***
С тех событий прошло чуть больше двадцати лет, а я так и не смог понять — почему же тогда стирание памяти не сработало ни на Рэйчел, ни на Уильяме. Сказать, что я был удивлён, встретив их тогда в придорожном кафе, не сказать ничего. Ещё никогда способности не подводили меня. Даже столь малоиспользуемые, как игры с разумом. Нет, ну предположим на Уильяма они не возымели эффекта из-за наличия моей крови в его организме. Но это так, версия. И довольно слабая. Повторюсь — раньше силы меня не подводили. Никогда. Ну может за исключением редких случаев. Или когда я уставал…
Короче, они должны были всё забыть, а не искать меня все эти месяцы и найти. Найти, вы понимаете? Я же, Mo chreach, всегда гордился тем, что меня даже никто из дюжины не мог найти, а тут!.. Тут! Какой-то хилый англичашка и соплячка с дурным языком. В общем, я как мог избегал общения с этими дефективными. До тех пор, пока не познакомился с представителями семьи Рэйчел.
— Чего улыбаешься, лысый хрен? — миролюбиво уточнила Рэй, отпивая из кружки.
— Вспоминаю нашу первую встречу. Хорошие были денёчки, а? — я присоединился к Саливан за её столиком.
Девушка сморщила нос, словно почувствовала нечто мерзкое. Я лишь усмехнулся, обнажив кончик клыка.
Первую встречу с родственниками Рэйчел я помнил превосходно. Тяжело забыть момент, когда в тебя выпускают с десяток автоматных очередей и запихивают в мешок для трупов, а после ты приходишь в себя и оказываешься по шею в цементном растворе. Как в дешёвых фильмах про гангстеров. Хотя, почему бы и нет. Семья Саливан именно гангстерами и являлась. По крайней мере одна её сторона, по материнской линии. Не знаю уж точно, были ли у них итальянские корни — хотя, как же иначе, это ведь мафиозная семья — но на протяжении многих поколений семья Саливан держала город в своих руках, управляя его «тёмной» стороной.
Златовласка Рэйчел с детства жила в окружении шантажей, вымогательств, убийств, проституции и прочее и так далее по списку всех возможных правонарушений. Ни один из её мафиозных родственничков не упустил возможности засветиться в утренней прессе. Прям звёзды воскресных выпусков. Насколько я знал, около девяноста процентов всех незаконных махинаций, проходящих в городе, шли либо непосредственно через руки «семьи С» — именно так предпочитали называть их и друзья и враги: не поминай всуе и прочая хрень — либо через сотни их доверенных лиц. Оставшийся десяток процентов, состоявший из мелких группировок и шантрапы, пытались лишний раз дорогу славному семейству не переходить.
Чего не скажешь о жителях ночи. Говаривают, что многие из полуночной братии так или иначе пересекались с законными беззаконниками. Там убийство, тут кража, здесь расчленённый труп. Суккубы, захаживающие в бордели и наслаждающиеся соками местных работниц, доводя последних до истощения. Крышеватели борделя долго не могли понять, какая же хворь поголовно косит их девочек. Не, не до смертного одра, но оплачиваемый отпуск брали часто и надолго.
Хех. Помню случай, когда такой суккуб зашёл в комнату, а там был один из братков и… В общем, братку понравилось. Вроде как раз после этого все болезни местных работниц и прекратились, а вот у мафиози началась весёлая жизнь. Но это так, слухи. Я пытался быть осторожным и не встречаться лицом к лицу с людьми ни днём, ни ночью.
До того случая с каннибалами. И мешка на голове.
Как оказалось, причиной столь гостеприимного приглашения было любопытство Рэйчел. Пережив встречу с тварями той стороны, она не могла жить, закрывая глаза на странности. И хоть она и не любила прибегать к помощи своей семьи, своими упёртыми отказами я не оставил ей выбора.
В общем, в тот вечер у нас был долгий и не очень приятный разговор. Но в конце концов мы пришли к соглашению — я вместе с Прайдом спокойно живу в городе со всеми удобствами, но взамен обещаюсь держать семью С. в курсе всего происходящего. Более того, просвещаю их на тему иной стороны мира. И самое приятное — они об Охотниках знали, а Охотники о них нет. Как бы странно это ни звучало, я предпочитал доверить свою шкуру тем, кто сражался со мной плечом плечу, хоть всего и раз, чем тем, кто пытался убить меня не одно столетие, несмотря на Договор. Хотя не сомневаюсь, что к настоящему времени и среди Охотников, и среди семьи С были свои крысы. Слишком уж пересекались их интересы.
Возникает резонный вопрос — почему я просто не убил их всех, как только меня освободили из цементных кандалов? Ответ был прост — мне надоело. Надоело скитаться, прятаться, постоянно беспокоиться за своих дочерей. Да, я был нежитью, но мне хотелось снова жить, а не существовать в своём посмертии. И если ценой спокойствию будут ежемесячные встречи с малолетней Крёстной Матерью — не страшно. Я переживал и худшие вещи.
Как бы то ни было, мафиози сдержали обещание. В собственность Прайда перешла приличная квартирка в центре города. Это место стало первым, которое мы могли назвать Домом.
Кстати, то был единственный раз, когда я виделся с, скажем так, «тёмной» стороной семьи Саливан. На дальнейших встречах нас всегда было только трое: я, Рэйчел и несменяемый Уилл. Тогда-то в светлую головку Рэй и пришла идея, как именно вплести моё существование в ритмику города. При всей этой мафиозной чуши, Рэйчел оставалась ребёнком, что с упоением слушал истории о той стороне привычного мира. И когда ей стукнуло приличное количество годков, Рей поступила в местный институт на факультет журналистики, а затем, по окончании и вовсе открыла своё издательство, обязав меня стать его внештатным писателем. Уж больно ей нравились мои истории, хоть и не все шли на ура у читателей. Так продолжалось до тех пор, пока я таки не нашёл свой жанр.
Но это уже обо мне. Что же касается Рэйчел, она никогда не стремилась стать во главе своей семьи, хоть и продолжала время от времени пользоваться их услугами или выступать доверенным лицом в ряде случаев. Большую часть своего времени она ничем не отличалась от второй половины своей семьи — учителей, врачей, мелких политиков… мэра.
Как бы странно это ни звучало, но в какой-то исторический период, когда междоусобица надоела обеим сторонам закона, семьи породнились. Правда, они об этом узнали уже непосредственно в процессе: как у Шекспира, двое молодых влюбились несмотря на положение своих семей. Хе, вы бы видели лица родителей брачующихся.
В общем, с тех пор, как-то так повелось, что кто-нибудь из родни обязательно да между собой поженится, так что связь закона и беззакония продолжалась. И для города это было очень выгодно. Представителей семьи Саливан не перестали сажать за преступления, просто сама семья пыталась как можно меньше вредить городу. Как итог: город был защищён с обеих сторон. Тяжело крутить свои махинации в месте, где ты либо поплатишься годами жизни, либо жизнью как таковой.
— Вот чего я не поживился тобой двадцать лет назад, а? — я почесал бородку, покосившись на телохранителей. Уильям даже бровью не повёл, а вот Грегги напрягся, не уловив юмора. — Ведь тогда не приходилось бы встречаться с тобой в подобных заведениях. Да и пёсики твои держались бы на домашнем выгуле. И, кстати, когда ты перестала брать к себе чистопородных кобелей, а снизошла до дворняг?
Я лучезарно улыбнулся Грегори, а тот с удовольствием бы проломил мне череп, если бы не трость Уильяма, перегораживающая ему путь.
— Заткнись, Моррисон, а? — уставши проговорила Рэй, отодвигая в сторону стопку бумаг. — И без тебя проблем хватает.
— Ну так давай я пойду, не буду мешать, — я попытался встать, но трость рядом стоящего Уильяма теперь упиралась мне в грудную клетку. А ловко он орудует палкой-то. Надо было ему тогда руки ломать.
— Всё бы ничего, если бы не маленькая деталь, — Саливан протянула мне верхний документ. На нём красовалась не очень чёткая татуированная макушка и рыжая копна волос. — Ты одна из этих проблем.
— Некрасиво подсматривать, — непринуждённо бросил я, отмечая про себя выяснить, откуда велась съёмка и прихлопнуть доносчика.
Я точно знал, использовать одного из своих ребят Рэйчел не стала бы, а значит это был вольный наёмник, которому лишь намекнули, где меня искать. Саливан берегла своих ребят, чего нельзя было сказать о пришлых. Ну, одним больше, одним точно меньше.
— Что ты хочешь? — не было смысла дальше развлекаться, нервируя местных мафиози. Быстрее всё решим, быстрее разойдёмся.
— Кто это? — улыбнулась Рэйчел.
— А то ты не знаешь, — я начинал злиться. — Давай не будем играть в эти кошки-мышки и сразу перейдём к делу, ради которого меня и подняли с постели. Я ни на секунду не поверю, что ты, как член семьи С не в курсе о каждом проживающем в твоём городе.
— В курсе. Вот только вопрос никак не поменялся — кто эта девчонка?
Интонации Рэйчел заставили меня усмехнуться и сменить гнев на милость.
— Рэйчел, милая, ты что, ревнуешь?
Mo chreach! Это была плохая шутка. Кончик трости, что продолжал упираться в меня, вошёл в мою плоть на добрый дюйм. Уильям там что, держит один из своих кинжалов? Рэйчел закатила глаза и жестом приказала Уильяму успокоиться. Лезвие покинуло мою кожу, но трость от груди не убрали.
— К чёрту твои шуточки, Энди. Ты правильно заметил, что я знаю всех и вся, а потому вопрос — откуда у тебя живая родня?
— Понимаешь, когда мальчик и девочка любят друг друга… — начал я, но Уилл снова ткнул в меня лезвием. — Да, понял я, понял. Сегодня вы не расположены к веселью. Где же ваше чувство юмора?
Рэйчел посмотрела на меня, как на последнего идиота. Я закатил глаза.
— Она моя племянница.
Я почувствовал на себе два скептических взгляда. Грегори, не знавший меня, не уловил нелепость этой фразы.
— Когда-то и я был живым. И я рассказывал тебе истории о своей семье. Той, оставшейся под солнцем, — Рэйчел кивнула, соглашаясь. Ещё бы, истории о мой бытности горцем ей всегда нравились. — Так вот. Она потомок моего брата. Она моя очень много праправнучатая племянница. Для простоты — просто племянница. Довольна?
Рэй удовлетворённо кивнула.
— Как давно она в городе?
— Это я у тебя спрашивать должен. Ещё пару дней назад я вообще не знал, что она тут. Так же, как и её отец.
Я замолчал на пару секунд, обдумывая сложившуюся ситуацию. Я вполне мог вынести из неё плюсы.
— Который, кстати, — продолжил я, — пропал. Случайно не знаешь куда?
— Пока нет, — я даже не удивился, что Саливан следила за всеми Охотниками и их перемещениями. — Но у меня сеть работает лучше, чем у твоих фанатичных друзей и вскоре мы его найдём.
— А как же разделять приятное с полезным и не пользоваться услугами семьи С? — я наигранно поцыкал.
— Во-первых, я ничего и не смешиваю. Ты ведь всё ещё относительно целый, — Рэй улыбнулась и её улыбке позавидовал бы любой вурдалак. Я непроизвольно почесал место недавнего укола. — Во-вторых, необязательно использовать мою семью. У меня достаточно влияния, чтобы действовать самостоятельно.
В этом я даже не сомневался.
Рэйчел передала мне новый документ. Я пробежался по нему взглядом. Сводка о недавнем происшествии в доме Энджи. Оперативненько работают. Тут были не только личности убитых мной, но и официальные рапорты Охотников. Интересно, а последние вообще в курсе, как «хорошо» они скрывают своё существование от простых смертных? Скоро дойдёт до того, что их даже дети смогут разоблачить.
— Ты, случайно, не знаешь, чего мелкие бандиты с окраин Индианы забыли в нашем тихом городке?
— Любуются местными достопримечательностями? — я успел перехватить трость Уильяма, прежде чем лезвие вновь коснулось меня. — Ха!
— Хватить паясничать, — проворчала Рэйчел.
— Хватить тыкать в меня иголками, словно в какую-нибудь редкую бабочку! — мои глаза блеснули алым.
— Ага, ночную, — Рэйчел придвинулась ближе и шлёпнула меня по руке, как нашкодившего ребёнка. — Ты сам тянешь время. И своё и наше.
— Ты просто не представляешь как мало развлечений в моём посмертии.
— Расскажи об этом трупам, что ты оставил тогда.
— Я это делал не ради развлечения, я тебе ни какой-нибудь Бригелла. Это исключительно ради защиты моей крови.
— Ты точно не знаешь, чего они хотели от рыжей?
— Прости, я как-то не успел поинтересоваться.
— А она что-нибудь говорит?
— Молчит. Она, вообще, не особо хочет идти на контакт, после того как узнала, что я вампир.
Грегори как стоял, так и грохнулся, запутавшись в своих ногах. На громадном лице гулял страх. Похоже, мальчику не сказали, с кем он имеет дела.
— Уильям, налей выпить своему подчинённому, а то, не дай Боги, покалечится ещё. И убери уже, в конце-то концов, от меня свою тыкалку.
Англичанин посмотрел на хозяйку и, лишь дождавшись кивка, помог подняться Грегори и увёл того к стойке баристы.
— Теперь, когда мы остались одни, можно и развлечься, — я злорадно улыбнулся, обнажая клыки, но Рэйчел лишь фыркнула.
— Я знаю твой криптонит, Моррисон. Так что сядь и заткнись.
Я недовольно скорчил рожу, скрестив руки на груди. Никакого уважения к старшим.
— Продолжим. Есть твоя племянница и её отец, взявшиеся в городе… — Рэйчел замолчала, глядя на меня, улыбнулась и продолжила: — энное время назад. Есть пришлые бандиты, напавшие на неё и пропавший отец. Ах да, ещё эти.
Рэй достала из кармана пиджака свёрнутое фото и протянула мне. Я заинтересованно развернул его и присвистнул. Мордлак.
— Хороший папарацци. Успела прикупить ему венок на могилку? После встречи с таким обычно не выживают.
— Этот выжил. Он вообще весьма талантлив и живуч.
— Может, везуч?
— Да нет, живуч, — кисло проговорила Рэйчел, явно вспоминая что-то личное, но очень быстро к ней вернулся профессиональный тон: — Не прояснишь, откуда в городе эта падаль?
— Это не я. И не мои дети. Я сам был бы рад знать, откуда они в городе.
— Они?
— Ну, тот с которым на днях я пересекался, выглядел иначе, — я прищурился. — Ты не в курсе? Я думал ребята твоей семьи подчистили на месте нашего боя.
— Я знала лишь об этом, — Рэй постучала по фото наманикюренным ноготком. — Он случайно попал в кадр, когда мы решали другую проблему. Кстати, о ней. У нас тут в городе участились пропажи бездомных…
— И это тоже не я, — Рэй скептически окинула меня взглядом. — Ну, предположим, не только я. Вспомни, Рэй, скольких я убил людей в этом городе? Ты же знаешь, это против наших законов.
— Тебе снова показать сводку из дома твоей дорогой племяшки?
— Я имею в виду простых смертных.
— Да тоже недавно. Буквально у порога дома. Точнее, у баков.
Быстро же работала информативная сеть семьи С. От них, вообще, можно было хоть что-то утаить? Хотя, если бы было нельзя, то не было бы и этой встречи. Кто-то всё-таки умудрялся скрывать себя от их цепких взглядов.
— Ты не представляешь, что я пережил тогда, — видимо, на моём лице отразились эмоции от воспоминаний, так как Рэй не стала интересоваться подробностями.
— Но ты ведь сообщишь, если что-то узнаешь?
— Конечно. Ведь это условия нашей сделки. Я хоть раз нарушал их?
— У тебя просто нет выбора.
— Есть. Но лучше жить в клетке, чем прятаться на свободе, — между нами повисла тишина, длившаяся долгих два удара сердца. Рэйчел, не моего. — Что-нибудь ещё?
— Нет, — Рэйчел помотала головой. — Уильям!
Англичанин поднял на хозяйку взгляд, отвлёкшись от успокоения Грегори. Похоже, ему всё-таки придётся оплачивать больничный.
— Приготовь машину для мистера Моррисона.
Уильям кивнул, поднялся из-за стойки, и потащив за рукав Грегори, вышел из кафе.
— Замучила ты старика, не ценишь его, — заметил я, вставая из-за столика. — Дала бы ему отпуск. Он хоть с семьёй побудет.
Рэйчел со стуком опустила кружку недопитого эспрессо на стол, орошая его тёмными пятнами.
— Ты не в курсе? — я непонимающе наклонил голову к плечу. — Вся его семья погибла. Автокатастрофа. Скоро сорок дней.
Я молча обернулся к двери, сквозь стекло которого был чётко виден силуэт англичанина.
***
До моей квартиры путь прошёл в полной тишине. Я не лез с дурацкими — да, я в курсе, что они дурацкие, но в этом же и прелесть — приколами к Грегори, чем несказанно радовал и гориллообразного верзилу, и моего давнего приятеля Уильяма. Я молча сидел на заднем сиденье, думая о своём. Ну, как о своём. Мне было любопытно, почему Уилл солгал.
Я помнил аварию, произошедшую почти два месяца назад. Водитель автобуса не справился с управлением, вырулил на встречку, из-за чего в его бок врезалась легковушка. И если в первом транспорте, к удивлению, был лишь водитель, то во втором семья, группа подростков, беглые преступники, актёры травести шоу и так далее и тому подобное. Нужное подчеркнуть. Я никогда особо не следил за новостями, а потому о той аварию могу судить лишь по сплетням соседей и случайных прохожих. А как сами знаете, перемещаясь из уст в уста, новости обрастают кучей лишней и, главное, ложных нюансов, превращаясь из точной информации в простые сплетни.
Не только кто именно стал участником аварии, но и исход произошедшего варьировался от района к району, от человека к человеку. Кто-то говорил, что пострадавшие отделались лишь испугом, другие утверждали, что переломы пары костей были единственными последствиями. Третьи были точно уверены, что все участники залегли в кому и видят десятый сон. Версия с комой, как оказалось, была самой близкой. Смерть ведь тоже можно назвать своеобразным сном. Вот только пробудиться ещё сложнее.
Как бы то ни было, новость о кончине родных Уильяма вызвала у меня лишь удивление. Ну да, вот такой я бесчувственный сукин сын, но давайте будем честны — я такой и есть. Подумайте сами, разве бессмертного, единожды встречавшегося с той самой страшной-тёткой-в-чёрном, должна волновать чья-то там смерть? Да я столько их перевидал на своём веку. И не только в нынешнюю кровососущую бытность, но и в живом бытие. Да я сам только и делаю, что добавляю работы парням с грустной миной и косой.
Я не чувствовал по поводу смерти знакомых мне людей и унции горя. Больше меня волновало, почему Уилл продолжал играть в эти дурацкие дочки-матери? Он ведь, по сути, врал лишь мне. Сильно сомневаюсь, что собратья по оружию не было осведомлены о случившемся.
Я глянул на Грегори.
Ну, может и были исключения, но явно большинство было среди сочувствующих. Так зачем врать вампиру? Держать марку? Семья так себе показатель крутости у наёмника. Вот список успокоенных навек, это да, это показатель. Или всё дело в том, что я знал о нём? Ну подумаешь, я несколько лет назад раскопал о семье Уильяма всё, что только можно. Это, кстати, было не любопытства ради. Всё делалось для уравнения ситуации — он знал о моих родных, я же, для подстраховки, о его.
Ну ладно. И из любопытства тоже. По большей части из-за него.
Но разве то, что я знал его секрет, можно считать поводом для поддержания ширмы? Неужели боялся, что я ляпну что-нибудь? Если поразмыслить, я, впрочем, мог. Это ведь была такая благодатная тема. Вот только раньше случая не было, всё он в семью играл, а тут такой случай.
Когда я уже собирался раскрыть свой клыкастый рот, машина остановилась у дома. Мафиози вышли, встав по обе стороны от моей двери. Уильям любезно раскрыл над головой зонт. Ладно. Придержу свой язык до поры до времени. В конце концов, не так уж это и важно, причина его лжи. Я сам многое скрывал. И в первую очередь от себя самого.
Я покинул машину, даже не став заморачиваться о памяти Грегори. Уильям, привыкший к процедуре, удивлённо взглянул на меня.
— В следующий раз. Чего добро переводить. К тому же, — бросил я через плечо, зайдя в парадную, — лучше уж горилла. В следующий раз может быть и морская свинка.
Я улыбнулся, слыша как из-за закрытой двери беснуется здоровяк.
Поднявшись в свою квартиру, я ожидал увидеть всё что угодно, но никак не дружественное чаепитие. Словно кэрроловская Алиса, Энджи сидела за кухонным столом и чинно распивала китайский чай на пару с Зубоскалом, который, запрыгнув на один из стульев, лакал напиток из миски. Тоже мне, Мартовский Кролик.
— Все деньги потратила? — я бросил плащ и шарф на диван в гостиной.
Энджи достала из вездесущего рюкзака карточку и стопку чеков. Никогда не ладил с этими бумажками, предпочитая всё возлагать на плечи одной из дочерей. В конце концов, в том веке, откуда я родом, не принято из лавки с товарами ещё и макулатуру таскать. Эх, а ведь раньше бумага была на вес золота.
— Меня учили бережному обращению с деньгами. Вот тут все мои покупки. Если хотите, можете посчитать, — рыжая обиженно дёрнула плечом.
Я лишь усмехнулся и выкинул все бумаги в мусорное ведро.
— Я могу позволить себе трату в несколько несчастных баксов, — толкнув блохастого, я освободил себе место за столом. Зубоскал фыркнул, высказывая глубину недовольства.
— Я заметила, — Энджи пробежала взглядом по убранствам.
Судя по всему, только сейчас мелкая по-настоящему оценила уровень моей загробной жизни. Это вам ни какие-нибудь глухие катакомбы и прогнившие сарайки. И самое главное — не пугающего вида особняк, где в саду на скрюченных деревьях вечно восседают чёрные вороны, а летучие мыши снуют туда-сюда в районе чердаков. Ну не фанат я киношных стереотипов о себе подобных. Я любил жить в уюте, в своё время хватило мне клоак. В конце концов, я всё-таки достоин этого.
— Впечатляет? — я самодовольно выпятил грудь вперёд.
— Немного, — Энджи долила себе ароматного напитка из чайничка. — Я видала и богаче.
Ну фу такой быть.
— Согласись, не каждый день встретишь вампира, живущего в подобном месте, а? — не унимался я. Ну хотелось мне капельку поощрения, так сказать, чтобы побаловали моё самолюбие.
Энджи посмотрела на меня, как на идиота.
— Не каждый день вообще вампира встретишь, — она поправила прядь выпавших из причёски волос.
Ну вот как? Как общаться с современными детьми? Раньше было достаточно лошадку из ветки вырезать и тебя считали успешным и образцом для подражания, а сейчас их не впечатляет даже шикарная квартира с кучей дорогих прибамбасов. Меня, правда, тоже, но надо ведь хоть чем-то похвастаться перед роднёй, коль мои способности её не впечатляют, а откровенно бесят.
— Хотя, — продолжила моя племяшка, — у вас достаточно уютно. Чувствуется, что делали со вкусом.
Надо будет отправить оформителю ещё одну бутылочку хорошего вина. Хотя, лучше ящик коньяка. Знаю я их работы, столько нервотрёпки с клиентами, что повеситься охота. Сам таким был.
— Откуда только у кровососа финансы на всё это? — наглая пигалица смотрела на меня, как на какого-нибудь наглого воришку.
— Тебе не надоело так меня называть? — Энджи покачала головой. — Ты, вообще, в курсе, что если постоянно твердить человеку, что он вор, он начнёт воровать? — я злорадно улыбнулся, а потом сообразил, что именно сказал: — Это я сейчас вот никак не намекаю на способ заработка.
— Чем же вы зарабатываете себе на… — секундное замешательство, словно Энджи боролась сама собой, но в конце таки сдалась и вымолвила: — жизнь?
— Выполняю кое-какую грязную работёнку.
Весь облик Энджи кричал об одном: «таки преступник».
— И это совсем не то, что ты себе напридумывала, но работа действительно грязная.
— Очень грязная?
— Не представляешь насколько.
Энджи молчала пару минут, обдумывая услышанное, а затем расхохоталась.
— И что в этом смешного? — ну вот не люблю чувствовать себя дураком.
Племяшка выставила руку ладонью вперёд, мол сейчас, подождите. Вот нахалка.
— Просто, — продолжая подхихикивать, наконец произнесла она, — я знаю только одну работу, которая подходит под описание. Ночью. Вы же днём не можете, так? Грязная. Много платят. Иначе вы бы не смогли себе позволить такие апартаменты.
— И какая же, поделись озарением? — ох, чувствую не супермодель будет ответ, не модель.
— Мусорщик, — девчонка снова принялась заливисто смеяться.
Из-под стола ей подвывал в унисон Зубоскал, прикрывая морду лохматыми лапами.
Весельчаки, Mo chreach!
— Я гляжу, у тебя отличное настроение. Что, отошла уже от пропажи отца и нападений?
Да, я намеренно давил на больное. Меня бесило её спокойствие. Почему это я должен разгребать её проблемы, отчитываться перед всеми — не дай Боги, ещё и Охотники нагрянут — а она словно на курорте? В конце концов, в няньки я не нанимался.
Моя фраза возымела эффект. Рыжая пригорюнилась: смех резко оборвался, плечи поникли, лицо скрыто за распущенными волосами и кружкой с чаем. Зубоскал, сидящий у двери, осуждающе глянул на меня.
Ну, может быть я и переборщил.
— Вы не знаете, где папа?.. — тихо и очень неуверенно просила Энджи.
Мне хотелось вновь ответить гадостью, но что-то во мне заставило прикусить собственный язык и вести себя с роднёй дружелюбнее.
— Нет, — мне показалось или Энджи всхлипнула? Не люблю бабские слёзы. — Но пропажей Аллана занимаются лучшие из лучших, — тут я прилично лукавил, но да ладно. — Он скоро найдётся.
— Правда?
Я молча кивнул. С большой долей вероятности, Аллан Моррисон кормил своими потрохами червей и тёмную падаль, но не мог же я сообщить об этом ребёнку? Она потеряла отца, а единственный родственник — кровососущий монстр. Не самое радужное детство.
— Вы по ним скучаете? — спустя несколько минут тишины спросила рыжая.
— По кому? — не понял я.
— По семье.
— Нет, — я не сомневался в ответе ни на секунду.
Энджи подняла на меня взгляд, полный удивления и… А уж не презирает ли меня эта нахалка?
— Но они были вашей семьёй!
— Милая, — начал я долго объяснять, глубоко вздохнув, — они все мертвы. Давно. Если бы я по ним скучал, как это принято у смертных, то свихнулся бы. Это было слишком давно. Нет смысла ворошить прошлое, которое, к тому же нельзя изменить. Все люди смертны. Все когда-нибудь умирают.
— Но вы-то не умерли, — ох, сколько злости в глазах.
— Во-первых, я уже и не человек. Во-вторых, чтобы стать тем, кто я есть, мне пришлось умереть. Ну, — я почесал бородку, — как пришлось? Меня убили. И просто так получилось, что я стал вампиром.
— Но вы ведь могли жить и умереть вместе! А так получается, что вы их бросили! — мерзавка стукнула кружкой об стол, выплёскивая содержимое.
Я сжал руки в кулак. Тема семьи была для меня не самой приятной, я избегал её как мог и больше всего не терпел, когда меня обвиняли в том, в чём я не был повинен. Но к сожалению, это происходило слишком часто.
— Вот тут ты ошибаешься. А! Я умер раньше своих любимых, так как жил во времена вечных междоусобных войн. Это теперь жизнь похожа на череду ярких картинок из калейдоскопа, но тогда… Тогда мы выживали. Каждый день мог стать для нас последним. Б! Лучше бы я действительно их бросил, но нет. Став живым мертвецом, я первым делом вернулся к ним. И видел, как вся моя семья страдает от боли и горя, что принесла им моя кончина. Я был свидетелем, как любовь всей моей жизни становится женой моего брата, — я пытался сдержать гнев, но голос повышался с каждым словом. Энджи вся скукожилась от страха. Зубоскал прижался к её ногам. — И самое главное, я пережил встречу с первым из Охотников клана Моррисонов, моим же кровным братом, которого я так ценил!
В конце я сорвался на крик и это отрезвило меня. Оказалось, что пока я говорил, я успел встать и теперь нависал над столом. Успокоившись, я опустился на стул.
— Я не скучаю по ним, — продолжил я уже ровным голосом. — Вспоминать прошлое, это ковырять старые раны, а в мазохизме я не был замечен. К тому же, то была жизнь Алэйсдэйра Моррисона, а я — Энди.
Я убрал со стола чайник и кружку, вытер разлитый напиток и вышел в гостиную. Энджи с волком на пару последовали за мной. Не сговариваясь, мы сели друг напротив друга.
— Ещё вопросы? — девчонка быстро помотала головой. — Вот и хорошо. Тепе…
— Вы когда-нибудь сожалели о случившемся с вами? — быстро проговорила Энджи.
Ну что же вы за люди такие, женщины? Я ведь только что спросил, а она… Эх.
— Нет.
— Вот нисколечко? — прищурилась рыжая.
— Именно, — я скрестил руки на груди.
— А как же солнце? Вы же его больше не увидите! К тому же, вам теперь надо скрываться от Охотников, постоянно бояться за свою голову и, вообще, вы же кровью питаетесь!
— А я никогда и не был вегетарианцем. К тому же, и при жизни я всегда переживал за свою голову. Она у меня одна, — улыбаясь, я провёл ладонью по лысине, — и такая красивая. А что же касается солнца… Я его, к сожалению, видеть не перестал. Что-то слишком часто обстоятельства толкают меня под его лучи. То восстанавливаться приходится после тяжёлых, почти смертельных, ранений. То за всякими взбалмошными девицами тащится в участок. То отчитываться перед некоторыми любопытствующими. Не, вот по солнцу вообще не скучаю.
Энджи молчала, опустив голову так, что я не мог различить её эмоций, но мне показалось, улыбка вновь вернулась к ней на уста. Женщины такие непостоянные.
— И вообще, — теперь уже я решил перейти в наступление, — чего тебя так волнует моё вампирское начало?
— Я хочу стать Охотником, — тут же выпалила Энджи.
— Ты в курсе, что твой папочка, мягко говоря, против этого?
— Догадываюсь. Но если не я, то кто тогда будет стоять на страже порядка ночного города?!
Вот только удара по груди кулаком ей не хватало для полноты образа.
— Пересмотрела мультиков про супергероев? И вообще, таких вот защитников, достаточно много. Хороших, конечно, единицы, но вот пушечного мяса полным-полно.
— А я не хочу быть пушечным мясом. Я хочу как отец, быть лучшей. И потому должна знать врага в лицо.
— А враг, как понимаю, это я? — решительный кивок. Ну хоть честно. — Ладно, открою тебе тайны кровавого братства. Валяй, Чудо-женщина, спрашивай.
— А правда, что после укуса вампира, жертва сама становится вампиром? И что питаться вам надо каждую ночь.
Хох, сколько огня в глазах этой пигалицы. Сколько интереса. Даже пугает немного.
— Враньё. Ну посуди сама, — я пересел на край дивана, наклонившись ближе к племяннице. — На земле больше восьми миллиардов человек. Предположим, это правда. Ну вот пойду я сегодня кого-нибудь кусну. И завтра нас будет двое. Потом четверо. Дальше восемь. Немного математики и мы получаем, чуть больше чем за месяц, людей не остаётся вообще, а вампиры либо займутся каннибализмом, либо сдохнут от голода. В первое больше верю. Будем как крысы — поголовно создавать Крысиных королей. Во веселье начнётся.
Я словно в предвкушении потёр руки, а Энджи хихикнула.
— Давай дальше.
— Кровь действительно можно заменить обычным томатным соком?
— Слушай, прекращай смотреть дешёвые фильмы про вампиров, я тебя умоляю. Вы же при переливании не коробочки с соком вешаете, а пакеты с кровью. Почему мы должны заменять-то?
— Чеснок и крест?
— Ты ещё серебро и кол вспомни, — поморщился я. — Ты же сама меня укокошить пыталась. Чего дурацкие вопросы задаёшь, если сама ответ знаешь?
— И то верно, — Энджи откинулась на спинку дивана и задумалась. Я уж думала, что вопросы закончились, когда девица наконец спросила: — Тяжело быть вампиром?
— Ты всё про это? Ну хочешь я тебя укушу и сама проверишь, а?
— Давайте!
И я и Зубоскал взирали на Энджи, как на невиданного зверя. Я ведь сейчас не ослышался? Может крыша поехала, от переизбытка всякого?
— Ты же только что говорила, что хочешь стать Охотником. Откуда тут всплыло обращение?!
— Тогда я смогу на равных сражаться с тварями ночи!
— Ага. И человечину на равных жрать. Не-не-не. Я спать. Спать-спать-спать.
— Но!..
— И ты спать! Может поумнеешь.
— Так день ещё! — обижена бросила Энджи.
— Вот именно. День на дворе, а ты ахинею какую-то несёшь. Всё, я спать. Вот тебе телевизор, кухня и щеночек в распоряжение. Но никаких обращений.
Я ретировался в свою спальню, надеясь, что подобный разговор не повторится. Хватит с меня всяких баб: чёрных, белых, рыжих. Быстро приняв душ, я как ребёнок закутался в одеяло, полностью игнорируя всё, что происходит за дверью. Вскоре нервы сдали и я полностью отключился.
***
Хоть у вампиров и нет снов, это не значит, что нас не тревожат в период сна дурные мысли. Я несколько раз просыпался, чутко прислушиваясь к дому. Энджи, судя по звукам, то гремела чем-то на кухне, то смотрела телевизор на пару с лохматым — я слышал его лающий смех, то пугающе затихала и в такие моменты я очень сильно надеялся, что она либо сама отдалась Морфею, либо заняла свои мозги книжкой, а не мыслями о вампирах.
Окончательно я проснулся от женского крика. Подорвавшись с постели, я очень надеялся обнаружить у себя в квартире армию врага, так как пробуждение из-за какого-нибудь таракана меня мало прельщало.
Вылетев из спальни, быстро миновав гостиную, я застал Энджи на полу, у самой двери в кухню. Одной рукой рыжая закрывала рот, а второй указывала на причину крика.
У холодильника, в небрежно повязанном на бёдрах полотенце, попивая молоко прямо из пакета, стоял огромный, вполне себе прямоходящий, волк.
— Mo chreach! — только и мог я пробормотать, глядя на оборотня.
***