Мне бы смелости набраться,
Выпить яд до дна — мой аконит.
Но не сгинуть, не потеряться,
Став до кончиков когтей другой…
А под странный бесконечный
волчий злобный вой -
Не страдая, не мечтая,
О любви большой желая,
Жить, и только так, как хочет сердце,
Глупое, невинное, моё.
Когда Лико выбежал на улицу, они уже скрылись за поворотом. Теперь не поймёшь — узнала она меня или нет? Хорошо, что я чувствую их, а они меня нет. Эта односторонняя связь прекрасно действует, как будто у меня есть суперсила. Лико предупредил, что в Москве неонезированнах больше, так как здесь располагается завод по производству неона, скрытый известным названием какой-то фармы.
В небольшой стильной гостинице неподалёку от метро Маяковская, нас ожидал шикарный двухместный номер, горячий душ, поздний кофе и сонный разговор ни о чём. Несмотря на то, что удалось поспать в поезде, мягкая постель быстро расправилась с ложной бодростью и я вырубилась как младенец. Завтра будет новый день.
Завтра мы спасём Ингу.
***
Сон начинается с того, что вновь сбегаю из поместья, только никто не идёт за мной и я приезжаю в Москву одна, прямиком на Цветной бульвар. Теперь там роскошный косметический центр. Вежливые девушки, приятные доктора, косметологи. Они вертятся вокруг, как птицы. Сбивают с толку, слова не дают сказать:
— Вам жизненно необходим полный комплекс процедур! Ваша кожа нуждается в воздухе, а волосы в свежести! И этот шрам, его нужно убрать! Стереть, вычистить, удалить! И пилинг! И как же без маникюра/педикюра? Всё, никаких возражений! Глубокая эпиляция, шугаринг, но сначала пластика — шрам в первую очередь! И нос поправим! И цвет глаз сменить на голубой! Серые — как у мышки — тоскливо, а голубой — ультрамодный! Неоновый!
Пытаюсь вставить хоть слова, постоянно перебивают и легко-легко, но цепко, тащат вглубь здания. Повсюду белый, голубой и фиолетовый цвет, всё сверкает прозрачностью и простором, высокие лампы слепят глаза, в воздухе витают нежные лиловые ароматы, среди которых затесался и хищный вкус полевых цветов.
Повсюду мерещится неуловимый среди иных запахов аконит. Фотографии фиолетового цветка открыто висят на стенах, а на каждой удобной поверхности вазы, забитые под завязку этим растением. Чуть сосредоточившись, вижу, как из них на пол льётся вода.
Я как не в фокусе, всё вновь потеряло чёткость, только вода льётся водопадами, шумно, громко, мокро, волосы от влаги потяжелели, прилипли к спине, лезут в рот, в глаза, ещё больше путая. Мы идём быстро, и чавкающий звук от ног, погружающихся в очень мокрый ковёр, звучит всё громче и громче. Вода поднимается, она уже по щиколотку, но никто этого не видит.
— Здесь повсюду вода! — почти кричу, но они улыбаются.
Белоснежные зубы, очаровательные улыбки, нет-нет, да и мелькнут волчьи клыки, а голубые ясные глаза окрасятся в желтизну и вместо смеха раздаётся негромкое утробное рычание. Моргнёшь и всё в порядке.
— Моя сестра…
— Прошу сюда! — восклицает секретарша, открывая двери и вталкивая внутрь…
Внутрь операционной. Наслоение — я уже лежу на столе, связанная, зафиксированная, чтобы не дай бог шевельнулась! Такую операцию, разумеется — к сожалению, проводят без наркоза. Печальным голосом заявляется ассистентка хирурга. И добавляет, что он скоро будет здесь.
Почему не удивлена, что это Кай?
Вся комната — красно-чёрная. Красные стены, чёрный пол. Красная форма врачей, чёрное покрывало на мне. Красный потолок, чёрная жижа стекает из вентиляции, капает невидимыми из-за обилия чёрного цвета каплями на пол. Капает на лицо, грудь, живот, попадает в рот и чувствую — это кровь. Чёрная, как смоль, солёная как море, кровь.
Грянула музыка. Пронзительно-торжественное, вызывающе-злое, под такую мелодию следует убивать. Или устраивать кровавые свадьбы.
— Я позабочусь о тебе, Елена, — шепчет на ухо Кай, а ассистент стирает тампоном кровь с лица, обеззараживая для будущей операции. — Ты будешь такой же красивой, как и я!
Его лицо, скрытое маской, удлиняется и я вижу, что на руках с зажатым скальпелем, появляется шерсть. Пытаюсь закричать, но рот сам по себе стягивается толстыми стяжками, отчего раздаются лишь стоны боли, тихие, невыразительные. Вновь слышится рычание и я вижу повсюду волчьи морды. Все присутствующие здесь — волки. Они скалятся и веселятся. Начинается операция.
Если бы могла — кричала бы от боли, срывая стяжки, выдирая нитки, но нет возможности даже вздохнуть. Задыхаюсь, а Кай с бешеным взглядом вскрывает лицо скальпелем, приговаривая:
— Скоро ты станешь такой красивой!
И в тот момент, когда кажется, что схожу с ума, всё заканчивается.
Просыпаюсь в белоснежной палате, заставленной чёрными вазами, забитыми фиолетовыми насыщенными цветами, разносящими по комнате острый отравляющий аромат. Не узнать это растение невозможно — это вновь аконит, мой спутник, мой любимый яд.
Я скрыта серой простынёй, только правая рука наружу — на сгибе локтя под кожей игла, закреплённая лейкопластырем. Слышится пиликанье аппарата, фиксирующего жизненные показатели, кроме этого звука, ничто не разбивает холодной, ледяной тишины. Не слышен шум города за окнами, не доносится ни голоска за дверьми комнаты. Абсолютная тишина и прерывистое дыхание, глухое из-за бинтов, скрывающих лицо. Сердце спокойно, я сонная, поэтому не сразу вспоминаю, что произошло. Какой странный сон приснился. Я попала в аварию? Поэтому так трудно двигаться?
Удаётся вырвать из руки иголку, шатаясь, выбраться из постели и дойти до зеркала. Так и есть — вся голова забинтована, остались лишь щели для глаз. Разматывая бинты, начинаю срывать их с себя и вместе с тем кричать. Мой крик доходит до ультразвука и зеркало разбивается на крупные осколки — в каждом из которых моё отражение — волчья морда.
***
Вскакиваю с криком, сжимая горло, задыхаясь, не сразу понимая, что только теперь по-настоящему проснулась. Лико, сидящий за ноутбуком, смотрит встревоженно, а затем подскакивает и в два шага оказывается рядом.
— Елена?
— Боже! — выдохнула, пытаясь отдышаться. — Это просто дурной сон. Всего лишь сон!
— Уверена? Ты так кричала…
— Обычный кошмар, ничего большего, — отвечаю резко, отползая в сторону и отрицательно замахав руками.
Не знаю, о чём думал Арман, заказывая этот номер и эту гостиницу. Одна кровать: неловкость и смущение размером с трёхлитровую банку. Крошечный диван выручил, но напряжение как искры, чиркни спичкой, вспыхнет пламя. А каким оно будет — никто из нас двоих не знает. Вот и отстраняюсь, не желая даже случайно коснуться. Это какое-то бесконечное хождение по ленте Мёбиуса — сближаемся и отдаляемся, а конца не видно.
Выбравшись из постели, натянула поверх пижамы белоснежный халат, потянулась.
— Всё так и закончится, да? Ты уйдёшь, как и собиралась. Без меня.
— Вот давай не сейчас! — вспылила, моментально развернувшись. — Моя сестра в опасности, а ты решил выяснять отношения? Серьёзно?!
— Прости, — стушевался Лико, отводя взгляд. — У нас никогда не бывает времени, чтобы поговорить.
А затем он усмехнулся, взъерошил волосы и посмотрел с такой улыбкой, как будто ему всё нипочём. Его прекрасные холодные голубые глаза наполнились теплотой и даже любовью, отчего тесно в груди.
— Как быстро всё изменилось, да? — под маской гнева скрывалась печаль, проявившаяся в голосе. — Раньше думала: я знаю, что такое любовь. Казалось, что испытываю это чувство. Но ведь это ложь! Я только-только начинаю жить и понимать, что живу. Интересно, я когда-нибудь пойму, что такое любовь?
— Нет, — он мягко улыбается. — Любовь нельзя понять, Елена. Её можно только чувствовать.
***
Времени совсем немного, скоро приедет Арман.
Быстро приняв душ и высушив волосы феном, переоделась в простые джинсы и длинный растянутый лёгкий свитер. В Москве весна, но всё ещё недостаточно тепло для маек и футболок. Выйдя из ванной комнаты, надела уличные ботинки и собрала вещи в сумку. Как сказал Лико, мы здесь только на одну ночь.
В дверь постучали и парень, перехватив вопросительный взгляд, сказал:
— Заказал завтрак в номер.
— Ты просто душка, — заявила довольно, подходя к входной двери.
Потянувшись к ручке, замерла, увидев дрожь, охватившую правую руку. Проклятые нервы! Как у неврастенички, и почему в голове спокойна, но тело изображает страх?
Опустив руку, уставилась в глазок и увидела в коридоре столик на колёсиках с белой скатертью, заставленный подносами и даже с небольшой вазочкой, в которую поставили белую розу, как символ этого отеля. И улыбчивый официант, вежливый молодой человек, немного стеснённо выглядящий в стандартной одежде, но не вызывающий подозрений — его глаза чисты, он не принимает наркотик.
— Ты чего встала? — раздался голос позади, а в дверь вновь постучали.
И я потянула на себя ручку.
Всё случилось быстро. Официант с такой силой толкнул тележку, что я упала на подносы, а затем отбросило назад вместе с посудой, напитками и столовыми приборами. Длинная скатерть, свисавшая до пола, прикрыла от нападавшего, но и перекрыла обзор. Справа появляется Лико, чьё лицо обезображено частичной трансформацией, он бросается вперёд, настигая нападавшего, валит на пол, впиваясь клыками в глотку.
Выбираясь из импровизированного укрытия, вижу второго широкоплечего мужчину, входящего в комнату, он достаёт необычный пистолет, такие не заряжают патронами, и наставляет его на Лико. Мой крик пропадает вместе с щелчками — дротики впиваются в спину Лико и он отрывается от мёртвого официанта, злой рык проносится над комнатой. Приподнимаясь, готовится к прыжку, но затем падает, когда в шею впиваются ещё несколько дротиков.
Я действую инстинктивно, не раздумывая, бросаю в нападавшего вазу, просто чтобы отвлечь от Лико, а затем бегу в сторону кровати, падаю на неё, краем глаза замечая ещё один дротик, вонзившийся прямо надо мной в стену, и слышу быстрые шаги. Только добираюсь до подушек, а меня тянут уже за ноги, стаскивая с постели. Разворачиваюсь, выкручивая ноги из рук нападавшего, и вонзаю найденный нож в грудную клетку мужчины. Это даже не рана, так, царапина, но её достаточно, чтобы он пошатнулся и отступил, потеряв равновесие.
В глазах незнакомца растерянность, страх и гнев. Он вновь надвигается на меня и тогда бью раскрытой ладонью прямо в горло так, как учили всего несколько недель назад. Что-то изменилось, появилась сила и уверенность, и движение вышло быстрым, чётким и сильным. Мужчина попятился, упираясь в стенку и тогда уже я набрасываюсь на него, вновь хватая за шею и ударяя его о стену. Несколько ударов свалили нападавшего с ног, бью по горлу ногой, а затем по животу и в пах столько раз, пока не поняла, что он без сознания.
И только теперь вздохнула полной грудью. Перед глазами от невыносимого напряжения всё потемнело, концентрация нарушена, словно выкачали из комнаты весь воздух. Я упала на постель, ненадолго спрятав голову между коленями. Вдох-выдох, вдох-выдох.
Всё заняло минуты две, может три, а кажется прошла секунда. Сквозь расстёгнутое пальто на белом свитере нападавшего проступили красные следы, его лицо превратилось в окровавленное месиво и это сделала я. Отвернувшись, увидела труп второго. Лже-официант умер с выражением ужаса в застывших глазах.
Они не знали, против кого идут.
Лико лежал лицом вниз, без движения, но даже издали видно, что он дышит. Спустившись с кровати, быстро пересекла комнату и опустилась рядом, вытаскивая из спины и шеи парня дротики. По комнате пошёл тот самый запах из снов. Резкий, мучительно-горький аромат аконита.
— Лико?
С трудом удалось перевернуть его на живот. Лицо парня сгладилось, обратная трансформация оставила только кровь вокруг рта — последствия нападения. Кровь оказалась и на свитере, вокруг тела: брызги на стене подобны полотну сюрреалиста, в них угадывается мощь, с которой клыки Лико сомкнулись вокруг шеи лже-официанта.
Медленно переведя взгляд, посмотрела на труп и тотчас отвернулась — мне почудилось другое тело, а в голове вновь раздались женские крики. Всё повторяется, всё опять происходит со мной.
— Лико? — в который раз обращаюсь к нему, но он не двигается, только слышно, как медленно дышит волк.
Попытки разбудить его не увенчались успехом. Пора признать — я без понятия, что делать дальше. Ведь если разбужу, он может превратиться в монстра, если оставлю как есть — яд рано или поздно подействует и мой Лико умрёт.
А позади лежит наёмник, которого пришлось связать разорванными простынками и заткнуть рот импровизированным кляпом. Но что делать, когда нападавший очнётся?
Я должна связаться с Арманом. Он точно разберётся в сложившейся ситуации. Чёрт, он должен быть уже здесь! А что если эти парни пришли не одни? Почему администрация всё ещё никого не прислала? Стоял такой шум, неужели никто не слышал, что происходит? Соседи не могли пропустить звериный рык.
Углубившись в свои мысли, не сразу услышала постепенно нарастающую мелодию вызова. Совершенно глупая песня, чересчур жизнерадостная, слащавая, приторная и назойливая. С трудом верится, что она звучит из кармана пальто наёмника.
You might think I'm crazy
But all I want is you and it's so hard to take
There's no escape without a scrape
You kept it going till the sun fell down…
Я привязала мужчину к спинке кровати, предварительно сняв верхнюю одежду и повесив на стул. Мне не пришло в голову её проверить, а зря. Достав стильный смартфон, увидела на заставке улыбающееся лицо сестры. Рыжие веснушки осыпали щёки и курносый нос. Она выглядела счастливой.
— Да? — голос не дрогнул, но внутри всё замерло.
— Хочешь увидеть сестру? — раздался из динамика незнакомый мужской голос.
— Да! — закричала и в ответ услышала отдалённый крик Инги. — Что с ней? Где моя сестра?
— Приезжай туда, где всё началось, Елена. Приезжай одна, — в голосе послышалась усмешка. — Поторопись, иначе она станет одной из нас.
Связь оборвалась и телефон выпал из рук. Приложив пальцы к губам, сдержала всхлипывания.
— Не делай этого.
Обернувшись, увидела бледного, покрытого холодным потом, Лико. Он прислонился к стене, прижимая руки к животу. Всё тело парня сотрясала мелкая дрожь, переходившая в волны едва сдерживаемой трансформации. И над всей этой невыносимой болью его лицо, его взгляд, его душа. Всё, о чём думает — я. Всё, что волнует — я. И это убивало меня изнутри.
— Я не могу бросить её, — прошептала измученно.
— Арман, — едва слышно прохрипел он, — поможет тебе. Вызови его. Елена, не ходи сама — это ловушка.
Я закивала головой, развернулась и, найдя телефон Лико, набрала Армана. Долгие гудки сменились негромким голосом:
— Да?
— На нас напали, — выпалила с ходу, неотрывно глядя на парня. — В Лико стреляли дротиками с аконитом, он плохо выглядит…
— А нападавшие? — сухо и собрано спрашивает мужчина.
— Один мёртв, второго связала, он без сознания. Арман…
— Вы в безопасности?
— Я не знаю! — прикладываю руку ко рту, пытаясь сдержаться. — Арман, я не могу остаться. Я должна найти сестру. Они сказали, что она у них, я слышала крики, её крики, Арман, пожалуйста, я не могу, я…
— Елена!
Он оборвал меня и я заткнулась.
— Дождись меня, Елена. Если ты сейчас бросишь Лико…
Лико полулежал, прислонившись головой к стене и закрыв глаза. Дрожь утихла, трансформация сошла на нет. Вторая стадия ещё не началась, значит концентрация яда минимальна, она должна была только вырубить волка. Он справится. Обязан справиться.
Он заснул. Его сон лёгок и безмятежен. Там нет меня. Проклятой меня, что пришла и разрушила его жизнь.
Арман всё говорил и говорил, но я не слушала, раскручивая спираль событий в голове, понимая, что собираюсь совершить самый глупый поступок в своей жизни.
— Я не могу поступить иначе, — заговорила невпопад и облегчение накрыло с головой. — Прости Арман, но я не могу остаться.
На том конце трубки раздался протяжный вздох, а затем тишина. И уж было подумала, что оборвал связь, когда Арман заговорил:
— Ты помнишь главную фразу, Елена? Что мы делаем, когда наступает ночь?
— Выживаем.
— Так постарайся выжить, Елена Прекрасная, иначе я буду очень разочарован.
***
Выходя из такси и вставая напротив недостроенного здания, приложила руку к глазам, заслоняя их от неожиданно жаркого весеннего солнца. На градуснике плюс двадцать. Май в столице выдался тёплым, почки на деревьях уже набухли, готовые буквально за один день раскрыться яркими салатовыми молодыми листочками. Мимо проезжают машины, люди на велосипедах, дети и взрослые, пёстрые подростки, собаки, кошки, птицы. Шум города, праздничный день в самом разгаре.
Так странно смотреть на это здание, совершенно непохожее на то, каким снилось всего несколько часов назад. Оно выглядит именно так, как запомнила по прошлым визитам. С Артёмом частенько здесь развлекались, заманивая интересных Алхимику людей. Забавно, что никого не потребовалось мучить как когда-то меня.
Собравшись с духом, обошла здание со стороны автострады, дождалась, когда прохожих останется всего несколько человек и перелезла через забор. Поначалу хотела забраться ночью, чтобы иметь хотя бы призрачный шанс найти и вытащить сестру. Но после утренних событий всё изменилось. Фактически выбрасываю белый флаг и сдаюсь. Теперь игра продолжится внутри поля и я не знаю, что он сделает.
Накачает наркотиком? Убьёт сестру в назидании? Убьёт меня? Что он придумает, чтобы отомстить?..
Двери без привычных замков как неприкрытое приглашение — открыты нараспашку. Внутри гуляет ветер, с места на место перелетают сизые голуби, шелест крыльев эхом проносится по залу, а сквозняк выдувает из разбитых окон причудливые трубные стоны. Здесь холодно, стыло и зябко. От плиточного пола тянет влагой и сыростью, серый цвет, разбавленный солнечными лучами, сливает всё в единую массу, в которой сложно разобраться.
Сердце колотится так громко, что ничего не слышу и не вижу, только сжимаю и разжимаю ладони, представляя себе бескрайние леса, тишину, спокойствие и безмятежность. Пытаюсь вспомнить, что скрывается за такими словами, но в памяти почти ничего не осталось.
Я на открытом пространстве как подарок, раскрытые ладонями вверх руки показывают, что в них ничего нет. Но никто не идёт навстречу. Будто здесь, кроме птиц и ветра, никого нет.
Не дождавшись ответа, успокоившись и раз сто обшарив взглядом комплекс, направилась к лестнице. Возможно ждут… в той комнате? В той самой комнате, где когда-то сковали наручниками и где когда-то переспала с Артёмом. Там меня лишили будущего. Там умерла моя юность.
Поднимаясь по лестнице без перил, с провалами, в которых виднелись железки, арматура и нижние пролёты, всё думала, что же будет дальше. Что ещё должно случиться, чтобы я действительно сломалась и сдалась? Ведь сейчас я как эта лестница, вся разбитая, изломанная, искорёженная, но всё ещё каменная. Сколько потребуется времени на то, чтобы рухнуть вниз?..
Последний пролёт, а вот и дощечка. Новая, чуть шире прежней.
— Ты так всех девушек испытываешь или только мою смелость проверяешь?..
И в этот раз не задумываясь быстро пересекаю её и оказываюсь на последнем этаже. Здесь пусто, как и везде, а дверь в ту комнату приоткрыта, видна стенка с граффити, в котором зашифровано слово неон. Это место пережило много обращений, став чем-то вроде святилища для неонизированных. Боже, какое жуткое слово.
Толкаю дверь, а там она.
— Инга! — вырывается из горла радостный вопль и я врываюсь внутрь.
Девушка привязана наручниками к стулу, голова опущена вперёд, волосы скрывают лицо, кажется, что она спит или без сознания. Падаю перед ней на колени, обхватываю за плечи, приподнимая голову, повторяя как мантру:
— Инга! Боже, что они с тобой сделали?!
Она просыпается, качает головой, а затем открывает глаза. Моя безумная надежда исчезла как дым. Время встало, отдалённо слышу, как что-то падает на землю, а затем сестра быстрым и резким движением всаживает инсулиновый шприц мне в шею. Не сопротивляюсь, просто смотрю на неё, вижу мрачное торжество в её глазах, вижу чуждое, злое, вижу его.
И когда содержимое шприца начинает действовать, сестра кладёт мою голову к себе на колени, приговаривая:
— Добро пожаловать домой, Елена. Мы все так скучали по тебе!