Это случилось в далеком детстве: юная мисс Темпл целый час упрашивала, дергая за полы куртки, мистера Грофта — надсмотрщика на отцовских плантациях, который обозревал поля с проходившей по холму дороге. Наконец ей разрешили разок затянуться трубкой. Ей сразу же стало нехорошо (а понимая, что другого раза не будет, девочка затянулась как следует), она упала на колени, а надсмотрщик сыпал ругательствами, понимая, что если хозяин узнает, то мигом прогонит его. Пришлось плестись домой с невыносимой головной болью, а отвратительный запах изо рта не исчезал, сколько лимона она ни ела бы. Мистера Грофта в самом деле выставили за дверь, но лишь через месяц, из-за неподобающих отношений со служанками, три из которых были тут же проданы (включая милую добрую толстушку, чье имя мисс Темпл давно уже забыла): отец с его властным характером не терпел ни малейшего ослушания.
Несколько лет спустя мисс Темпл, которая готовилась к путешествию на континент и жила все по тем же неукоснительным правилам, оказалась в кабинете отца. Несмотря на скорый отъезд дочери, он отправился в другую часть острова — осматривать новые поля — и вряд ли вернулся бы до отбытия мисс Темпл: это облегчало жизнь им обоим. Она бродила по дому, по тропинкам в саду, по открытым террасам, вдыхая сладковатый мускусный запах с полей. Она знала, что, возможно, никогда не вернется. Но, сидя в большом кожаном отцовском кресле (набивка из конского волоса была намеренно бугристой — отец считал, что неудобства обостряют умственную деятельность), мисс Темпл испытала вдруг беспокойство и посмотрела на закрытую дверь кабинета. Не запереть ли, подумала она, даже не успев понять, что собирается сделать.
Рука ее неторопливо пробиралась вверх по внутренней стороне бедра. Несмотря на зов плоти, пока еще не кричащий, но вполне ощутимый, она отдернула руку, потому что не хотела (теперь ей казалось, что она нарочно забралась в святая святых отца) таким образом расходовать свои желания. Вместо этого она, сморщив носик, открыла кедровую шкатулку, с возмутительной, скандальной самонадеянностью вытащила сигару и откусила кончик — как сотни раз на ее глазах делал отец. Будь она мужчиной, это, конечно, было бы самым обычным делом, да хотя бы и средством укрепления дружбы. Она сняла горьковатые хлопья с губ и стряхнула на потрескавшуюся кожу кресла, потом наклонилась к свече. Пришлось четыре раза втянуть в себя воздух, прежде чем сигара загорелась. Мисс Темпл поперхнулась, выдохнула дым, затянулась еще два раза, проглотила дым и закашлялась. Глаза заслезились. После еще одной затяжки начался беспрестанный кашель. Во рту снова ощущался тот самый отвратительный вкус. Но она была исполнена решимости и продолжала затягиваться, пока на кончике не образовался столбик из плотных колечек серого пепла в дюйм высотой. Мисс Темпл отерла рукавом губы. Голова у нее кружилась.
Этого было достаточно. Острота ее беспокойства притупилась от отвращения и к табаку, и к обуревавшим ее желаниям. Она положила горящую сигару на металлическую пепельницу и, забрав свою свечу, поплелась из комнаты. Ей было все равно, уберут слуги пепел до возвращения отца или же он сам обнаружит признаки вторжения в кабинет… последний привет от дочери, счастливо-иносказательный.
Эти неприятные воспоминания казались детскими игрушками в сравнении с тем, что она по собственной глупости только что открыла сама. Мисс Темпл лежала на спине за харшмортским садом, тяжело дыша, уставившись невидящим взглядом в небеса, нечувствительная ни к крикам за живой изгородью, ни к выстрелам, ни ко времени. Она медленно, словно сгустился от страха воздух, подняла руку и прикоснулась к своему влажному рту — на пальцах остался сгусток черной желчи. Собравшись с силами, мисс Темпл повернула голову и увидела книгу синего стекла — та лежала, сверкая, в том месте, где упала. Она сглотнула слюну — в горле саднило после рвоты — и снова упала на спину, чувствуя, как в голову упираются высокие стебли травы; воля покинула ее, и тошнота опять стала подступать к горлу, словно она погружалась в вязкую топь.
Заглянув в стеклянную книгу у графини в номере, мисс Темпл исполнилась решимости противостоять этим настойчивым, горячечным воспоминаниям — она понимала, что стоит уступить им, как все это легко затянется на много дней. От этого искусственного мира ее отталкивал в основном страх: первый опыт сильно ее напугал. Мисс Темпл не считала себя ханжой и не отшатывалась от своих природных желаний, но знала, что такие удовольствия запретны. Даже представлять их было все равно что испачкаться в грязи.
Однако вторая книга все изменила. Она окрасила мысли мисс Темпл не меньше, чем первая, точнее, перекрасила их, так что все живое, яркое сделалось пепельно-серым. Книга графини была составлена из бесчисленного множества жизней, тогда как книга, лежащая на траве, содержала воспоминания одного человека, снятые в момент смерти. И это наполняло каждое мгновение его жизни, перекачанной в книгу, каким-то заразительным, порочным, тошнотворным ужасом. Это чем-то напоминало процессии, высеченные на стенах средневековых церквей, — растянувшиеся очереди умерших (от принцесс до крестьян) к священникам, они плетутся один за другим, и видно, насколько тщетно все внешнее в жизни. Сцены похоти — и какие сцены! — превращаются в омерзительное соединение гниющей плоти, на роскошных пирах участникам подносят блюда из человеческих выделений, сладчайшие мелодии превращаются в хриплое карканье напитанного кровью воронья. Мисс Темпл никогда и представить себе не могла такого отчаяния, такой предельной безнадежности, такого полного краха. Яркой империи чувств первой книги, неугомонному зуду под кожей противополагались горькая тщета и зловонный прах — судьба всех без исключения людей.
Мисс Темпл поняла, почему Франсис Ксонк выбрал для себя эту книгу. Как быстро его разум, должно быть, оценил открывающиеся возможности. Он завладел пустой книгой и в ее вихрящихся глубинах — холодное стекло явно было прижато к лицу умирающего — сохранил все алхимические познания графа д'Орканца.
На ее лице появилась гримаска раздражения — значит, она приходила в себя. Приподнявшись на локте, мисс Темпл посмотрела на книгу, поверхность которой теперь удовлетворенно мерцала. Вряд ли найдется тот (даже Ксонк, даже Чань), кому хватит сил по-настоящему окунуться в нее и сохранить самообладание. Миссис Марчмур погрузила туда руку без всякого вреда для себя… но что это могло означать? Стеклянная женщина, возможно, узнала, что в этой книге — жизнь графа (иначе зачем ей ехать в Харшморт?), но если она могла впитать мысли д'Орканца, мисс Темпл становилась ей не нужна, так же как инструменты и машины графа. Мисс Темпл вспомнила, как три стеклянные женщины обшаривали мозги каждого в бальном зале Харшморта, невидимо передавая графу все любопытное… это имело смысл, только если он запретил входить в его собственный разум. Мог ли этот запрет распространяться и на книгу его жизни? Миссис Марчмур приехала в Харшморт, чтобы перенести книгу в другое тело, которым могла управлять, как считала. Но тогда получается, что она ничего не знает о пропитывающих стеклянный том недугах и пороках.
А что Франсис Ксонк? Уже почти ставший прахом, он вытащил книгу из тонущего дирижабля в надежде спастись? Заглядывал ли он в нее? Едва ли. Для чего Ксонк прибыл в Харшморт — чтобы, как и миссис Марчмур, найти машины, которые позволят ему открыть книгу и тем самым сохранить себе жизнь?
Но тут снова возникал вопрос: кто устроил пожары и свел на нет старания их обоих?
Она присела на корточки и заглянула через стену. Того места, где Ксонк схватился с миссис Марчмур, ей не было видно; но стало ясно, что сад, похоже, никто не обыскивает. Поморщившись, словно пришлось взять в руки гигантского тростникового паука, мисс Темпл осторожно засунула стеклянную книгу обратно в мешок. Харшморт на много миль окружали вересковые пустоши. Она была одна и голодна, а ее вид мог бы напугать и ведьму. Мисс Темпл схватила мешок и побрела сквозь высокую траву. Она совсем не знала, как убегать от солдат по пересеченной местности, но через большой дом с множеством слуг вполне могла пройти незамеченной.
У конца каменной стены стояли низенькие сараи. Мисс Темпл никого не увидела, и это показалось ей странным: даже в отсутствие хозяев слуги были обязаны так же тщательно ухаживать за домом, двором и садом. Если только слуг не охватила эпидемия безделья, вокруг сараев должна была бы кипеть жизнь. Но сейчас они казались заброшенными.
Быстро перебегая от одного сарая к другому, она добралась до ближайшей двойной стеклянной двери, ведущей в дом. Замок кто-то сломал — видимо, Франсис Ксонк. Мисс Темпл проскользнула в громадный бальный зал. Когда она была здесь в последний раз, помещение заполняли приверженцы заговорщиков в роскошных одеяниях и масках — они провожали своих хозяев в Макленбург. Теперь пол и ярко блестевшие окна были покрыты слоем копоти. Пробежав через зал, мисс Темпл оказалась в комнате, где графиня когда-то слизывала вино с ее глаз. Задрожав, она остановилась, сразу же вспомнив про товарный вагон, про губы женщины на ее губах… и, к своему возрастающему стыду, никак не могла удержать свои мысли от возвращения к этим секундам. Поцелуи, как хлещущая из артерии кровь, неудержимо прибывали, став сотнями разных поцелуев между столькими людьми, что разделить их было невозможно, и все они извергались из книги графини. Мисс Темпл прижала руку ко рту, кожа ее горела. Страшно подумать, как быстро оказалась подавлена ее воля! Отчаянным усилием она открыла свои мятущиеся чувства второй книге, желчной волне отчаяния графа д'Орканца. Когда этот мир столкнулся с ее наслаждением, мисс Темпл юркнула под прикрытие декоративного филодендрона, присела на корточки и принялась беспомощно раскачиваться, обхватив колени.
Через какое-то время обе волны отхлынули. Мисс Темпл услышала крики в другой части дома и поднялась на ноги. В коридоре лежал пожилой слуга, сбитый с ног миссис Марчмур, его лицо все еще было темно от крови. Голоса доносились издалека, а коридоры отлично проводили эхо, и потому мисс Темпл не могла определить, где раздаются крики. Она прокралась мимо лежащего человека к чему-то вроде крашеной стенной панели с крюком и потянула за него. Панель отошла, за ней оказалась узенькая служебная лестница. Мисс Темпл поднялась на два пролета и вышла в устланный толстым ковром коридор с низким потолком, словно оказавшись на необыкновенно роскошном корабле, хотя и знала, что этот коридор остался от перестроенной харшмортской тюрьмы. Испытывая радостное предвкушение, она поспешила в покои Лидии Вандаарифф.
Она беззвучно прошла через гостиную хозяйки Харшморта, потом через уборную, спальню и наконец оказалась в невероятно просторной гардеробной. Тут стояли стеллажи, набитые всевозможными вещами, на стенах висело множество платьев — хватило бы на целый полк женщин. Довольная, что никого не встретила (так как опасалась столкнуться с какой-нибудь задержавшейся горничной), мисс Темпл, вспомнив, как вел себя Чань в «Бонифации», взяла стул от письменного стола Лидии и, поставив его под дверную ручку, заклинила ее.
Вернувшись в гардеробную, она принялась раздеваться. Покойная миссис Йоргенс была женщиной достойной, но платье изрядно надоело мисс Темпл, и к тому же в ткань стойко впитался запах ее собственного пота. Она с нетерпением расстегнула последние пуговицы, стащила платье через голову и свернула комком, чтобы бросить в угол комнаты.
Вдруг она замерла. Сминая платье, она почувствовала… что-то у корсета… вдоль шва… мисс Темпл подошла к окну и извлекла сложенный клочок бумаги. Может, это осталось от миссис Йоргенс? Любовная записка или список покупок — казалось, эти каракули написаны неумелой рукой. Но нет… совсем не каракули. Просто писавшему было совершенно все равно, как будет выглядеть записка. Мисс Темпл вспомнила кавардак в номере «Сент-Ройяла». Если так, в корявом почерке графини ди Лакер-Сфорца не было ничего необычного.
«Моя дорогая Селеста!
Простите, что покидаю Вас. Оставшись, я обглодала бы Вас до Костей.
Острова — Прекрасное Владение. Я таким образом говорю вам: Бросьте. Вам нужно сделать этот Выбор, как раньше — мне. В Бегстве нет ничего Постыдного.
Если вы останетесь глухи к доброму Совету, я увижусь с вами Снова. Наше дело не Закончено.
Мисс Темпл сложила бумажку, потом развернула и снова перечитала, прицокивая при прописных буквах, слишком уж театральных, и понимая, что даже от этой небольшой угрожающей записки (а сколько времени заняли у нее поиски кармана… мисс Темпл представила резвые пальцы на своем теле…) графиня в первую очередь хотела получить удовольствие. Даже в лесном воздухе, который всем показался бы просто освежающим, она сумела бы найти добавочную струю запаха (от цветка, или от разлагающейся оленьей туши, или от цветов, что растут из разлагающейся оленьей туши), которая взметнет лишний локон на ее черных волосах.
Мисс Темпл не считала себя изменчивой — пусть ее порывы и настроения казались непредсказуемыми, она-то знала об их постоянстве, — но теперь, объятая гневом, она удивилась самой себе при внезапном воспоминании о ране на плече графини и своем неожиданном желании провести языком по этой неровной медно-красной корочке. Дело было не в самом порыве, а в тяге к другому человеку.
Мисс Темпл свыклась с непреложным фактом: она почти никому не нравилась. Ее обслуживали, ей льстили, ей не доверяли, ее не одобряли, ей завидовали, ее осуждали, презирали, но у нее никогда не было (слабым исключениям оставались разве что несколько служанок в детстве) настоящих друзей. Самые близкие отношения установились с женихом Роджером Баскомбом, но они длились всего три месяца, подогревались физическим желанием и завершились самым ужасным образом. Она подумала о Чане, о Свенсоне, даже об Элоизе… но верность или долг имели мало общего с дружбой. Готовы ли были эти двое мужчин умереть за нее? Несомненно. Нравилась ли она им? В глубине души мисс Темпл не верила в это. И она легко убедила бы себя, что все это малосущественно, если бы не обескураживающая забота графини о ней там, в товарном вагоне. Неважно, что на самом деле забота была небескорыстной.
Не удержавшись, мисс Темпл еще раз перечитала записку, на этот раз выделив слово «Выбор» и довольно загадочную фразу «как раньше — мне»… она понятия не имела, что за жизнь графиня вела раньше… какое «раньше» могло быть у подобного существа? В горле у мисс Темпл пересохло — она представила себе графиню в детстве. Какой выбор сделал из девочки такую вот женщину?
И как она смеет предполагать, что мисс Темпл может оказаться на такой же развилке, перед таким же выбором?
Оскорбленная мисс Темпл отложила бумажку и обратилась к другим предметам. В гардеробной Лидии Вандаарифф находились металлическая сидячая ванна и громадный китайский кувшин с водой. По обеим сторонам высокого зеркала располагались элегантные столики с ящичками в три ряда, напоминая многослойный торт. Ящички были набиты булавками, лентами, бутылочками, пудреницами, краской и духами. Мисс Темпл сняла с себя корсет и сорочку не по росту, которую носила с того дня, как мылась в кухне у Лины, а потом, твердо решив снова стать чистой, голышом уселась на ковер и стала расшнуровывать сапожки.
Вода была прохладной, но зато у мисс Темпл оказался восхитительный набор губок и разных сортов мыла. Совсем забыв о времени, она не без удовольствия соскребала с себя грязь. Нет, конечно, надо покинуть Харшморт, но почему бы не дождаться ночи — тогда в ее распоряжении окажется несколько часов. Она неспешно вымылась и вытерлась, потом принялась подробно исследовать обширную коллекцию духов. Для мисс Темпл столь широкий выбор говорил об отсутствии характера — но раз уж так вышло, не пригодится ли ей что-нибудь из этого разнообразия? Некое извращенное желание заставило ее выбрать красный жасмин — фирменный запах графини. Мисс Темпл капнула себе за оба уха и на запястья, а потом прочертила влажным пальчиком две линии — от ключиц до впадинки между грудей.
Лидия была выше ее, но все же среди вещей нашлось несколько подходящих платьев, в особенности одно, которое позволяло передвигаться бегом. Густо-лиловый цвет сочетался и с сапожками (мисс Темпл была к ним очень привязана), и с волосами. На темном меньше будет заметна грязь, которая обязательно появится, а шерстяная ткань защитит от холода. Все эти практические соображения немало порадовали мисс Темпл.
Но прежде чем надевать платье, нужно было выбрать подходящее нижнее белье, а что до белья, то здесь покойная мисс Вандаарифф не отказывала себе совсем уж ни в чем. Перед мисс Темпл открывались воистину безграничные горизонты. Каждый новый предмет подразумевал самые гнусные возможности: настоящий реестр порока. Пришлось сделать паузу; глаза мисс Темпл широко раскрылись, щеки запунцовели, бедра плотно сжались. Наконец прилив чувственности схлынул. Дрожащими пальцами она выбрала шелковые трусики и лифчик на замену своим, давно утраченным, потом нижние юбки и корсет, который надела задом наперед, зашнуровала как можно плотнее и стала понемногу поворачивать, пока шнуровка не оказалась на спине. Покончив с этим, мисс Темпл села перед зеркалом и постаралась, как могла (при помощи шпилек, лент и гребешков из черепахового панциря), избавиться от колтунов в волосах и завить букли, которые считала частью своего привычного облика. До горничной Марты ей было далеко (если бы у мисс Темпл спросили, она бы признала это), но кое-какие навыки обращения с собственными волосами у нее имелись (а при таком ужасном состоянии шевелюры приветствовался любой результат). Еще полчаса — и мисс Темпл приняла более-менее презентабельный вид. Холщовый мешок уступил место элегантному саквояжу, на дне его лежала стеклянная книга, завернутая в две шелковые наволочки.
Мисс Темпл понимала, что тянет время, откладывая встречу с опасностью и продлевая погружение в роскошь, которой столько времени была лишена. Вымывшись и припудрив руки и ноги, она даже насладилась нахлынувшей из книги графини чувственной истомой, которая витала, как облачко дразняще-неуловимых золотых пчелок, на грани дозволенного — вот тут, вот сейчас надо прикусить изнутри щеку, чтобы сбить сладкую волну. Но потом появился новый источник напряжения — недовольство тем мелочным тщеславием, с каким она относилась к собственному туалету. Словно зачарованная, мисс Темпл наблюдала изнутри себя и одновременно будто со стороны, как недовольство перерастает в злость — злость на саму себя, на окружающую роскошь, на все, что воплощала собой бессмысленная жизнь Лидии Вандаарифф. Мисс Темпл щелкнула замками на саквояже, подняла его, затем с жестким осуждением сбросила на пол особенно разукрашенный флакончик с имбирем. Флакончик разбился, словно жалкое яйцо. Мисс Темпл улыбнулась и, остановившись, схватила еще один. С мрачным удовольствием она швырнула вещицу в дверь из красного дерева, и бутылочка разлетелась вдребезги — точный образ суровой справедливости, которой жаждала душа.
Мисс Темпл, отныне растревоженная и мрачная, двинулась дальше по коридору. Она была способна отгонять назойливые образы из стеклянных книг, но ее тревожил сам факт такого вмешательства, да и потом, отогнать — не значит победить. Она шла, остро осознавая, что за великолепием накрашенного, напудренного Харшморта прячутся тюремные стены. Может, и она сама ничуть не лучше? Если откровенные воспоминания из книги графини вторили самым потаенным страстям мисс Темпл, то книга графа соединяла всё мрачной паутиной смерти, которая была повсюду — в ее прошлом, ее семье, ее богатстве, каждой частичке ее гнева, или снисходительности, или презрения.
Она кинула взгляд в зеркало на стене, на невероятно пышные пионы его тяжелой резной золоченой рамы — бутоны цветов раскрывались так, что мисс Темпл испытала неловкость. Но все же она остановилась перед зеркалом и поднялась на цыпочки — ее беспокоила бледность собственного лица. В гардеробной Лидии были зеркала, и она, моясь, естественно, разглядывала свое тело — ноги, грудь, мелкие завитки волос на лобке, когда она намыливала и споласкивала их. Но тогда она смотрела, не видя. Мисс Темпл ткнула пальцем в кожу под глазом и тут же убрала палец. В этом месте на миг показалось розовое пятнышко, но сразу же пропало, кожа снова стала воскообразной, несвежей. Мисс Темпл оскалилась и с огорчением увидела, что десны покраснели — точь-в-точь цвета свежего среза клубники.
Мисс Темпл посмотрела вниз, перегнувшись через перила лестницы, вымытые локоны свесились ей на лицо. Далеко внизу двигалась шеренга красных мундиров. Карету, в которой они приехали, солдаты не эскортировали: значит, прибыли другие. Значит ли это, что с ними приехал и полковник Аспич? Если кто-нибудь внизу, в холле, мог узнать ее, то спуститься туда невозможно. Она быстро сбежала вниз на один пролет и остановилась на следующей площадке, решив пройти по коридору на этом этаже, найти лестницу для слуг и спуститься по ней. Но, завернув за угол, мисс Темпл чуть не столкнулась с драгунским капитаном.
Он был светловолос, с изящно загнутыми усами, на щеках — баки. Этого же офицера она видела в коридоре Сталмер-хауса — тогда его трясло и мутило после аудиенции у герцога. Следом за ним шли гуськом трое строго одетых детей, старшая девочка держала капитана за руку.
— Добрый день, — поздоровалась мисс Темпл, присев в некой подобии книксена.
— Уж скорее вечер, — ответил капитан тихо, но резко, голосом, как лиса из сказки.
— А кто вы все будете? — спросила не любившая лис мисс Темпл, улыбаясь ребятишкам.
Детей она тоже не особенно жаловала, но если они помалкивали, вела себя с ними даже добродушно. Все трое смотрели на нее широко раскрытыми грустными глазами.
— Меня зовут Чарльз, — сказал средний мальчик, с соломенными волосами, в черном бархатном костюмчике. Он шмыгнул носом. — Мастер Чарльз Траппинг.
— Привет, Чарльз. — Мисс Темпл сразу прониклась к мальчику неприязнью.
— А я — Франческа, — сказала старшая девочка, с волосами почти такого же цвета, как у мисс Темпл, маленьким подбородком и слишком круглыми глазами, зато лиловое платье было именно того оттенка, который нравился мисс Темпл. Говорила девочка тихо, будто не совсем была уверена в себе, но как старшая считала, что должна закрепить свое первенство перед нахальным братом. Она повернулась к мальчику лет трех, тоже в бархатном костюмчике; в одной руке он держал шоколадный бисквит. — А это Рональд.
— Привет, Рональд.
Рональд молча уставился в пол.
— А кто вы? — спросил Чарльз.
Мисс Темпл улыбнулась.
— Я близкая подруга мисс Лидии Вандаарифф, хозяйки дома. Сейчас она в Макленбурге на собственной свадьбе.
— Она что-то забыла? — Чарльз указал на саквояж.
— Нет, — ответила мисс Темпл. — Это я забыла.
— У вас разве нет слуг?
Мисс Темпл холодно улыбнулась, испытав желание поколотить его.
— Ну, просто так слуг в Харшморт-хаус не отправишь. Мы праздновали обручение Лидии…
— У моей мамы точно такой же саквояж, — сказала Франческа. — Для ее серебряных браслетов.
— Он набит серебряными браслетами? — спросил офицер, обшаривая мисс Темпл внимательным взглядом. Он небрежно встретился с ней глазами и улыбнулся, но улыбка, казалось, не имела отношения к его мыслям.
— Я забыла, — с победительной усмешкой ответила мисс Темпл, — свои гребни и щетки. Ближайшие друзья Лидии сделали ей подарок — подготовили ее к торжественному вечеру. Но теперь мне все это нужно для себя.
— У вас нет горничной? — спросил Чарльз.
— У меня столько горничных, сколько мне нужно, — отрезала мисс Темпл. — Но беда в том, что привыкаешь к щеточкам определенной жесткости. Твоя сестренка наверняка понимает. — Она улыбнулась Франческе, но девочка терла глаза.
— Когда Мария причесывает Рональда, он плачет, — сообщил Чарльз.
Рональд ничего не сказал, он только посмотрел на мисс Темпл маленькими грустными глазами.
— И что же вас всех привело в Харшморт? — весело спросила мисс Темпл.
— Кажется, я не расслышал вашего имени, — вмешался офицер.
— Меня зовут мисс Стерн. — Мисс Темпл подняла брови — мол, что за дерзость? — Мисс Изобела Стерн.
— Дэвид Тэкем, драгунский капитан. — Офицер щелкнул каблуками, вновь иронично улыбнувшись. — Счастлив с вами познакомиться, мисс Стерн. Вы в родстве с Каролиной Стерн?
— Прошу прощения?
— Каролина Стерн. Тоже близкая подруга мисс Вандаарифф, насколько мне известно.
— Мы кузины, — язвительно сообщила мисс Темпл. — Каролина отправилась в путешествие вместе с мисс Вандаарифф, они ведь близкие подруги. Вы с ней знакомы? Она мне о вас не рассказывала.
— Нет, не знаком. Но мне говорили, что она красивая женщина.
Голубые глаза Тэкема смотрели доброжелательно и равнодушно в то же время. Мисс Темпл загляделась в них чуть дольше, чем следовало бы, и они начали казаться нечеловеческими — как часто бывает с голубыми глазами, подумала она.
— Вы направлялись в какое-то определенное место, мисс Стерн? — спросил он.
Мисс Темпл не ответила и с улыбкой наклонилась к Франческе.
— А где твоя мамочка, детка?
— Не знаю, — ответила девочка, и губы у нее задрожали.
С главной лестницы донесся шум. Мисс Темпл повернулась. К ним приближался молодой человек в черном плаще, голубоглазый, с соломенными усами, одной рукой прижимая к телу связку бумаг. Судя по его котелку, он мог быть младшим коллегой Роджера Баскомба, а когда он приблизился, мисс Темпл увидела, что у него бледная кожа и окровавленные ногти на той руке, которой он держал бумаги.
— Вот вы где. — Чиновник раздраженно нахмурил брови. — А это кто еще?
— Я — мисс Стерн.
— Что она здесь делает? — спросил человек в черном у Тэкема.
— Я — подруга Лидии Вандаарифф, — ответила мисс Темпл. — А что вы делаете в доме моей подруги?
— Это мисс Стерн. — Капитан Тэкем улыбнулся.
Впрочем, мисс Темпл не заинтересовала чиновника.
— Вы опаздываете, капитан. У нас нет времени…
— Если у нас нет времени, то где вы, черт побери, пропадали? — огрызнулся Тэкем.
Глаза чиновника расширились — как можно при детях? — но тут он громко чихнул, а потом еще два раза подряд, не успев даже вытащить платка из кармана Переложив кипу бумаг в другую руку, он вынул платок и вытер нос. На пшеничных навощенных усах виднелся потек крови.
— Я не допущу подобной дерзости. Мистер Фелпс с герцогом ждут.
— Вы присоединитесь к нам? — спросил Тэкем у мисс Темпл.
— Да, будьте так добры, — тоненьким голосом попросила Франческа.
— Ни в коем случае, — отрезал чиновник.
— У нее целый саквояж гребешков, — сообщил Чарльз, словно это имело какое-то особое значение.
Чиновник, не обратив внимания на мальчика, убрал платок.
— Капитан Тэкем! Герцог ждет!
— Как вас зовут? — спросила у чиновника мисс Темпл.
— Его зовут мистер Харкорт, — ответил Тэкем.
— Мистер Харкорт не ответил на мой вопрос: что он делает с чужими детьми в доме моей доброй подруги.
Харкорт смерил ее враждебным взглядом.
— А может, вы все же присоединитесь к нам? И объясните… — он снова шмыгнул носом, так как под ним появилась темная бусинка крови, — герцогу, куда подевался отец вашей доброй подруги!
Он двинулся к лестнице. Тэкем щелкнул пальцами, протягивая руку Франческе и не сводя глаз с мисс Темпл, которая с ужасом смотрела на руку девочки: когда та протянула ее офицеру, рукав задрался, обнажая кровавый комок ваты под бинтами на локтевой впадинке. Когда эта удивительная компания исчезала за перилами балкона, все трое детей оглянулись на нее — словно овцы, которых тащат на рынок.
Мисс Темпл была довольна тем, что благодаря своей напористости легко избавилась от Харкорта. Но если капитан не дурак, они тут же начнут наводить справки об Изобеле Стерн и отправят на ее поиски солдат. Детей препровождали к герцогу, который все еще не вышел из игры… А это означало, что миссис Марчмур жива и детей на самом деле ведут к ней. Но удар по мозгам, который настиг убегавшую из сада мисс Темпл, был самым настоящим. Как видно, стеклянная женщина получила жестокое увечье… но недостаточно жестокое.
Мисс Темпл улыбнулась, вспомнив, как проговорился Харкорт: они до сих пор не знают, куда исчез Роберт Вандаарифф! Здорово, что ей удалось распутать для себя одну из частей головоломки — такое занятие превосходно отвлекало от тревожных плотских позывов (зачем ей было замечать изящно изогнутую шею Тэкема?) и отвратительного привкуса в горле. Отсутствие Вандаариффа, видимо, связано с пожарами в Харшморте, вот только похитили его или убили?
Она помедлила на площадке, недоумевая: зачем драгунский офицер охраняет детей и что тут делают дети Траппинга? Может быть, их захватили в заложники, чтобы сделать мать более сговорчивой? Но зачем похищать детей беспомощной женщины? Значит, Шарлотта Траппинг все же человек влиятельный, и миссис Марчмур хочет управлять ею… а если она — новый враг? После смерти полковника Шарлотта вполне могла им стать.
На полу, прямо напротив двери, лежало раздавленное шоколадное печенье. Мисс Темпл подошла к этой двери и открыла ее. На кривоногом столике, перед шкафчиком с зеркальной дверцей, стоял полупустой графин с бренди, а в фаянсовой тарелке лежала недокуренная сигара. Капитан Тэкем явно нашел чем занять себя. В глубине комнаты мисс Темпл увидела два неуклюжих на вид кресла с желтыми подушками, а напротив них (под необычной картиной — старик, странно уставившийся на двух полуобнаженных девушек) стояла украшенная, диковинной формы раскладная кровать с длинным подголовником в синюю полоску. Под кроватью валялось немало крошек от печенья.
Дальше была еще одна дверь, из-за которой доносился шелест бумаг, а потом раздался сухой голос, охрипший от нетерпения:
— Вы что снова вернулись, Тэкем? Что вы теперь наворотили?
Мисс Темпл прижала ладонь ко рту, чтобы не вскрикнуть. В зеркале шкафчика она увидела сидящего по другую сторону открытой двери растрепанного, больного, но легко узнаваемого Эндрю Росбарта, помощника Баскомба. На столе перед ним лежал открытый кожаный ларец, выстланный внутри оранжевым фетром, с углублениями под небольшие пробирки со стеклянными пробками. Три углубления были пусты. Пробирки с темно-рубиновой жидкостью лежали перед Росбартом, который трясущимися пальцами (мисс Темпл увидела его неровные, потрескавшиеся и побагровевшие ногти) приклеивал к ним маленькие ярлычки. Рядом лежали смятые куски ваты со все еще свежими пятна крови. Приклеив последний ярлычок, Росбарт уложил пробирки в ларец и захлопнул крышку.
— Капитан Тэкем! Я не позволю вам шутки шутить!
Росбарт поднялся, стул под ним скрипнул. Этот человек непременно узнает мисс Темпл — они виделись десятки раз. Был ли он доверенным лицом Роджера? Или всего лишь еще одним прихлебателем миссис Марчмур, который будет оккупирован, поглощен без остатка? Знал ли он о войне мисс Марчмур с заговорщиками? А не проломить ли ему голову графином?
Из-за двери раздался голос Росбарта, уже не столь уверенный:
— Мистер Фохтман?
Росбарт появился в дверях, прижимая к себе одной рукой кожаный ларец. Мисс Темпл не шелохнулась. Они уставились друг на друга.
— Мистер Росбарт — вот уж кого не ожидала здесь увидеть.
— Мисс Темпл… А я — вас!
Эндрю Росбарт всегда был по-лакейски услужлив, ловил любое слово Роджера, и для мисс Темпл, с детства окруженной слугами, к тому же самого низкого положения, он был лишь разновидностью скамеечки для ног, хотя и наделенной даром речи.
— Позвольте заметить, что вы неважно выглядите.
— Усталость, — ответил Росбарт, подергивая себя за воротник рубашки. — Дополнительные обязанности в связи с последними беспорядками. Это пройдет.
— Вы потеряли зуб.
— Но нашел вас, — ответил он, и язык его инстинктивно протиснулся в щербинку. — В Харшморт-хаусе.
— По-моему, это я вас нашла…
Росбарт вперился в ее грудь. Мисс Темпл потрясенно осознала, что вовсе не гневается, а напротив, ощутила издевательское удовольствие от того, какую власть получает над Росбартом из-за его блудливых желаний, сколько новых возможностей открывается.
Его взгляд метнулся на открытую дверь за женщиной.
Понимая, что Росбарт хотел бы воспрепятствовать ее уходу, мисс Темпл протянула руку и захлопнула дверь. Раздался щелчок хорошо смазанного замка. Они остались наедине.
— На вас новый плащ, — заметила мисс Темпл. — Отличный покрой. Вы не знаете, где сейчас ваш начальник — мистер Баскомб?
Мистер Росбарт откашлялся и проглотил слюну.
— А вы?
— Знаете, почему вы облезли, словно умирающий попугай?
— Роджер Баскомб мертв! — выпалил Росбарт, внимательно наблюдая за собеседницей.
— Неужели?
— Вы отрицаете это?
— С какой стати?
— С той, что Баскомба убили! Он сопровождал в Макленбург мистера Граббе, но они так и не добрались до княжества — это подтверждают телеграммы из Варнемюнде!
— Это еще не говорит о его смерти. А тем более — об убийстве.
Росбарт подошел поближе, снисходительно покачивая головой.
— Думаете, Тайный совет и правительство бездельничают, когда столько поставлено на карту? Я знаю, что вас сегодня утром обнаружили на вокзале Строппинг и отвезли во дворец. Я знаю, что ваш безобразный сообщник из преступного мира… о да, мы в курсе ваших дел… вылез из сточных канав, где прятался. А немецкий шпион? Его собственное правительство выписало ордер на его арест — вот прямо сейчас он в цепях едет домой, где ему перережут глотку! Вам известно про Роджера Баскомба! Вам известно про Артура Траппинга!
— Ну что ж, значит, притворяться без толку. — Мисс Темпл осознала, что загадочно улыбается и хлопает ресницами. — Я сама и пристрелила Роджера.
Росбарт хранил молчание. Мисс Темпл демонстративно набрала в легкие побольше воздуха, и чиновник тут же отвлекся на бугорки ее грудей. Потом она тихонько выдохнула.
— Вы определенно горите желанием меня арестовать… И все же… разве мы не вели задушевных разговоров — в министерстве, дома у Роджера, на скучных приемах… разве мы не найдем понимания друг у друга?
— Вы… застрелили его?
— Дорогой Росбарт… я всего лишь хочу сказать — а я, возможно, ошибаюсь, и если это так, то мы столкнемся с плачевными последствиями…
— Убийство Роджера Баскомба…
— Да оставьте вы этого Баскомба.
— Мисс Темпл, как бы мне ни хотелось…
— Мистер Росбарт, я не верю, что вы глупы.
— Благодарю за комплимент.
— Так вот… прошу вас… не могли бы вы встать… сюда.
Мисс Темпл взяла его за локоть — он нервно облизнул губы — и пододвинула на пару шагов к зеркальному шкафчику. Росбарта передернуло.
— Посмотрите на мою кожу. — Мисс Темпл кивнула на свое отражение в зеркале. — Под глазами.
— Вы так очаровательны…
— Ах, Эндрю, в другое время я бы покраснела и согласилась… но сейчас мы должны быть откровенны… У меня нездоровый вид.
— Такое нередко случается.
— Но не со мной.
— Само собой, утрата только что обретенного бессмертия…
— Эндрю… посмотрите на себя.
Он тут же отпрянул.
— Я… я — представитель Министерства иностранных дел, и я требую от вас следовать за мной вниз. Вы должны предстать перед герцогом…
— А как, вы думаете, я сюда попала?
Росбарт приложил руку ко рту.
— Вы видели герцога? Говорили с ним? Это невозможно — он ни с кем не говорит…
— Конечно не говорит…
— Но как вы оказались на свободе? Они что — не узнали вас?
— Конечно узнали!
— Как же тогда?
— Вы видели герцога? Эндрю, послушайте меня, ради вашего же блага…
Росбарт отвел глаза и ухватил кожаный ларец.
— Эндрю, ответьте! Вы видели герцога?
Росбарт махнул рукой на зеркало, не глядя в ту сторону.
— Если вы о болезни его светлости… то у него не кровавая лихорадка, о которой говорили… говорили, что будто бы ее очаг в Харшморте. Но вот мы с вами здесь… он простыл, вот и все — это пройдет! Если все мы будем трястись, заслышав о простуде у его светлости, то разве это преданность? Разве это служба?
Росбарт отступил еще на шаг, глядя в пол, как пристыженный пес, и неубедительно усмехаясь.
— Что бы вы там ни думали… поверьте, вы не первая, кто совершает эту ошибку. Внутренние механизмы современного государства должны казаться законопослушным подданным настоящей паутиной, которая оплела всё и вся. И вот обычная простуда превращается в страшную тайну. У нас кризис, у нас чума! Я не знаю, насколько мистер Баскомб был с вами откровенен, — полагаю, не очень, потому что вы просто… женщина…
— Мистер Росбарт…
— А теперь я должен как можно скорее отвести вас вниз. Мистер Баскомб всегда был человеком осторожным… я не обращал внимания на слухи о том, что привело к разрыву вашей помолвки… не обращаю даже теперь, когда вы взяли в друзья этих сомнительных типов…
Мисс Темпл подошла к нему поближе, и чиновник начал заикаться. Она ощущала запах жасминовых духов на своей коже. А он? Наверное, тоже? Росбарт набрал в грудь воздуха со взволнованной решимостью, словно его резко подтолкнули к некой внутренней пропасти.
— Многое изменилось, мисс Темпл. Не обещаю, что помогу вам… но кое-какое влияние у меня есть. Меня несколько раз вызывали в Сталмер-хаус… знак милости, о которой неделю назад я и мечтать не мог.
— Я только что сама была там, — заметила мисс Темпл.
— Тогда вы понимаете! — Росбарт тут же осекся. — А может, и нет… вероятно, вы не оценили… не смогли… оценить в полной мере…
— Что именно оценить? — Мисс Темпл придвинулась ближе к Росбарту, мужественно перенося дурной запах из его рта.
— А вы смелы, я вижу… даже если хотите добиться от меня… э-э… снисходительности… но… но тем не менее потому что вызнаете… знали… мистера Баскомба… вы можете хотя бы представить, как мне повезло, что я был приглашен…
— О, я представляю, — прошептала она.
— Правда?
— Я хочу знать во всех подробностях! Вот вы вошли в Сталмер-хаус… место заседаний самого Тайного совета… коридор со стеклянными шкафами и этими ужасными старыми картинами… вас провели в какую-то комнату? Ну давайте же, Эндрю… что вы помните?
— Естественно, я был не один…
— С мистером Соумсом?
— Откуда вы знаете Соумса? — У Росбарта перехватило голос. — Соумс новичок! Он ведь не видел герцога? Да Соумс не стоит того, чтобы…
— Да ну его, Соумса. Я о комнате. В ней было темно?
— Его светлость исключительно разборчив.
— Так, значит, вы видели герцога?
— Конечно! И мы его слышали…
— И что он сказал?
— Я… я… сами слова…
Она ждала. Росбарт сцепил пальцы.
— Эндрю, не может быть, чтобы вы не запомнили.
— Гм… да…
— Как вы могли забыть, что вам сказал герцог? Ведь это ваш высший служебный взлет.
Росбарт хранил молчание. Губы мисс Темпл почти коснулись его уха, покрытого кровавыми струпьями.
— Я скажу вам почему, Эндрю. Вы заснули. Все заснули. И видели сны. Головная боль… медный вкус в горле. Вы точно знали, что должны делать, хотя и не помните, как получали инструкции. А после этого никто из вас не сказал ни слова…
— Молчание свидетельствует о высочайшем уважении…
— Да вы послушайте себя! Настоящая миссис Марчмур!
— Прошу прощения? Я не знаком с м-м-миссис…
— Стеклянная женщина.
На лице Росбарта появилась вымученная улыбка.
— Должен вновь заверить вас: в Сталмер-хаусе нет женщин… воинственные наклонности герцога…
Она взяла его за плечо и снова подтолкнула к зеркалу. Росбарт проблеял что-то протестующее и зажмурил глаза.
— Эндрю! Миссис Марчмур обшарила содержимое вашей головы, словно сумку!
— Мисс Темпл…
— Да посмотрите вы на себя!
Он так и сделал, но тут же вырвался и с криком ужаса бросился прочь, отбросив мисс Темпл на один из стульев. Когда она поднялась на ноги, Росбарта и след простыл.
Мисс Темпл нашла нужную ей боковую лестницу. По стенам тянулись крашеные ниши вроде темных храмовых коридоров, и в каждой помещалось аллегорическое изображение. Мисс Темпл, которой в детстве почти не потрудились растолковать Библию, все же опознала десять казней египетских. Несмотря на спешку, она не смогла удержаться и на ходу крутила головой: жабы, кровь, мошки и огонь предвещали ее собственное погружение в ту зловонную трясину, которая уже поглотила беднягу Росбарта. Но на последней площадке она остановилась как вкопанная — ниша здесь была пошире, а сцена изображена подробнее. Мисс Темпл смотрела, живо вспоминая о забинтованной руке Франчески Траппинг, на смерть египетских первенцев: неумолимые ангелы, парившие над толпой воющих матерей, держали безжизненные тельца.
У основания лестницы была распашная дверь. Где-то поблизости находилась кухня. В коридор выходили кладовые, набитые бочками, клетями, блюдами, бутылками, корзинами, джутовыми мешками, помещения, где хранились кастрюли и сковороды — от огромных (хоть жарь целиком дикого кабана) до уморительно крохотных — для приготовления жаворонков к древнеримскому пиршеству. Но нигде — а в этой части дома жизнь, казалось бы, должна была бить ключом — не виднелось ни одной живой души.
Оказавшись в широком сводчатом проходе, мисс Темпл сморщила нос и оглянулась в поисках источника запаха. Чуть прикрытая клоком соломы, на полу ждала уборщика лужа горчично-желтой блевотины размером с супную тарелку. Мисс Темпл добралась до громадной кухонной топки, где белые чешуйчатые угли излучали тепло. Скамьи и столы были сдвинуты в стороны, словно здесь освобождали место для… чего-то. Она медленно продвигалась вперед, гастрономические запахи постепенно уступали место зловонию синей глины. Под ногой что-то хрустнуло — осколок синего стекла. Запах усиливался у топки. Жар ударил в лицо мисс Темпл. На кирпичной полке духовки лежала пыль — крохотные синие иголочки…
Что случилось в саду? И куда все подевались?
Мисс Темпл оступилась, приложила руку ко рту и повернула голову в поисках ближайшего стола, чтобы на него опереться. Так что же случилось?
Она мысленно поставила вопрос… и с содроганием нашла ответ… здесь побывала стеклянная женщина, и ей было так плохо, что всех ее приспешников от этого вывернуло наизнанку. Такой ответ подсказали воспоминания графа — разум мисс Темпл непроизвольно, без всякого предупреждения черпал оттуда, угрожая ее жизни…
Мисс Темпл нагнулась и попыталась избавиться от тошнотворного комка в горле, но безуспешно. Она почувствовала прилив крови к голове и встала, мрачная, снова одержимая гневом, источник которого находился вне ее.
Коридор заканчивался еще одной распашной дверью. Толкнув ее, мисс Темпл оказалась в изящной столовой. Над громадным удлиненным темным столом висела хрустальная люстра в виде трехмачтового фрегата. Стеклянное судно плыло, как корабль-призрак, всего с полудюжиной свечей; к их мерцанию добавлялся свет канделябра, стоявшего на столе рядом с человеком в рубахе. Он сидел на троноподобном хозяйском месте во главе стола, чуть не с головой зарывшись в груду бумаг. В одной заляпанной чернилами руке человек держал старинное гусиное перо, в другой — металлический инструмент для измерения расстояния — мисс Темпл видела такой на корабле. За спиной человека виднелась дверь наружу.
Это не был Роберт Вандаарифф.
Мисс Темпл откашлялась. Незнакомец поднял голову и оказался моложе, чем подумалось ей вначале. На макушке была плешь, но, посмотрев на лицо, мисс Темпл подумала, что он вряд ли старше Чаня, а твердая челюсть и сильные руки свидетельствовали об энергичности, которая заставила ее содрогнуться. Положив перо и инструмент, человек встал. Мисс Темпл не ожидала от него такой вежливости.
— Я не знал, что в доме есть дамы…
— Я — мисс Стерн, подруга Лидии Вандаарифф. Боюсь, я только и занимаюсь тем, что отрываю людей от важных дел.
— Ни в коем случае, уверяю вас.
— Похоже, тут был пожар.
Человек сделал широкое движение рукой и иронически улыбнулся.
— И тем не менее дом такого размера, что еще остается с полсотни комнат, в которых можно обитать вполне комфортно. Не желаете чаю?
— Нет, спасибо. — Меньше всего мисс Темпл хотелось быть представленной слугам как подруга Лидии. — Надеюсь, я вам не помешала.
— Вовсе нет.
Возникла пауза. Мисс Темпл прикинула, что можно из нее извлечь.
Вы не представились, — сказала она, в легком смятении от того, что глаза ее непроизвольно заморгали.
— Примите мои извинения. Меня зовут мистер Фохтман.
— Какая любопытная груда бумаг, — сказала она. — Похоже… бог мой… что-то механическое, научное…
Продолжая улыбаться, мистер Фохтман перевернул листы на всех стопках исписанной стороной вниз, пряча их содержимое от ее глаз.
— Все это слишком скучно для женщины вроде вас. Не хотите присесть?
— Нет, спасибо. Боюсь опоздать на поезд…
— Я слышал про Каролину Стерн, — сказал он. — А вы сказали «Изобела»…
— Мы двоюродные, — не задумываясь, ответила мисс Темпл. — Каролина вместе с Лидией отправилась в Макленбург.
Она поежилась при мысли, что капитан Тэкем со своими драгунами, возможно, ищет ее сейчас, что солдаты могут появиться в любую минуту.
— Насколько я знаю, от них пока не поступало известий, — заметил Фохтман. — Хотя прошло уже больше недели со времени отъезда.
— Разве кто-нибудь пишет открытки сразу после свадьбы?
Кожа над грудью мисс Темпл запунцовела от воспоминаний из стеклянной книги (… мужчина с завязанными глазами, тело его экстатически выгибается при касании сразу двух языков… осторожно, плавно вводят, одну за другой, янтарные бусинки…). Она моргнула, увидев, что Фохтман наклонил голову и глядит на нее.
— Но известия были. От Макленбургского двора. Они там так и не появились.
— Не появились? Это невозможно.
— По меньшей мере это странно.
— Сэр, в это трудно поверить! Почему никто не обеспокоился? Где журналисты? Отчего корабли не обшаривают море, а солдаты — побережье? Если пропал наследник Макленбургского престола… — Она замолчала, совершенно серьезно глядя на мистера Фохтмана. — Отца Лидии оповестили?
— Ее отца нигде не могут найти.
— Но это же Роберт Вандаарифф!
— Разве?
— Я вас не понимаю.
— Вы не присядете, мисс Стерн?
— Я уже сказала, что не могу.
— И все же, я думаю, это стоит сделать. Я бы даже рекомендовал вам присесть… ради вашего здоровья.
Фохтман продолжал говорить все так же вежливо.
— Вы подверглись воздействию синего стекла. Это видно по коже. Возможно, совсем небольшому воздействию… вы не потеряли ни единого из ваших великолепных волос. Но вы, безусловно, понимаете, о чем я говорю. И я вынужден настоятельно просить вас ответить на мои вопросы.
— Какие вопросы?
Фохтман скользнул взглядом по двери, потом снова внимательно посмотрел на мисс Темпл, словно его выбор определялся выражением ее лица — а он в этот момент явно делал некий выбор. Мисс Темпл ощутила новый приступ тошноты. Холодное копье знания из книги графа пронзило ее мысли. Кончик лезвия заводится в замок на дверце шкафа, дверца распахивается.
Топка. Человек в рубашке. Это он прижег расколотое запястье миссис Марчмур на огне кухонной топки.
Фохтман указал на бумаги, лежащие перед ним.
— Это целый мир, «механический и научный». В наши времена огромные возможности идут рука об руку с огромными бедствиями.
— И вы хотите избежать бедствий?
— Для себя, конечно.
— И для своих… хозяев?
— Я знаю только то, что слышал, и ничему из этого не верю. Между ними разлад… только поэтому меня пригласили сюда.
Мисс Темпл неторопливо кивнула.
И возможно… я не совсем… то, что… вы обо мне думаете, — сказала она.
Фохтман резко стукнул рукой по бумагам, словно принял какое-то решение.
Так кто же из них послал вас? Да, я могу заменить Лоренца, но я должен знать, отчего он умер. Его убило синее стекло? Никто не отваживается высказать догадку… в особенности еще и потому, что все они тоже больны…
— Доктор Лоренц мертв? Но он был всего лишь мальчиком на побегушках у графа.
— Вы знаете графа? Знали его?
— Знала? То есть граф тоже мертв?
Фохтман прищурился, глядя на нее, словно на редкостное насекомое.
— Меня удивляет ваше безразличие. Ваша кузина Каролина Стерн была в этой компании. Она, скорее всего, тоже мертва.
Мисс Темпл вскрикнула от ужаса — так убедительно, как могла.
— Не притворяйтесь, — насмешливо сказал Фохтман, довольный, что подловил ее. — У вас самой симптомы отравления синей глиной… чистая случайность, что вы наткнулись на того единственного, кто может вас спасти! — Он схватил перо, поискал чистый лист бумаги. — Расскажите мне все, что вы от них слышали, — о Лоренце, о графе, обо всех, а дальше я уж сам разберусь. Молодая женщина явно не проделала бы долгий путь сюда по своей воле.
Вдруг Фохтман поднял на нее глаза.
— Какой же я глупец! Это Вандаарифф! — Он показал пером на ее руки, цепко держащие саквояж. — Что в этом саквояже?
Мисс Темпл пожала плечами и подняла саквояж, всем своим видом показывая, что он ничего не весит.
— Пустой. Мне поручили взять одну вещь из лаборатории графа. Но лаборатории больше нет.
— И вы хотите, чтобы я поверил? Только у Вандаариффа есть возможность похитить столько оборудования сразу. Но ему чего-то не хватает, и он послал за этой вещью вас, безобидную с виду девушку, не вызывающую подозрений…
— Зачем Вандаариффу разрушать собственный дом?
— А зачем жалеть дом, когда уже пожертвовал собственной дочерью? Ставки, видимо, запредельно высоки. Что вам велели взять? И где?
— Не знаю. Мне сказали — одну вещь. Больше я ничего не знаю.
— Но подробности-то вам известны? Вам ведь дали описание…
— Яркая металлическая штучка, размером…
Мисс Темпл вытянула руки и выставила пальцы, показывая выключатели и кнопки. Вспомнив о гнусном тупорылом устройстве, с помощью которого граф осквернял Лидию Вандаарифф, она стала описывать его. Фохтман, слушая ее, принялся рыться в документах.
— И оно должно было уместиться в вашем саквояже? — спросил он.
— Естественно. Ведь эта штука складывается.
— Ага… так я и полагал…
Фохтман подтолкнул к ней большой лист бумаги. Мисс Темпл повернула лист к себе и увидела этот самый предмет в разрезе. Внизу рукой графа было приписано: «Эфирный ирригатор». Мисс Темпл сделала резкий вдох и встретила взгляд Фохтмана… что угодно, лишь бы не смотреть на чертеж. При виде этого прибора мурашки побежали у нее по коже, она вспомнила, как его использовали, вспомнила распростертую Лидию — конечности закреплены, ноги разведены, густая синеватая смесь извергается из металлического рыла при точно выверенной температуре. Она подавила волну отвращения перед слабостью Лидии, перед бесполезностью женщин, перед людскими амбициями, перед идиотской гордыней Фохтмана и повернула лист обратной стороной.
— И вам не интересно, где он? — спросил Фохтман.
— Больше не интересно.
— Не падайте духом. Я видел других — они выглядят куда хуже, чем вы…
— А где герцог Сталмерский?
— Вот видите, — сказал Фохтман, словно этот вопрос подтверждал его собственную мысль. — Проведя минимальные исследования, я вынужден признать, что динамические свойства синей глины уникальны. Если она может заставить отступить даже проклятую смерть…
Мисс Темпл не откликнулась на его слова, стараясь не замечать жжения в горле.
— А где полковник Аспич? — прохрипела она.
Фохман нахмурился, недовольный тем, что его прервали.
— Где Роберт Вандаарифф? — в свою очередь спросил он.
— Где мисс Марчмур?
— Куда он вывез все оборудование?
— Где миссис Марчмур?
— Ответьте мне! Где Роберт Вандаарифф? Зачем ему понадобился именно этот инструмент? Почему он послал вас? — Фохтман стукнул кулаками по столу; его длинные руки напоминали передние ноги сильной лошади. — Если идете против меня, будьте готовы пойти и против миссис Марчмур! Но если вы… пойдете на сотрудничество со мной…
Мисс Темпл пробрала дрожь при воспоминании о том, как стеклянная женщина обшаривала ее мозги.
— У вас нет выбора, — мягко произнес Фохтман — так фермер разговаривает с овцой, которую собирается зарезать.
— Это потому, что вам дано знание, верно? — сказала она. — Возможно, вы лучше любого другого понимаете, что может делать стекло… они надеются выехать на вас, но не осознают, что вы получаете превосходство над ними… над ней… над миром.
Фохтман натянуто улыбнулся, чрезвычайно довольный ее рассуждениями.
— И что же вы сделаете со мной? — спросила мисс Темпл.
— Зависит от вас. Вы должны делать то, что я скажу.
— Должна?
Он рассмеялся. Мисс Темпл перегнулась через стол, словно приглашая его выслушать свою главную тайну. Фохтман невольно подался ей навстречу.
Она прошептала:
— У вас был шанс.
И замахнулась изо всех сил саквояжем — а он был хорошо сработан, с металлическими уголками. Один из уголков пришелся по лоснящемуся лбу Фохтмана, как острие долота. Он пошатнулся и прижал руку к ране, но кровь уже хлестала сквозь пальцы на бумаги графа.
— О! Черт тебя побери! Помогите! Помогите, кто-нибудь!
Мисс Темпл не побежала к двери, как собиралась вначале, а пошла прямо на корчащегося, орущего человека. Увидев, что она приближается, он захрипел, пытаясь отогнать ее, принялся размахивать расставленной пятерней, но мисс Темпл снова замахнулась саквояжем, держа его обеими руками, и ударила Фохтмана прямо по правому колену. Тот с воплем свалился к ее ногам. Мисс Темпл, ощущая тошнотворное черное жжение в горле, еще раз обрушила саквояж на голову Фохтмана, и он замер.
Он был все еще жив — грудь дергалась, как мокрые крылышки только что вылупившегося насекомого. Мисс Темпл серьезно подумывала, не достать ли из сапожка нож и не перерезать ли ему горло (ее возбудили, незаметно для нее самой, семь различных воспоминаний о такой расправе, в носу щекотало от запаха крови, руки подергивались от тепла брызнувшей струи), но она все же подчинилась здравому смыслу, подошла к двери и заперла ее. А потом вернулась к распростертому на полу Фохтману, удивляясь тому, как неуклюж беспомощно лежащий высокорослый человек — точь-в-точь рыба на просмоленной палубе. Равнодушно скользнув взглядом по темным потекам крови на лбу Фохтмана, она стала обыскивать плащ, висевший на спинке стула: сигары, спички, надушенный платок, медный футляр с визитными карточками — буквы с завитками, дорогая бледно-зеленая бумага (Маркус Фохтман, инженер-теоретик, Сведтер-стрит, 19).
В наружном кармане позвякивало что-то тяжелое. Мисс Темпл вытащила зашитый холстяной мешочек, набитый чем-то вроде шрапнели для маленькой пушечки. В голове замерцало тошнотворное воспоминание. Мисс Темпл прогнала его — еще немного, и ее может вырвать. Да какая разница — явно детали какого-то прибора. И она сердито засунула мешочек назад.
Последний обысканный ею карман был явно сделан по специальному заказу: глубокий, он точно повторял форму лежавшего в нем рулона веленевой бумаги. Мисс Темпл помедлила, но, не удержавшись, развернула рулон. Это был набросок, изящно выполненный графом д'Орканцем: медная тумба с множеством прорезей, толстыми металлическими трубками и черными шлангами. Стоило мисс Темпл посмотреть на чертеж, как черный ядовитый позыв уронил ее на колени, дыхание перехватило, вновь появился комок в горле — на этот раз оттого, что она поняла назначение тумбы. В щели помещалась стеклянная книга. Трубки и шланги были прикреплены к человеку, лежащему на поверхности, а машина служила соединительным средством между его разумом и стеклянной книгой. В зависимости от положения семи медных рукояток алхимическая энергия могла течь либо в одном, либо в другом направлении. Если энергия направлялась в книгу, то мозг человека опустошался, а книга наполнялась воспоминаниями. Если энергия направлялась в человека, то в его мозгу запечатлевалось содержимое книги, собственная память подопытного уничтожалась, а вместе с нею, наверное, — если употреблять это понятие — и душа.
Мисс Темпл выдохнула, будто вынырнув из-под воды, и с отчаянной яростью принялась рвать бумагу — пополам, еще раз пополам, пока не остались лишь мелкие клочья. Ее разум снова заполнился черным отвращением, и, когда ее глаза нашли Фохтмана — веки его трепыхались, — снова явились мысли о тщете любых действий и острое желание прикончить раненого. Нож был у нее за голенищем. Пальцы правой руки Фохтмана едва касались ковра. Он был ее врагом. Если посмотреть трезво, разве это не трусость — останавливаться на полпути? Чань не задумываясь убил бы его. Графиня прикончила бы его глазом не моргнув. Мисс Темпл хотелось верить, что пылает собственным гневом, но пока она стояла, покачиваясь, пришло понимание: это чувство навязано извне, так же как ее желания.
Сдерживая страх, она попыталась припомнить собственные ощущения (те, что принадлежали только ей), но обнаружила лишь новый водоворот видений — словно прямо ей в голову выпустили стаю голубей. Она крепко сжала бедра, изо всех сил втянула внутрь нижнюю губу, придя в ужас от неожиданного прилива сладостной влаги к лону, и застонала (ее голые ягодицы прижимаются к гладкому, холодному мрамору, пальцы, тяжелые от жреческих колец, засунуты в рот мычащему мужчине…), пытаясь перевести мысли на что-нибудь другое, на кого-нибудь другого, — но все ее чувства и желания, казалось, превратились в простую жажду, в животный зов, в грубый круговорот желания и его удовлетворения, пустоты и смерти в конце всего, в неизбежный и жестокий круговорот, что совершается ежесекундно. Она вспомнила руку Чаня на своем теле и поперхнулась, осознав ужасающую тщету каждого мига томления.
Мисс Темпл отерла глаза рукавом, жалея, что не может вернуться в те времена, когда все было так ясно. Но как давно это было! До того, как она покинула свой остров? До того, как письмо Роджера оборвало их помолвку? До стеклянной книги? Мисс Темпл не принадлежала к числу тех, кого одолевают сомнения или тревоги, — жизнь без них представлялась куда как проще, — но ей было невыносимо думать о том, что она подвержена воздействию сил, которые считала навязанными извне и мерзкими по своей сути. Мысли ее обратились к более широкой теме: к различиям между разными смертями. Вот, скажем, она убила Роджера, а надсмотрщик ее отца повесил непослушного раба — есть ли между этими двумя убийствами разница? Один и другой случай: в чем состоит ее выгода и в чем — ее участие? Замелькали новые примеры из графининой книги, убийства и казни, сцены отчаянной борьбы. Приходилось согласиться, что эти собранные в одном месте жизни раскрывали важную тайну: насилие, а не золото — вот истинная валюта мира… и в таком мире, к острому стыду мисс Темпл, она оставалась весьма богатой девицей.
Но чувство стыда нравилось мисс Темпл ничуть не больше, чем упреки в ее адрес, а потому она отогнала этот неприятный для нее вывод, словно попавшего под горячую руку притвору слугу. Направляясь к двери, она остановилась и отерла уголки саквояжа о ковер. Меньше всего ей хотелось замарать платье.
Мисс Темпл поняла, что неправильно представляла себе стеклянную женщину. Видимо, Фохтмана пригласили совсем недавно — например, вовремя подъема дирижабля. Миссис Марчмур, пусть и заботясь только о своем выживании, раскинула довольно широкую сеть: приглашала собственных экспертов по стеклу, преследовала Шарлотту Траппинг, ради стратегической выгоды обшаривала мозги людей вокруг себя. Но герцог был полезен ей лишь до поры до времени — потом понадобился бы другой представитель ее интересов.
Мисс Темпл разгадала план стеклянной женщины и причину ее переезда в Харшморт: та собиралась внедрить содержимое книги (воспоминания и ощущения графа) в свободный мозг Роберта Вандаариффа. Обладая знаниями графа и огромным состоянием Вандаариффа, она могла не опасаться никого из спасшихся с дирижабля, да и вообще никого.
Но теперь эта книга оказалась у мисс Темпл. А оборудование графа — у кого оно? И где Роберт Вандаарифф? Весь план миссис Марчмур шел прахом. Живой ум мисс Темпл, работая, притуплял остроту недавних терзаний — они отойдут в прошлое, как и любая непоправимая на первый взгляд трагедия. Разве ее мучила каждый день утрата матери или жестокость отца? Да нет, конечно. Про то и другое она почти уже не вспоминала.
Мисс Темпл намеревалась вылезти в окно и через пустошь направиться к железной дороге. Но, выбирая подходящую комнату на первом этаже, она поняла, что есть и другая возможность — так же как у стука ее каблучков по мраморному полу есть гулкое эхо. Харшморт был набит ее врагами, но теперь они рассеяны и потеснены: Фохтман истекает кровью, Росбарт унижен, миссис Марчмур разбита чуть ли не в буквальном смысле слова… Мисс Темпл спросила себя, как бы поступил Чань, и сама же ответила: отомстил бы всем своим обидчикам. Обратив свои мысли к более рассудительному Свенсону, она тут же вспомнила грустное личико юной Франчески Траппинг. Для доктора покинуть Харшморт сейчас было бы все равно что самому убить девочку.
Она позволила себе молча посмеяться над предсказуемостью доктора, в тайной надежде убедить себя, что покинуть Харшморт все же можно. Но убедить себя не удалось, и мисс Темпл застыла на месте, подавленная мыслью о собственном душевном убожестве. На самом деле ничего дурного в желании спасти свою жизнь не было. Мало того, она пришла к выводу, что и доктор, и Чань именно это и посоветовали бы ей, хотя сами так не поступили бы. Тут ее сомнения рассеялись.
Она добралась до диковинного коридора с мраморными бюстами римских героев — на лицах печать роковой жестокости, как у зверей, грозных даже в клетках, — и остановилась. На полу лежала груда одежды и осколки стекла, судя по горлышкам — бутылок шампанского. Вино уже высохло, но пол оставался липким. Мисс Темпл перешагнула через это, но через несколько шагов увидела новую кучу мусора — разбросанные на полу остатки пищи с отпечатками подошв, разломанные маски, которые были на гостях в ту последнюю ночь, женское белье — казалось, будто за всю прошедшую неделю слуги сюда не заглядывали. Наконец, добравшись до приоткрытых двойных дверей, она услышала звук текущей воды, приглушенные голоса и — самое странное — бренчание расстроенного рояля.
Мисс Темпл вошла в довольно приятный атриум — стеклянный потолок, каменный фонтан и вокруг него — высокие деревья в горшках. Рояль стоял под широкими раздвоенными листьями банановой пальмы; за ним, ссутулившись, сидел мужчина — упитанный, в рубашке и без туфель, с золотистой кожаной маской, висевшей на шее. Он не играл, а тюкал указательным пальцем по клавишам, словно сытый цыпленок среди разбросанного зерна. Не меньше двадцати человек лениво сидели на стульях, скамьях или на полу, одни, не таясь, целовались, другие, полуодетые, спали… Пол здесь еще гуще был усеян бутылками, тарелками и остатками еды. Каждый третий по-прежнему носил маску. Когда-то на них были прекрасные вечерние одеяния, теперь помятые или вообще сброшенные. Некоторые поменялись одеждой: на женщинах были фраки или смокинги, а кто-то из мужчин напялил платье — распахнутый корсаж странно смотрелся на волосатой груди. Это была последняя группа заговорщиков, побежденная собственными аппетитами и безграничными запасами Харшморта. Мисс Темпл разглядывала неподвижные тела — поначалу она решила, что эти люди спят, а теперь прикидывала, сколько из них уже умерло.
Под ее ногой звякнул бокал. Человек у рояля прекратил играть и повернулся к ней. Другие тоже очнулись из полузабытья, и вскоре уже все смотрели на незнакомку.
— Кто это? — прошептал один, обращаясь к сидящему на корточках бородачу в рубашке.
— Они что — вернулись? — спросила пожилая дама, чьи нижние юбки задрались, обнажив венозные ноги. — Уже пора?
— У вас нет маски, — укорила мисс Темпл молодая женщина. Другая, сидевшая рядом, налила бренди в чайные чашки. На подбородке у обеих была засохшая мокрота. — Всем велено носить маски.
— Я только что прибыла, — ответила мисс Темпл. — Я ищу троих детей.
Женщина с бутылкой бренди захихикала. Мисс Темпл пошла дальше, переступая через тискающиеся парочки (одна состояла из мужчин) и чувствуя прилив желания. Она добралась до фонтана и порадовалась, обнаружив в нем всего лишь пару туфель. Гости все глазели на нее.
— Тут был пожар, — сказала им мисс Темпл. — Лорд Вандаарифф исчез.
Женщина с бутылкой снова захихикала.
— Сюда идут солдаты, — сказала мисс Темп л. — Вы должны быть готовы — все…
Но помятые заговорщики — все, кроме того, что у рояля, — вернулись в полусонное состояние. Мисс Темпл встретилась взглядом с пианистом, и тот также вернулся к прежнему занятию, продолжив выстукивать свою бесконечную внутреннюю мелодию.
Если Тэкем вел детей на главный этаж, а руку миссис Марчмур залечивали на кухне — значит, враги собрались в центральной части дома. Мисс Темпл решила перейти в следующий коридор и посмотреть, что делается за его дверями, потому что от людей вокруг — обитателей человеческого зоопарка — мурашки бежали по коже. Но тут что-то привлекло ее внимание. Сначала она боялась повернуться — вдруг это еще одно воспоминание, от которого она рухнет на колени? Но то была лишь темная отметина на стене, ломаная вертикальная линия, указывавшая на потайную дверь. Мисс Темпл уже не могла остановиться, даже если бы наткнулась на еще одну компанию гуляк. Она распахнула дверь.
Комната была очень маленькой — такие обычно дают слугам: кушетка, шкаф, письменный стол, несколько ламп с яркими, цветастыми абажурами. На входной двери не было ручки — она открывалась нажатием на специальную пластинку, а снаружи выглядела как обычная стенная панель. Мисс Темпл громко рассмеялась — ей вдруг стало ясно назначение скрытой спаленки, примыкающей к такому романтическому месту, как сад с музыкой. Покрывало на кровати было смято, а стол завален предметами, более живописными, чем письменные принадлежности: бальзамы, расческа, бокалы, на одном — мазок губной помады. Удовлетворив свое любопытство, мисс Темпл подошла к кровати, села на нее и подпрыгнула, проверяя жесткость. Мгновенно вспыхнув от воспоминаний, она быстро встала и усмехнулась, ощущая нарастающий зуд в паху.
Под зеленым пресс-папье лежало послание, написанное знакомой рукой — конечно же, Роджером Баскомбом. Адресовано письмо было миссис Каролине Стерн.
Мисс Темпл прочла его с нарочитым отвращением, словно разматывала бинты на мучившей ее ране. Послание оказалось совершенно бесцветным: миссис Стерн (Роджер с его таким знакомым, отточенным в министерстве стилем ни разу не опустился до «Каролины») сообщалось о подготовке торжественного обручения Лидии, о том, что из отеля «Сент-Ройял» карета доставит ее на вокзал Строппинг — Роджер будет ждать в поезде, — откуда они поедут в Харшморт, где ее встретит графиня ди Лакер-Сфорца. Роджер уведомлял ее, как следует одеваться, а в конце стояло краткое поздравление в связи со скорым прохождением Процесса. Мисс Темпл перечитала письмо еще раз и вернула его под пресс-папье, чтобы не видеть собственных дрожащих рук. Взгляд ее упал на помятую кровать, и книга услужливо подсказала, чем занимались здесь Роджер и Каролина.
Письмо не содержало любовных излияний, но это ничего не значило. Роджер не перешел бы на другую сторону улицы, чтобы поздороваться с матерью, если бы счел это хоть в чем-то неподобающим. И все же… она перечитала письмо в третий раз, и от некоторых слов засосало под ложечкой. Слова были страстью Роджера, поэтому самые любимые он постарался включить в письмо дорогой ему женщине. Мисс Темпл представила его нежную улыбку, когда он выписывал каждое из них: «пикантный»… «пунктуальность»… «тюль»…
Она отбросила письмо в сторону и принялась рыться в других бумагах, сбрасывая на пол то, что ее не интересовало, удерживаясь от того, чтобы не перевернуть весь этот столик. Внезапно мисс Темпл остановилась. Только что она смяла и швырнула на пол письмо, даже не рассмотрев его толком, а теперь вдруг написанное там имя всплыло перед ее глазами. Пошуровав носком сапожка в груде бумаг, она отыскала нужную. Ей хотелось сесть, но было противно прикасаться к мебели, мебели, на которой происходили все эти телодвижения. И мисс Темпл разгладила бумагу у себя на колене.
Размашистый почерк был тот же, что и на записке, найденной тогда в платье. Мисс Темпл пробежала письмо в поисках искомого имени и нашла его… Элоиза Дуджонг.
«Милая Каролина!
Как мы и говорили, Муж и Семья — вот Ваша отмычка.
Я Уверена, она придет по Вашей Просьбе, если приглашение будет доставлено ее Компаньонкой, миссис Элоизой Дуджонг. На завтрашний вечер заказан номер в „Сент-Ройяле“. Нашим Союзникам известно, что Вы делаете мое Дело, а потому для ваших Путешествий должно быть основание. Итак, сначала отправляйтесь в Министерство и вручите прилагаемый Список Приглашенных мистеру Роджеру Баскомбу.
Они Сами сделают всю работу. Будьте их искренним Другом.
Всегда для Всего есть Время.
Даты не было. Кое-что представлялось очевидным: если Элоиза была «Компаньонкой», то «она» — это Шарлотта Траппинг. «Муж и Семья» — явно покойный полковник и трое детей, которые оказались на попечении Тэкема. «Наши Союзники»: следовательно, для остальных заговорщиков Каролина была служанкой графини, и ей для отвода глаз требовалось вступить в деловые отношения с Роджером («Приглашенными» были персоны из высшего общества — будущий материал для книг), чтобы скрыть приватные дела самой графини. А эти дела были связаны с Шарлоттой Траппинг и Элоизой. Встретилась ли Элоиза с Шарлоттой и Каролиной Стерн в «Сент-Ройяле»? Если да, она непременно рассказала бы об этом мисс Темпл или доктору, узнав Каролину в дирижабле или в Харшморте (когда Элоизу схватили)!
А что на самом деле? Когда Элоизу схватили в лаборатории графа… Каролина находилась где-то в другом месте. Они все были на крыше и в дирижабле, но возможно ли, чтобы в пылу схватки Элоиза и Каролина не узнали друг дружку? Мисс Темпл раздраженно фыркнула. Возможно, да, но насколько вероятно? Элоиза, видимо, прекрасно помнила ту встречу, но желала сохранить ее в тайне. Когда они шли из дома Йоргенсов, мисс Темпл говорила о Каролине Стерн, о том, как ее убили… а Элоиза не произнесла ни слова.
Она оглядела крохотную комнатку с некоторым чувством брезгливости. Каролина, как и Элоиза, принадлежала к разряду прислуги, и у комнаты был ничем не примечательный, безличный вид, словно у казармы или тесной каюты на торговом корабле. А ведь она стала последним прибежищем этой женщины… ее вещи были разбросаны повсюду, не нужные никому в целом мире, и никого не заботила ее судьба — танцует ли она в залах Макленбургского дворца или ее тело раздирают крабы на дне моря. Мисс Темпл вышла, перешагнула через гору мусора в атриуме, миновала бражников, почувствовав привкус смерти у себя в горле и жар желания, растекающийся по ее жилам. Эти люди были ничто.
Мисс Темпл быстрым шагом прошла по Харшморту, твердо решив найти детей Траппингов и вырвать их из когтей стеклянной женщины. Она проскользнула в анфиладу из нескольких кабинетов, уставленных шкафами, стеллажами и рабочими столами. Взглянув под ноги, она увидела, что идет по бумагам, словно по опавшим листьям. Содержимое шкафов и ящиков было вывалено на пол. Потом за большой дверью послышались громкие звуки разговора на повышенных тонах. Мисс Темпл расправила плечи и решительно направилась в ту сторону, держа в одной руке нож, а в другой — саквояж.
В личном кабинете Роберта Вандаариффа толпились солдаты. Драгуны в красных мундирах — из-за медных шлемов и звенящих сабель они слегка напоминали механизмы — рвали бумаги так же методично и отстраненно, как молотят зерно. Вокруг них суетились люди Вандаариффа, пытаясь по мере сил спасти документы от уничтожения.
Мисс Темпл метнулась назад.
— Мне это безразлично, сэр! — рычал резкий голос. — Мы найдем то, что ищем. Мы найдем его!
— Но мы вам сказали… мы вам сказали все… мы не…
— Чушь свинячья. Барроуз, просмотрите-ка вот эти. Из его собственного стола!
И на столешницу бесцеремонно швырнули еще одну кипу бумаг.
Второй человек протестующе воскликнул:
— Полковник! Я не могу допустить…
— Фостер!
— Сэр!
Аспич — а это был именно он, — не обращая внимания на секретаря Вандаариффа, пролаял Фостеру:
— Где Фелпс?
— С мистером Фохтманом, сэр.
— Тэкем?
— Капитан… он с детьми, сэр.
— Слышно что-нибудь от лейтенанта Торпа?
— Пока нет, сэр. Если в своих поисках они дошли до канала…
— Знаю! Продолжайте.
— Сэр!
Фостер щелкнул каблуками сапог, секретарь Вандаариффа вновь протестующе закричал. Мисс Темпл рискнула заглянуть в кабинет еще раз. Полковник, высокий и свирепый, направлялся в дальний угол просторного кабинета… личного кабинета самого Роберта Вандаариффа. Сейчас здесь все переворачивали вверх дном, словно турки — византийскую ювелирную лавку, ища указаний на то, куда мог деваться хозяин. Мисс Темпл опрометью рванулась мимо открытой двери, остановилась — не раздастся ли встревоженный оклик, — а потом, бесшумно ступая, направилась к следующей открытой двери.
Но не успела дойти до нее — оттуда вышел человек, который остановился как вкопанный, увидев ее.
— Мистер Харкорт, — сказала она и потерла коленки — это был молодой чиновник, которого она видела наверху в коридоре. — Я мисс Стерн. Мы встречались с капитаном Тэкемом.
— Мне это известно. Почему вы все еще в Харшморте? У вас наверняка нет разрешения.
— Моя добрая подруга Лидия Вандаарифф…
— Лидии Вандаарифф здесь нет!
Мистер Харкорт посмотрел мимо нее в кабинет лорда Вандаариффа. Сейчас он позовет солдат. Ее увидит Аспич.
— А как насчет лорда Вандаариффа? — быстро спросила она.
— Лорд Вандаарифф исчез.
— И вы не знаете, где он?
Харкорт сделал сердитый жест, показывая на кабинет, где вели обыск солдаты.
— Конечно нет!
— Боже милостивый, — сказала она, весело улыбаясь. — А вам интересно было бы узнать?
Как она и рассчитывала, Харкорт потащил ее в комнату, из которой появился, — так всем стало бы ясно, что пленницу захватил именно он. То был еще один кабинет с мебелью, укрытой чехлами. Заговорив, Харкорт тряхнул мисс Темпл за руку, которую крепко держал.
— Ну, где он? Говорите! У лорда Вандаариффа пять имений, каждое — в двух днях пути. Солдаты обыскали их все.
Мисс Темпл фыркнула и покачала головой.
— Мистер Харкорт, я не девочка и очень серьезно отношусь к действиям солдат ее величества! Верьте мне, я говорю с глубоким уважением…
Харкорт снова тряхнул ее за руку. Она посмотрела на его пальцы и продолжила холодным тоном:
— Простая логика…
— Логика? Так у вас одни догадки? Если вы думаете издеваться…
— Мистер Харкорт, держите себя в руках! Если лорда Вандаариффа нет здесь, в Харшморте, то, безусловно, произошли два события.
— Какие?
— Первое, кто-то его потерял. И второе: кто-то другой… его нашел.
Харкорт забрызгал слюной от раздражения. Руку с ножом мисс Темпл по-прежнему держала за спиной.
— Вы сказали, что знаете, где он!
— Я сказала, что ищу капитана Тэкема.
— Я здесь, — отозвался тот из-за двери внутренней комнаты.
Мисс Темпл и мистер Харкорт одновременно повернулись к офицеру. Он усмехнулся при виде их лиц, потом направился к высокому буфету, с которого кто-то стащил белый чехол; буфет был набит разнообразными бутылками. Капитан выбрал бренди, а Харкорт зло проговорил:
— Они закончили? Почему никто не сообщил?
— Где дети? — спросила мисс Темпл.
Тэкем вытащил пробку и налил в стакан янтарную жидкость, где-то на дюйм.
— Что она здесь делает? — поинтересовался он.
Ответить Харкорту помешал крик из внутренней комнаты — высокий, детский. Мисс Темпл шагнула к этой двери. Тэкем небрежно протянул руку и захлопнул дверь.
— Что с ними делают? — воскликнула она.
Харкорт мимо нее обратился к Тэкему:
— По ее словам, она знает, как найти лорда Вандаариффа.
— Что с ними делают?
— В самом деле знает? — улыбаясь, спросил Тэкем.
— Но теперь она не скажет.
— Она знает не больше моего сапога.
— Это знает любой идиот, — ухмыльнулась мисс Темпл.
Тэкем насмешливо наклонил голову. Мисс Темпл увидела, как он переступил с ноги на ногу, легко переложив графин в левую руку, чтобы правой схватить мисс Темпл.
— Тогда считайте меня идиотом, — сказал он. — Я ни черта не знаю.
— Вы солдафон, — резко сказала она.
Капитан демонстративно выпил бренди. Решив воспользоваться этим, мисс Темпл развернулась и увидела, что Харкорт подкрался к ней сзади.
— У нее что-то в руке! — резко выкрикнул Тэкем, но мисс Темпл уже полоснула своим ножом, лезвие которого на два дюйма пропороло рукав фрака Харкорта.
Тот попятился, потрясенно глядя на нее, и задрал распоротый рукав с болтающейся пуговицей, желая убедиться, что не ранен.
Капитан прыснул со смеху. Мисс Темпл повернулась к нему с презрительной гримасой.
— Вы животное. Я буду счастлива видеть, как с каждым новым званием на вас тает кожа.
Лицо Тэкема окаменело. Мисс Темпл поняла, что он вот-вот набросится на нее, и крепче сжала нож, но их снова прервали.
— Кто это? — раздался хрипловатый брюзгливый голос из коридора.
— Это мисс Стерн! — отозвался Харкорт. — Она знает, где лорд Вандаарифф, только не хочет говорить. — Он поднял вверх рукав. — И она порезала мой фрак!
В комнату, волоча ноги, вошел Росбарт. Он обвел своим заметно похолодевшим взглядом Харкорта, мисс Темпл, нож в ее руке, а потом остановил его на Тэкеме.
— Капитан?
— Дама требует, чтобы ей показали детей.
— Каких детей? Меня удивляет, что вы говорите о детях в Харшморт-хаусе.
Тэкем неловко пошевелился.
— Она столкнулась с ними в коридоре наверху.
— Понятно, — мрачно сказал Росбарт. — Сначала вы не смогли выполнить задание, нарушили приказ. Потом ничего не сообщили об этом провале, пытаясь выгородить себя.
— Она всего лишь пустышка. Подумаешь — подружка Лидии Вандаарифф…
— Я не знал о ваших решениях, капитан. И не подозревал, что вы тут командуете.
Тэкем зло сложил губы трубочкой, но промолчал. Харкорт откашлялся и показал на дверь.
— Если вы хотите, чтобы я сообщил полковнику…
— Ничего такого я не хочу! — Усталость Росбарта проступала в его озлоблении, как кости сквозь кожу на руке старика. — Я буду вам признателен, сэр, если вы закроете дверь в коридор и сядете на этот стул.
Харкорт метнул взгляд на Тэкема, а потом — он явно подчинялся Росбарту, независимо от состояния последнего, — закрыл дверь и опустился на стул с видом обиженного ребенка. Сам Росбарт рухнул на диван. Его ладонь оставила ржавое пятно на белом покрывале.
— Мисс Стерн… верно?
— Верно, — подтвердила мисс Темпл.
— Подруга Лидии Вандаарифф, — добавил Харкорт.
— Ее нужно доставить к мистеру Фелпсу, — гнул свое Тэкем.
— Я не согласен, капитан, — отрезал Росбарт. — Мисс Стерн… не опустите ли вы свое оружие? Здесь нет разбойников, и ни одной даме ничто не угрожает.
Мисс Темпл посмотрела на Тэкема, который моментально изобразил небрежное безразличие и налил себе еще бренди. Она опустила нож, но не убрала его.
— Я и в самом деле знакома с Лидией Вандаарифф. — Мисс Темпл показала на саквояж в своей руке. — Я здесь, чтобы забрать кое-какие расчески, которые нужно отправить в Макленбург. Я столкнулась с капитаном и его подопечными и выразила свою озабоченность. Здесь трое детей… под стражей… к ним дурно относятся…
— Что насчет лорда Вандаариффа? — просипел Росбарт. — Вы действительно знаете, где он?
Мисс Темпл не ответила, пристально глядя на Тэкема. Росбарт с трудом подался вперед. Подбородок его задрожал, и внезапно мисс Темпл задалась вопросом: а где он находился все это время? Он и наверху-то был не в себе, но теперь ему стало заметно хуже.
— Вы нам скажете? — прохрипел он.
— С какой стати? Эти джентльмены ведут себя так дерзко…
— Может, это и неделикатно, — ухмыльнулся Тэкем, — но я был бы рад хорошенько вас проучить.
— Капитан Тэкем! — воскликнул Росбарт. — По-моему, у вас есть другие обязанности, помимо демонстрации пьяной наглости. Выясните, готовы ли ваши подопечные! Немедленно!
— Мне было сказано ждать…
— А я приказываю вам пойти и выяснить!
Офицер поймал взгляд Росбарта, увидел его дрожащую челюсть и насмешливо щелкнул каблуками. Посмотрев на мисс Темпл, он удалился.
— Мистер Харкорт, как только мисс Стерн раскроет нам местопребывание лорда Вандаариффа, вы тайно сообщите об этом мистеру Фелпсу.
— Слушаюсь, сэр.
— Если я вам скажу, мне позволят увидеть детей? — спросила мисс Темпл.
— Вы не в таком положении, чтобы торговаться, — просипел Росбарт.
Мисс Темпл была уверена, что, пока они тут разговаривают, независимо от намерений Росбарта, капитан Тэкем уводит детей все дальше и дальше от нее.
— Ну хорошо. — Она откинула каштановый локон с лица, а потом выдохнула, напустив налицо утомленное выражение. — Выяснить, где находится человек, проще простого… нужно просто знать, где его не может быть. Лорд Вандаарифф не может быть в одном из своих имений или на одном из своих предприятий, иначе его давно бы уже нашли. Лорда нет у родственников и нет там, где у него деловые интересы. Дочь его исчезла. Исчезли и его близкие соратники — все отправились в Макленбург. Конечно, у такого человека непременно должны быть тайны, но после разрушения дома он может законно предположить, что эти тайны раскрыты. Поэтому он должен обратиться за помощью, а это возвращает нас к его отсутствующим соратникам. У кого из них есть средства, которые он мог бы использовать… в том числе напрямую?
— Если бы он действовал под прикрытием Граббе, в министерстве об этом бы узнали, — прошептал Росбарт.
— Значит, Граббе отпадает, — сказала мисс Темпл. — Ни у графини, ни у графа нет никакой организации. Остается только Франсис Ксонк с его оружейными заводами.
— Но… Франсис Ксонк… — Харкорт нервно поглядел на Росбарта.
— Был здесь только сегодня, — закончила мисс Темпл. — Я это знаю.
— Но если Франсис Ксонк не мог его найти… — начал Росбарт.
— Значит, лорд Вандаарифф скрывается не у Франсиса Ксонка.
Никто из мужчин не произнес ни слова. Росбарт уставился на мисс Темпл, пальцы его сжали ручку дивана в какой-то идущей из самого нутра судороге.
— Идите к Фелпсу, — прошипел он. — Он у сестры Ксонка.
Харкорт опрометью метнулся из комнаты. Мисс Темпл последовала за ним до двери и заперла ее. В коридоре Аспич орал на своих солдат. Она повернулась к Росбарту, сипевшему на диване.
— Вы себя неважно чувствуете, Эндрю. А теперь вы еще и подставились. Теперь, когда известно, кто я, она рассердится.
— Тогда она ни о чем не должна узнать.
— Она уже знает. Разве вы не послали к ней Тэкема? Она получит мое изображение из его головы.
— Мне это в высшей степени не нравится, — пробормотал Росбарт и слабо кашлянул. Из его глаз сочились слезы.
— Ну-ну, — сказала мисс Темпл с сочувствием, которое не убедило бы и доверчивую собаку. — Вы забыли, что я хорошо знакома с этой женщиной. Более того, я знакома с ней как с женщиной. Ну-ка, вставайте! — Она осторожно взяла Росбарта под локоть рукой с саквояжем и повела от дивана к двери внутренней комнаты.
— Мы не можем…
— Если оставить вас здесь, вы просто умрете, как мистер Соумс.
— И герцог. — Росбарт вздохнул, словно такое признание было невыносимым.
— И этот жуткий герцог, — согласилась мисс Темпл. — Но истина, Эндрю, состоит в том, что герцога Сталмерского убили несколько дней назад, в тарр-манорском карьере. Он получил пулю в сердце. И сделала это ко всему прочему любовница макленбургского шпиона.
Мисс Темпл потянулась к ручке двери, и Росбарт пошатнулся.
— А я и понятия не имел.
— Мир полон тайн.
Они миновали еще одну приемную с закрытыми ставнями, потом еще одну. Проходя через каждую дверь, мисс Темпл пинком каблука захлопывала ее.
— Я всегда считал вас красавицей, — просипел Росбарт.
— Очень мило с вашей стороны.
— Вы мне прежде говорили… о том, как меня привели в комнату, как я ничего не запомнил…
— Нам всем надо смотреть правде в лицо, мистер Росбарт.
— Это ужасное заблуждение! Правда хуже чумы!
— Мистер Росбарт…
— Эндрю!
Она открыла следующую дверь, чувствуя, как пальцы Росбарта впиваются ей в предплечье. В комнате стоял стол, покрытый белой скатертью в рыжеватых пятнах.
— Вы чувствуете ее запах? — спросила она.
— Я и своего-то не чувствую, — прохныкал Росбарт. — Хотя любое зеркало говорит, что должен бы.
— Она уехала с капитаном Тэкемом и детьми.
— Как именно она выглядит?
— Вы же видели ее своими глазами, мистер Росбарт.
— Эндрю, — проскулил он.
— Эндрю… вы ее видели. А она — вас. Совсем ничего не помните?
Он покачал головой, потом сказал:
— Я видел вашего мужчину.
— Какого мужчину? — С растущим нетерпением мисс Темпл потащила его вокруг стола к двери. — Роджера?
— Роджер мертв. А я после нашего разговора думал… вы, наверное, недоумеваете, зачем я вернулся к вам… но ваши слова не давали покоя моему разуму и… не буду скрывать… моему телу. Я могу представить, где вы были, что делали, какие ощущения впустили в себя, какие похотливые порывы…
— Мистер Росбарт…
— Не отрицайте этого! Я веду речь о вашем преступнике!
Пальцы мисс Темпл уже лежали на ручке двери, но тут она замерла.
— Вы видели Кардинала Чаня? На станции?
— Конечно нет. У Траппингов.
— Когда? Что вы там делали? Что там делал Чань?
— Искал ее.
— Миссис Траппинг?
— С какой стати вы печетесь о нем? — захныкал Росбарт. — Он животное! У вас такие очаровательные кудри…
Он зашелся в приступе кашля. Лицо его горело. К лацканам прилипли выпавшие клочья волос. На глазах появилась влажная синеватая пленка; мисс Темпл сомневалась, что он вообще что-то видит. Она высвободила руку, и Росбарт оперся о стол. Тогда она отошла к дальней двери.
— Куда вы? — прохрипел он дрожащим от волнения голосом.
— Я должна найти капитана Тэкема. Я вернусь. Обещаю.
— Не вернетесь! — простонал Росбарт.
Ноги его начали подкашиваться, и он ухватился за скатерть, которая поползла со стола. Взвизгнув, Росбарт рухнул на пол. Скатерть накрыла его. Мисс Темпл нырнула в полумрак следующей комнаты.
Из-за двери до нее доносились жалобные крики Росбарта («Селеста! Селеста!»), но она не останавливалась, идя по следам миссис Марчмур: запах становился все резче, а пятна — все ярче. Наконец она оказалась в дальней части сада, обсаженной живой изгородью. На пороге валялись куски шоколадного бисквита.
Поездка стеклянной женщины в Харшморт ничего ей не дала — ни книги, ни аппаратов графа, ни Вандаариффа. Неужели миссис Марчмур пустилась в бегство? Или все же придерживалась какого-то отчаянного плана? Одно можно было сказать наверняка: поскольку детей увели из дома этим путем, а не назад, через комнаты, миссис Марчмур не собиралась возвращаться каретой или поездом…
Столько всего указывало на Шарлотту Траппинг. Но если дети были всего лишь заложниками, взятыми ради сговорчивости матери, то что означали пробирки и пропитанный кровью комок ваты? С гримасой отвращения мисс Темпл открыла свой мозг для воспоминаний графа д'Орканца: трое детей, их мать, пробирки… но вознаграждена была только жестокой рвотой и слезами. Она отерла рот тыльной стороной ладони. Нет, нужно полагаться только на себя. Детей привезли сюда… а теперь увозят. Почему?
Выбежав с лужайки (дом мрачной тенью маячил теперь за спиной), мисс Темпл оказалась в высокой траве, но не замедлила бега, подстегиваемая к тому же и страхом. Еще две минуты — и она резко присела. Впереди она увидела силуэт человека, курящего сигару: кончик ее загорался красным огоньком, а потом снова затухал. Это был Тэкем. Мисс Темпл пластом легла на землю.
Тэкем стоял, вглядываясь в высокую траву. Он поворачивался всем телом, словно марионетка, с лицом, лишенным всякого выражения и мысли. Мисс Темпл затаила дыхание. Через десять секунд капитан зашелся в приступе кашля и обхватил голову обеими руками, задыхаясь, словно отравленный.
Из-за его спины раздался окрик:
— Капитан Тэкем!
Тэкем испуганно отер рот.
— Сейчас!
Он повел плечами и поплелся прочь, исчезая из поля зрения. Мисс Темпл бесшумно двинулась следом и скоро услышала стук сапог по доскам, скрип канатов… еще несколько ярдов — и показался канал. По обеим сторонам длинной баржи суетились темные фигуры — солдаты на палубе и другие люди, матросы, ставящие паруса и сматывающие в бухты канаты, которые служили для швартовки. Ни детей Траппинга, ни миссис Марчмур не было видно, но мисс Темпл знала: стеклянная женщина только что внедрялась в Тэкема, чтобы его глазами осмотреть дюны. Вероятно, она была в каюте под палубой. Тэкем по трапу направился к группе людей. Мисс Темпл узнала Фелпса, Аспича и Фохтмана, честолюбивого инженера, — голова его была обмотана марлей.
Тэкем отдал честь полковнику, кратко доложил обстановку и отошел в сторону, а остальные продолжили свой разговор. Тэкем беспокойно разглядывал моряков, изучал пристань, поворачивался к поросшим травой дюнам. Он поднял руку, и остальные тут же повернулись в указанную им сторону. Мисс Темпл зарылась головой в песок, не в силах пошевелиться от страха.
— Где вы были? — обратился прямо к ней Фелпс. — Мы вас ждем!
Мисс Темпл еще сильнее вжалась в землю, надеясь, что это какая-то ошибка, с трудом подавляя желание вскочить на ноги и броситься наутек.
— Вы нашли Росбарта? — снова заговорил Фелпс.
— Нашел, — ответил кто-то позади нее.
Мисс Темпл чуть не вскрикнула от удивления. Носок ботинка пригнул траву к лицу мисс Темпл в считаных дюймах от нее — это был молодой чиновник Харкорт.
— Примите мои извинения! — Харкорт запыхался, спеша к ним. Фелпс повернулся к остальным.
Полагаю, завтра мы сможем встретиться с Росбартом…
— Вряд ли он дотянет до утра, — выдохнул Харкорт, добравшись до трапа. — Мистер Росбарт совсем плох. Он неспособен путешествовать.
Сохрани нас Господь, — пробормотал Фелпс и потер глаза.
— А что случилось с этой девицей — мисс Стерн? — спросил Аспич, понизив голос.
— Я спрашивал мистера Росбарта… но, откровенно говоря, его уже нельзя понять. — В голосе Харкорта слышалась нотка сочувствия.
— Ах уж эта мисс Стерн! — проговорил Фелпс. — Всех нас провела…
Фелпс замолчал, потому что Харкорт вдруг покачнулся, едва не сорвавшись с мостков вниз головой. Тэкем отпрянул, но Фелпс поймал Харкорта за руку. Тот сделал еще несколько неверных шагов, потом медленно развернулся, обозревая канал и темные дюны: казалось, он смотрит прямо на мисс Темпл. Та затаила дыхание.
— Джентльмены… — проговорил Харкорт, вглядываясь в сумерки. Голос его звучал глухо, неприятно. — Не пора ли отчаливать?
— Мы только ждали мистера Харкорта, — ответил Фелпс.
— Он не видел мисс Стерн? — словно невзначай, но с ноткой озабоченности спросил Фохтман.
— Мистер Харкорт ее не видел, — сказал Харкорт, и от такого ответа в третьем лице всем стало не по себе.
— Она опасна, — твердо заявил Фохтман. — Надо ее найти.
— Пусть часть солдат продолжит поиски здесь, — предложил Фелпс.
— Она никто, — сообщил Харкорт все тем же глухим голосом. — Маленькая врунья. Мистера Фелпса с мистером Фохтманом и полковником ждут в передней каюте. Капитан Тэкем останется со своими людьми.
— Позвольте предложить мистеру Харкорту остаться на палубе, — осторожно сказал Фелпс. — Полагаю, его будет… тошнить.
— Как вам угодно, — проговорил Харкорт. — Мне все равно.
Он снова оступился, Фелпс поспешил подхватить его под руку и увести со сходней. Тэкем медлил на палубе, но Фелпс резко повернулся к нему.
— Вы получили приказ — ступайте вниз! Я скоро приду.
Кивнув, капитан удалился. Фелпс посмотрел на Харкорта — вид у того был ошеломленный, он встревоженно шмыгал носом, — а потом закричал на замешкавшихся моряков:
— Мы отходим! Шкипер! Ставьте паруса!
Мисс Темпл прекрасно знала, что может остаться на месте, пока баржа не отойдет, потом вернуться в дом, а оттуда — на станцию. И тогда ее приключение закончится в отеле «Анберн» настоящей ванной и настоящим чаем. Она поднялась на ноги и пустилась бежать, но… в сторону канала. Моряки тянули сходни на баржу, а мисс Темпл все мчалась. В горле у нее перехватило от осознания того, насколько хрупко синее стекло. Она схватила саквояж обеими руками, прижав его к груди, и прыгнула на бухту веревок; грубая пенька обожгла нежную кожу на коленях и локтях. Затем мисс Темпл быстро скатилась в тень паруса, где ее не было видно, но в опасной близости от того места, где, ссутулившись, сидел Харкорт.
Вокруг нее суетились моряки, сматывая веревки, их закаленные босые ноги шлепали по палубе. Мисс Темпл видела светлые волосы над жестким воротником Харкорта. Нож через секунду мог оказаться у нее в руке, и мысль о том, как легко сейчас можно было бы убить его — этот плещущийся на ветру флажок жестокости, — вытеснила все остальные. Она представила себе обнаженную спину Харкорта… интересно, есть ли на ней шрамы… у Чаня наверняка есть, всех мыслимых видов… даже у доктора — ведь он солдат… уродливые… отвратительные… возникло желание провести пальцами по спине Харкорта… или по чьей-нибудь другой… чьей угодно… чтобы ее пальцы проникли под его ремень, как нож для разрезания бумаги входит в конверт.
Мисс Темпл выскользнула из своего укрытия и бросилась к люку в корме. Сунув нож назад за голенище, она открыла люк и сморщилась от запаха стоявшей в трюме воды. Потом закрыла люк и, оказавшись в полной темноте, прислушалась. Наверху раздались шаги… но криков тревоги не послышалось, крышку люка никто не откинул. Мисс Темпл вытянула руки перед собой руки. Вокруг были ящики, тюки с влажной материей, бухты канатов. Она пробралась на ощупь за трап, чтобы кто-нибудь, заглянув сверху — с фонарем или без, — не увидел ее. Поерзав, пошевелив плечами, она освободила себе место среди тюков и села, откинувшись на спину и держа саквояж Лидии на коленях.
На барже наверняка было полно крыс. Мисс Темпл фыркнула. Если крысам дорого собственное благополучие, они будут держаться от нее подальше.
Затем она фыркнула снова. Впервые ей стало понятно, отчего в номере графини ди Лакер-Сфорца в «Сент-Ройяле» царил такой кавардак. Когда смерть и желание идут рука об руку, зачем такой женщине заботиться о внешних приличиях?
Или, подумала мисс Темпл, даже такой женщине, как она сама? Она легла на бочок, свернулась калачиком и соскользнула в сон — зверек в своей берлоге.