— Мне нравятся эти синие тени для век. Такие старомодные, — сказала Ливви. Она повернулась к двум своим новым подругам, Сьюзи и Монике. — Как смотрится?
— Потрясающе, — ответила Сьюзи. — Но погоди. У тебя помада на подбородке. — Она приложила салфетку к темному пятну на подбородке Ливви. — Вот.
— Это коричная помада или виноградная? — спросила Моника. Она отодвинула Сьюзи в сторону, чтобы получше рассмотреть Ливви. — При таком освещении толком не разобрать.
С потолка на длинном шнуре свисала обыкновенная шестидесятиваттная лампочка.
Ливви забрала у Сьюзи салфетку и промокнула губы.
— Она черная. Для ночи. Моего любимого времени суток.
Моника усмехнулась.
— И моего. Время веселья. — Она жадно облизала полные, темные губы. Потом взяла расческу и принялась расчесывать свои длинные темные волосы.
— О, это время свиданий, — добавила Сьюзи.
— Каждая ночь — это ночь свиданий, — сказала Моника, — когда ты голодна.
Ливви повернулась к Сьюзи.
— Ты с нами?
— Я считаю, выходить нужно порознь, — ответила Сьюзи. — Разведать обстановку. Поискать свежее мясцо. Понимаешь? А потом можно встретиться.
Ливви разглядывала лицо Сьюзи, невероятно бледное, почти как снег. Сьюзи была бессмертной уже очень давно, так давно, что и сама не помнила, когда ее обратили.
Как-то ночью, когда луна еще стояла высоко в небе, а три девушки уже насытились и от того были довольны и благодушны, Сьюзи поведала Ливви и Монике свою историю. Немало тягот выпало на ее долю, ей приходилось путешествовать из одного города в другой, а в мегаполисе неподалеку от Темных Родников она чуть не пала жертвой местных охотников за вампирами.
«Мытарства оставили след на ее лице», — подумала Ливви. Бледная, тонкая, словно бумага кожа обтягивала череп так туго, что скулы, казалось, вот-вот прорвут ее и высунутся наружу. Волосы были жидкие, тонкие. Руки тощие, словно рукояти от метел, пальцы костлявые, будто у скелета. Глаза глубоко ввалились в глазницы.
Она пыталась скрывать это тоннами косметики и модной одеждой, молодежной одеждой. И держаться старалась преимущественно в темноте, нападая, только когда жертва сама подходила достаточно близко. Тем не менее изменения зашли слишком далеко, и ей уже ничем не удавалось скрыть своей принадлежности к племени бессмертных.
«Со мной такого не произойдет, — думала Ливви. — Я не допущу, чтобы это произошло со мной».
Ливви мотнула головой, откидывая назад свои светлые волосы. Она теперь стригла их коротко — в точности как ее сестра, — и ей нравилось, какими они стали легкими и воздушными.
— Жаль, у нас зеркала нет, — пробормотала она.
Сьюзи засмеялась.
— А толку-то? Все равно мы в нем не отражаемся, забыла?
Лампочка замигала и погасла. Ливви вздохнула.
— Кажись, опять генератор сдох.
Какие-то особенно смекалистые бессмертные ухитрились подключить генератор к дому через дорогу. Ворованное электричество давало свет всему зданию. Генератор, однако, был слишком мал, и то и дело выходил из строя.
— Жаль, что мы не живем в роскошном отеле, — сказала Моника, все еще расчесывая волосы. — Вместо этой заброшенной недостройки. Могли бы заказывать обслуживанье прямо в номер. Представляете? Звонишь такая по телефону: «Пришлите только официанта. Еды не нужно».
Ливви засмеялась.
— Да к черту обслуживанье! Я лишь хочу жить там, где нет перебоев со светом.
— Свет мне глаза режет, — жалобно проговорила Сьюзи, ожесточенно напудривая лицо.
— Да мне не нужно ЯРКОГО света, — сказала Ливви. — Яркого света никто из нас не выносит. Мне бы такого света, чтобы не мигал и не гас каждые пять минут.
Три подруги соорудили свой туалетный столик из фанеры и бетонных блоков, оставленных строителями. Они установили его прямо перед неостекленным окном, чтобы можно было сидеть и любоваться закатом.
Ливви нашла в одной из комнат внизу койку и притащила ее наверх в свою спальню. Сьюзи и Моника делили на двоих квартиру внизу, но по вечерам заходили к Ливви, чтобы наложить макияж перед выходом «в тьму».
Ливви они обе нравились. Моника была рослая, темнокожая и сексуальная, так что у нее никогда не было проблем с завлечением парней. Зато Сьюзи была умудрена опытом и в совершенстве овладела навыками выживания.
— Когда полнолуние? — спросила Моника, поправляя маечку.
— Кажется, через несколько недель, — ответила Сьюзи, глядя на меркнущее небо. Слабая улыбка тронула ее бледные губы. — Горячая кровь под яркой полной луной. Поэтично, правда? Есть ли что-нибудь лучше? Едва ли.
Ливви повернулась к ней.
— А почему не сегодня? Сегодня тоже будут горячие парни. Зачем ждать?
Моника похлопала ее по руке.
— Эй, кажется, сегодня в твоей школе был выпускной? Я вроде бы видела симпатичных мальчиков в синих мантиях.
Ливви злобно сверкнула на нее глазами.
— Зачем этого касаться?
Моника попятилась назад.
— Ой. Я ничего не имела в виду. Просто спросила.
— Какое мне дело до хренова выпускного?! — рявкнула Ливви. Она сама удивлялась своей ярость. На Монику ли она злилась — или из-за чего-то другого? — Чихать я на него хотела. Уж поверьте.
— Ладно-ладно. — Моника подняла обе руки, будто запрашивая перемирия.
— Я свой выпуск уже прошла, — заявила Ливви, все еще досадуя. — Я стала той, кем хотела быть. — Она встала. — Эй, пожалуй, сегодня я справлю собственный выпускной. Устрою собственный выпускной вечер.
— Мы все его устроим! — сказала Моника, облизываясь.
Сьюзи смотрела в окно. Казалось, она находится в собственном мире.
— А знаете, — сказала она, наконец, повернувшись к ним, — чем красивее парень, тем питательнее его кровь.
— Ничего подобного, — возразила Моника. — Это предрассудки.
— Это доказанный факт, — сказала Сьюзи, поигрывая прядью длинных волос.
— Кем доказанный? — осведомилась Ливви.
— Мною, — ухмыльнулась Сьюзи. — Поверьте моему слову. У горячих парней и кровь горячее.
Моника уставилась на нее.
— Не врешь?
— Не вру.
Ливви вздохнула.
— Это такой восторг, когда кровь свежая и горячая. Ну то есть… ощущать ее на губах, а потом и на языке. Как она течет вниз по горлу… А потом всегда такое дикое чувство. Как будто я лечу… будто взлетаю из своего тела прямо в открытый космос.
— А мне всегда становится так тепло, — сказала Сьюзи, и взгляд ее стал мечтательным. Она вздохнула. — Как дитя, счастливое, беззаботное. Но потом опять начинается голод. Так скоро… она снова приходит, эта гложущая… нестерпимая потребность.
— Давайте не нагнетать, — возмутилась Ливви. — У меня сегодня выпускной вечер, не забыли? — Она встала. — Как я выгляжу?
Короткие блестящие волосы убраны назад, матовый блеск для губ, веки покрыты легкими голубыми тенями, короткий розовый топик и белые джинсы с заниженной талией, демонстрирующие как можно больше оголенного тела, по три серьги в каждом ухе, в правой ноздре мерцает булавка с драгоценным камушком.
Она прошлась взад-вперед по комнате, словно модель. Моника и Сьюзи заахали от восхищения.
— Ух! Люблю я ночь! — заявила Ливви. — Сегодня ночью я счастлива! — Тут она заметила, что Сьюзи смотрит куда-то мимо нее. — Эй, в чем дело?
Она обернулась — и увидела возле пустого дверного проема жирную бурую мышь-полевку, взиравшую на них черными блестящими бусинками глаз.
Сьюзи соскользнула со стула и грациозно присела на корточки, не сводя с мыши немигающих глаз.
— О нет. Ты этого не сделаешь, — сказала Ливви. — Она такая лапонька!
В мгновение ока Сьюзи метнулась вперед. Мышь взвизгнула, когда пальцы Сьюзи сомкнулись на ее покрытом короткой шерсткой тельце.
То был ее последний писк.
Сьюзи оторвала ей голову и вышвырнула в коридор. Затем она подняла ее надо ртом и отжала всю кровь.
Когда она закончила, и темная кровь заструилась с ее подбородка, она выбросила в коридор и осушенное тельце. Затем она с усмешкой повернулась к Монике и Ливви.
— Закуска, — прошептала она.
Ливви превратилась в изящного черного дрозда. Она уселась на подоконнике, глядя в лиловое вечернее небо.
Ее перышки сделались жесткими и колючими, и ей потребовалось время, чтобы привыкнуть к учащенному биению собственного сердца. Как только она освоилась со своим новым, двусторонним зрением, оно сразу же стало острым.
Она взмахнула крыльями и вылетела из окна. Прохладный ветерок взъерошил перья у нее на груди. Она взметнулась ввысь, навстречу перемигивающимся звездам. Какой восторг!
Лететь. Подняться над землей. Носиться по небу, словно в исступлении.
«Я никогда от этого не устану», — думала Ливви.
А потом она ощутила голод, резкую боль, скручивающую живот. Она раскрыла клюв и впустила в горло холодный неистовый ветер. Терзающий ее голод не унимался, накатывал волна за волной, пока у нее не закружилась голова.
«Я должна насытиться.
Что я найду сегодня? Кто поможет мне утолить мою жажду?»
Желтая луна мерцала над ней, на ее фоне змеились серые ленточки облаков. Раскинув крылья, Ливви свободно парила, глядя на луну.
«Никто больше не может так смотреть на луну. Какая же я счастливая».
Тут она почувствовала, как ее бок защекотал ветерок и услышала хлопанье крыльев. Повернувшись, Ливви увидела еще одного черного дрозда, несколько крупнее, с белыми полосками на крыльях, парящего рядом с ней.
Две черные птицы полетели вместе, бок о бок, соприкасаясь крыльями. Они поднялись к звездам, затем устремились вниз, к колышущимся кронам деревьев.
Ливви грациозно спланировала в высокую траву и почувствовала, как роса смочила ее перышки. Вторая птица замахала крыльями и неуклюже приземлилась в нескольких метрах от нее.
Оба молниеносно приняли свое человеческое обличье.
Разглаживая на груди розовый топ, Ливви посмотрела на Росса Старра. Его короткие светлые волосы светились в лунном свете. Одет он был в джинсы и футболку без рукавов, обнажавшую сильные мускулистые руки. Он сверкнул своей голливудской улыбкой — улыбкой, которая в свое время убедила ее, что Росс нужен ей, что его необходимо увлечь на другую сторону за собой.
— Здорово, Росс, — пробормотала она. — Ну как? Неплохо было, согласись.
Он подошел и поцеловал ее.
— Ты и я. Летаем вместе. Ага. Ты об этом, верно?
Он попытался обнять ее, но Ливви отстранилась.
— Я голодна. Просто умираю от голода. — Она взялась рукой за живот. — Я… даже думать ни о чем не могу.
Он снова улыбнулся.
— О да. Свежий нектар. А подать мне двойную порцию!
Она поцеловала его в щеку.
— Отвали, ладно?
Он обхватил ее за талию и прижал к себе.
— Ну же, Лив. Мне мало одного поцелуя. Ты сегодня такая красотка.
— Росс, пожалуйста… — Она сжала его руки, потом оттолкнула. — Говорю тебе, мне нужна пища.
Он пожал плечами.
— Ладно. Я с тобой.
— О, конечно. Это очень кстати. Ты поможешь мне подцепить парня?
Он нахмурился.
— Не нравится мне, что ты проводишь время с другими парнями.
— Ты что? Это ж не парни. Это мясо.
Она не слышала, что он сказал в ответ. Она быстро преобразилась, распростерла крылья, встопорщила жесткие хвостовые перья, снова став черным дроздом.
Она согнула свои тонкие птичьи ноги, оттолкнулась от росистой травы, позволяя крыльям поднимать ее… поднимать ее… над верхушками деревьев. Она увидела Росса, который то проносился перед нею, то камнем падал вниз, дразня ее, преследуя, несмотря на просьбы.
Он игриво боднул ее, чиркнул клювом по боку, опустил голову и снова боднул.
Они летели бок о бок, скользя над Миллертонскими лесами, легкие тени над лесной чащей, мерцающей в золотистом лунном свете.
Ливви метнулась в сторону, расправив крылья, и поняла, что теперь летит над шоссе Коллинза. В поле зрения появилась ветеринарная клиника ее отца. В окне на фасаде горел свет. Неужели он все еще там, работает допоздна?
Она полетела ввысь, прочь от маленького кирпичного здания.
«Я не хочу его видеть. Он больше не часть моей жизни».
На бреющем полете две черные птицы свернули на Главную улицу. Ливви опустилась за кленом и увидела очередь, выстроившуюся к кинотеатру. Росс неуклюже свалился рядом.
Укрываясь за толстым стволом дерева, они снова приняли человеческий облик.
— А знаешь, сегодня утром был выпуск, — промолвил Росс.
— Заткнись, — отрезала Ливви.
— Как же мы устроимся на работу? — не унимался Росс. — У нас нет полного среднего образования.
— Шутник нашелся, — огрызнулась Ливви. — Никак.
Росс повернулся к кинотеатру.
— Что показывают? Про вампиров хоть?
Живот Ливви отчаянно заурчал. Она не обращала внимания на Росса и его шуточки. «Я никогда еще не кормилась в кинотеатре, — подумала она. — А там ведь довольно темно — да и звук достаточно громкий, чтобы заглушить крики».
Жертвы Ливви всегда успевали вскрикнуть только один раз. Они кричали после первого укуса, зато потом всецело отдавались во власть наслаждения.
— О нет. О блин. — У Росса вырвался стон.
Ливви отвернулась от стоящих в очереди людей.
— В чем дело?
Он подался вперед, выглядывая из-за ствола.
— Здесь моя семья. Видишь их? Мама, папа и Эмили.
Ливви сначала увидела сестру Росса, затем и его родителей.
— Не беспокойся. Они нас не увидят.
— Я… я хочу их увидеть, — проговорил Росс. — Ливви, мне бы хоть немножечко с ними поговорить. Понимаешь? Посмотреть, как дела у Эмили. Они же думают, я сбежал вместе с тобой. Я бы хотел сказать им, что со мною все хорошо.
— Росс, нельзя, — сказала Ливви. — Ты же понимаешь, тебе этого делать нельзя. Ты их только огорчишь. Они еще больше переживать станут.
— Но… мне бы только поздороваться, — сказал Росс. — Кажется, я скучаю по дому.
— Это не поможет. Уж поверь. — Ливви сурово посмотрела на него. Она видела, как он огорчен и взволнован.
— Может, я тоже скучаю по дому. Но послушай меня. Я дала себе зарок, — произнесла Ливви. — Я зареклась возвращаться домой. Тебе нужно дать себе такой же зарок. Это больше не наш мир. Мы избрали другой. Ты это знаешь. Более интересная жизнь. Я… я не собираюсь терзать себя попытками вернуться к Дестини, папе и… и…
Она не могла назвать имя Майки. Мысли о Майки всегда вызывали у нее слезы.
— Наверное, ты права, — сказал Росс. — Но смотри: мои родные — они сейчас зайдут в кинотеатр. Я мог бы подойти, сказать «привет» и тут же смыться.
— Нет. Уходи, Росс. Лети прочь, сейчас же. Ты знаешь, что я права.
Вздохнув, он смотрел, как его семья исчезает в кинотеатре. Потом поцеловал Ливви в щеку.
— До встречи.
Он быстро преобразился. Распростер крылья и вспорхнул с земли. Она смотрела, как он полетел над тротуаром. Потом тоже превратилась в дрозда, повернулась и понеслась прочь.
«Не хочу я слушать, как Росс тоскует по дому», — думала она. По ее телу пробежала дрожь. Воздух сделался вдруг холодным. Лунный свет не давал тепла.
«Я не должна была вовлекать Росса в эту новую жизнь. Я забочусь о нем. Все еще забочусь. Может, не так, как прежде. И все же забочусь.
Но он слишком сентиментальный. Он слишком мягок.
Я думала, он сильный, а он вовсе не такой. Он всегда казался таким уверенным в себе. Я все еще вижу, как он шествует по коридорам школы, сияя этой своей великолепной улыбкой. Мне всегда не терпелось его увидеть. Я была влюблена в него по уши.
А теперь… он слабый. Его выбор оказался ошибкой. Он тогда не подумал хорошенько.
Он доиграется до того, что его убьют. Уверена, доиграется».
Голод терзал ее, вмешивался в ее мысли. Она поглядела вниз и увидела мерцание огней на большом квадратном здании.
«Где я?»
Скользя на воздушном потоке, она спикировала вниз и узнала танцевальный клуб «Рип».
О да. Тут хватало свежатинки. Молодежь болталась на слабо освещенной парковке. Выстраивалась в очередь перед входом. Хватало и темных уголков, а сразу за парковкой начинался лес.
Уйма парней постарше толклась возле клуба, высматривая девчонок.
Чем не идеальное место для голодного вампира?
А внизу, у самого входа, она обнаружила и Сьюзи с Моникой, болтающих с двумя парнями, которые собирались уже заходить.
Великолепно.
Ливви приземлилась на покрытую гравием дорожку у стены здания. Она отчетливо слышала биение сердец внутри, слышала смеющиеся голоса, гомон толпы.
«Да, да, да. Я так голодна.
Не сомневаюсь, что здесь найдется счастливчик, который охотно пойдет со мною в лес».
Она приняла человеческий облик, смахнула несколько перышек с джинсов, приспустила на плечах топик, чтобы выглядеть сексуальнее, и поспешила навстречу своим подругам.