Семиклассники с ржанием и гиканьем завалились в кабинет истории и замерли. Учитель сидел на рабочем месте, казалось бы, все как обычно, кроме того обстоятельства, что сидел он в валенках, пальто и меховой шапке. Да, на улице минус, но ведь в классе тепло. Странно, зима, мороз –35.
Школьники поздоровались с преподавателем и неспешно расселись по местам. Готов, не снимая варежек, тер очки и, с нейтральным настроением, говорил стандартные фразы:
— Здравствуйте, здравствуйте, садитесь быстрей. Ну, что там, на Камчатке, понимаешь, урок начался или что? Третий ряд, вам особое надо?
Ученики меж собой шушукались:
— Че этот вальтанутый пальто нацепил, тепло же в классе?..
— Уж и не знает как бы еще…
— Он, наверно, под Деда Мороза косит.
— Идиот, что еще сказать…
Готов запел, исказив голос на манер оперного:
— Выучили ли детишки даты? Кто не выучил — руку подними-и-и-и.
Готов встал, прошел к задним партам, зажал нос и произвел имитацию дублирующего голоса на старых контрабандных видеофильмах:
— Кто не выучил урок, я тому по морде щелк.
7 «А» рассмеялся. Самый словоохотливый мальчуган так же зажал нос и спросил, но немного не рассчитал момент:
— А если я не выучил, что тогда?
— Осел ты тогда, — рявкнул Готов, — разговаривать, Кудымов, смотрю много стал. Не пора ли тебе язычок укоротить?
Парнишка притих, а Готов неожиданно сменил гнев на милость:
— Не боись, Кудымов, не трону. Сейчас к доске пойдешь, готовься. Что-то жарковато стало. А, дети?
Ученики поддержали, намекая учителю, что пальтишко пора снять:
— Конечно, тепло.
— Жарища.
Готов встал у окна и издевательски предложил:
— Я тогда, пожалуй, проветрю. Не возражаете?
Многослойно наклеенные на щели рамы полоски бумаги упали на пол. В класс ворвался поток морозного воздуха, образовывая клубящийся пар.
— Кудымов, к доске, — приказал учитель и, на всякий случай, закрыл дверь на ключ. Я буду диктовать события, а ты пиши даты… Дурачка не корчи из себя, знаешь прекрасно, где мел лежит. Говорить буду быстро, успевай.
Ученик приготовился.
— Битва на озере Байкал, полет обезьян на Луну, день независимости государства Чукотского, мой день рождения, битва, петербургское чаепитие, сражение, битва, сколько стоила водка в 1756 году, Микки-Маус, молюсь и верю, битва. Написал?
— Нет, — засмеялся ученик. — А причем здесь Микки-Маус?
— Садись на место, деградант, — снисходительно сказал учитель. — Что там за смешки постоянно?
В классе очень быстро стало прохладно.
— Закройте, пожалуйста, окно, — попросили девочки.
Молчание.
— Нам холодно! — настойчиво поддержали мальчики.
Готов сильно удивился, и от удивления у него даже отвисла челюсть.
— Что? Холодно? Мне нисколько не холодно.
— Так Вы в пальто! — хором закричали дети.
— Причем тут пальто, какое это имеет значение? Пишите давайте.
— А что писать? — спросил Брагин.
Учитель поежился и сунул руки в карманы пальто:
— Откуда я знаю, что писать, всегда есть, что писать. А если у тебя серое вещество в сжиженном состоянии, то я в этом не виноват.
— У меня пальцы замерзли, я писать не могу, — проныл Ромашкин.
— Ты мужик или баба? Отставить разговорчики!
Борясь с холодом посредством напряжения мышц и растирания ладоней, класс шептался:
— Козел, вообще уже чиканулся.
— Он нас что, заморозить захотел?
— Блин, я дубею уже. Сколько до конца урока?
— 25…
— На фиг, замерзнем, сто пудов.
— Надо все директору рассказать.
— Да, чихать директору на нас, он вечно с похмелья болеет…
— Интересно, Готова уволят когда-нибудь, или мы до конца школы будем видеть эту рожу?
— По радио сказали — минус тридцать пять мороза.
— А у меня тридцать семь на термометре.
— Выброси его…
Утреннее солнце за окном еще не взошло, но это не помешало Готову торжественно прочесть:
Холод становился все невыносимей. Неожиданно учитель сжалился:
— Я думаю, помещение уже достаточно проветрилось, можно закрыть окно.
В дверь постучались и подергали. Готов открыл. Завуч Сафронова протиснулась в класс и непонимающе оглядела Готова:
— Рудольф Вениаминович, почему Вы в верхней одежде?
— Прохладно.
— Да, действительно, нежарко у вас…
— Батареи не греют, засорились, наверное. На третьем этаже нужно воздух спускать.
Сафронова сочувствующе взглянула на детей:
— Ребята, физики у вас сегодня не будет, Архип Африканович на больничном.