"Поэтому конечно же ты никогда не занимался сексом. Ты никогда не хотел секса, потому что каждый раз, когда у нашей матери появлялся новый ребенок, -- говорит Адам, -- они заставляли тебя сидеть там и смотреть. Потому что секс для тебя -- это всего лишь боль и грех и твоя мать, растянутая там и кричащая".
А затем он сказал это.
Дым настолько плотный, что я не могу видеть даже Адама.
Он говорит: "И теперь секс должен казаться тебе исключительно пыткой".
Он просто выплевывает эти слова.
Запах Истины.
И в этот момент дым рассеивается.
И мы врезаемся прямо в бетонную стену. 8
Вначале нет ничего, кроме пыли. Отличный белый порошок талька заполнил машину, перемешавшись с дымом.
Пыль и дым циркулируют в воздухе.
Единственный звук -- это звук чего-то капающего из мотора машины -масла, антифриза, бензина.
До тех пор, пока Адам не начинает кричать.
Пыль вырвалась из воздушных подушек, защитивших нас в момент столкновения. Воздушные подушки прорвались, спустились и теперь лежат пустые на приборной панели, и как только пыль оседает, Адам начинает кричать и закрывает лицо руками. Кровь течет между его пальцев, черная на фоне белого талька, покрывающего всJ. Одной рукой он закрывает лицо, а другой дергает ручку пассажирской двери, и ковыляет по пустоши.
Затем он исчезает в дыму, окружающем нас, переступает через обнаженные тела, слои людей, заснятых в момент прелюбодеяния навеки, и я кричу ему в след.
Я кричу его имя.
В какой он стороне, я не могу сказать.
Я кричу его имя.
Куда бы я ни наступил, журналы предлагают Возбужденных Девочек Вашей Мечты.
Любительниц Больших Членов.
Губы, Груди и Гигантские Клиторы.
Рыдание доносится со всех сторон.
Я кричу: Адам Брэнсон.
Но всJ, что я вижу, это Мужские Анальные Приключения.
И Девочки, Которые Любят Девочек.
И Бисексуальные Любовные Пары.
А позади меня наша разбитая машина взрывается.
Бетонный столб, серый и возвышающийся над нами, весь в огне с одной стороны, и в свете этого костра я вижу Адама, стоящего на коленях в нескольких ярдах от меня, его руки закрывают лицо, он качается вперед и назад и рыдает.
Кровь бежит вниз по его рукам, по его лицу, по запыленной белой передней части, и когда я пытаюсь оторвать его руки от лица, он кричит: "Не надо!"
Адам кричит: "Это мое наказание!"
Его крики переходят в смех, и Адам отнимает руки, чтобы показать мне.
Маленькие пластиковые ноги статуэтки Тендера Брэнсона торчат из кровавого месива на том месте, где должен был быть его левый глаз.
Адам полу-смеется, полу-плачет: "Это мое наказание!"
Остаток статуэтки ушел вглубь, я не знаю, насколько глубоко.
Штука в том, говорю я, чтобы не паниковать.
Чтобы решить эту проблему, нам нужен врач.
Черный дым от нашей сгоревшей машины обволакивает нас. Без машины, двадцать тысяч акров вокруг нас пустые и бескрайние.
Адам заваливается на бок, затем переворачивается на спину, глядя в небо, один глаз ослеплен статуэткой, а другой глаз кровоточит. Адам говорит: "Ты не можешь оставить меня здесь".
Я говорю: Я не собираюсь никуда уходить.
Адам говорит: "Ты не можешь позволить им арестовать меня за массовое убийство".
Я говорю: Я не тот, кто отправлял людей в Рай.
Дыша тяжело и быстро, Адам говорит: "Ты должен отправить меня".
Я пойду за помощью.
"Ты должен отправить меня!"
Я найду ему врача, говорю я. Я найду ему хорошего адвоката. Мы сошлемся на его безумие. Его обучали в церкви столько же, сколько и меня. Он делал лишь то, что он был обучен делать всю свою жизнь.
"Ты знаешь, -- говорит Адам и сглатывает, -- ты знаешь, что делают с людьми в тюрьме? Ты знаешь, что там происходит. Ты не позволишь этому случиться со мной".
В журнале рядом написано: Тайный Удар Банды.
Я не собираюсь отправлять его в Рай.
"Тогда уничтожь то, как я выгляжу, -- говорит Адам. -- Сделай меня таким безобразным, чтобы никто никогда не захотел меня".
В журнале написано: Анальная Фиксация.