***
Не успел я отойти от одной дырки у меня в груди, как следом образовалось ещё две. Кто бы это ни был, стрелял он метко — первая угодила в сердце, вторая в лёгкое, третья в горло. Будь я смертным, точно бы издох, но лишь грохнулся на колени, в попытке регенерации. В ранах жгло, кровь медленно, но уверенно окропляла мою и без того грязную одежду. Дышать было тяжело и болезненно. А самое отвратное предстояло впереди.
Одной рукой опираясь о пол, второй я полез в рану на горле, вытаскивая пулю. Чувствовать шевеление пальцев в собственной плоти было… противно. Я ощущал себя школьницей-дистрофичкой, засунувшей пальцы в рот для опорожнения желудка. Глупо и болезненно. Но это необходимо было сделать, иначе пуля зарастёт вместе с тканями, став частью меня. Было такое в прошлом, теперь я предпочитаю не проходить рамки метало детектора. Тяжело на каждый писк объяснять, что в твоём позвоночнике застряла пуля, а ты при этом ещё и не сдох.
Первая железячка упала на пол и заживление раны пошло куда быстрее.
Следом пошла пуля из лёгкого. Не к месту вспомнились упаковочные ленты из лопающихся пупырок. Металл звякнул о пол и дышать стало в разы проще.
Напоследок я оставил рану в сердце. Как ни странно, вот с ней бы я мог ещё долго ходить. Я, в отличие от киношных вампиров, от любой занозы в зад… в сердце копыта не отбрасывал и кучкой праха не обращался. Дырка и дырка в сердце, делов-то?
Пальцы быстро нащупали пулю и я без особых усилий вытащил её из себя. Это всяко проще, чем вытаскивать обломки раздроблённых стрел и болтов. Их пока все из себя выковыряешь, столько времени и нервов уйдёт.
Пока я занимался выборкой драгоценных и не очень металлов, владелец второго сердцебиения подошёл достаточно близко, чтобы носки его начищенных ботинок попали в поле моего зрения.
Сплёвывая кровь на полированную кожу, я поднял взгляд.
Мой личный Джон Бут был щенком, вошедшим в свой второй десяток, не старше. Дорогой костюм смотрелся неуместно, словно с чужого плеча. Малый явно привык к более просторной одежде, о чём легко можно было догадаться по тому, как он держался. Да и армейская футболка, проглядывающая из-под рубахи, была не к месту. В руках парень держал пистолет с глушителем. То-то я выстрела не услышал.
Больше всего стрелок напоминал мне… Бэмби. Да, он был поджарым хищником — упругое, сильное тело без излишней массы и ненужных бицепсов. Цепкий взгляд смотрит с интересом и беспокойством. Причём о последнем говорит не язык тела, а учащённое сердцебиение. С какими бы врагами он ни сталкивался в прошлом, все они были людьми, которые дохли от пули в сердце, а не смотри на него с усмешкой.
Да вот только чувствовалось, что довольно долгое время малый был далёк от привычных обязанностей — служить и убивать. Я чувствовал в нём родную душу, воина, готового ворваться в пыл сражения или тихо проникнуть в стан врага, но что-то в его повседневной жизни изменилось. Изменилась и его энергетика — среди стойкости затесалась лёгкая дымка неопытности, неуверенности, даже страха. Вот и выглядел этот мальчишка новорождённым оленёнком из детского мультика — еле стоящий на ногах, делающий первые шаги. Когда-нибудь он вновь обретёт былую уверенность, отрастит рога, заточит клыки и когти — ха! Олень с клыками! Прям кабарга! — вот только конкретно сейчас его неясная мне аура неопытности вообще никак не помогала. Убивать он был обучен и привычен. Тут он был как барракуда в аквариуме с мальками.
Щенок направил пистолет мне в голову. Точнее, в глаз. В упор. Mo chreach!
— Может не надо? — без особой надежды уточнил я.
Убийца лишь пожал плечами и нажал на курок.
Слава всем знакомым богам, что силёнок на скольжение хватило. Раны в теле уже достаточно зажили, чтобы не доставлять дискомфорта. Замерев в новой точке, я встал в полный рост, разминая суставы. Жажда начинала влиять на меня, немного притупляя сознание. Вот каким нужно быть идиотом, чтобы полезть в логово врага без подпитки? Правильно. Нужно быть лысым, самоуверенным идиотом. Последний раз я ел несколько дней назад и в обычной ситуации, это было бы приемлемо. Мне не приходилось питаться так часто, как любят рекламировать телевизионщики. Вот только это в обычной ситуации, а не когда я проторчал уйму времени под меня дождём, дважды ввязался в убийственные салки с мусорным монстром и вдобавок схлопотал три пулевых ранений.
Наверно, я мог бы это предугадать. Наверно. Если бы так было каждый день. Но мать вашу, это был самый неудачный, грёбаный день за всё время пребывания в этом злосчастном городе!
Я намеренно выпятил грудь вперёд, демонстрируя молодому вояке целостность своего тела, и огрызнулся. Торчащие клыки были под стать рубиновым глазам. Мой дух требовал крови и разрядки. И я с радостью был готов утолить его желание.
Я бросился вперёд, готовый протаранить своего врага. По-варварски, но эффективно.
Мой противник не стал ждать, когда я снесу его своим весом, помноженным на вампирские штучки. Не раздумывая, парень всадил в меня ещё с десяток пуль, опустошив магазин и отбросив бесполезную железяку в сторону. Я был быстрым, но голодным и кровоточащим. Он — опытным бойцом, сражающимся за свою жизнь.
Парень оказался проворнее.
Как только моё снарядное тело достигло точки назначения, парень ловко увернулся, перекатившись в сторону, и метнул мне в спину нож. Ещё несколько.
Mo chreach! Как же меня бесит этот зарвавшийся щенок!
Я напоминал ёжика, наткнувшегося на собственные иглы — спереди дыры от пуль, сзади торчат рукоятки метательных ножей. С каждой пролитой каплей тёмной крови, я становился злее, агрессивнее, неконтролируемее. Вот только согласно правилу обратной пропорциональности, чем больше я желал его крови, тем слабее становился сам. Вампирские силы не из воздуха берутся, нам тоже кушать хочется. Пусть и редко, но метко.
Я попытался дотянуться до ножей, но руками не вышел. Все лезвия вошли ближе к позвоночнику, а при моей комплекции не так-то и просто почесать себе спинку.
— Не сдох, — произнёс мой противник, наблюдая за моими потугами.
Я медленно развернулся к сосунку.
— Sasanach… — процедил я сквозь сомкнутые зубы, узнав знакомый говор, пусть и подправленный за годы жизни в США.
Англичанин поднял с пола обломок трубы и встал в защитную позу. Его сердце стучало от страха, как старый двигатель дешёвой тачки, но мальчишка был способен взять под узду свои эмоции, особенно если от этого зависело выживание. Он не собирался бежать, хоть перед ним и был монстр. Он был готов биться до последнего вздоха.
Очень скорого последнего вздоха.
Подцепив носком ботинка рядом лежащую трубу, я подкинул её, ловко перехватив руками. Биться в рукопашку против металлической трубы малоприятное занятие. Я запихнул свой голод куда подальше и взял сознание под контроль. Сейчас, с потерей крови и уймой затраченных сил на регенерацию, я не мог позволить себе ничего экстраординарного. Так что оставалось проучить юнца старым дедовским способом.
Я ринулся на противника, обрушив трубу сверху, которую тот без труда отбил. Сменив траекторию орудия, вояка попытался вломить мне в грудак, но я уклонился в сторону, нанося удар сзади. Однако ловкий засранец успел завести трубу через плечо и закрыть спину. Парень развернулся ко мне лицом, нанося удар сбоку, но я перехватил его запястье.
Ха!
Мой противник не растерялся, тут же ударив меня коленом в живот. Почти затянувшиеся раны вновь дали о себе знать, забрызгав пол кровью. Маленькая, но очень упёртая часть моего сознания, громко вопила бросить эти игры и уже растерзать щенка, словно ягнёнка. Вот только я был не диким зверем, подчиняющимся низменным желаниям и законам природы, а человеком, пусть и в прошлом. Чудовище — чудовищу рознь.
Да и противника моего ягнёночком не назвать. Он был тем ещё… бараном.
Я перехватил трубу привычным мне способом, сменив стойку. Мечник я в конце-то концов или нет?
Вояка повторил мой жест, но чувствовалось, что подобный хват ему непривычен.
Я злорадно улыбнулся, ринувшись в бой. Нанося удары быстро и чётко, как в прошлой своей жизни, когда я ещё мог наслаждаться лучами утреннего солнца, я заставил противника отступать, постоянно находясь в защите. Как бы в прошлом ни тренировали этого Tolla-toine, искусство фехтования в списке его обязательных занятий явно не числилось. Но должен признать, держался он неплохо. Англичашка пару раз даже атаковал, в надежде изменить ситуацию, но был отброшен силами меня любимого.
Ух! А мне даже начинало нравиться! Давно я не вёл бой на равных, пусть для этого и пришлось пустить мне изрядное количество крови.
Кстати, о ней. Если я хотел выбраться отсюда сам и вытащить мелкого воришку, мне как можно скорее требовалось испить чужой крови. И англичанин был как раз под рукой. Буквально. Я загнал его к одной из металлических лестниц, прижимая металлической палкой к груди. Он пытался сопротивляться, отталкивал меня, но даже без вампирских заморочек, массой я его превосходил.
Готовый укусить жертву, я потянулся к его шее и тут произошёл конфуз — выставленные в блок руки солдатика не позволяли мне достать до столь желанной плоти. А дальше всё произошло молниеносно. Парень может и не догадывался о моей цели, но соображал быстро. Он приложил чуть больше сил, буквально немного оттолкнув меня, но этого хватило, чтобы резко ослабить давление и уйти вниз, заставив меня по инерции врезаться лицом в лестничную перегородку. Рот наполнился собственной кровью.
Mo chreach!
К дьяволу всю логику и здравый смысл. Я крутанулся на месте, низко припадая к земле и выбросив руку вперёд, схватил не успевшего отползти англичашку за колено. Немного усилий, приправленных гневом и жаждой, и чашечка раздроблена, лишая соперника к дальнейшему сопротивлению.
Надо отдать солдатику должное, орал он не так уж и сильно.
Англичанин, превозмогая боль, попытался ударить меня трубой в голову, но я с лёгкостью отбросил железяку в сторону, выбивая кисть из сустава и подтаскивая жертву ближе. Я нависал над ним, как паук над мухой, не позволяя ускользнуть. Мой вес позволял удерживать мальчишку без особых проблем. Да и боль в конечностях не позволяла ему особо сопротивляться.
Я дотянулся до горла врага, готовый вот-вот обрушить возмездие за весь нанесённый вред, когда краем глаза заметил движение. Несколько куч с мусором стали формировать тела.
Как же. Всё. Меня. Бесит!
***
В моей голове развилась бурная деятельность. Мысли копошились, как муравьи в разрушенном муравейники или же как офисные клерки перед незапланированной налоговой проверкой.
Думай, Энди, думай! И как можно быстрее.
Я был один как минимум против трёх монстров, которые очень быстро впитывали в себя окружающий хлам, обрастая всё новыми частями тел. Три бульдозера против меня одного, слабого и бессильного. У меня в руках был источник свежей, живительной влаги, но я не смог в прошлый раз справиться с одной ползущей тварью, какие шансы что теперь я смогу разделяться с тремя, даже при полной подзарядке? И это не считая каннибалов. Кто-то ведь должен был поднять эти махины для натравки. То есть как минимум где-то скрывался один падальщик, стоявший достаточно далеко, чтобы я не слышал его. А если он не один? Двое? Трое? Десяток? Я мог справиться с людьми, подкрепись я воякой, но три чудовища, скорее всего, заставят использовать силы на полную катушку, сведя смысл убийство англичанина на нет. И я опять буду один против толпы. Неприятный расклад. А потому надо было действовать хитрее.
Испачкав ладонь в собственной крови — даже напрягаться не пришлось, крови из ран на груди было предостаточно — я поднёс её к лицу скривившегося англичанина.
— Облизывай!
Вояка посмотрел на меня как на умалишённого. Ну да, странное предложение. Особенно учитывая в какой ситуации мы находились. Но мне было не до телячьих нежностей. Я схватил его за челюсть, надавливая так, чтобы она достаточно раскрылась и попросту провёл кровавой ладонью по языку.
Фу!
Я слез с парня, сев рядом. Надеюсь, я не совершил ошибки.
Англичанин сморщился, сплёвывая. Да вот только вампирская кровь очень быстро усваивается чужим организмом, и неважно на какой стадии разложения находится жертва. Чего уж говорить о живом человеке.
Лицо солдата исказилось гримасой отвращения, кровь отлила, сделав его похожим на живой труп. На коже выступили бисеринки пота, а зрачки расширились, заполнив собой радужку. Несчастного скрутило пополам и желудок избавился от содержимого.
Я прекрасно понимал и знал, что сейчас испытывал англичашка. Его морозило и обдувало жаром попеременно, не позволяя вздохнуть. Хотелось кричать, да только сил не было. Мерзкое состояние. Ничего, скоро пройдёт и парень почувствует себя лучше. Я не обратил его — не так просто это делается — но даже мала капля нашей крови способна дать исцеление, пусть организм и против такой терапии. Но да, процедурка не из приятных.
Всё это не заняло и десяти секунд. Англичанин резко сел, потряс головой и пошевелил вывихнутым запястьем. Всё было в порядке. В колене тоже кости срослись, но не факт, что как надо. Я всё-таки действовал по ситуации и мне некогда было оказывать парню медицинскую помощь. Он мог передвигаться и этого было достаточно. Плюс, пока моя кровь полностью не усвоится его организмом, он не будет чувствовать боль. Жаль эффект временный. Но этого было достаточно, чтобы остановить врага.
Ну, я надеялся.
Одна из тварей обрушилась между нами в попытке раздавить, но я успел отскочить в сторону, прихватив с собой и солдатика.
— Что это за хрень? — смачно выругавшись, спросил англичашка.
— Гусеничка-убийца. Хочет окуклиться за наш счёт. Хочешь стать её часть? — вояка помотал головой. — Вот и я так думаю.
Пока тварь разворачивалась для нового броска в нашу сторону, я быстро переместился, не позволяя ей прицелиться. Солдатик поступил так же, но в противоположном направлении. Правильно, так ей будет тяжелее схватить кого-то из нас.
Вторая тварь поползла в сторону мальчонки, который еле стоял на ногах, но ума у него хватило, спрятаться среди ржавых бочек и канистр.
А вот третья плотоядная скотина решила присоединиться к первой, выбрав целью мясистого шотландца. Вот чего я такой привлекательный-то для всякой шушеры, а?
— Слушай внимательно, англичашка. Эту тварь тяжело убить, но реально, — особенно если у тебя в кармане пиджака припасён гранатомёт. — Внутри этого конструктора есть камень. Если его уничтожить — тварь сдохнет. Уяснил?
Повторять дважды не пришлось. Вояка кивнул, поднял с пола приличных размеров обломок арматурины, попробовал как она держится в руке и ринулся на врага. Говорить о том, что к громыхающей скотине лучше не подходить даже не пришлось — у парня хватило ума сообразить, что от такой твари можно ждать всего. Англичанин ловко уворачивался от монстра, нанося тому дробящие удары.
Как там? Порхай как бабочка, жаль как пчела?
И англичашка жалил хоть куда. Какой бы быстрой ни была тварь, она всё-таки состояла из железа, а когда твой вес под шестьсот фунтов, особо не поакробатишь. Чего нельзя было сказать о моём недавнем противнике. То ли он от рождения был ловок, то ли военные навыки помноженные на вампирскую кровь возымели такой эффект, но скакал англичанин как заправский циркач. Пока тварь пыталась нанести хоть один удар, опрокинуться на солдата, поглотить его, тот успевал с десяток раз пырнуть её арматуриной. Кроме того, похоже парень в прошлом был неплохим игроком в бейсбол или крикет — привычным движением он замахивался импровизированной битой, выбивая из твари целые куски сборного тела. И к нашей радости, обратно эти конечности не стремились. Видать, магия камня срабатывала лишь на близкорасположенных предметах. А наличие радиуса это очень даже хорошо. Главное, не подпускать монстра на захламлённые участки завода, иначе тварь могла всосать в себя ещё дополнительные части, как гигантский пылесос-слонопотам.
В какой-то мере я чувствовал себя оскорблённым до глубины души — солдат справлялся с тварью не в пример лучше меня. Не бегает, дурацких поступков не совершает. А ведь это, скорее всего, его первая встреча с неизведанным. Хотя дело могло быть именно в этом. Я уже долгие десятилетия встречался вот с таким вот — ну, может, не прямо таким, но сильно похожим — неизведанным каждый день и полностью полагался на вампирские силы и репутацию. А вот парнишка мог использовать лишь человеческий набор навыков, одним из которых, и, пожалуй, самим сильным был навык выживания.
Не зря многие из братии ночи сравнивали людей с тараканами — изведёшь кучу дихлофоса, а они один чёрт не сдохнут.
Но хватит думать о парне. Своих монстров надо побеждать.
Я прокусил ладонь, сцеживая свежей крови, прошептал слова и выбросил руку в сторону ожившей железяки, что слишком близко подобралась к Оливеру. Та уже дожирала последнюю бочку, за которой прятался паренёк, загнав того в угол, когда на неё сверху упала груда точно такого же мусора. Мой милый «пёсик» очнулся ото сна, чтобы выполнить приказ — охранять. Два этих громоздких создания толкались, бодались, давили друг друга, уж больно сильно напоминая толстых слизней, не поделивших сочный лист капусты.
Хотя в них было не только от ползающих. Сталкиваясь головами или тем местом, где она находится у обычных существ, монстры вырывали друг у друга куски и приращивали себе честно заработанный трофей. К чести будет добавить, мой монстр становился всё больше и больше, хотя тварь, созданная руками каннибалов, была упёртой — проигрывая кусок моему творению, она впитывала в себя разбросанный рядом мусор. Помните я говорил, что главное — не заводить их в захламлённые участки склада? Для своего укрытия Оливер выбрал именно такой. Я не знал, кто кого первый доковыряет, но мой монстряра давал мне приличную кучу времени.
А время мне было нужно в первую очередь для борьбы с моей долей ржавого мусоросборника.
И вспомнил я о нём очень даже вовремя. Махина подобралась достаточно близко, чтобы я начал беспокоиться за сохранность своего покалеченного организма. Эх, надо было испить крови солдатика хоть бы немного. Но ничего, я точно знал, что где-то в темноте скрывался каннибал и найти его — или их — была моя первостепенная задача.
А потому, не дожидаясь когда алюминиевая сарделька сожрёт меня, я ринулся в сторону самых тёмных, но достаточно близких, углов. Кривохвост намекнул, что у камня есть радиус воздействия, и за его пределами тварь не умирала, но вот контроль теряла. А потому каннибалу необходимо было постоянно находиться близко к своим созданиям. У моей зверюшки тоже был радиус, да вот только тёмная кровь позволяла иметь больший размах для манёвров, нежели у простого смертного.
И как же мне повезло, что поводок у каннибаловских консервок заканчивался на двадцати ярдах. Половины этого расстояния мне хватило бы с головой, чтобы услышать сердцебиение кукловода. К сожалению, из всех, скажем так, природных способностей, сейчас я полагаться мог только на слух. Я, конечно, не терял обоняние и зрение, но мой запас сил был практически на нуле, а чем ниже опускался бегунок на шкале моего здоровья, тем меньше во мне оставалось от зловещего ужаса ночи. Живым я не становился, но вот по ощущениям был к ним весьма и весьма близок. Слух был последним, что покидало меня.
Ну что, пришло время для стереотипного поведения из серии «вампиры — это летучие мыши».
Направив все свои силы в слух, я как мог быстро перебегал от точки к точке, держа своего преследователя подальше. Эх, мне бы сейчас скольжение очень пригодилось. Раз, раз, раз — и обшарил весь завод, убил врагов и спас принцессу. Но на мою неудачу, так бывает лишь в дешёвых фильмах и бульварных книженциях, где штампы и рояли в кустах спасают положение. В моей жизни не то, что рояля, даже клавесина не попадалось. А так иногда хочется, а так иногда надо.
Я перебежал от одной лестничной опоры к другой, и в правом ухе зажужжало. О как. Похоже, и на мою улицу пришёл праздник и кто-то таки обронил дудку с клавишами [Так Энди обозвал инструмент «мелодику» — прим. автора].
Я отдался на волю своих чувств и чётко услышал звук бьющегося сердца, что пыхтело, словно бульдозер. Видимо, старик. Обычно уже в преклонном возрасте, мелодия сердца с красивых флейт сменяется «звуками улиц». Помню одного доходягу под девяносто, так там вообще кряхтела ржавая газонокосилка. А если это старик, то особо напрягаться не придётся — раз и сломанная шея. И никакой жалости. А откуда взяться жалости к чудовищу похлеще моего? Люди, конечно, являются и моим источником пропитания, так я хотя бы знаю и придерживаюсь столовому этикету, мусор и крошки из внутренностей и потрохов не оставляю.
Тарахтелка воспользовалась моим отвлечённым вниманием и сделала выпад вперёд, целясь в голову. Я вовремя заметил металлический щупалец, но в сторону перекатился всё-таки неудачно. Из лысины торчало четыре осколка ржавого железа. Судя по ощущениям, очков тридцать-то я собрал.
Mo chreach!
Либо я кого-нибудь сожру в ближайшее время для регенерации, что работает всё хуже и хуже, либо… кого-нибудь сожру просто потому что!
Хорошо ещё, что я откатился в правильном направлении и чужое сердце звучало громко и чисто. Я вглядывался в тени передо мной, пытаясь найти источник звука, но глаза подводили меня. Скрипя зубами, я влил остатки сил в зрение, к чертям собачьим лишая себя регенерации и удача мне улыбнулась — я смог разглядеть силуэт своей будущей жертвы, пускай и не чётко, но теперь я знал, куда вгрызаться. Каких-то семь ярдов и я лицом к лицу оказываюсь с удивлённым, но ни капли не перепуганным мужиком, комплекции медведя гризли.
Немного не этого я ожидал.
Каннибал схватил меня за грудки, легко поднял над землёй и швырнул в сторону ближайшей стены. Как же всё болит. Хорошо ещё, что я успел развернуться в полёте, иначе бы все ножи-зубочистки, торчащие из моей спины, ближе познакомились с внутренними органами. В глазах плыло, в голове скакал табун динозавров, а рот был полон крови и, к сожалению, моей собственной. На периферии теряющегося сознания, в поле зрения я различил грязные армейские ботинки. Переросток с сердцебиением задохлика пару раз пнул меня в живот. Я скукожился, как какой-нибудь червяк, злясь на себя, на каннибала и на всю ситуацию в целом.
И эта злость захлестнула меня с головой.
Выбросив руки вперёд, я подтянулся к ногам Blaigeard и впился в них клыками, раздирая штанину. От неожиданности и боли каннибал потерял равновесие и упал на пол. Свободной ногой он несколько раз пнул меня, но всё было без толку. Подобно пиявке, я впивался в живую плоть, не обращая внимания на окружающий мир. Для меня всем миром стала кровь, тёплым потоком разливающаяся по моему телу. Я чувствовал её каждой клеточкой, что регенерировалась с новым глотком живительной влаги. Сознание прояснялось. Слух, зрение, обоняние и, самое главное, сила возвращались ко мне. Когда в очередной раз каннибал попытался меня пнуть, я перехватил его ногу, ломая кости. Мужик завопил, потянувшись к переломам. Я встал над ним, злорадно облизывая окровавленные губы. Кровь этого Trusdar была отвратной на вкус, горькой и терпкой. Мерзким подобием того, что я привык пить. Да и сам этот отброс общества был лишь подобием человека.
Теперь была моя очередь быть охотником и с этой ролью я справлялся куда лучше каннибала. Я схватил его за грудки, притянул к себе и испил. Лишь на последнем глотке я остановился, оставив немного крови, чтобы это ничтожество сдохло своей смертью, мучаясь. Лёгкой смерти от иссушения ему не видать.
Пара вздохов и каннибал издох. За спиной послышался шум падающего металла. Преследующее меня чудовище развалилось на составляющие. Связь крови была оборвана с последним ударом прогнившего сердца. Я подошёл к куче мусора, что ещё недавно пыталась меня сожрать, перебрал жестянки и нашёл заветный камушек в груди.
Спрятав Штопор Душ в кармане плаща, я воззвал к своим силам. Весь мир передо мной преобразился. Я слышал, видел и чувствовал его иначе. Англичанин превратился в сгусток живой энергии, что хоть и привлекала меня, но уже не столь манила, как несколько минут назад. Чудовище же, на моё удивление, теперь тоже виделось мне живым существом, пусть и источник жизни в нём был тёмным и искусственным. Ещё два таких сгустка бились между собой, загнав испуганного ребёнка, с сердцебиением канарейки, в самый угол.
Но самое главное, я видел два силуэта, притаившихся в тени заводских стен.
— Один — ноль, Blaigeard, — улыбнулся я, нацелившись на новую жертву.
Я не знал, какой именно из каннибалов руководил конкретным чудо-юдом, потому решил действовать проще. Схватив увесистый обломок балки, я на полной скорости, влив силу в ноги, врезался в ходячую свалку возле солдатика, попутно размахивая своим орудием. Тварь разметало в разные стороны. Само собой, её это не особо остановило: куски тут же поползли друг к другу, сцепляясь. Но, во-первых, я дал англичашке шанс перевести дыхание, а то на нём уже живого места не осталось. Как он не стал закуской мусоросборника оставалось для меня загадкой. В навыке выживания парню можно было отдать должное. Не каждая полуночная тварь способна так держаться против превосходящего её по силе противника.
А во-вторых, разбивая монстра, я выяснил кто именно им руководит. Оказывается, связь была двухсторонней и каннибал-манипулятор ощущал сейчас не самые приятные вещи, чувствуя боль своего подчинённого. Более легковесная фигура согнулась от боли пополам. А вот и мой кукольник.
— Удачно пообороняться, — кивнул я вояке в сторону восстановившегося монстра.
Англичашка чертыхнулся, удобнее перехватил арматурину и первым напал на тварь, выбивая из неё очередной кусок. А хороший из него бы вышел бэттер [отбивающий в бейсболе — прим. автора].
Я скользнул к цели, неприятно удивившись, столкнувшись каннибалом лицом к лицу. В видении, что показывал Кривохвост, все трое виделись мне взрослыми мужчинами. Этот же был молодой пацан, не старше восемнадцати лет. Возможно, кристаллы искажали увиденное или плохо его запоминали. Возможно, причиной моей ошибки были многочисленные одежды на каннибале, визуально увеличивающие его габариты. А может, моё сознание просто отказывалось признавать среди этих чудовищ ребёнка. Хотя, стоявший передо мной был уже не ребёнком, а чистым зверёнышем.
На коже, которую и можно было только на лице разглядеть, образовались волдыри и сгореть мне в лучах восхода, если они были не из примеси металла и камня. Один глаз юного потрошителя покрывала белая плёнка, лишая того зрачка, а изо рта торчали самые настоящие клыки. Но запах, даже при моём, вампирском, обонянии, говорил мне о том, что передо мной человек. Странный, уродливый, пожирающий плоть других людей, но человек.
И сердце его звучало неправильно-старчески, как и у предыдущего терзателя малолетних девиц.
Каннибал издал испуганный вздох, когда моя рука сжала его горло, ломая позвонки. С этим я решил не тянуть, да и крови этого существа — язык не поворачивался назвать его человеком — что-то не тянуло пробовать. Мало ли, подцеплю ещё чего-нибудь.
Англичашка издал победный возглас, когда его жестяночный противник обрушился грудой мусора. Последний ещё не успел полностью распасться, а вояка уже обрушился на спину нового противника. Который, к слову, вёл себя неестественно спокойно. Неужели его поводырю было наплевать на союзников?
Но мне было не до внутренних отношений своих врагов. Моё дело маленькое — найти и убить. А в данном случае просто — убить, ведь искать особо и не надо. Пару раз скользнув, огибая сражающихся монстров и солдата, я очутился лицом к лицу с третий каннибалом. Ура, хоть в этот раз всё было правильное — старое сердце у старого тела. Вот только тело… Похоже, мать этого каннибала перепихнулась с големом или троллем, прежде чем разродиться этим бедолагой: в дырах старой одежды виднелись откровенные пласты камня, местами со вкраплениями какого-то минерала. Да и рожей каннибал не вышел — один в один тролль из сказок, с белесыми глазницами и клыкастым оскалом неровных зубов.
И снова — снова! — Mo chreach, от этой твари пахло человеком. Такого просто не могло, не должно было быть! Либо я схожу с ума, либо я только что открыл новую разновидность человека разумного и мясо пожирающего.
Троллолюд бросился на меня, не уступая, а даже превосходя меня по скорости. Огромными лапищами эта тварь обхватила меня и стала методично сдавливать, угрожая переломать пополам. Такого не покусаешь. Да и ударить его никак не получалось. Единственное, на что меня хватило в данном положении, так это дотянуться до кармана плаща и вытащив Штопор, пырнуть им каменного мамонта. Само собой, я сделал это так, чтобы оцарапать и собственную руку. Хрипя от боли, я прошептал заветные слова.
Людотролл замер на месте. Некоторое время ничего не происходило. Я уж успел подумать, что ничего не вышло и каннибал замер просто от неожиданности, как его затрясло, словно на электрическом стуле. Руки твари сжались сильнее, дробя кости, и я уже успел проститься с посмертием, но тело каннибала пошло трещинами и взорвалось.
Как же хорошо, что я уже мёртв, иначе бы точно отправился к праотцам. А так отделался лишь порцией каменной крошки, и таки вошедшими, от удара об стену, в тело клинками. Домочадцы будут недовольны. Им предстояло вытащить из меня все инородные предметы и чувствую, нежничать они не будут. Но это потом, а пока можно было насладиться победой.
Отряхнувшись, я осмотрел горстку камней. Штопор лежал сверху и просто ждал, когда я его заберу. Тоже было и со вторым и третьими камнями. Я собрал опасные артефакты, не забыв и про камень в собственном монстре — прощай, Пёсик, я буду по тебе скучать — и обернулся к единственным людям во всём этом ночном кошмаре. Вояка накинул свой потрёпанный пиджак на плечи пацана.
— Я не знаю, что это было, — англичашка кивнул на кучу мусора, оставшуюся от монстра, — но благодарю вас за спасение юной мисс, мистер Моррисон.
О как. Мисс. Девчонка хорошо шифровалась, принадлежность к женскому полу я всё ещё не мог в ней найти.
— Надеюсь, больше наши пути не пересекутся, — англичанин протянул мне руку.
— Это я обещаю, — я ответил на рукопожатие.
— Я никогда не забуду вас, мистер Моррисон, — произнёс, нет, произнесла Оливер.
— А вот в этом я неуверен.
Солдат напрягся, выступая немного вперёд и закрывая собой маленькую мисс, но я лишь дружелюбно улыбнулся. Я не собирался их убивать, всё-таки не после того, что мы пережили вместе, но и просто так дать им уйти я не мог. Я хреново умел влиять на память и рисковал сломать сознание двум людям, но иного пути не было. Они не должны были помнить о случившемся, иначе оставалась угроза разоблачения нашего мира. А о нём не должен знать никто. Даже если сильно хочется.
***
Я сидел в придорожном кафе, считая свои сбережения. Чуть больше ста баксов. Негусто. Без постоянной работы даже вампиру было тяжело. Вести более-менее приличную жизнь и не привлекать к себе внимание намного проще, когда окружающие видят в тебе странного соседа, а не ночной кошмар.
Закинув мелочь в новый бумажник — старый я где-то посеял со всеми документами — я перевёл взгляд на город за окном. Хоть на улице и был поздний вечер, люди продолжали сновать туда-сюда по своим чрезвычайно важным делам, которые по факту оказывались не более, чем пшиком иллюзий. Эдакие мурашки в стеклянном аквариуме в руках малолетнего ребёнка. Но это была их жизнь, их привычный ритм.
Кстати, о ритме. Город возвращал себе привычные устои, избавившись, наконец, от чудовищ, что терзали его на протяжении долгого времени. Прошло уже порядка трёх месяцев и люди постепенно стали забывать, а скорее даже и не хотели вспоминать, тех ужасных событий. Последняя жертва, что так и не стала закуской каннибалов, была благополучно спасена личной охраной и прибывшими на место происшествия бравыми полицаями. Газеты несколько недель терзали эту тему, пока всем это не надоело. К слову, о лысом вампире и кучах ожившего металла не было и строчки. Значит, моих сил хватило, чтобы память англичашки и Оливера — я так и не узнал её имени — забыли основное без потерь для рассудка. Это радовало. Было бы обидно пережить жутких монстров и при этом скрючиться в больнице от неумелых манипуляций с разумом.
Люди, жившие в городе, не знали, какой же на самом деле ужас скрывался за пропажами детей, но вот местному отделению Охотников я оставил презент в лице малолетнего каннибала и записки о камнях. Сами Штопоры я благополучно передал на сохранность Кривохвосту. Облезлый сначала долго отпирался и лишь после моих слов о том, что никто так не сможет позаботиться об опасных артефактах, как самый лучший из Хозяев Каменных Душ, согласился их беречь ценной собственной жизни. Хотя от подачки в мордах десятка лабораторных крыс он не отказался.
Охотники же стали проводить массовые проверки, вот только как это часто бывает, чем больше шума — тем меньше результата. За два месяца работ удалось узнать лишь о ещё паре подобных случаев. Такие же каннибалы и кучи ожившей утвари. Почему об этих случаях не стало известно Охотникам раньше — не ясно. Я склоняюсь к версии, что это всё потому, что в тех городах не было своего вампира. Как бы прискорбно это ни звучало, но делами смертных чаще занимались жители иной стороны, чем поставленные на это дело люди. Лишь с моего нагло пинка они стали шевелить своими толстыми задницами и работать.
Охотники обезоружили, а точнее, просто прикончили, с десяток людотроллей — да, в тех случаях так же был момент со странной видовой принадлежностью каннибалов — и отправили в архив такое же количество Штопор. И весьма сильно обиделись, когда поняли, что в моём послании самих камушков-то не было.
Ну, ой. Людям столь ценный и опасный артефакт я не доверил бы. Так что им хватит и тех, которые сами себе раздобыли. Хотя я не забыл намекнуть Кривохвосту, что если из Архива Охотников пропадут Штопоры, то у местных кобольдов начнётся безбедное существование. Ещё никогда я не видел столь явной борьбы между жадностью и инстинктом самосохранения. Жадность выиграла. Осталось дождаться сообщения от крысо-ящера.
Как бы то ни было, дело затихло, когда Охотники вышли на барыгу, который и поставлял людям Штопоры, обрекая тех на скорую кончину. Изловив того несчастного и отправив в личные казематы, бравые Охотники успокоились. А вот мне не полегчало. Меня продолжало беспокоить два вопроса, один из которых должны были себе задать и стражи света — откуда у обычного барыги, что ранее промышлял наркотой, взялась горсть редких тёмных камней-артефактов?
И второй, который беспокоил только меня. На каждого каннибала приходился один Штопор. Я лично отдал Кривохвосту четыре камня, но вот тел оставил после себя лишь три. Куда делся четвёртый каннибал, что пытался меня убить у мусорных баков? Но я и так сделал для людей слишком много, эти вопросы оставались на совести Охотников.
Я услышал два знакомых сердцебиения и перевёл взгляд с городского пейзажа на незваных гостей.
Возле столика стоял парень в дорогом костюме и очках. Строгая выправка и полная уверенность в себе и своих силах. Даже трость, на которую тот опирался, не портила этого ощущения.
За сам же столик, пододвинув к себе мой кофе, села девочка лет двенадцати. Золотистые волосы, недавно отросшие до плеч, уложены в красивую причёску. Платье дорогое, но без излишеств.
Девчушка улыбнулась и, бросив на стол мой старый бумажник, произнесла дико знакомым голосом:
— Ваши документы дерьмо, мистер Моррисон.
***