Давай сыграем в прятки?
Ведь это лучшая игра!
Но чур не поддавайся — я так сильна,
Что выиграю и без оглядки
На тебя…
Помню каждое мгновение ужаса, прошедшего сквозь меня и застрявшего глубоко-глубоко внутри головы. Каждый момент — это рыболовный крючок и сейчас все они одномоментно движутся, разрезая и кромсая всё, что есть я.
Во рту вновь медовый привкус, а голубая жидкость опять сжигает сосуды болью. Вновь слышу крики, запах крови, волчий вой. Вижу его лицо так отчётливо, словно он опять забрался под кожу, словно мы вновь единое целое. Его неоновые глаза преследуют даже когда зажмуриваюсь, даже когда пытаюсь выцарапать белки, чтобы ослепнуть и больше ничего не видеть.
Я кричу. Громко и сильно. На взлёт, сначала слишком тихо, едва слышно, всхлипывая, затем уже предвестник крика, а потом он расцветает в горле и я падаю, падаю вниз…
— Держи её!
Голос далёк и близок. Сердце бьётся так быстро и стоит только ему коснуться меня, как захожусь в новом крике, пытаюсь вырваться, мы падаем на гравий, но он не выпускает, держит крепко, и я успокаиваюсь, продолжая плакать от бессилия.
— Это пройдёт.
— Но что случилось? — заговорил близкий, такой родной голос.
Понемногу становится легче, но по-прежнему не могу открыть глаза, и не хватает воздуха, не хватает причин дышать.
— Паническая атака. А ты чего хотел, Лико? Она почти десять месяцев провела в компании омеги под воздействием сильнейшего психотропного препарата. У неё от психики остались только рефлексы. А вы за восемь месяцев не смогли разговорить её, держали в изоляции, чуть ли не на привязи, неудивительно, что сейчас случился срыв.
— Я хочу домой. Я хочу домой к маме и папе, — шепчу едва слышно и Лико прижимает сильнее к груди.
— Тише-тише, ты в безопасности, — на ухо шепчет он, затем целует в затылок и вновь обращается к Арману: — Похоже сегодня я останусь с вами.
***
Мучительные судороги, последствия от панической атаки, стихают только в объятиях Лико. Насильственная связь, образовавшаяся между нами, облегчает то, что со мной происходит. Сильнее прижимаясь к его груди, чувствую себя лучше, чувствую себя под защитой. А когда наступила ночь, не смогла отпустить. Без его тепла слишком холодно, возвращаются кошмары и в горле вновь нарастает крик. В результате, оказались в одной постели, слишком холодно спать по одному.
Сжавшись комочком в его объятиях, наконец, немного придя в себя, задаю давно мучавший вопрос:
— Что произошло между тобой и Арманом?
— Почему ты думаешь, что я отвечу?
— Мы лежим под одним одеялом в его доме. Определённо между вами двумя что-то происходит. Как и между нами, — недолго помолчав, продолжила начатую мысль:
— Моя жизнь зависит от Армана. А он помогает только ради тебя. Ты ведь понимаешь это? Я ничего не знаю о вас. Не знаю, почему ты злишься на него, что случилось и что будет дальше. Я не могу уйти от вас, особенно сейчас, когда Кай рядом. Но и оставаться, терзаясь неизвестностью, тоже не могу.
Лико не сразу ответил. Я уже собиралась окликнуть его, когда парень заговорил:
— Мой отец разочарован мной. Я первенец. Из-за работы ему пришлось слишком долго жить в этом мире, а здесь выбор ограничен. В конце концов, он из знатного рода и мало кто достоин быть рядом с ним. Однако отец смог сформировать триаду. Ему пришлось присоединиться к паре: человеческая женщина и волк. И родился я — полукровка. Это не так страшно, как об этом говорят, волки часто освежают кровь через скрещивание с людьми, но знатные дома редко впускают в семьи человеческих женщин. На то есть объективные причины.
Он ненадолго замолчал, сильнее прижав меня к груди.
— Почти сразу после рождения отец вернулся в свой мир. Он навещал нас по мере сил, но затем моя мать умерла. Несчастный случай, автомобильная авария, в результате которой я лишился семьи. Из-за её смерти, мой отец-бета вернулся в мир волков и больше мы с ним не виделись. Особенность наследования. Мой отец-альфа устроил в местную семью, чтобы я рос среди своих. Не знаю почему он не забрал к себе домой. Наверное, всё дело в том, что я полукровка. Настало моё совершеннолетие и, как уже говорил, я оказался разочарованием для отца. Бета — не самое приятное продолжение рода. Поэтому отец придумал, как усилить род.
Лико замолчал и из-за того, что он держал меня в объятиях, почувствовала, как его сердце забилось сильнее. Перехватив его руку и сжав, попыталась передать свою поддержку, понимая, что в жизни каждого из нас есть события, травмирующие и убивающие. Те, о которых хочешь забыть, но не получается.
— Я рос в человеческом мире. Законы и порядки мира волков чужды мне. Природа наградила меня привлекательной внешностью и редким цветом глаз. Это то, что выделяло меня.
Лико вновь замолчал, а затем заговорил быстро, но очень тихо.
— Отец пытался отдать меня альфам других знатных домов, чтобы скорее появился сильный наследник. Осознав, чего именно он добивается, я сбежал и попал к Арману.
— Тебе же было всего тринадцать лет! — воскликнула, не выдержав его слов.
Я высвободилась из объятий и приподнялась над кроватью, чтобы посмотреть в глаза. В полной темноте видела только слабые очертания тела и тусклый голубой блеск. Он взял меня за руку и сжал её, переплетая наши пальцы.
— Арман поддержал и убедил отца повременить. С его помощью вернулся домой в этот мир. Он живёт и работает в России по указу короля, что-то связано с добычей ископаемых на его землях. Наши миры связаны крепче, чем ты думаешь.
Он облизнул пересохшие губы и закрыл глаза.
— Что было дальше? — спросила его, не выдержав затянувшегося молчания.
— Арман заменил отца. Он стал наставником и научил пользоваться возросшей силой. Помог справиться с гормональной перестройкой. Он многому научил меня, а затем всё разрушил, — Лико горько усмехнулся. — Это был их договор. Арман думал, что сможет изменить меня, перестроив под себя. Но не смог.
— Из-за триад ты ненавидишь свою волчью половину? Ненавидишь его?
— Я не ненавижу Армана. Я не принимаю такой вид отношений, он чужд для меня, но Арман не принимает отказа. Альфы не такие, как беты. Поэтому ты здесь.
— А что будет, когда он поймёт, что не получит тебя?
— Поверь, Арман может быть терпеливым. К тому моменту я что-нибудь придумаю. Не волнуйся — если он взял тебя под опеку, то не отдаст какому-то омеге. Это будет признаком слабости, а Арман не слабак.
— Это я уже поняла.
И в этот момент стало легче. То бьющее по нервам напряжение отступило и я расслабилась. И сразу возникла неловкость. Полуобнажённый мужчина в моей постели. Тот, кто являлся мне во снах. От которого мурашки бегут по телу и всё переворачивается внутри.
С его стороны послышался негромкий смех.
— Ты невозможна! — воскликнул он, выбираясь из кровати. — Не буду тебя смущать, из-за этого сам начинаю чувствовать, что делаю что-то не так.
В последний момент успела ухватиться за его руку и остановить.
— Не уходи, пожалуйста, — тихо обратилась к нему, возвращая в постель и прижимаясь спиной, укутываясь в объятия, как в тёплое одеяло. — Мне слишком холодно без тебя.
***
Когда проснулась, Лико уже ушёл. Положив руку на место, где совсем недавно лежал парень, сжала пальцами простынь. Он смог успокоить меня. И то пугающее чувство падения ушло.
Перевернувшись на спину, уставилась в потолок, сложив руки на груди. Сквозь неплотно прикрытые занавески в комнату медленно заползают лучи солнца, готовые в любой момент добраться до постели. На часах половина седьмого, через полчаса вставать, но есть ли в этом смысл? Я не чувствую себя сильной. И каждое занятие лишь убеждает в том, что уйдут годы прежде чем научусь быть такой. У меня нет столько времени.
Откуда Кай узнал, где искать? Кто меня сдал? И знает ли этот человек, где я сейчас нахожусь?
От вопросов вернулось неспокойное чувство и я, не выдержав, отправилась прямиком в душ, надеясь смыть накатившую тревогу.
Покончив с утренним ритуалом, спустилась на первый этаж, зашла на кухню, где уже были повар Жанна и домработница Кристина. Они о чём-то перешёптывались, но при моём появлении замолчали, поздоровавшись и отметив, что сегодня будет прекрасный день. Вяло отреагировав на их приветствие, выпила стакан сока, а затем вышла из дома через двери, выходившие в сад, вставила в уши наушники и отправилась на любимую пробежку.
Повторение ритуалов здорово облегчает поток мыслей. Когда идёшь по накатанной дорожке, проще не думать о проблемах. Проще дышать. Я почти забыла обо всём, бег ровный, дыхание лёгкое, а мысли простые. По утрам люблю слушать классику, что-то спокойное, чтобы сквозь музыку слышать окружающий мир. Дыхание ветра на листве, радостное пение птиц, хруст веточек, ломающихся под тяжестью моих ног. Всё вместе составляет идеальную картину мира, полная гармонии и спокойствия.
Поэтому, когда напали сзади, не успела и пикнуть. Наушники слетели при захвате, мужской локоть оказался прямо под подбородком, голову оттянули назад и из-за инерции потеряла равновесие, а когда отпустили, грохнулась оземь, сильно приложившись затылком. Солнце моментально ослепило, в ушах зазвенело, а дыхание сбилось. Проморгавшись, поставила руку перед собой, заслоняясь от света, пытаясь разглядеть нападавшего. И увидела недовольного Армана.
— Плохо Елена, очень плохо! — раздражённо сказал он, наблюдая как я поднимаюсь. — Ты слишком медленно учишься. В тебе совсем нет тревожности? Чувства страха? Как ты могла дать так просто себя подловить?
— А что я должна была сделать? Ты поступил нечестно! — пробурчала зло, потирая горло.
— Ах я поступил нечестно! А что такое честно, Елена? Когда кто-то хочет причинить кому-то боль, он априори плевать хотел на это слово! И тебе должно быть плевать. Ты всегда должна быть настороже. Должна уметь постоять за себя. Но вместо этого наслаждаешься прекрасной погодой, пробежкой и музыкой. Как ни в чём не бывало!
— Но я не умею бояться так, как надо! Я пыталась делать то, что у меня получается. Ведь если буду думать о том, что сюда в любой момент может заявиться Кай — сойду с ума! Что ты сделаешь, когда это произойдёт?
— Его застрелят мои люди. Или я собственноручно его удавлю. Это моя территория и без моего разрешения сюда никто не войдёт. Если Кай и правда решится на это — он умрёт, — почти равнодушно ответил Арман. — Но речь не о нём. Ты не сможешь вечно прятаться за моей спиной, мне не нужны глупые девчонки. Лично Кай сюда не придёт, но он умный. И придумает что-то другое. Это вопрос даже не месяцев — дней, может недель, если повезёт. К этому моменту ты уже должна быть готова дать ему отпор. А значит пришла пора шоковой терапии, моя милая. Если ты конечно хочешь продолжить. Ты хочешь?..
Мне ничего не оставалось, кроме как кивнуть. Арман даже не представляет, насколько сильно Кай хочет меня заполучить после того, что сделала с ним.
За мои поступки он меня убьёт.
***
Кафельная плитка по высоте на уровне плеч, белая и вся в сколах и разнокалиберных пятнах, разводах и потёках. Выше серая краска, а над головой голые лампочки, тусклые, качающиеся на слабом сквозняке. Здесь холодно, темно и никого нет.
Арман привёз в небольшое здание, стоящее на отшибе маленького городка. Время вечернее, нет ни машин, ни людей. В сумерках читается будущий холод — небо затянуто тучами, скоро пойдёт дождь. От света фонарей удалось разобрать надпись на входе.
— Почему ты привёз меня сюда? — задала вопрос, резко остановившись.
— Не волнуйся, с тобой ничего плохо не случится. Если будешь делать то, что скажу — всё будет хорошо. Мы вместе вернёмся домой и Кай не доберётся до тебя. Если потребуется, я даже увезу тебя из России.
— А что будет, если не сделаю?
Арман мрачно посмотрел на меня.
— Тогда оставлю прямо здесь и ты пойдёшь своей дорогой. И мы больше никогда не увидимся.
— А как же Лико?..
— Ты не первая у него. Просто зашла дальше других, но это ничего не значит. Кай найдёт тебя и придумает, как развязать с Лико. Но я верю, что до этого не дойдёт. В конце концов, всё, что мы делаем — делаем ради того, чтобы стать сильнее.
— И за какой же силой мы приехали в морг?!
— Идём и узнаешь.
Мы проходим мимо пустого стола, за которым должен был сидеть охранник, идём сквозь комнаты, прямо через двери «Служебный вход», направо, налево, прямо. Запах тяжёлый, химический, волнами меняющий свой аромат, знаменитый парфюм — господин Формалин. Мы молчим, когда заходим в очередную комнату.
Это небольшое помещение с работающим кондиционером, поддерживающим температуру не выше пятнадцати градусов. Справа холодильные установки, слева шкафчики с полупрозрачными дверцами, а в центре комнаты железный стол с крышкой, похожей на поддон со сливом. Не трудно догадаться для чего это.
На столе лежит тело, накрытое обычной простынкой в горошек. А рядом стоит невысокий подвижный человек в маленьких круглых очках.
— Арман, какую девочку ты ко мне привёл! Миленькая такая, что ей здесь делать?
Незнакомец с щербатой улыбкой, лицом, изъеденным сыпью, коричневого, прогорклого оттенка, с хитрыми, но уставшими глазами отошёл от стола и обменялся рукопожатием с Арманом. Его совершенно не смутило моё лицо, наоборот он только шире улыбнулся, запечатлев поцелуй на моей руке.
— Сударыня, очарован!
— Не трать моё время, Миша. Ты всё подготовил? — почти равнодушно задал вопрос Арман.
— Всё в лучшем виде! — уверенно и даже торжественно заявил мужчина, подмигнув мне. — Прошу!
Он вернулся к металлическому столу и, одёрнув ткань, продемонстрировал труп молодого юноши, не старше двадцати-двадцати пяти лет. Кудрявый, рыжий и когда-то конопатый. В комнате почти нет запаха, хоть тело и успело приобрести трупный грязно-серый цвет. Меня удивил красновато-розовый оттенок на спине и плечах мертвеца. Я не знала, что такое может быть.
Это не первый труп, который вижу. Более того, я видела, как убивают людей, видела, как их глаза угасают и сейчас внутренне порадовалась, что глаза этого мертвеца закрыты. Мои столкновения со смертью позволили сейчас сохранить максимальное спокойствие, чтобы Арман видел — я не боюсь мёртвых.
— Угорел бедолага. Ни семьи, ни друзей, ни родственников. Жилища тоже нет. Ничего нет. Идеальный вариант, как и говорил. Через пару дней похоронят в общей могиле, — прокомментировал Михаил.
— Ты свободен, — заявил Арман, кивнув и передав обычный конверт. — Помни — нас не должны побеспокоить.
— Как можно, — ехидно ответил мужчина. — Пока, красавица!
И он ушёл.
Арман долгое время молчал, изучающе разглядывая меня. Когда это надоело, не выдержала и задала вопрос:
— Зачем мы здесь?
— Коснись его, — отвечая и не отвечая, сказал Арман.
— Я не собираюсь трогать труп, — заявила отрицательно, демонстративно скрещивая руки на груди.
— Нет, ты сделаешь это.
Арман подошёл и улыбнулся так, что его глаза почти засветились во тьме, едва-едва разгоняемой одной-единственной лампочкой, затем схватил за руку и подтащил к телу, держа жёстко, почти до синяков.
— Дотронься до него, Елена!
Он вытянул мою руку над телом так, что почти касалась холодной плоти.
И я опустила её. Моментально стало противно. Касаться мертвеца отвратительно и мерзко. Его кожа похожа на кусок несвежего, почти липкого мяса, только-только вынутого из холодильника. Тошнотворно. И сейчас в воздухе чувствуется пока совсем лёгкий запах гниения, забиваемый резким медицинским букетом.
Арман вновь обошёл стол и встал напротив. В руках у него оказался простой нож, сантиметров двадцать в длину. Он покрутил его в руках, пальцем проверяя остроту, а затем перевёл взгляд на меня.
— Видишь? Ничего страшного не случилось.
В комнате такая тишина стоит, только слышно, как в отдалении на улице проезжают машины, а здесь гудят холодильники и работает вентиляция, гоняя противный запах по комнате. Боже, как же холодно!
— Теперь послушай очень внимательно. Пожалуй, сейчас будет самый важный урок в твоей жизни. Смотри, слушай и запоминай, поняла?
Я убрала руку от тела и кивнула.
— Вот здесь располагается внутренняя ярёмная вена и сонная артерия. Ты должна нанести вот такие удары, чтобы проникнуть глубоко в шею и задеть их обеих. Чем глубже и шире, тем лучше, — Арман проводит ножом прямо под нижней челюстью, не касаясь тела, только демонстрируя, как и где нужно резать, а затем продолжает говорить:
— Бессознательное состояние наступает через несколько секунд, а через двенадцать человек потеряет столько крови, что это гарантирует его гибель. Будь готова искупаться в крови, это не должно стать для тебя шоком. Поняла? Идём дальше. Не вздумай бить в грудь, если твой противник волк. У нас кости крепче, чем у людей, сердце защищено гораздо лучше, из-за этого удар не принесёт ничего кроме проигрыша, а попав в кость можешь серьёзно травмировать своё запястье и потерять нож. Бей в живот, используй вот такой приём, чтобы как можно сильнее задеть внутренние органы, а также перерезать аорту или полую вену, идущие вдоль позвоночника, что неизбежно вызовет внутреннее кровотечение, а затем смерть… если речь идёт о человеке. При таких ранениях волк способен трансформироваться, что позволит затянуть раны, поэтому удар должен быть максимально широким, таким, чтобы кишки наружу полезли как при сеппуку.
Арман полностью отбросил в сторону простынку, обнажив тело юноши. Я отвернулась, но он перегнулся через стол и заставил вновь посмотреть на тело.
— Смотри, Елена. Это важно.
Меня смущала неприглядность смерти. Эта уязвимость, беззащитность человека после гибели. Член парня опустился между ног, окружённый густыми кудрявыми волосами, спускающимися от пупка тонкой полоской. Он мёртв и больше никогда им не воспользуется. Я вижу шрам от операции на животе, вижу родимое пятно размером с пятирублёвую монету возле мошонки. Всё это слишком для меня. Я не врач, не священник, не родственник. Посторонняя, чужая. Верь я в духов, назвала бы это кощунством.
Я не должна это видеть. Почему я здесь?
— Продолжим. Смотри, вот здесь располагаются бедренный нерв, артерии, вены и бедренно-половой нерв, — спокойно говорит он, указывая на внутреннюю сторону верхней части бедра, у сгиба, где бедро соединяется с туловищем. — Удар сюда приведёт к смерти буквально за несколько секунд. Главное бей именно в эту область, ближе к мошонке, не ниже. Поняла? Я сейчас показал три основных доступных места, в которые легко попасть, если ты подберёшься близко к врагу. Шея, живот и паховая область. Такие удары холодным оружием смертельны и выгодны.
— Держи, — он протягивает нож и я неохотно принимаю его. — Теперь покажи, что ты усвоила информацию.
Я подвожу нож к горлу покойника и начинаю повторять его слова, когда Арман резко перебивает:
— Нет! Не говори. Показывай.
Нерешительно замерла на месте.
— Ты хочешь, чтобы я порезала труп?
— Я хочу, чтобы ты почувствовала каково это — когда нож входит в тело человека. Я хочу, чтобы ты научилась наносить максимально глубокий порез, чтобы достать противника. Я хочу, чтобы ты стала сильнее. И если ты тоже этого хочешь — ты сделаешь это.
Мы смотрим друг на друга, и тишина сводит с ума. Мне становится жарко, чувствую, как бисеринки пота выступили на спине и подмышками. От напряжения движения скованные и я поудобнее перехватываю нож, а затем легко одной рукой, без усилий провожу надрез от шеи до паха, другой держась за край стола. Тошнота накатила единой волной, от напряжения сводит скулы и я слишком сильно прикусила нижнюю губу — выступила кровь.
Он продолжает молча смотреть и тогда меняю положение рукоятки и с замахом бью в живот трупа да так, что слышно, как нож врезается в поверхность стола. Теперь двумя руками веду надрез вправо. Меня почти выворачивает от поднявшейся вони, гниения трупа и жидкости, вытекающей из тела, капающей на стол. Выдернула нож из тела и глубоко вздохнула, вновь посмотрев на Армана. И по его взгляду поняла — ночь будет длинной.
Мы едем в машине домой. За окном почти рассвет, идёт дождь, а здесь тепло, работает печка и мы молчим. Слышу только как шумят дворники, туда-сюда скользящие по стеклу.
Вся одежда в крови и я сижу завёрнутая в простынку, чтобы не испачкать дорогую обивку автомобиля. Руки дрожат, а на лице застыла безучастная маска.
Я сделала то, о чём он просил и это было по-настоящему. Я резала, кромсала, рвала, оскверняла тело незнакомца и делала это снова и снова. А он стоял и смотрел. И его глаза сияли тёплым янтарным светом. И когда закончила, он подошёл ко мне, достал платок и стёр несколько капель крови с щёк, а затем нежно поцеловал в лоб.
— Я горжусь тобой, Елена.
***
Стою под струями горячей воды в душевой кабинке, прислонившись лбом к холодной плитке. Пару минут назад меня стошнило в унитаз и теперь я плачу, провожая очередную иллюзию, очередное эхо детства. Солёные слёзы смешиваются с водой, а дрожь утихает от горячей воды.
Где-то внутри меня есть сила, что-то такое, что не даёт кричать от ужаса или застыть соляным столбом с бешено колотящимся сердцем. Я реагирую, я чувствую, я «перевариваю» случившееся и иду дальше. Я усвоила этот урок, но в голове упорно держится воспоминание об обезображенном теле.
Это сделала я.
Почти отрезала голову, оскопила и разделала как мясо. Мои руки в крови и она тяжело отмывается. Под ногтями скопилась грязь и это не то, о чём сейчас должна думать.
Разворачиваясь и прислоняясь к стенке, немного запрокидываю голову, отдаляю лейку, чтобы вода не касалась лица. Открываю глаза и сквозь потоки вижу его.
Обнажённый Арман стоит напротив. Глаза мужчины светятся янтарным неоновым блеском. На свету выделяется рельефная структура мышц, поверх которых старые шрамы, а от мужского тела поднимается горячий пар. Идеальный хищник, он огромен в этом маленьком пространстве душевой комнаты. И всё его внимание сосредоточено на мне.
Я прохожу сквозь воду и замираю в полуметре от него, не прикрываясь, демонстрируя себя как это делает он сам. И тогда мужчина с лёгкостью толкает обратно и прижимает к стенке, зажимая одной рукой моё горло. Вода моментально покрывает тело волка своими бесконечными лентами, а её шум позволяет и дальше играть в молчанку.
Кто из нас двоих доминирует?..
Я перехватываю его руку и отвожу от своей шеи, поднимая выше, обхватываю губами его палец, слегка прикусив, от этого он зарычал на меня и впился в губы, одновременно захватывая руками мои бёдра и поднимая так, чтобы я была максимально близка к нему, удерживаемая только силой его тела. Мне нравится это чувство похоти, поднимающееся из глубины сердца. Это тот же адреналин, чувство порочности, толкнувшее когда-то в тот клуб. И оно требует продолжения.
Поцелуй превращается в невыносимо долгую пытку, что позволяет кое-что провернуть. В свете лампочек блеснула сталь, оказавшаяся возле его шеи. Прямо у нижней челюсти. Острием отвожу Армана от себя, спускаясь вниз, продолжая держать тот самый нож.
— Ты ведь этому учил меня?
Он смеётся, довольный как кот.
— Не делай так больше.
И одним молниеносным движением выбивает нож из рук.
— Нужно сразу бить, иначе потеряешь преимущество.
Он прижимает к стенке, спускает руку вниз, пальцами касаясь меня изнутри. И шепчет на ухо:
— Я знаю, чего ты хочешь, Елена. Только кивни и мы продолжим.
Он массирует меня и от его движений тяжело дышать. Я облизнула пересохшие губы и закрыла глаза, запрокинув голову и прислонив её к мокрой плитке. Мужчина губами касается моего соска и в голове взрываются звёзды. Тихонько всхлипнула и всё резко оборвалось.
Открыв глаза, поняла, что осталась одна. Он ушёл и только вода продолжает шуметь, горячими струями оправдывая румянец на щеках. Разворачиваюсь и прислоняюсь лбом к стене, опуская руку вниз, чтобы закончить то, что он начал.
Облегчение убивает и стыд, и боль, и остатки горечи.