолжив свой путь.
— Ты прав, кругом обман, — посочувствовал я приятелю. — Но почему ты вообще засматриваешься на собак? Тебе мало твоих ежемесячных вылазок по ночным клубам?
Зверь собирался продемонстрировать свое недовольство, но был остановлен потоком ветра, что ударил его прямо в морду. Зубоскал втянул воздух и на перекрестке свернул на Ист Джордвия стрит, уводя меня в сторону кафешек и магазинчиков, расположенных на первых этажах местных зданий. Я уже было подумал, что моя родственница провела утро в одной из забегаловок, но Зубоскал вновь сменил направление, устремившись к зданию из красного кирпича и часовой башней, скорее напоминающему кафедральный собор или церковь, нежели полицейский участок.
— Интересненько, — я ощущал присутствие своей родни в полицейском участке. Стук ее сердца изысканной мелодией пробивался в мое сознание.
Я удобнее перехватил поводок и наклонился к Зубоскалу, потрепав его за ухом.
— Вперед, Лесси.
Зубоскал подобрался, выпятив вперед массивную грудь и уверенно направился к дверям. Я же слегка задрал голову вверх, словно пытаясь услышать что-то, что никому другому не слышно. Хотя в моем случае так оно и было. Я знал где находилась Анджела и шел прямо к цели.
Мы вошли в здание, но даже внутри участка не привлекали особого внимания. Каждый коп был занят своей работой: разбирали завершенные дела, кто-то записывал показания обдолбанного нарика, успокаивали стервозных проституток, большинство сидело на телефонах или за компами в поисках нужной информации для того или иного дела. Мы на этом празднике жизни были не более, чем фанеркой на заднем фоне.
Ничего. Это временно.
Волк сел у моих ног, я же стал водить свободной рукой впереди себя, ощупывая воздух. Да, я косил под слепого. Но согласитесь, при моей внешности тяжело внушать доверие, а если я слеп, то никто ничего не заподозрит. Спустя пару минут ко мне направился молодой парень, не старше двадцати лет. Судя по лычкам — сержант.
— Простите, Вам помочь? — офицер оглядел меня с профессиональной внимательностью, но татуированный здоровяк в коже с волком на поводке не показались ему такими уж опасными. Люди. Никогда не смогу их понять. И плевать, что я тоже когда то был человеком. Я и себя зачастую не могу понять, так что все честно.
— Не подскажите, где я? — если играть роль, то до последнего.
— Вы в полицейском участке, сер.
Я тяжело вздохнул и покачал головой.
— Понимаете, офицер…, — я многозначительно промолчал.
— Райн, — услужливо подсказал сержантик.
— Офицер Райн, у меня пропала племянница. Хотя как пропала. Ее родители покинули город и оставили ее мне на попечение, но у нас состоялась сора и она убежала. Я постарался тут же ее нагнать, но как понимаете, не в моем состоянии соревноваться с юной девушкой, — я как бы невзначай снял очки и уставился на парня. Щепотка внушения и вместо алых зрачков офицер увидел глаза, затянутые серой поволокой.
— Да, я Вас понимаю, — Райн отвернулся, не желая лицезреть моей обманки.
— Если бы не моя малышка Бетти, — я похлопал Зубоскала по голове и ощутил идущий от него гнев, но лишь мысленно усмехнулся, — то я бы даже не знал, где ее искать. Она привела меня сюда, доверившись своему обонянию. Возможно она у Вас или была тут? Офицер Райн?
— Да, конечно, — парень оторвался от созерцания «малышки Бетти». На его лице читалось изумление и непонимание. Ну да. Не каждый день можно встретить придурка, назвавшего International Mack «жучком».
Офицер Райн подошел к компьютеры и забегал по клавиатуре.
— Не скажите ее примет? Ох, прости…
— Пятнадцать лет. Не высокая. Рыжая. Угловатая. В джинсах и футболке на размер больше, — Райн смотрел на меня с открытым ртом. — Я не всегда был слепым, офицер.
Ага, минут пятнадцать назад стал.
— Так вы проверите? — я улыбнулся, отправляя в парня заряд внушения. Не хотелось и дальше тянуть время.
— Да-да, конечно, — пальцы вновь застучали по клавишам. — Да, утром патрульные нашли девочку, подходящую под Ваше описание. Она была сильно напугана и вела себя немного странно. Отказалась называть свое имя. Ей дали успокоительного и поместили в комнату отдыха. По нашим данным, она все еще в участке.
— Это должно быть моя племянница, — это точно была она. Я знал, что она сидела в соседней комнате. — Я могу ее забрать?
— Эм, простите, а Вы можете как-то доказать, что это именно она?
Вот не вовремя он решил включить паранойю.
— Да. У нее на спине старый ожог. Несчастный случай в детстве, — я пытался говорить как можно спокойнее, но недовольство просочилось сквозь мою маску, заставив офицера шевелиться быстрее.
Райн ушел за Анджелой, я же обратился к волку:
— Свободен, — я отпустил поводок и Зубоскал взял его в пасть. — С меня изысканное мясо.
Волк кивнул и покинул полицейский участок. Я же призвал силу, обволакивая внушением весь участок. Я не был мастером подобных фокусов и не любил их, но нужно было немного подправить восприятие окружающих. Я не мог стереть им память, но вот сменить свой образ в их головах вполне мог попробовать. Теперь все находящиеся в здании были уверены, что давно меня знают как частного детектива.
Всегда мечтал стать детективом. Даже пытался их писать. К сожалению, жанр оказался не мой.
Когда я закончил обрабатывать сознание окружающих, ко мне вышел Райн, держащий за локоть мою родню. Анджела была уставшая и явно не выспавшаяся. Я не собирался ей сочувствовать. Несколько часов назад я испытывал куда больший дискомфорт.
— Вот ее вещи, детектив, — Райн протянул мне рюкзак Энджи. Да, его я тоже успел обработать. Я кивнул, закидывая сумку на плечо и улыбнулся своей родне. А на нее я внушение не накладывал, так что она прекрасно помнила кто и что я. Но судя по отстраненному выражению на лице — успокоительное было качественное. Ну хоть проблем на обратном пути не будет.
— Спасибо, офицер.
Я взял Анджелу за руку и преспокойно вышел на улицу. Погода стояла прекрасная — небо все таки решило напомнить, что сейчас не лето и обрушить на город немного мокрого снега.
Я сделал пару шагов в сторону своего района, а Анджела безвольной куклой повисла у меня на руках. Мда. Отсутствие сопротивления это, конечно, хорошо, но марионетка на руках не ускорит моего передвижения, а лишь создаст дополнительные проблемы. С этим надо было что-то решать.
Не долго думая, я отволок племянницу в ближайший закоулок и толкнув в стену, применил на Анджеле внушение. Всего несколько секунд и вместо пустых глаз на меня взирают полные непонимания и страха, что тут же сменились решимостью. Как только девчонка сфокусировалась на мне, то попыталась повторить трюк с ударом в пах, но была тут же мною остановлена. Молодец. Пришла в себя.
— Успокойся! — я не стал использовать силу, чтобы окончательно не испортить разум родственницы, но вот свой гнев я не особо сдерживал. Анджела перестала сопротивляться, стоило лишь моим клыкам появится в паре дюймах от ее лица. — Я не причиню тебе вреда.
— Не убедительно, — голос Энджи на секунду дрогнул, но девочка смогла взять себя в руки.
В чем-то она была права. Я действительно не выглядел как существо, не собирающееся причинять вреда. Я легко удерживал правой рукой оба ее запястья, что были заведены высоко над головой, а коленом блокировал любые действия ее ног. Со стороны я больше всего походил на какого-нибудь педофила, схватившего свою жертву. Да уж. Двоякая ситуация.
— Послушай, я и вправду не хочу…
— Что у вас тут происходит?
Энджи и я обернулись на голос. Она с надеждой, я с раздражением. На выходе из закоулка, ведущего не в самый спокойный район, показалось трое парней. Лет двадцати, может чуть старше. Драная одежда, вызывающие прически, куча железа и стойкий запах неприятностей. В одном из них я признал обдолбыша из участка. Он то с нами и заговорил.
— Пожалуйста, помогите! — Анджела вырвалась из моих рук и бросилась в объятья уличной шпаны.
Серьезно? Неужели эти три недомерка внушают больше доверия, нежели я? Будь я на ее месте, то выбрал бы знакомое зло в лице вампира, нежели незнакомое, в рожах этих Trusdar.
— Идите куда шли, — еще разборок с местной фауной мне не хватало.
Анджела подбежала к своим, так называемым, «спасителям» и остановилась в опасной близости около наркомана. Двое других вышли чуть вперед, мерзко улыбаясь.
— Уйдем, — усмехнулся обдолбышь, — вот все вместе и уйдем. Правда, киска?
Этот Blaigeard схватил Энджи за руки и прижал к себе. Вот теперь моя племянница поняла, что выбрала не лучший из вариантов. Она заметалась в объятьях парня, но шпаненок крепко держал ее одной рукой, а второй зажимал рот.
— Видишь? — продолжал смертник. — Она не хочет быть с тобой.
— Отпусти ее, — как назло ветер отогнал тучи, и теперь я стоял, пусть и под слабыми, но лучами солнца. Применять силу было не с руки. Я и так тратил достаточно усилий на постоянное поддержание регенерации.
Эта мразь полезла рукой под футболку Энджи, а двое его подручных достали кастет и «бабочку». Гнев кипел во мне, набирая невиданные обороты. Да, я сам еще минуту назад желал растерзать девчонку за принесенный мне ущерб. Но это было на уровне наказать ребенка за дорогую разбитую вазу. А эти… Этих я желал растерзать на мелкие куски и плевать на закон Омеги и прочие договоренности. Они посягнули на мою кровь и кровью же должны были и расплатиться.
— Кто ты ей? Муж? Любовник? — кривая улыбка на одурманенном лице.
— Дядя, — шпана рассмеялась, а вот в глазах девочки отразился шок. Она поняла, что я говорю чистую правду. Ну да, не каждый день ты узнаешь, что твоей родней является один из вампиров.
Ветер вновь сменился, и тучи заняли удобную для меня позицию, осыпая наши головы мокрым снегом. Я улыбнулся, поднимая очки на лоб и призывая устрашение. Волна дикого, животного ужаса коснулась двух недомерков с оружием. В их сознании мой образ сменил самым жутким из того, что только могла придумать их нездоровая фантазия. Парни задрожали, как кучки желейной массы. Они наконец поняли, что настоящим хищником был я, они же стали моей добычей. И добыча не желала попасться мне на клыки.
Trusdar побросали свое оружие и рванули прочь из закоулка. Лишь нарик остался стоять, вертя головой и не понимая, что происходит. Его мозг настолько пропитался ядовитым дурманом, что даже моя сила не могла повлиять на него. Когда недомерок вновь повернул голову в мою сторону, я уже был возле него, применив скольжение. Он не успел ничего сделать, когда я сломан обе его руки, освобождая мою родню. Энджи тут же отбежала в сторону, присев у стены и вжавшись в ее каменную поверхность. Я же схватил орущего придурка за горло, подняв над землей, и сдавил его гортань, перекрывая дыхание. Пара конвульсий и безвольный труп отброшен в кучу мусора неподалеку. Даже если его найдут, никто не кинется меня искать. Базы данных по отпечаткам пальцев нежити у полиции не было.
Отряхнув руки я повернулся к Анджеле. Девочка дрожала и еле сдерживала слезы. Я убил человека прямо у нее на глазах и как бы она не храбрилась, такое тяжело перенести подростку.
Миролюбиво улыбнувшись, я протянул ей руку.
— Пойдем, — во мне не осталось даже намека на былые эмоции. Я был спокоен как насытившейся удав. Мой гнев нашел цель для выхода и испарился, как утренний туман. — Я действительно не желаю тебе зла. По крайней мере — теперь.
Анджела лишь сильнее отстранилась от меня. Как же тяжело с женщинами, особенно испуганными.
Я присел на корточки, чтобы казаться визуально меньше, а значит не таким опасным. Более того. Если бы она сейчас решила вновь атаковать меня, то у нее это вышло бы без проблем. И мы оба это понимали.
— Ну а теперь ты мне веришь?
Пара минут раздумий и Анджела неуверенно взяла меня за руку, доверив свою жизнь бессмертному чудовищу.
***