Когда за окном метель и пурга,
Приди же ко мне дорогая весна.
Слёзы мои с лица ты сотри,
Как будто бы не было этой зимы.
Закричали стены. Воздух, взрезанный, выкрашенный в монотонный тяжёлый цвет, исчез из лёгких, как и движение, как и крик. Бросаю своё тело вперёд, перелетая через массивную столешницу, сбивая стакан молока, отдалённо слыша скрип и звон, почти хрустальный, почти настоящий. Падаю на пол и сразу же, неуклюже, ползу к ней, обхватывая тонкую шею руками, сжимая с такой силой, что наверняка побелели пальцы. А кровь бьётся, как рыбы подо льдом, выбивается из-под фаланг, такая густая, такая сочная и яркая на белом кафельном полу, она повсюду, она уже везде.
— Нет-нет-нет! — запричитала, закричала, завопила шёпотом, а затем сжала зубы до скрипа, до рези, до боли, всматриваясь в её глаза.
Боже, у неё такие невозможные, красивые глаза! Зелёные, насыщенные, живые. Она смотрит безучастно, устало. Вижу, как быстро всё уходит. Как исчезает жизнь.
— Не умирай! Чёрт бы тебя подрал, только не умирай!
На её щеку приземлилась первая капля — моя слеза скатилась к уху и в ответ её глаза наполнились влагой.
Жанна умерла, даже не попытавшись что-то сказать. Она ушла легко и быстро, а кровь всё ещё просачивалась сквозь ослабевшие пальцы. Я отпустила её, прижимая руки к лицу, не скрывая рыданий, не скрывая свою боль.
Прислонившись к ножке стола, плакала, смешивая кровь со слезами и видя, как быстро под телом женщины расползается лужа, поглощая и мою обувь, и разбитый стакан, и пролитое молоко с печеньем.
Повсюду кровь, одна лишь кровь и в её отражении вижу всю кровь, что видела ранее. Всё, что делала сама, что делали другие, что было рядом.
Нет ничего кроме крови. Весь мир — одна лишь кровь.
***
Чтобы смыть грязь, кровь, пот и слёзы потребовался жалкий час. Примерно столько же ушло, чтобы наложить новый грим и переодеться. Я покидала поместье на рассвете, окружённая густым туманом и утренним пением птиц. Почти пасторальная картинка, наполненная нежно-розовыми и голубыми оттенками, запахом росы, свежести и хвои. Такие контрасты больше всего выбивают из колеи. Как может быть так красиво, когда внутри обрываются натянутые струны?..
Из всего обширного автопарка выбрала самую неприметную машину стального цвета отечественного автопрома, рассчитывая с ней расстаться на ближайшей станции, там пересесть на электричку, приехать в города, а уже оттуда тронуться в Москву.
В голову пришла мысль — я невольно повторяю путь неизвестного стрелка. И как он оставляю после себя боль и кровь.
Выезжая за пределы территории, смогла немного перевести дух. Самый сложный момент пройден — охранники и не думали меня останавливать. Я взглянула на своё отражение в зеркале заднего вида. На мне широкие солнцезащитные мужские очки, а на голове капюшон, прикрывающий лоб. Нужно быть как можно более незаметной, почти серой невидимкой. Взгляд должен скользить мимо, будто меня и вовсе нет.
Что теперь делать? Что мне теперь делать?
Наш уговор с Эльзой не подходит к нынешней ситуации.
Меня ждут люди Эльзы в том самом полузаброшенном пионерском лагере. Они помогут связаться с сестрой и если она заражена, то попробуют разорвать связь с Алхимиком и обеспечат запасом неона, которого должно хватить на несколько лет. А дальше остаётся надеяться, что найдётся лекарство и её вылечат.
Всё спланировано. Все варианты предусмотрены.
Но Кай опередил меня. Вновь чувствую тень волка над собой. Чувствую, как он касается меня, шепчет на ухо свои дикие желания. Чувствую слабость, беспомощность, ледяное желание сдаться.
Только-только перестали сниться кошмары-воспоминания о прошлом. Только-только вновь начала улыбаться и думать о будущем. Стрела с ядом аконит разрушила всё. Пострадал Лико. Сестра в опасности, а Жанна мертва.
Он вновь влез ко мне в голову. Словно опять падаю в невесомость. Вся моя жизнь — сплошное падение в пропасть.
Визг тормозных колодок, резкий правый поворот, крик и я чуть не въезжаю в дерево. Ремень, выбив воздух из лёгких, удержал от соприкосновения с рулём. Глубоко дыша, повернулась влево и уставилась на огромного серого волка почти метровой высоты в холке, неподвижного, широкоплечего, массивного зверя.
Он неотрывно смотрит, а затем задирает голову и громко воет. Оборвав жутко-красивую песню, вновь смотрит в мою сторону, а затем медленно уходит в лес на той стороне дороги.
— Так не бывает, — поражённо сказала вслух.
Встретить волка именно сейчас показалось дурным знаком. Это как будто ожили волчьи сны.
***
Я бросила машину неподалёку от станции, купила билет на поезд, натянула капюшон пониже и, прислонившись головой к стеклу, попыталась поспать. Сегодня первое мая, поэтому в вагоне всего несколько человек. А колёса стучат, голову неудобно держать, постоянно ударяюсь о стенку. Поменяв положение, запрокинулась и уставившись в потолок. Серый, в разводах от пыли и грязи.
В оконное стекло бьётся муха, она то ползает вверх-вниз, то начинает прорываться наружу. Лёгкий ветер лохматит волосы и немного прохаживается по лицу, чуть-чуть освежая его после бессонной ночи.
Здесь всё так меланхолично-тихо. И привычно-спокойно. Даже не верится, что совсем недавно всё было иным. Я была иной.
Посмотрев на руки, убедилась, что они больше не дрожат. А поднеся к носу, уловила едва ощутимый аромат железа и кожи. Без медного привкуса.
Чуть спустившись вниз, скрестила руки на груди и вновь отвернулась к окну, за которым проносилась сельская пастораль. Берёзки, сосенки, дубки, поля, какие-то озёра, речки, вон церковь золотится на горизонте, а вот и пустая остановка, мимо которой, не снижая скорости, проносится наш поезд. И всё по новой.
Небо нахмурилось, приоделось густыми тёмно-серыми облаками, деревья гнутся, гуляет ветер, солнце только успело выбраться из-за горизонта, как уже умудрилось скрыться за тучами, погрузив ранний весенний пейзаж почти в осеннюю картинку.
Моя первая и последняя весна в Санкт-Петербурге.
Больше не вернусь в этот город, как бы не сложилась моя судьба. Мне нечем бить карты Кая, он будет сторожить сестру как настоящий цербер, а значит шанс попасться весьма велик. И чем всё закончится? Неужели вновь стану зависимой? Или же у меня выработался иммунитет? А он, заполучив меня, действительно отпустит сестру?
Мы с Ингой никогда не были близки. Слишком разные как по характеру, так и внешне. Она пошла в отца, в детстве была солнечным зайчиком, рыжей-рыжей и кудрявой. Потом, с возрастом, рыжина успокоилась, перешла в стойкий каштан, а волосы из-за длины перестали так отчаянно виться и выпрямились.
Мы с ней — огонь и лёд. Я чёрная, она светлая. Если Инга как солнышко, добрая, общительная и весёлая, то я всю жизнь была молчаливой, осторожной, внимательной, а иногда даже злой. Разница в характере не делала нас врагами, но подругами никогда не были и частенько в детстве ссорились по пустякам. Раньше думала, что родители любят её больше потому что она младшенькая, так ведь бывает в семьях. Но теперь знаю почему всё так сложилось.
И от этого ещё больнее. Из-за меня, девчонки, которую уберегли от страшной судьбы, их родная дочь оказалась в большой опасности. Я магнит для неприятностей.
Поезд остановился и в вагон зашли новые пассажиры. Небольшая компания молодых ребят с рюкзаками и сумками, что-то бурно обсуждали, устраиваясь неподалёку. Весёлые, немного сонные, но абсолютно довольные жизнью походники-студенты.
Интересно, как сложилась моя жизнь, если бы пошла с Женькой? Я бы не привлекла внимание Артёма, не переспала бы с ним, не было бы похищения и встречи с Каем. Нормальная жизнь? Или судьбу не обманешь?..
Тогда не встретила бы их. И не было бы сегодняшней ночи. Никогда не почувствовала то, что почувствовала. Не испытала бы такой ясности, искренности, тепла.
От воспоминаний поёжилась. Холод между лопаток. Я сделала нечто плохое. Бросила их, оставив Жанну на грязном полу кухни. Кто найдёт её? Кристина? Олеся? Или Лико, Арман? Поймут ли, что с ней случилось? И что она покончила с собой?
Напротив шумно упала сумка, следом за ней молодой парень с огромным родимым пятном на щеке.
— Не возражаешь? — хрипло спросил он, заметив мой взгляд.
Отрицательно мотнула головой, стараясь не пялиться на его лицо.
Однако парень всё равно поджал губы, а затем надел огромные наушники и включил плеер, на максимум выкрутив громкость, заглушая окружающий мир чересчур громкими басами.
Интересно, как он живёт с такой внешностью? По виду и не скажешь, что скрывается от мира. Яркие кислотные шмотки, волосы ёжиком, во все стороны торчат, жестикуляция активная и открытая. Похоже парень совсем не стесняется, хотя видно, что ему неприятны чужие взгляды. Он борется со своими страхами здоровым пофигизмом и наплевательством. Возможно так даже лучше. В своё время я так не смогла.
Безумно захотелось проверить, как лежит грим, не проступили ли очертания шрама, не испачкала ли капюшон тональным кремом, но сдержалась, отвернувшись к окну. Совсем скоро приеду в Питер, а там Московский вокзал, очередной поезд, дорога и, наконец, Москва.
***
Выбрасываю сигарету в урну, переступаю порог вытянутого в длину здания, полностью, с головой, окунаясь в шум, ловя обрывки чужих разговоров. Взгляды незнакомцев равнодушно скользят по лицу, а над залом проносится звонкий, но неразборчивый голос диспетчера. Высоко над нами пролетают голуби, меня чуть не сбили крупным чемоданом, дважды наступили на ногу, обругали злобно, но никто, совершенно никто меня не увидел!
Я, вместе со своим небольшим рюкзаком, органично влилась в утреннюю сутолоку, лавируя между прибывшими, уезжающими и просто скучающими. При покупке билета потребовалось всё моё мужество — паспорт поддельный. Я впервые пользуюсь фальшивкой, тем самым открыто нарушая закон. Спина взмокла от волнения, руки влажные, улыбка нервная, а женщина за стойкой сонная, так что всё прошло быстро и как по маслу.
Пожелав лёгкой дороги, она выдала билет, чек и вернула паспорт. «Следующий!»
Выйдя на перрон, немного поблуждала, нашла закуток курильщиков, выкурила ещё одну сигарету, мысленно собирая себя по кусочкам, а затем, найдя нужный поезд и вагон, загрузилась в своё купе, порадовавшись, что койка верхняя: собираюсь проспать все восемь часов пути.
Запрокинув голову, уставилась на облупившуюся стенку, на которой по-английски накарябана странная фраза: «We will find you». Задумчиво проведя пальцем по шершавой поверхности, быстро утратила интерес, мысленно настраиваясь на сон. Если не посплю сейчас, то уже никогда не смогу выспаться.
Интересное слово «никогда». Оно довольно часто стало возникать в моём лексиконе. Я больше никогда не буду безмятежно спать. Никогда не расслаблюсь. Никогда не доверюсь никому. Никогда не вернусь домой.
Последняя мысль оказалась такой острой, что невольно открыла глаза, сдерживая себя, стараясь не раскиснуть. Наши желания сбываются иногда так причудливо-пугающе.
— Ну здравствуй, Елена.
Скосив глаза, увидела довольного Армана и мне моментально расхотелось спать. Более того, идея исчезнуть или провалиться сквозь землю показалась необычайно заманчивой. Вот уж действительно: «Мы тебя найдём»!
Одетый в стильный демисезонный плащ, под которым скрывалась белоснежная рубашка и чёрные брюки, немного взъерошенный, немного сердитый. Но в глазах не видно, что он действительно зол. Прислонившись к дверце купе, мужчина поправлял часы на запястье, с хитрой улыбкой рассматривая в упор.
— Уже пора начинать бояться? Как ты меня нашёл? — не выдержав затянувшейся паузы, спросила, приподнимаясь на локтях.
— По паспорту, — лаконично ответил он. — Связаться с Эльзой была не лучшая твоя идея.
— Значит она сразу сдала меня? — спокойно переспросила, хотя мысли быстро наполнились гневом.
— Елена! — укоризненно воскликнул Арман. — Эльза умная женщина — когда два волка припёрли её к стенке, она быстро сообразила, в какие игры играть не стоит.
— Но как…
— Ты слишком плохо шифруешься. Лико сразу догадался, зачем ты вчера разговаривала с Эльзой. А она просто хотела отвадить тебя от Лико. Неважно каким способом.
— Я не вернусь в поместье! — заявила с вызовом.
Вместо ответа, Арман за два шага оказался возле меня, заставляя отпрянуть к стенке. Он был таким высоким, что мы почти на одном уровне. Мужчина положил руку мне на живот и слегка сжал, а затем провёл ею по телу до лица, особенно нежно касаясь губ.
— Мы оба знаем, что эта часть наших взаимоотношений закончилась, — шёпотом заявил он, отступая и отворачиваясь к окну.
— Что теперь будет? — колючий холод прошёл по местам, где только что была его рука.
Стало зябко и я подтянула к груди колени.
— Единственная причина, по которой ты так ломанулась в Москву, это твоя сестра. Жанна была неонезированна. Значит Кай вышел на контакт и Инга у него в руках, — издалека начал он. — Я исполню ваш с Эльзой план, а потом ты исчезнешь.
— Лико…
— Он ждёт нас в купе первого класса. Не волнуйся, у меня уже есть пара вариантов, как вас развязать.
— Я рада, что прошлая ночь была…
— Особенной, — Арман развернулся, окатив ледяным взглядом. — Но ты человек. Я не хочу мучить нас троих. Я никогда по-настоящему не рассматривал тебя как часть триады. Триединство — это навсегда, а ты, даже под воздействием укусов, состаришься слишком быстро. Этот союз принесёт слишком много боли нам всем, так что будет лучше, если мы на этом остановимся. Помнишь нашу сделку? Ты выполнила свою часть, теперь моя очередь.
— Да. Всё так. Именно это я и хотела сказать, — вымученно улыбнувшись, кивнула его словам. — Тогда вперёд, на Москву!
Спрыгнув с верхней койки, расправила одежду и быстрым шагом вышла в тамбур. Мне не хотелось, чтобы он увидел, как пытаюсь сдержать боль, прорывавшуюся сквозь грудную клетку.
***
По глазам Лико ясно — он ни о чём не догадывается. И его обвинения тоже выглядели вполне настоящими. Он действительно переживал, ему действительно больно от того, что сбежала, добавив снотворное в их напитки. Единственное, о чём не сожалел — наша близость прошлой ночью. Та связь, что есть между нами, показывала ему, что всё было искренне и по-настоящему.
Именно поэтому мои слова для Армана оказались такими жалкими — он знает, что я лгу. Знает, что чувствую. И от этого больнее всего.
Потребовалось время, чтобы успокоиться и осмыслить то, что случилось. Наша игра с Арманом вышла на новый уровень, и я так устала играть, будучи новичком. Я делаю ход, а он делает десять. Как уж тут выиграть?..
В результате всю дорогу до Москвы проспала рядом с Лико. Присутствие волков почему-то расслабило меня. Поместье быстро стало моей зоной комфорта и, покинув его, всё время была в дичайшем напряжении, боясь всего и вся. Словно весь мир против меня. Только рядом с волками, под их защитой, смогла успокоиться и даже поспать.
С поезда сошли раньше, так как появляться на Ленинградском вокзале в высшей степени глупо. Арман раскритиковал мой образ, сказав, что хоть я и спрятала шрам, но моя внешность всё равно привлекает внимание. Они знают, как я выгляжу. Мне стоило хотя бы надеть парик или перекрасить волосы.
Наступила ночь и солнце скрылось за горизонтом. На станции, кроме нас, было всего несколько человек. Арман ушёл подыскивать такси, а мы с Лико остановились в небольшой придорожной забегаловке с клетчатыми красными клеёнками, слишком ярким светом от потолочных ламп и громким телевизором. Крупная официантка меланхолично приняла наш объёмный заказ, слегка постукивая ручкой по засаленному блокноту, а пара дальнобойщиков, сидящих в отдалении, шумно обсуждала только что закончившийся матч.
— Ты как? — спросил Лико, устало откинувшись на спинку стула.
— Не отказалась бы всё забыть и вернуться домой.
— Твои родители волнуются о тебе и Инге, — слегка нахмурившись, сказал он. — Арман как мог успокоил их, но они всё равно переживают. Ты ушла, мы не знали где ты, что случилось, Жанна в луже крови, охрана, заявившая, что ты совершенно спокойно покинула поместье…
— Я же извинилась! Что мне ещё сказать? Кай предупредил через Жанну, что будет, если приеду не одна! — мне не хватало твёрдости в голосе и Лико видел это.
— Мы справимся с Каем, если будем действовать вместе. А будучи одной — ты вновь стала бы членом семьи, — Лико наклонился вперёд и обхватил мои руки, слегка сжав и проникновенно уставившись в глаза.
В его невозможно красивых голубых глазах читалась мягкость, теплота и любовь. Я осторожно высвободилась и, спрятав руки подмышками, облокотилась о стул.
Парень разочарованно вздохнул, ненадолго уставившись в потолок.
— Я понимаю.
— Дело не в тебе. И не в нём. Всё дело во мне, — отвечаю осторожно, тщательно подбирая слова. — Я не готова к такому. Я должна вернуть Ингу родителям, а потом хочу забыть всё, как страшный сон. У меня просто нет сил.
— Елена, ты боец, хоть и не хочешь признавать это. Тебе хочется играть слабость, хотя на самом деле в тебе больше силы, чем во мне или Армане. Иногда эта сила прорывается и тогда ты поступаешь так, как действительно хочешь поступать, но потом, осознав, сколько смелости в тебе есть, прячешься обратно в раковину и словно засыпаешь. Прошедшей ночью ты была великолепна. Я увидел в тебе волчицу…
— Не говори так! — резко оборвала его, потирая руки.
Не хочу, чтобы он говорил о ней.
На громкую реплику обернулся один из мужчин, заметив, что всё в порядке, вернулся к экрану телевизора, вновь поглощая огромную кружку пива. В тот же момент официантка по имени «Марианна» принесла еду и напитки. Посмотрев за окно, перевела взгляд на часы, а затем обратно на улицу. Арман задерживается, от этого начинаю нервничать.
— Лико, скажи, а все волки в первый раз обращаются в подростковом возрасте?
Прежде чем ответить, он разложил приборы и разлил по чашкам горячий чай. Только после этого посмотрел на меня, показывая, как неприятна эта тема.
— Да, — односложно ответил парень, приступая к трапезе.
Мы поели в молчании, оба наблюдая за соседним столиком, где дальнобойщики, не стесняясь в выражениях, обсуждали проигрыш любимой команды.
— Как это происходит? Как это было с тобой?
— Откуда такая любознательность? — раздражённо проворчал Лико, отставляя пустую тарелку в сторону. — Это просто происходит со всеми, в ком есть волчья кровь!
— Двое мужчин и одна женщина, я права? — продолжаю гнуть свою линию.
— Ну да, только так.
— А ты можешь быть только с человеком? В смысле будут ли от этого союза дети? Какими они будут?
Лико смутился и отвёл взгляд. Несколько раз кашлянув, протёр губы салфеткой, выигрывая время, подбирая подходящие слова.
— Я дам пример, чтобы ты поняла, как это работает. Наш ребёнок родится человеком. У тебя с Арманом никто не родится. Ребёнок в триаде родится волком. Но для того, чтобы обратиться, ему необходимо вернуться на родину.
— Что?
Сердце пропустило удар. Кажется, нащупала то, что искала. Однако Лико неправильно понял мой вопрос.
— Если мы уедем, то сможем прожить нормальную человеческую жизнь. Я смогу сдерживать в себе волка, Елена. Я всё изменю ради тебя. Ведь без превращений, я обычный человек. И проживу не дольше чем ты.
Он вновь потянулся ко мне и в этот раз не стала отворачиваться. Во мне билась одна мысль. Мир волков. Что будет, если окажусь в мире волков? Действительно ли во мне течёт волчья кровь? Поэтому удалось избавиться от влияния неона? Поэтому иногда веду себя как волчица? Вопросы сыпались как из рога изобилия, я настолько в них погрузилась, что пропустила начало разговора Лико по телефону.
— Да, хорошо. Тогда так и поступим. Увидимся завтра, — твёрдо проговорил Лико, отстраняясь и немного нахмурив брови.
— Что такое? — сразу всполошилась, вновь обращая внимание на время.
Арман всё ещё не пришёл.
— На улице ждёт такси. Арман присоединиться завтра.
— Что случилось?
— У него есть идея, как вытащить твою сестру. Завтра он всё расскажет.
Лико вышел из-за стола и подошёл к кассе, чтобы расплатиться за ужин. Оставшись одна, уставилась на руки, подмечая вновь нервную дрожь пальцев. Всё происходящее — как нырнуть в бассейн без дна с акулами и пираньями. Безумное погружение.
Вновь глядя за окно, замечаю двух молодых девушек, пересекающих площадь перед станцией. Они совсем юные, в коротких платьицах и расстёгнутых куртках. Одна что-то с жаром втолковывает другой, а та смеётся без остановки. И по тому, как они двигаются, как говорят, ясно, они близки — лучшие подружки, почти семья.
Я завидую им. Всё, с чем столкнутся, понятно и пройдено сотнями подростков до них. Никаких неожиданностей. Рядом всегда будут те, кто поможет, кто объяснит, что делать. Есть пути, куда идти, есть будущее.
А есть ли оно у меня? Закончится ли этот марафон боли? Что останется от меня, когда всё закончится?
Смотрю на них, когда проходят прямо перед окнами кафе. И тогда перехватываю взгляд одной из них. И вижу тот самый, голубой отблеск в глазах. Эта девочка принимает неон.