— Мне кажется, ты здорово помог Майки, — сказала Дестини.
Гаррисон пожал плечами.
— Да я ничего и не делал.
— Он тебя слушает, — возразила она. — Ты ему нравишься. Я к тому, что ты заставил-таки его выйти из логова летучих мышей, в которое он превратил свою комнату, и пойти кидать фрисби на заднем дворе. Что само по себе невероятное достижение.
— А, ну да, — признал Гаррисон. — Только бедолага выглядел при этом ужасно подавленным. Пока я не заставил его пару раз сбегать за фрисби, дрожал, как осиновый лист. Все смотрел на небо, на ветки деревьев. Уж не знаю, что он ожидал там увидеть.
Он рассчитывал найти Ливви, подумала Дестини.
Но Гаррисону об этом знать не обязательно.
Сама она сказала ему, что проблемы у Майки начались после того, как их мать скоропостижно скончалась. Про Ливви она ему говорить не стала. Он вообще не знал, что у нее есть сестра-близнец.
Она почувствовала, как сжалось горло. Она не могла не думать о Ливви. Поговорил ли с нею Росс? Передал ли ей мое сообщение?
Минуло три дня, а она до сих пор не получила никаких вестей ни от Росса, ни от сестры.
Дестини покусывала нижнюю губу. «Может, снова сходить туда и поговорить с Россом? Неужели все мои усилия пошли прахом? Неужели Ливви решила не обращать внимания на мой визит?»
Гаррисон подвел машину к тротуару. Дестини погляделась в зеркало заднего вида. Посмотрела из окна на ряды домов, видавших виды трехэтажных зданий — краска на них облезла и местами не хватало кусков черепицы — в которых селили студентов колледжа.
В окне на фасаде дома по правую сторону вспыхивали огни. И не открыв еще дверцу автомобиля, Дестини уже слышала грохочущий рэп.
— Как я, ничего? — спросила она. На ней была голубая маечка-топ, мешковатые белые шорты и сандалии. Июльский вечер выдался жарким, и ей хотелось чувствовать себя комфортно.
Гаррисон с улыбкой кивнул:
— Великолепно. — Он начал открывать дверцу со своей стороны, потом остановился. — Небось подустала от наших шебутных вечеринок?
— Еще чего, — возмутилась Дестини. — Я познакомилась с уймой хороших людей. И потом, благодаря этому я себя чувствую частью коллектива. Ну, понимаешь, как будто я уже в колледже.
Она вылезла из машины и оправила топ. На лужайке перед зданием заметила компанию молодых людей. Еще несколько сидели на крылечке с пивными банками в руках. Через дорогу гонялись друг за дружкой двое золотистых ретриверов с красными банданами, повязанными на шеях вместо ошейников.
Гаррисон подал ей руку, они взошли на крыльцо, обойдя двух девиц, покуривавших на лестнице — обе с жаром болтали наперебой — и вошли в квартиру, принадлежавшую другу Гаррисона.
Дестини очутилась в огромной, прокуренной передней, где было полно ее ровесников в шортах и джинсах — сидевших на диванах и креслах, сбивавшихся в группки, перекрикивающих оглушительный грохот музыки. Она узнала нескольких девушек, с которыми познакомилась на вечеринке у Альби и поспешила к ним, чтобы поздороваться.
«Это Ливви всегда была любительницей вечеринок, — подумала она. — Но теперь они стали нравиться мне гораздо больше. Может, потому что я стала старше — по окончании школы все воспринимается гораздо проще».
Гаррисон представил ее Дэнни, своему закадычному приятелю со старших классов. Он был низенький крепыш, немного забавный на вид из-за крошечных глазок, носа картошкой и всклокоченной густой шевелюры.
Они с Гаррисоном отошли поговорить, а Дестини пересекла комнату, чтобы взять себе колы. У столика с закусками она наткнулась на Альби, и они немного поболтали.
Дестини старалась не глядеть на повязку у него на шее. Однако ей все равно было не по себе. Она извинилась и поскорее отошла.
Молодежь разбрелась по всему дому, и Дестини тоже решила пройтись и все осмотреть. «Вот бы жить вдали от дома, — думала она. — Что хорошо в колледже — так это возможность жить отдельно, самой по себе».
Но кой смысл даже думать об этом? Сейчас ей ни в коем случае нельзя оставлять папу и Майки.
Она вернулась в переднюю и поболтала еще с несколькими знакомыми. Двое ребят попытались с нею заигрывать, но она с легкостью их отшила.
Спустя какое-то время она вдруг поняла, что давно не видела Гаррисона. Поглядела на наручные часы. Она не видела его уже где-то с полчаса.
Странно.
Оглядела комнату. Гаррисон, где же ты?
В углу она заметила Альби, сидевшего в компании худосочной рыжеволосой девушки выше его на фут, и пробралась к нему через толпу.
— Видел Гаррисона? — Ей пришлось кричать, чтобы ее слова не заглушили громкие голоса и грохочущий рэп.
Альби покачал головой.
— Нет. Пока не видел. Ты знаешь Лили?
Нет. Дестини не знала Лили. Она постояла, поговорила с ней. При этом она ждала, что Гаррисон вот-вот появится рядом — но нет, его и след простыл.
Она обыскала задние комнаты и кухню, заваленную грудами мусора, пивных бутылок и банок из-под газировки. «Он должен быть где-то здесь, — думала она. — Интересно, он тоже беспокоится, куда я запропастилась?»
Дестини вернулась на свое место у камина в передней. Через несколько минут Гаррисон подошел к столику с напитками, заметил ее, и его глаза изумленно раскрылись, словно он не ждал ее здесь увидеть.
Он взял две банки пива и поспешил ей навстречу.
— Вот пиво, как ты просила, — сказал он. — Как это ты так быстро вернулась?
Дестини вытаращилась на него.
— Чего-чего? Я не просила никакого пива.
Он озадаченно нахмурился.
— Конечно просила. Там, на крыльце, ты…
— Что-о? На крыльце?!
Сердце Дестини подскочило к самому горлу. Нахмурив брови, она посмотрела на Гаррисона, ее мысли путались.
«На крыльце.
Он разговаривал со мной на крыльце.
Но нет. Нет. Это не я.
Ливви!»
Дестини отдала Гаррисону банки и сорвалась с места. Она слышала, как он что-то кричит ей вслед, но даже не оглянулась.
Ливви здесь. На крыльце.
Значит, Росс все же поговорил с нею? Неужели он смог-таки убедить ее встретиться со мной?
Она врезалась в парочку, тискавшуюся возле стены. Они испуганно вскрикнули, когда Дестини протолкалась мимо них.
— Извините! — бросила она.
Она распахнула наружную дверь и вылетела на крыльцо.
— Ливви! Ты здесь? — позвала она.
Блондинка в красном топике и джинсах повернулась ей навстречу.
— Ливви?
Нет.
Дестини сбежала вниз по ступеням и выбежала на лужайку. Солнце скрылось за горизонтом. Луна плыла в ясном лиловом небе, испещренном огоньками звезд.
Лица всех, кто находился на лужайке скрывала темнота. Несколько парочек обнимались на траве. У обочины несколько парней собрались в кружок и во всю мощь своих легких горланили песню «Битлз».
— Ливви? Ты здесь? — Дестини сложила ладони рупором и закричала: — Ливви! Ливви!
Нет. Нет ответа. Исчезла.
Но ведь она была здесь. Гаррисон говорил с нею. И думал, что разговаривает с Дестини.
Неужели она сделала это нарочно? Неужели Ливви пришла только для того, чтобы одурачить Гаррисона? Может, она задумала сыграть с Дестини какую-то злую шутку?
Дестини окинула взглядом лужайку. Из открытых окон грохотала музыка.
— Ливви! Ливви! Пожалуйста!
И тут Дестини увидела летучую мышь. Та снялась с изящного деревца, росшего у тротуара и, неспешно взмахивая крыльями, полетела к ней. Сверкая глазами, летучая мышь пронеслась прямо у нее над головой, затем развернулась и полетела к улице.
С колотящимся сердцем Дестини повернулась и последовала за ней.
Летучая мышь летела медленно, на бреющем полете; широко раскинув кожистые крылья, она легко скользила вперед. Дестини подбежала и потянулась к ней обеими руками, задыхаясь, выкрикивая имя сестры.
— Ливви, постой! Прошу тебя!
Летучая мышь метнулась в сторону, выскользнув буквально у нее из рук.
Несясь за ней во весь опор, Дестини снова попыталась ее схватить — и вновь тщетно.
— Ай! — вскрикнула Дестини, с разбегу врезавшись в боковое зеркало припаркованного автомобиля. Зеркало ударило ее в грудь. Боль пронзила ребра. Дестини отшатнулась.
Она подняла глаза только чтобы увидеть, как летучая мышь исчезла в чернильно-черном небе.
«Ливви, — подумала она, — зачем ты приходила? Если ты не собиралась со мной разговаривать, то что вообще делала здесь?»
Ливви подлетела к заброшенному зданию, трепеща крыльями, пронеслась вдоль стены и легко приземлилась на подоконник незастекленного окна. Ночной воздух холодил ее крылья. На мгновение ей снова захотелось улететь, улететь прочь от одолевающих ее тягостных мыслей, укрыться во мраке среди деревьев.
Но нет. Она юркнула внутрь, закрыла глаза и попыталась вновь восстановить прежнее тело, привычное — и в то же время непривычное.
«Вот и я, Ливви Уэллер, снова тут. Только я ненастоящая Ливви Уэллер. Я кто-то другой, кто-то новый».
Она глубоко вдохнула. Всегда требовалось какое-то время, чтобы яростно колотящееся сердечко летучей мыши замедлило ритм до обычной чистоты. И примерно минута или две, чтобы глаза стали нормальными, исчезло ночное зрение и изменился слух.
Ливви протянула руку к торшеру, который в свое время нашла на улице. Интересно, включится или нет? Электрогенератор внизу постоянно барахлил. Она включила торшер, и пол залил треугольник бледно-желтого света.
— Ой. — Она заморгала при виде Патрика, который поднялся с пола, отряхнул пыль с линялых джинсов, порванных на коленях и медленно подошел к ней.
Она засмеялась:
— А ты стучаться умеешь?
Он ухмыльнулся, продемонстрировав ямочки на щеках, и показал за спину:
— А двери нету.
Она поцеловала его в щеку. Его кожа была холодной и гладкой.
— Где ты была? — спросил он.
Она одарила его загадочной улыбкой:
— А тебе-то что за дело?
— Представь себе, это мое дело, — произнес он, улыбка его померкла. Он запустил руку в гладко зачесанные назад волосы и взъерошил их.
— Я… я интересуюсь тобой, Лив. Ты мне нравишься, ясно? Так что я желаю удостовериться, что ты не запуталась.
Она прищурилась.
— Не запуталась? Не запуталась в чем?
Он пожал плечами.
— Во всем.
Ливви провела кончиками пальцев по его щеке.
— О чем ты говоришь?
— Где ты сегодня была? — повторил он вопрос.
— Облетала окрестности, — сказала она. — Сам знаешь. Как обычно.
Он устремил на нее взгляд темных, глубоких глаз, и она почувствовала, какая в них заключена сила.
— Ты лжешь, Лив. Почему бы тебе не признаться, что сегодня ночью ты летала в поисках проблем на свою голову?
Ливви уставилась на него. Неужели он ее загипнотизировал? Использовал свои силы, чтобы вторгнуться в ее мысли?
Она отвернулась, но все равно ощущала странную силу его взгляда.
— Ты отправилась на вечеринку к своей сестре, — сказал Патрик. — Ты притворялась своей сестрой и дурачила ее ухажера, этого Гаррисона.
Ливви страдальчески застонала.
— Просто не верится. Так ты шпионил за мной?
Он кивнул.
— Вот именно. Зачем ты это сделала, Лив? Потрудись объяснить.
Ливви пожала плечами.
— Не знаю. Я… я просто не знаю. Наверное, шутки ради.
Патрик покачал головой.
— Ты это сделала не ради шутки. Ты сделала это потому, что до сих пор привязана к своей сестре.
— Привязана? Что, черт побери, это должно означать? — рявкнула Ливви.
— Ты выбрала новую жизнь, правильно? — осведомился Патрик. — Ныне ты одна из нас. На самом же деле, Лив, не совсем. Далеко не совсем.
— Не совсем.
— Ты не можешь быть с нами, пока в твоем сердце осталось хоть что-то человеческое.
Ливви воззрилась на него, положа руки на пояс.
— Ты про Дестини? Слушай…
— Сердцем ты по-прежнему с сестрой, — перебил Патрик. — Тебе все еще есть до нее дело.
«Он ошибается, — сказала себе Ливви. — Я ненавижу Дестини. Ненавижу! Она убила Росса».
— Ты спятил! — закричала она на Патрика. — Я заявилась на вечеринку только чтобы поиздеваться над ней.
— И все-таки почему? — требовательно спросил Патрик. — Видишь? Ты подтвердила мои слова, Лив. Зачем ты пришла измываться над ней? Зачем ты явилась на эту вечеринку? Потому что Дестини все еще тебе не безразлична. Тебе не все равно, что она думает и чувствует.
— Это совсем не так, — настаивала Ливви.
Голос Патрика смягчился.
— Ты же знаешь, что я прав. Признай это. Признай.
— Перестань на меня давить, — пробормотала Ливви.
— Послушай меня, — произнес он и обнял ее. — Послушай меня, — повторил он, на этот раз шепотом. — Ты хочешь быть бессмертной?
— Конечно.
— Тогда ты должна разорвать все связи с окружающим миром.
— Я… не знаю, смогу ли я…
— В таком случае, выбора у тебя не остается. Неужели не видишь, Ливви? Неужели не видишь решения? Ты не сможешь стать настоящей бессмертной… пока твоя сестра не станет одной из нас!
— Что, и Дестини в вампиры? — Ливви уставилась на Патрика. — А давай. Хорошая идея.
А сама подумала: «Идеальная месть за убийство Росса. Как это я сама не додумалась?
Может быть, она действительно все еще не безразлична мне. Может быть, от того я и не смогла придумать такую отличную месть».
— Да, — сказала она Патрику. — Пожалуй, ты прав. Дестини лучше стать вампиром. Тогда мне не придется думать о ней и о своей семье.
— Я знал, что ты согласишься, — сказал Патрик, присаживаясь на подоконник и глядя на почти полную луну. — Большинство людей в конце концов со мной соглашаются.
— Ну не эгоист ли ты после этого? — буркнула Ливви.
Он засмеялся.
— Ты мне нравишься, Лив. Честное слово, нравишься. И я нисколько не сомневаюсь, что и твоя сестренка мне тоже понравится.
Ливви нахмурилась.
— Дестини тебе понравится? Что ты имеешь в виду?
— Я лично займусь Дестини и обращу ее в бессмертную. Ну а ты позаботишься о ее милом дружке. Гаррисон Палмер. — Он ухмыльнулся. — Ты будешь наслаждаться этим, я прав?
Ливви кивнула.
— Раз плюнуть. Я уже общалась сегодня с Гаррисоном. Мы прекрасно провели время. И он даже не заподозрил, что я — не Дестини.
— Великолепно! — Патрик потер руки. — Маленький проект для нас обоих.
Он обхватил ее за талию и стиснул в объятиях. Затем поцеловал ее, грубо, прижимаясь зубами к ее губам, пока она не вскрикнула от боли — и наслаждения.
Дестини вошла в закусочную и обнаружила у гриля мистера Джи.
— А где Гаррисон? — спросила она, проходя за стойку.
— Там у него в колледже возникли неприятности! — откликнулся мистер Джи, перекрикивая треск и шипение яичницы с беконом. — Пришлось идти разбираться. Не ищи его сегодня. Если зайдешь в административное здание, тебя потом оттуда не выпустят.
Дестини принялась за работу — собирать со столов грязные тарелки, разливать кофе по чашкам, разносить заказы. Завтрак был самой загруженной частью рабочего дня. Большинство профессоров, преподавателей и прочих сотрудников колледжа заходили сюда, прежде чем разойтись по кабинетам.
— Я просил тост из ржаного хлеба, а не белого.
— Чашечку кофе, до краев, пожалуйста. Нет, без кофеина. Проверьте, чтобы без кофеина.
— Я просил прожарить бекон ДО ХРУСТА. Посмотрите на эту мякину.
Завтрак был самым горячим временем — и самым трудным.
Дестини недоумевала, какие неприятности могли возникнуть у Гаррисона. На вчерашней вечеринке он ни о чем подобном ей не рассказывал.
Вечеринка…
Какое счастье, что Гаррисон не видел ее погони за летучей мышью. Он решил бы, что она спятила!
И уж конечно она не стала ему говорить, что он провел полчаса, беседуя с ее сестрой-вампиром. Если Гаррисон узнает правду, он будет в ужасе.
«Он отличный парень, — думала Дестини. — Хотела бы я довериться ему. Рассказать все-все. Но я не хочу его потерять…»
Какой-то молодой человек склонился над стойкой, глядя на нее.
Она тряхнула головой, отгоняя тревожные мысли.
— Извините. Я вас не заметила. — Она вытерла руки полотенцем, взяла меню и отнесла к нему.
Он улыбнулся. На щеках проступили очаровательные ямочки. Темные, большие глаза, темные волосы, зачесанные назад.
— Вы словно находились на другой планете, — заметил он.
Она подала ему меню.
— Просто замечталась. И долго вы за мной наблюдаете?
Он пожал плечами.
— Какое-то время. Ваше лицо мне кажется знакомым.
Она разглядывала его.
— О, правда? Вы из Темных Родников?
— Нет. Не совсем. В смысле, только теперь. Я работаю через дорогу. Помощником преподавателя. У профессора Кларка. Слышали о таком?
— Нет. Извините. Я начну учиться с осени. Что вы преподаете?
— Английский. Вообще-то, литературное творчество. — Он уткнулся взглядом в меню.
— Я неплохо разбираюсь в литературе, — сказала Дестини. — Может, я буду иногда бывать и на ваших занятиях.
Он улыбнулся. Снова эти ямочки.
— Буду весьма рад.
Сколько же ему лет? Может, двадцать? А по глазам кажется, что гораздо старше.
Он протянул руку:
— Меня зовут Патрик.
Она пожала ее.
— Дестини Уэллер. Ну что, выбрали что-нибудь?
Он многозначительно взглянул на нее.
— Я над этим думаю. — Он задержал ее ладонь в руке.
Дестини почувствовала, что краснеет. Сама не зная, почему. Неужели из-за того, как он смотрел на нее?
— Полагаю, такая работа дает много времени помечтать, — сказал Патрик.
Она пожала плечами.
— На завтраках у нас наплыв, а так довольно тихо.
Его улыбка сделалась шире.
— И о чем вы мечтаете?
Она усмехнулась в ответ:
— О вещах, касающихся лишь меня.
— А не мечтали ли вы о приятном парне, который зайдет сюда, закажет яиц с ветчиной и поинтересуется, чем вы заняты в пятницу вечером?
— Так вот чего вы хотите? — Дестини вытащила блокнот. Почему у нее так дрожат руки? Внезапно она испытала трепет. — Яйца и ветчину?
Подняв глаза, она увидела, что его темные глаза прикованы к ней.
— Да, именно этого я и хочу. Яйца и ветчину. И чтобы мы встретились в пятницу вечером.
— И как вам приготовить яйца? — Дестини не могла отвести взгляда от его глаз. Как будто он удерживал ее, заморозил этими глубокими, темными глазами, поблескивающими, как драгоценные камни.
Внезапно ей сделалось очень страшно. Это неправильно. Происходит что-то нехорошее. Я чувствую себя… пленницей.
— Омлет, пожалуйста, — отвечал он. — И нельзя ли к нему еще пожаренный рогалик? И в котором часу вечера пятницы мы с тобой встретимся?
Его глаза… взгляд до того пристальный, что у Дестини разболелась голова.
А потом боль постепенно прошла. Она снова чувствовала себя хорошо. Нет. Не просто хорошо. Ей казалось, что все вокруг поплыло. Как будто и сама она воспарила над полом. И вся закусочная сделалась зыбкой, яркой, мерцающей. И какой-то ненастоящей, совсем-совсем нереальной.
И еще она видела в глазах Патрика разные образы. Она видела облака, и синее небо, и белую, бледную луну, круглую и полную.
В глазах Патрика — полная луна. И он что-то говорил ей. Но она теперь парила, и он находился так далеко, что голос его звучал приглушенно.
Что он говорит?
Что-то насчет Гаррисона.
Нет. Мы с Гаррисоном ни о чем не договаривались. Нет, Патрик, я вольна идти куда пожелаю. Да, я охотно встречусь с тобою в пятницу. Сможешь забрать меня от дома?
Да, это будет великолепно.
А что мы будем делать вечером пятницы?
Она силилась расслышать его голос, заглушенный воем ветра, ветра, веющего за полной луной в его глазах. Небо синее, ясное и яркое, а посреди него — дрожащая полная луна.
Что ты сказал? Ты хочешь отвести меня в Парк Дрейка, запустить клыки в мое горло и вкусить моей теплой крови?
О да. Прекрасно. Это звучит восхитительно.
Да. От такого я точно не откажусь.
А потом у нее возникло ощущение, будто она тонет. Внезапно отяжелев, она упала с облаков. Пропало синее небо, а с ним и полная луна. И вот она уже снова стоит за стойкой, склонившись над желтым прилавком, в темной закусочной, чувствуя запахи бекона и жира, и глядит на молодого человека с ямочками на щеках, сидящего на стуле перед нею.
Как там его зовут? Патрик?
Да. В пятницу вечером после работы мы с Патриком идем на свидание.
Нужно быть осторожнее, чтобы Гаррисон не узнал.
— Я принесу омлет, — сказала Дестини, забирая меню у Патрика. — Что-нибудь выпить?
— Только твою кровь.
«Он не говорил этого. Дестини, зачем ты выдумываешь подобные вещи? Почему ты с утра никак не можешь сосредоточиться?»
— Кофе, — сказал он. — Лучше черного.
— Сейчас будет, — ответила она.
— Жду не дождусь пятницы! — крикнул Патрик ей вслед.
Ливви встретилась с Гаррисоном возле синеплекса в торговом центре Темных Родников около восьми часов вечера. Ночь выдалась теплой, воздух был спертый и влажный. Она надела белую рубашку поверх зеленой маечки и белые шорты. Такое могла бы носить Дестини.
Она накрасила губы прозрачной помадой, нанесла персикового цвета тени для век. «Тоска, — подумала Ливви. — Но Дестини нравится образ чистенькой-приличненькой американской девочки. Удастся ли мне выдать себя за свою сестру?»
Ливви наблюдала, как Гаррисон припарковал свой автомобиль и поспешил к ней. Впрочем, на вечеринке у Гаррисона не возникло ни малейших подозрений. Едва ли он и сегодня о чем-нибудь догадается.
«Держу пари, Дестини даже не стала рассказывать ему обо мне.
Боялась спугнуть его своей чудной семейкой.
Так вот, знаешь что, Гаррисон, мой мальчик? Тебе стоило бы бояться. Потому как злой и страшный вампир, а именно — я, вышел на охоту за тобой.
Сегодня вечером я займусь твоей подготовкой. Ничего страшного, парень. Пара глоточков кровушки из твоего милого горлышка. Ты их едва почувствуешь, мой большой, пышущий здоровьем кусок мяса.
Такой сладкий… не сомневаюсь, что и на вкус ты сладок.
Как только мы начнем, остановиться не захотим, не так ли? А в воскресенье полнолуние. Это важная для тебя ночь, Гаррисон. В ночь воскресения, когда луна взойдет, нас с тобой свяжут нерушимые узы.
Мы смешаем нашу кровь. Я вкушу твою, а ты отведаешь мою. Это так сексуально, и так вкусно, и так… страстно, Гаррисон. Подожди, вот увидишь.
У меня по всему телу мурашки от одной мысли о ночи воскресения.
Ох ты ж. Я хочу попробовать. Смерть как хочу попробовать, Гаррисон. Понимаешь ли ты, как сильно я желаю тебя?
Он такой милый, такой славный, такой… душевный. Вот почему он так тебе нравится, не так ли, Ди? Вот почему он твой новый парень.
Ладно же, как он тебе понравится после воскресной ночи, когда станет одним из нас? Вампиром, Ди. Твоя сердечная привязанность станет вампиром.
Станешь ли ты тогда ходить с ним на вечеринки? Будешь ли тусоваться с ним в студгородке?
Я в этом сомневаюсь.
Эй, не вини меня, сестренка. Это твоя вина. Я лишь отплачу тебе той же монетой. Ты убила Росса. Ты проникла в мой дом, подло, на рассвете, и убила моего парня.
Ты что же, считала, что я такое стерплю и ничего не сделаю в ответ?
Ты заплатишь, Ди. Мы с Патриком позаботимся об этом.
Где ты проведешь сегодняшний вечер? Возможно, дома, думая, что находишься в полной безопасности. Ничего, скоро Патрик до тебя доберется. В воскресенье вечером вы двое тоже смешаете свою кровь под светом полной луны.
Тогда ты можешь снова быть с Гаррисоном — вечно. Ты сможешь держать его при себе вечно, Ди, потому что тоже станешь бессмертной.
Разве не идеальная месть? Вот и мне так кажется.
А потом Патрик и я…
Патрик и я…»
Ливви представила себе Патрика, высокого, сильного. Настоящий лидер. Умный и ловкий.
Но эти ямочки на щеках! Эти очаровательные ямочки и волнистые каштановые волосы! Умереть не встать!
Она вспоминала, как он держал ее, так крепко, словно она была его пленницей. Вспоминала его поцелуи, сперва осторожные, а потом такие грубые, такие грубые и страстные, до боли.
«Кровь на моих губах. Как будто он намеренно хотел причинить мне боль».
Жестокие поцелуи. Волнующие и в то же время пугающие.
Как и сам Патрик.
И вот Гаррисон подбежал к ней, запихивая ключи от машины в карман джинсов. Он улыбнулся ей ослепительной улыбкой.
— Привет, Ди. Я не опоздал?
— Нет. Как раз вовремя.
— Выглядишь потрясающе.
— Спасибо.
Он показал на кинотеатр:
— Хочешь что-нибудь посмотреть?
Ливви обвила его руками. Она жадно облизнула губы.
— А ты бы не хотел вместо этого прогуляться?
Дестини балансировала трубкой радиотелефона на плече — ее руки были заняты дверцей духовки.
— Папа, я думала, ты сегодня придешь домой, — сказала она в трубку.
— Не могу, Ди, — надтреснутый голос доктора Уэллера звучал устало. — У нас тут дел по горло.
— По горло? Что ты имеешь в виду?
— В воскресенье полнолуние. Мы с моими охотниками идем в этот заброшенный дом утром понедельника. Мне необходимо всех должным образом подготовить. Я…
— Пап, подожди секундочку, — попросила Дестини. — Майкина пицца подгорает.
Она открыла дверцу духовки и извлекла противень с пиццей. Затем отнесла его на белую кухонную стойку.
— Эй, Майки, скоро ужинать! — крикнула она. — Сперва пусть остынет!
И снова поднесла трубку к уху.
— Пап? Ты все еще там? Я от этого всего в ужасе. Неужели ты действительно собрался идти туда?
Дестини так и не сказала отцу, что уже там побывала. Не сказала, как там было страшно из-за вампиров — десятков их — заселивших пустые квартиры.
Она не сомневалась, что он взбесится, узнав, что она пошла на такой риск.
Впрочем, сам он рискует куда больше. Нападая на вампиров на рассвете, там, где они спят, собираясь убить их как можно больше.
— Папа, ты всерьез считаешь, что вампиры будут мирно спать, пока вы будете мочить их одного за другим? Тебе не кажется, что они могут дать отпор?
На другом конце линии повисла долгая тишина.
— Мы приняли все меры предосторожности, — ответил наконец он. — Мы как следует вооружимся против них. Мы собираемся застичь их врасплох, Ди. Они не успеют даже сообразить, кто на них напал.
— Но папа…
— Это не обсуждается, Ди. Когда к Майки должна прийти миссис Гилли?
— В семь. Надеюсь, она придет вовремя. Я иду гулять.
— С Гаррисоном?
— Нет. С новым парнем. Я познакомилась с ним в закусочной.
«Почему я иду с новым парнем? А как же Гаррисон? Что если он узнает? Зачем я согласилась на приглашение Патрика?»
Дестини не могла вспомнить.
— Хорошо, убедись, что Майки поужинал, — сказал доктор Уэллер. — И скажи ему…
Телефон запищал.
— Пап, у меня тут еще один звонок. Подождешь секундочку?
Она нажала кнопку.
— Алло?
— Это миссис Гилли, Ди. Привет.
— А, привет. У меня тут папа параллельно звонит, так что…
— Я дико извиняюсь. Сегодня я не смогу прийти посидеть с Майки. Моя кузина Джилл прихворнула, и мне нужно скорее к ней.
— О. — Мысли Дестини заметались. Так, стало быть, свидание отменяется. Придется остаться и позаботиться о Майки. — Сочувствую вашей кузине. Спасибо, что позвонили.
Миссис Гилли еще пару раз извинилась и повесила трубку.
Вошел Майки, привстал на цыпочки, чтобы понюхать пиццу на кухонной стойке, и прошествовал к холодильнику.
— Садись, — велела Дестини. — Я тебе пиццу нарежу.
Тут она поняла, что совсем позабыла о папе. Она нажала кнопку.
— Ты еще там? Миссис Гилли не придет. Я остаюсь с Майки.
— А как же свидание? — спросил доктор Уэллер. — Сможешь ему позвонить?
— Э… нет. — Почему она не взяла у Патрика номер его телефона? — Наверно, я скажу ему, когда придет. Ну… пока, папа. Я, пожалуй… ЭЙ! — завопила она при виде огромной багровой лужи, расползающейся по полу кухни. — Майки, а ну прекрати! Ты спятил?! Пап, он выливает на пол из банки томатный сок. Майки, перестань! Поставь ее!
— Это не сок! — заорал Майки. — Это КРОВЬ! Это КРОВЬ!
Патрик прибыл чуть позднее половины восьмого. Дестини встретила его в дверях.
— Готова? — спросил он, сияя улыбкой. На нем были белая спортивная рубашка поверх черной футболки и черные брюки.
Дестини покачала головой.
— Мне, честное слово, жаль, Патрик. Не знаю, как мне перед тобой извиниться. Я должна остаться дома и позаботиться о братишке.
Улыбка Патрика померкла.
— Вот как. Очень жаль. — Его темные глаза сверкнули. — Эй, нет проблем. Я останусь и пригляжу за мальцом вместе с тобой.
Дестини слышала, как Майки выкрикивает что-то у себя в комнате. Ей пришлось силком выдворять его из кухни, чтобы вытереть разлитый томатный сок. После этого он наотрез отказался от пиццы, заявив, что в сыре жучки.
— Это вряд ли, — сказала она Патрику. — Майки сегодня совершенно невыносим. Думаю, ему сейчас нужно все мое внимание.
Патрик вздохнул. Дестини ощутила на себе его тяжелый взгляд. И снова почувствовала себя так, словно воспаряет над землей.
— Как насчет в воскресенье вечером? — спросил Патрик. Его голос казался приглушенным, отдаленным. — В воскресенье будет ночь полной луны. Мы можем здорово повеселиться в ночь воскресенья. Ты свободна?
Дестини пыталась сосредоточить взгляд, но все было как в тумане. Наконец она отвернулась, опустила глаза и стала чувствовать себя лучше.
— Да. В ночь воскресенья, — повторила она. — Хорошо, Патрик. Прости за сегодняшнее. Увидимся в воскресенье.
Она начала было закрывать дверь, но Патрик вновь распахнул ее. Он приблизил лицо к ее лицу, и она снова попала под магию его глаз.
— В ночь воскресенья я собираюсь испить твоей крови, — прошептал Патрик. — А ты вкусишь моей. Мы проведем чудесную ночь, Дестини.
Затем он очистил ее мысли и отстранился.
— Звучит здорово, — сказала Дестини. — Не могу дождаться, Патрик. До встречи в воскресенье.
— Ух! Как я счастлив!
Гаррисон влетел в закусочную. Он начал приплясывать перед Дестини, виляя задом и вскидывая руки над головой.
Дестини замерла за стойкой со стопкой грязных тарелок в руках.
— Как я счастлив! Как я рад! — восклицал Гаррисон.
Некоторые из посетителей засмеялись. Мистер Джи высунул голову из окошка кухни.
— Ты повар, помнишь? — крикнул он. — А не танцор. Марш на кухню, пока всех клиентов мне не распугал.
Ухмыляясь, Гаррисон нырнул за стойку. Он выхватил у Дестини тарелки и чмокнул ее в щеку.
— Гаррисон, ты с ума сошел? — прошептала она. — Что у тебя за проблема?
— Я в прекрасном настроении, — ответил он. — Разве это проблема?
Он снова попытался поцеловать ее. Дестини заметила, что мистер Джи наблюдает за ними и уклонилась.
Гаррисон подал грязные тарелки в окошко мистеру Джи. Дестини взяла свой блокнот с заказами и поспешила к двум посетителям у окна.
Когда она возвратилась, Гаррисон все еще усмехался ей. Он приблизил свое лицо к ее лицу.
— Вчера ночью было здорово, — прошептал он.
Она вытаращилась на него.
— Не поняла?
— Что с заказом? — из окошка снова показалась голова мистера Джи.
— Ах, да. — Дестини заглянула в блокнот. — Два гамбургера с ветчиной, без картошки и белый тост.
Она достала две белые кофейные чашки, подошла к кофеварке и наполнила их дымящимся кофе. Поставила на поднос рядом с пакетиком молока и отнесла двум мужчинам в кабинке.
Гаррисон снова ухмыльнулся ей.
— Ты меня не слышишь? Я говорю, прошлой ночью здорово провел время. Это было великолепно. Я к тому, что…
Дестини нахмурилась.
— Ты спятил? Какой еще прошлой ночью?
О нет. Внезапно на нее нахлынуло мощное чувство ужаса. В животе все сжалось, на мгновение закружилась голова.
Прошлой ночью?
А потом она увидела две красные метки на горле Гаррисона.
И все поняла.
Ливви. Опять.
Ливви взялась за Гаррисона. Сначала Ари, теперь Гаррисон.
Но почему?
«Неужели Росс не сказал Ливви, как я за нее волнуюсь? Что я делаю все, только бы помочь ей и вернуть ее к нам? Неужели Росс не сказал?
Зачем она преследует Гаррисона?»
Дестини резко отвернулась от него. Она не могла вынести вида двух ранок на его шее.
«Ливви стала на это способна лишь по одной причине, — решила она. Ее так трясло, что пришлось вцепиться в стойку, чтобы удержаться на ногах. — Только по одной причине…
Ее уже не спасти. Она действительно стала одной из них… зловещим порождением ночи».
— У меня волосы в порядке? — спросила Ливви. — Не представляла, что будет так трудно обходиться без зеркала.
— Выглядят замечательно, — ответила Моника, приглаживая волосы Ливви одной рукой. — Эта лиловая помада чертовски сексуальна.
Ливви фыркнула.
— Мою родню она просто из себя выводила. Как-то вечером папа поинтересовался, зачем я кошу под хэллоуинскую ведьму.
Сьюзи вздохнула.
— Счастливая ты. Мой папа никогда не уделял мне столько внимания. Он никогда не интересовался моей помадой… вообще ничем.
— А мне не хватает моих мамы и папы, — проговорила Моника, отворачиваясь к окну. — Они не заслуживали такой дочери. Они заслуживали кого-то получше.
Ливви мягко толкнула ее.
— Эй, не принижай себя. В тебе есть немало хорошего, ты же знаешь. Ты замечательная подруга. Ты добрая. Ты щедрая…
— Я вампир, — сказала Моника и пожала плечами. — Я свой выбор сделала, верно? Но иногда я в нем сомневаюсь.
— Просто тебе есть хочется, — заявила Сьюзи, поправляя лямки полосатого топика. — Мы все проголодались.
— Ночь вечеринки! — воскликнула Ливви.
— Все ночи — ночи вечеринок, забыла? — отозвалась Моника без особого энтузиазма.
— Эй, ты все еще кормишься на моем Альби? — поинтересовалась Ливви.
Сьюзи ухмыльнулась.
— Ага. Мы вдвоем. Мы с Моникой решили его поделить. — Она захихикала. — А он, бедненький, ни сном ни духом.
— Завтра полнолуние, — заметила Ливви, аккуратно нанося лиловые тени для век.
— Пфф. Рассказывай, — сказала Моника.
Ливви повернулась к ним.
— Будешь делать Альби вампиром?
Сьюзи пожала плечами.
— Что бы нет? Он милый.
Моника повернулась к Ливви.
— А что насчет таинственного парня, которого ты взяла в оборот?
— Он готов, — ответила Ливви. — С завтрашней ночи у него начнется совсем другая жизнь.
Моника покосилась на нее.
— Он реально сексуальный? Чего ты так вцепилась в него?
Злая усмешка заиграла на бледном лице Ливви.
— Потому, что он парень моей сестры. — Она захохотала.
Моника покачала головой.
— Странно. Как были у нас троих семейные проблемы, так и остались.
Ливви покачала головой.
— Никаких проблем, — тихо промолвила она. — Вообще никаких.
Летучей мышью Ливви пронеслась над своим прежним домом. Через окно на фасаде она разглядела Дестини. Та сидела на кушетке, а рядом с нею… точно, Гаррисон.
Везунчик.
Гаррисон обнимал Дестини одной рукой, свечение телеэкрана омывало их лица, играя на них красно-синими бликами.
«Ах, полюбуйтесь. Обнимашечки! Какая трогательная сцена. Наслаждайся моментом, Гаррисон. Завтра ночью ты будешь мой. А Дестини достанется Патрику. И все сразу пойдет по-другому.
Кончилась твоя прежняя жизнь. А новая вот-вот начнется».
Ливви расправила крылья и взмыла выше. «Один круг вокруг дома, — подумала она. — Дома, в который я никогда больше не вернусь».
В комнате Майки горел свет, но окно было задрапировано занавесками. Ливви сделала еще один круг и уселась на подоконник своей прежней комнаты над гаражом.
«Когда-то мы с Дестини делили эту комнату… до того, как начались убийства… до того, как пролилась кровь… до того, как пришел ГОЛОД».
Она видела свою постель, аккуратно застеленную. Своего старого плюшевого леопарда, который сидел на кровати, словно охранял ее. Полки с компакт-дисками, а над ними — плакат группы «Radiohead».
Она почувствовала внезапный приступ… чего? Печали? Одиночества? Тоски по своей былой жизни?
Ни за что.
«Ни за что. Я ничего не чувствую. Это всего лишь голод, и только».
Но она представила себе Росса. Вот они сидят, обнявшись, на краешке ее кровати. Ее руки в его волосах. Его руки крепко сжимают ее. Он целует ее… целует долго-долго, пока они не начинают задыхаться, пока их губы не становятся сухими и потрескавшимися. Они целуются, а потом…
«Нет!
Не хочу я ничего вспоминать. Ничего я не чувствую. Ничегошеньки».
Она оттолкнулась своими тоненькими ножками, изо всех сил захлопала крыльями, чувствуя кожей теплый воздух, и понеслась прочь от дома, в угольно-черную небесную высь.
Она летела над кронами деревьев, вдыхая теплый воздух, отбросив прочь все мысли, кроме мысли о пище. И на городской окраине, где заканчивались последние маленькие домики, в нескольких кварталах от каменоломни, она нашла парня, только и ждущего, чтобы ее подкормить.
Он стоял у обочины возле своего мотоцикла «Харлей», с блестящим синим шлемом в руках, свет уличного фонаря играл на гладко выбритом черепе, под носом топорщились темные густые усы. Черная жилетка поверх черной же футболки, черные джинсы в обтяжку. Ковбойские сапоги с массивными каблуками.
Ливви приземлилась на тротуар в следующем квартале и быстро приняла свой человеческий облик. Разгладила на голых ногах короткую юбчонку, поправила топ и направилась к байкеру.
— Эй, как жисть? — спросила она, глядя в его прищуренные карие глаза.
Он пожал широкими плечами.
«Парень, видать, качается по двадцать часов в сутки, — подумала Ливви. — Но отбиться от меня ему сил не хватит».
Он осклабился и похлопал по сиденью мотоцикла.
— Хошь прокачу?
— Да нет.
Она опустила голову, протаранила его лбом и швырнула на спину, прежде чем он успел сообразить, что происходит. Синий шлем покатился по тротуару.
Со стоном он попытался подняться на ноги. Но Ливви уже взгромоздилась сверху и возила ему клыки в нежную кожу под подбородком. Из его рта вырвался вопль боли. Но тут же перешел в сипение, когда Ливви начала пить.
Через несколько секунд он безвольно распластался на спине, поскуливая, будто испуганный пес. Ливви прижимала его руками к асфальту. Ее волосы рассыпались по его лицу, а она пила, громко причмокивая и урча от удовольствия, когда густая теплая жидкость лилась ей в горло.
Она остановилась прежде, чем почувствовала себя насытившейся. Ей всегда было мало. Она знала, что это общее проклятие всей их породы. Невозможность насытиться. Всегда хочется еще и еще.
Она поднялась на ноги и вытерла кровь с подбородка тыльной стороной ладони. Парень все так же лежал на спине, наполовину на тротуаре, наполовину на проезжей части. Глаза его были закрыты, и он все еще всхлипывал.
Напевая себе под нос, Ливви прошагала вниз по тротуару, подобрала его шлем, отнесла назад и положила бедняге на живот. Облизнулась. Ей нравился вкус запекшейся крови на губах, такой резкий и в то же время сладкий.
— Пока, милый. — Она снова обернулась летучей мышью и улетела прочь, не оглядываясь.
Домой она вернулась рано. До рассвета оставалось еще несколько часов.
«Нужно отоспаться всласть, — решила она. — Завтра полнолуние — и ночь моего триумфа. Очень важная ночь, как для Гаррисона, так и для моей сестрички. Я хочу быть в полной боевой готовности».
В здание она вошла в своем человеческом обличии и неспешно поднялась по тускло освещенной лестнице. На первом этаже в грудах мусора копошились крысы. Сваленные в кучу старые газеты трепетали на ночном ветру.
Проходя мимо зияющих дверных проемов, она слышала стоны, вздохи и шепоты. В квартирке Сьюзи и Моники мерцал оранжевый свет.
Интересно, они уже вернулись? Может, они еще не спят?
Послышались звуки возни. Затем из глубины квартиры донесся звук удара.
Обескураженная Ливви вошла в квартиру и сощурилась от мигающего тусклого света.
О нет. Она зажала обеими руками рот, чтобы подавить крик.
На полу распростерлась на спине Моника, полуголая, в одной туфле. Ее руки были разбросаны, ноги раздвинуты — а из груди торчал деревянный кол. Он вошел прямо в сердце. Голова Моники была вывернута под неестественным углом, глаза открыты.
Нет. О нет.
Монику убили в ее собственной квартире.
Все еще зажимая руками рот, Ливви услышала шум, доносящийся из спальни.
Шарканье. Стон. Отчаянный крик.
Дрожь ужаса прокатилась по телу Ливви.
Убийца… он все еще находился в квартире!
На ослабевших, будто резиновых ногах Ливви проковыляла несколько шагов вперед. Затаив дыхание, она переступила через одну из раскинутых ног Моники. Преодолевая панику, она бесшумно двигалась к двери спальни. И заглянула внутрь.
Дыхание застряло у нее в горле, когда она увидела борющихся. Она прижалась спиной к стене и в немом ужасе наблюдала, как сражались Сьюзи и Патрик.
— Ты слаба! — кричал он, лицо его раскраснелось, глаза от гнева лезли из орбит. — Ты слишком слаба. Я не могу допустить, чтобы выжили слабые!
Он швырнул ее об стену с такой легкостью, словно она ничего не весила. Сьюзи отлетела от стены, издав стон боли, и упала спиной на кушетку.
Прежде, чем она успела пошевелиться, Патрик высоко занес над ее телом остро заточенный кол — и обеими руками опустил его. Сьюзи дико завизжала, когда кол пробил ее грудь, проткнул сердце и с громким чмокающим звуком вышел из спины.
Нет, думала Ливви, оцепенев от ужаса, не в силах пошевелиться, не в силах отвести взгляд. Она же моя подруга… она же моя подруга!
Сьюзи извивалась и лягалась, ее руки и ноги били по воздуху, словно лапки пришпиленного насекомого. Патрик удерживал кол, вгоняя его все глубже и глубже в ее грудь, вцепившись в него обеими руками, проталкивая его через ее тело.
Сьюзи опять закричала, на этот раз слабее. Она схватилась за кол, пыталась выдернуть его из груди. Но ее силы иссякали. И тело ее уже начинало распадаться.
Ее кожа стремительно облезала. Огромные куски отваливались от ее рук, ее лица. Глаза вывалились из глазниц и покатились по полу. Плоть на лбу и щеках истаивала, обнажая кости.
Ее скелетированные руки все еще цеплялись за кол, дергали его из стороны в сторону — пока и кости не начали распадаться.
Ливви с ужасом смотрела, как череп Сьюзи рассыпался в порошок. Ее руки — от которых остались теперь лишь голые кости — упали на пол и развалились на куски, а затем и куски рассыпались. Через несколько мгновений ее пустая одежда осталась лежать на полу, тело исчезло, и лишь веющий из окна ветерок разносил по комнате несколько клочьев праха.
«Она была старше, чем я думала, — поняла Ливви. Такая старая, что рассыпалась в прах. Она… она не заслуживала такой смерти».
— Слишком слабая, — пробормотал Патрик себе под нос и со злобой швырнул кол об стену. — Слабых нельзя оставлять в живых. Нельзя!
С губ Ливви сорвался тихий вскрик.
Неужели он услышал?
Она не стала выяснять это. Повернулась и бросилась бежать. Споткнувшись о распростертое тело Моники в гостиной, она чудом удержала равновесие и побежала дальше.
Стрелой пронеслась она по коридору, спотыкаясь о мусор и кучи старых газет. Задыхаясь, достигла лестницы, схватилась за металлические перила и начала подтягиваться вверх, усилием воли переставляя ослабевшие ноги.
Хватая ртом воздух, она достигла второго этажа и очертя голову бросилась к своей квартирке. В теплую темноту, освежаемую ветерком из окна. В темноту и обманчивую безопасность собственной спальни; там она долго сидела, обнимая себя руками, не переставая дрожать. Она зажмурилась и стиснула зубы, пытаясь унять дрожь.
Но она не могла выбросить из головы образ Патрика, пронзающего колом грудь ее подруги, его лицо, искаженное от ярости, тошнотворный звук, с которым кол проткнул тело Сьюзи. Ее костяные руки, поднятые, словно она молила… молила о пощаде.
Живот скрутило. Ливви сделалось дурно. Она подошла, шатаясь к неостекленному проему окна, перегнулась через подоконник, и ее вырвало кровью, которой она недавно напилась — ее ужином. Кровь, казавшаяся тогда такой сладкой, сейчас жгла ее горло, едкая и горькая, как кислота.
Продолжая содрогаться в рвотных спазмах, она услышала какой-то звук за спиной. Вытирая рот тыльной стороной руки, повернулась к двери.
Патрик?
Нет. Шаги удалялись. Какой-то другой вампир возвращался домой с ночного промысла.
Ливви скинула туфли и забралась в постель. Натянула на голову одеяло и снова попыталась перестать дрожать. Но как могла она не думать о том, что обе ее подруги мертвы?
Патрик. Патрик убил их.
Он искореняет «слабых».
А это значит… что и Росса убил не кто иной, как Патрик.
Закутавшись в одеяло, точно в темный и теплый кокон, Ливви пыталась собраться с мыслями. Теперь ей все становилось ясно. Весь ужас ее положения. Опасность, в которой она оказалась.
Теперь все стало ясно.
Дестини не убивала Росса. Патрик убил его; за то, что тот был «слабый», за то, что хотел повидаться со своими родителями, за то, что тосковал по родному дому.
Патрик убийца. Он убивает своих же!
«Дестини невиновна. Она, должно быть, приходила меня предостеречь. Или снова хотела умолять, чтобы я бросила эту жизнь и вернулась домой, где папа мог бы вылечить меня.
А я согласилась отдать ее Патрику, разрешила ему обратить мою родную сестру в вампира. Я вызвалась одурачить ее парня и заставить его обменяться со мной кровью, чтобы и он стал вампиром».
Ливви чуть не задохнулась. «Да ведь это была проверка! Патрик испытывал меня.
И разве есть у меня выбор? Мне придется через это пройти.
Если я попытаюсь защитить Дестини от Патрика, он поймет, что и я «слабая».
И тогда он меня тоже убьет».