Рут не чувствовала себя так ужасно… никогда. Она проснулась в лесу, и после минуты размышлений над катастрофической головной болью, она вспомнила: я заснул в сарае прошлой ночью, не так ли?
Да она это четка помнила. Они с Джонасом накурились его сильнодействующей травы и занялись любовью в том же сарае. После секса он решил вернутся на лодку…
Я спала на полу я уверена в этом.
И если бы она спала на полу…
То как тогда она оказалась в лесу?
Когда она наклонилась, что бы встать ее поразило еще большее потрясение: она все еще была голой. Она почти взвизгнула, когда почувствовала, как что-то прыгнуло с её бедер на живот, а затем подумал ебать! и вытащила слизистую древесную лягушку из пупка. Она огорченно оглянулась и увидела, что лежит менее чем в пятидесяти футах от сарая. Солнечный свет пробивался сквозь высокие ветви деревьев. Дверь в сарай оставалась открытой.
Она поняла, что её одежда все еще должна быть там. Она вытерла пот со своего лба и причмокнула губами. — Фу! — Ее рот на вкус был сухим и несвежим, и ее живот болел и урчал, чтобы напомнить ей, как она голодна. К то муже вероятно, она была ещё и обезвожена. В такую-то жару? Даже прошлой ночью не было ощущения, что температура упала ниже восьмидесяти. — я что спала в траве? В этом гребаном лесу?
Она, должно быть, была так под кайфом, что пыталась дойти до лодки, но потом потеряла сознание. Это было единственное объяснение. Когда она посмотрела на себя повнимательнее, ей показалось, что она была оставлена здесь намеренно: её ноги были широко расставлены в разные стороны. Когда она попыталась встать…
— Оххх! Черт!
Ее руки полетели к ее голым ступням, которые вдруг начали пульсировать от боли, когда она потащила их по земле.
Её пятки были в крови, ягодицы и бедра также искрились от боли.
— Что, черт возьми, со мной случилось?
Она поднялась, шатаясь от головной боли. Теперь ее глаза посмотрели назад к сараю, и она увидела две линии, идущие от дверного проема и заканчивающиеся именно там, где были ее ноги.
"Это пиздец! Я не пошла в чертов лес! Кто-то притащил меня сюда! Они вытащили меня из сарая и бросили!"
"Но кто? Почему?"
"Джонас? Слайди? Почему они так поступили? Или, может быть, это был один из тех фотографов натуралистов" подумала она, но это тоже не имело не какого смысла.
Затем она снова подумала о своем положении. Как будто ее специально уложили с раздвинутыми ногами в ожидании чего-то.
"Как приманка", пришла следующая, ей мысль. "Кто-то оставил меня здесь…"
Шелест отвлек её от размышлений. Всего в нескольких футах от нее она заметила листья, двигающиеся по земле. ''Мне не нужно это дерьмо!"
Она побежала обратно в сарай и захлопнула шаткую дверь.
— Черт! — воскликнула она еще раз.
Страх и ужас покинули ее. — Нам просто нужно съебать с этого долбанного дерьмового острова.
Снаружи что-то продолжало шелестеть листьями…
Рут не думала об этом.
Жара внутри сарая стояла неимоверная, пот из ее пор хлестал, как дождь, оставляя точки на сухом деревянному полу. — Черт! Здесь жарко как в духовке! — Она быстро натянута шорты и майку прислонилась к стене и села.
Она заметила, что капли от ее пота остались на полу.
Рут присмотрелась… капли двигались…
Она попыталась сфокусировать зрение, щурясь.
Она попыталась дать этому объяснение: обезвоживание, усталость, психическая травма, и теперь гнетущая жара наверное у неё просто двоится в глазах?
Но она ясно видела как капли, сходились на пятнах, которые оставил ее пот. Чем больше она смотрела, тем яснее становилось.
Пятна двигались.
Чертов Джонас! Должно быть, он подмешал мне в травку ЛСД или опиум!
Рут должна была это знать; ей нужно было объяснение, которое мог бы понять ее разум. Итак, она шатко подошла к середине пола, положила руки на колени и наклонилась. Она открыла глаза как можно шире и сосредоточилась.
Некоторые пятна не были каплями пота. Это были жуки или что-то типа того-сопли желтые с крошечными красными точками.
Они посягали на капли пота, словно чтобы выпить. Затем некоторые из них начали приближаться к ногам Рут.
— Нахуй это дерьмо! — крикнула она и поковыляла из сарая.
Наружный воздух оживил ее. Затем, после первого шага она за что-то зацепилась ногой и упала.
Рут приземлилась прямо на лицо.
Никакая ненормативная лексика теперь не могла смягчить ее разочарования, никаких вариаций ее любимого переходного глагола, который начинался с буквы Х. Вместо этого она громко рыдала, стуча маленькими кулаками в грязь. Пыль с земли прилипла к ее потной коже, размазала щеки, руки и ноги, в то время как кусочки листьев и другого мусора висели в ее светлых волосах. Она была похожа на дикую лесную женщину… за исключением того, что у дикой Лесной женщины, вероятно, не было бы грудных имплантантов.
Рут, по сути, только что пережила, возможно, худший день в своей жизни. Она знала, что Джонас и Слайди изнасиловали ее в лесу прошлой ночью и покинули остров без нее. Она почувствовала тошноту. У нее были галлюцинации желтых Жуков, и в довершение всего, она просто споткнулась и упала на лицо.
Наконец, она вышла из ступора и за мычала, — бля-бля-бля-бля-бля! Ну что же за хуйня то такая…
Лес умолк; эмоциональная разрядка успокоила ее немного. Но дополнительное замешательство ударило ее по лицу, когда она посмотрела, чтобы увидеть, обо что же она споткнулась…
Это был портативный гриль.
Гриль лежал опрокинутый, и несколько пережаренных гамбургеров лежали в грязи, в которых пировали муравьями.
— Переносной гриль?
В углу сарая стоял кулер сильно отличающейся от того который Слайди держал на лодки. Рут добралась до него на четвереньках, открыла его и обнаружила несколько бутылок пива и винных коктейлей.
— Это не наше пойло…
Последнее, что нужно было Рут, еще одна тайна, но личность того, кто владел кулер стал несущественным в следующую секунду, когда что-то, что могло быть только рука захлопнулась на затылке и схватил ее волосы.
Она завизжала, как пожарная сигнализация. Невидимая фигура толкнула ее лицом в грязь и села на спину, прижимая ее голову в камни и траву, каждый раз, когда она кричала, он бил ее головой об землю.
Голова закружилась, и ее зрение затуманилось, она снова почувствовала, что ее утаскивают из сарая. Она, возможно, была в полубессознательном состоянии, ее мозг кричал, чтобы восстать, но любые подлинные попытки дать отпор были ослаблены ее оцепенением.
Ее затащили в листья и перевернули. Удары в голову и лицо не давали ей сосредоточиться. Ее шорты и майка были разорваны и сорваны, ее грудь сжимала словно металлические тиски горячая влажная рука, которая, казалось, намеревалась выдоить весь физраствор.
Что-то отдаленно похожее на человеческий голос брызнуло ей в лицо, произнеся: — Заткнись и лежи спокойно. Это не больно.
Когда видение Рут прояснилось, она заметила, что он тащит ее туда, где она была прошлой ночью.
— Смотри, — прорычал голос — Там их больше.
Прежде чем она смогла подумать, ну что еще? Рут посмотрела между ног и увидела…
Листья… шевелились…
Она вспомнила шорох который был ранее, и она вспомнила, что видела, как что-то двигалось под листьями.
И что бы там ни было, это начало проявляться.
То, что Рут увидела энергично извивающейся вперед, было настолько отвратительно, что она чуть не потеряла сознание. Шок парализовал ее так, что крики застыл в горле.
Вылезающие из-под листьев несколько блестящих, ярко-розовых змей, диаметром чуть больше садового шланга. На мордах не было видно глаз, только эта ослепительная, влажная розовая кожа. Голова каждой из них, казалось, была конической, даже без черепа, с небольшим отверстием, где должен был быть рот.
Они дрожали по отношению к ней, как будто даже в слепоте ощущали присутствие ее тела.
И они просто продолжали ползти, их хвосты так и не появлялись из-под кустов.
Если бы она была менее травмирована, она, возможно, задалась бы вопросом, как долго они там были, потому что прямо сейчас они вылезли не менее чем на пятнадцати футов…
— Не двигайся, — приказал флегматичный голос. это не займет много времени. Просто лежи и раздвинь ноги.
Это была не та ситуация, когда Рут была бы благосклонна к такому командованию. Но ее оцепенение начало исчезать, и ее сила вернулась. Она начала барахтаться в грязи и пихать ногами в гротескно-розовых змей, но каждый раз, когда она это делала, ее похититель сжимал ее волосы и бил ее голову на головой об землю.
— Не дай уебку тебя вырубить! — успела сказать она себе. Потому что если она окажется без сознания, она прекрасно понимала, куда залезут змеи.
Рут вскочила, схватила нападавшего за волосы притянула к себе откусив большой кусок верхней щеки прямо от его лица.
Нападавший закричал.
Его рука отпустила её волосы, и Рут побежала, точно так же быстро, как первая из змей вошла бы в ее влагалище.
Грохот отвратительных ругательств разлетелся позади нее. Она выплюнула кусок щеки из своего рта, как кусок горячего жевательного табака.
— Убирайся, убирайся, убирайся!
Она остановилась лишь на долю секунды и огляделась, чтобы узнать, кто тот человек, который пытался скормить ее дрожащим розовым змеям.
Она снова закричала громче, чем когда-либо в жизни, — потому что ее нападавший был едва ли человеком, он больше был похож на ходячий труп, с глазами, похожими на сырые устрицы, и в желтой коже были яркие красные пятна.
— Охуеть! — подумала она, убегая… — Это гребаный зомби…
Бывший ум Робба Уайта к настоящему времени едва ли функционировал, захваченный мутагенами, инфицированный агрессивными яйцеклетками, которые теперь расплодились по всему острову. Эти микроскопические фрагменты вирусных белков, распространенных среди многих видов беспозвоночных, причудливо мутировали его инстинкты и моторные реакции, заражая его центральную нервную систему. Другими словами, большая часть того, что существовало между ушами Робба, теперь была мутировавшей кашей.
Он все еще мог немного говорить, и немного думать, но все остальное было, по существу, переопределено. Он прожил гораздо дольше, чем его друзья, которых он привел сюда, но тогда он был хорошим сильным футбольным игроком, спортсменом в колледже, специалистом по здравоохранению и физическому воспитанию. Как он мог себе представить, что все его здравомыслие только продлит его жизнь как носителя мутировавших червячных яйцеклеток? Несколько синапсов, которые все еще стреляли, утащили самые тусклые гравюры воспоминаний. Их вечеринка на этом маленьком острове длилась недолго до того момента, как остальные начали исчезать. И начали появляться чуть позже, но не в лучшей форме.
К тому времени, когда он понял, что у него нет выбора, кроме как вернуться к своему скифу и бросить своих друзей-было слишком поздно. Он уже был должным образом заражен этими маленькими желтыми жучками или слизняками, или чем-то еще. Однако он сохранил достаточно разума, чтобы понять, что отвратительные мелочи, вероятно, имели прямую связь с розовыми червями длиной в десять футов, которые тоже начали появляться. Перед собственной инфекцией он наблюдал за одной из этих штуковин обвившее сладострастное тело своей последней подруги зарывшейся головой ей в горло.
Робб поплелся к сараю, даже не осознавая своей миссии. Он также не знал о том, что его кожа мутировала в желтый оттенок, выделенный блестящими красными пятнами.
Время от времени, однако, некоторое осознание вспыхивало в его мозгу и регистрировало соответствующие мысли, например: Тьфу! Я по-королевски облажался! и мой гребаный отец убьет меня, если я не верну лодку вовремя! и довольно приличные сиськи были у этой прыгучей блондинки. А что касается этой прыгучей блондинки, он быстро вытащил ее из сарая, чтобы притащить ближе к одному из гнезд. Он не осознает этого, он просто сделал это, потому что инстинкт говорил ему.
Но когда он вернулся, она пыталась вырваться. Следовательно, это была его ошибка, и, да, после того, как он избил ее и несколько раз ударила ее в голову об землю, эти акты насилия, похоже, вызвали некоторую давно потерянную сексуальную реакцию. Но теперь все было напрасно.
Пенис Робба сгнил несколько дней назад.
Его желтая рука нащупала на лице рану и он понял, что она откусила ему щеку. Что-то вроде боли отозвалось в его голове… наряду с чувством чем-то похожим на поражения.
Его избила женщина. Робб, Звездный спортсмен и гора мускулов, не хотел, чтобы женщина избила его.
Он стоял неуверенно, между двумя пальмами, глядя на пути отступления женщины с серыми, слезящимися глазами. Затем он посмотрел на крошечную пару обрезанных шорт, которые он снял с нее. — Деееерьмово! — выдавил стон он из себя.
— Я найду тебя сука и затрахаю до смерти, — громко загремел его флегматический голос. — Я засуну этих червей тебе в задницу, если придется!
Активные занятие оживил ее. Я снова чувствую себя человеком! Я чувствую себя настоящим, живым полихетологом в поле!
Нора часами ныряла с маской и трубкой, удивляясь пейзажу под прохладной кристально чистой водой. Огненные губки и папоротниковидные морские жезлы разветвлялись от сгустков оранжевых и желтых кораллов. Томная вода ласкала ее, холодная и теплая одновременно, и солнечный свет, казалось, парил над ней, как молниеносно-белая лава. Морские коньки резвились среди стеблей фаллического дубового коралла, и когда Нора изменила свое направление, блестящая зеленая и синяя рыба-попугай ненадолго повернулась, чтобы показать зубы, как пригоршня гвоздей, а затем вернулась к поеданию водорослей со скалы. Рыба была размером с подушку.
Возвращение к природе омолодило ее, вновь подтвердив любовь к морской среде обитания. "Нет ничего прекраснее этого", — подумала она. Я, вероятно, наслаждалась бы жизнью намного больше, если бы была чертовой рыбой…
Она позволила этим подводным видам восхищать ее, она потерялась во всех вариациях красоты. Ощущение, почти эротическое, щекотало ее, когда воронка пескарей переместилась прямо в нее; у нее создалось впечатление, что она просто уплыла в облако из блесток. Когда она посмотрела на часы, она не могла поверить, что прошло так много времени. Я пришла сюда ловить лобстеров, напомнила она себе.
Через пятнадцать минут ее сумка была полна.
Вернувшись на пляж, она поняла, что скоро стемнеет. Она с трудом бросилась на берег, волоча за собой сумку и привязала к поясу громоздкие ласты. Выйдя из воды мешок с Омарами показал свой истинный вес: более десяти фунтов; в нутрии существа хлопали и шуршали. След воды капал за ней, когда она шла по пляжу и вошла в лес.
Сумка тянула ее руку. Она пошла по тропе, но когда приблизилась к лагерю, ей показалось, что она услышала шипящий звук.
Она остановилась, и прищурилась.
Взгляд сквозь ветви показывал ей полевой душ. Выражение лица Норы превратилось в хмурость. Это там была Аннабель, и уродливая занавеска душа была только наполовину закрыта.
Эксгибиционистка потаскуха, подумала Нора. Ставлю миллион баксов, что она специально оставила занавес открытым. Конечно, она надеялась, что Трент или Лорен могли бы мельком увидеть ее тело в мокром виде. Хочет держать их наготове. Ранее Трент опрыскивал душ каким-то репеллентом от насекомых, что, вероятно, удерживало странные желтые яйцеклетки от проникновения во внутрь.
Несмотря на то, что она лишь мельком увидела другую женщину, Нора не могла отрицать свою ревность. Аннабель стояла под углом в тесной кабинке, показывая изгиб ягодиц и край груди. Она медленно повернулась, почти как будто осознавая, что за ней наблюдают, а затем растянулась, когда вода в душе толкнула пену вниз по ее груди и животу.
Нора замолчала и ушла. Тем не менее, она не ушла далеко, прежде чем она услышала…
Щелк!
Она стояла неподвижно, слушая. Затем произошла быстрая потасовка: кто-то, очевидно, бросился бежать через лес.
Нора последовала за звуком, всматриваясь в деревья. Звук исчез так же быстро, как она его обнаружила. Сначала она испугалась, но потом поняла, что ее Предыдущее предположение должно быть верным. Аннабель хотела, чтобы один из мужчин увидел ее тело. Убегающие шаги могли быть только от Трента или Лорена.
Возможно, это был Лорен. Некоторое время она смотрела на лес, но не видела, как кто-то убегал. Какая разница? Подумала она.
Омары зашевелились. Лучше перестань валять дурака и положи их в холодильник. Она сделала шаг вперед, вернулась на тропу, поморщилась и упала на колено.
— Черт возьми! больно!
Она на что-то наступила; босая нога запульсировала от боли. — Что это?
Она неловко изогнула ногу. Что-то металлическое на веревочке торчало у нее из-под ноги. "Блядь!" Гримасничая, она выдернула предмет, небольшое количество крови капало из крошечной раны.
Сначала она подумала, что это напоминает ей ключ от кулона, который кто-то носил на шее. Прямой, плоский кусок металла на петлевом шнуре, три дюйма длиной и одна восьмая дюйма шириной. Она вытерла с него кровь, посмотрела поближе. Ювелирные изделия? она задумалась. Какой-нибудь тусовщик мог его потерять. Но почему шнур вместо цепи? Когда она потерла пальцами кончик, она почувствовала какие-то гребни. Затем она снова подумала о ключах, о чем-то, чтобы разблокировать кабель безопасности на ноутбуке.
Эта чертова штука просто лежала на тропе, и она наступила на нее. Когда она ковыляла назад к кемпингу перевешиваясь одной стороной с сумкой с лобстерами-она нашла Аннабель в новом бикини, ткань которого была потрясающе плотной она сидела на одном из старых столов для пикника. Теперь ее волосы были в полотенце, и она пассивно красила ногти. Трент сидел напротив нее, строчил в своем армейском блокноте.
Нора пошла вперед, — Эй, Аннабель, не могла бы ты помочь мне с этим мешком омаров?
Блондинка подняла глаза и вздохнула. Она показала свои блестящие красные ногти. — Извини, у меня ногти накрашенные.
— Давай, — предложил Трент. Он взял сумку и оценил ее вес. — Ничего себе. Там должно быть две дюжины лобстеров.
— И все еще живы и здоровы. Но мы должны успокоить их перед ужином.
Аннабель посмотрела на внушительную сумку, но ничего не сказала. Она сидела, скромно скрестив ноги, и дула себе на ногти. — Я засуну их в холодильник, который я подключил к генератору, — сказал Трент и ушел.
— Ай, ай, ай, ай, — пробормотала Нора, ковыляя остаток пути к столу, и села.
— Все еще болит от загара? — Спросила Аннабель.
— Нет. Нора сопротивлялась желанию кричать.
Блондинка с удовольствием взглянула на свои руки и ноги. — Я отлично загорел сегодня. Никаких следов ожогов. Хорошие гены, я полагаю.
— Что, полагаю, означает, что мои гены хуже. — Нора не могла поверить, что фотограф не сгорела на солнце, нося только крем для загара. Должно быть, это моя Карма.
Аннабель продолжила. — У меня будет лучший загар, когда я вернусь в Большое Яблоко!
Напыщенная сука, подумала Нора очень спокойно. Она открыла водонепроницаемую аптечку, извлекла антисептик и пластырь.
— Наступила на колючку?
— Нет. Какой-то ключ или кулон или что-то еще. — Нора положила предмет на стол. — Кто-то бросил его на трапе, и я наступил на него, возвращаясь с пляжа.
Аннабель почувствовала гребни на конце. — О, это не ключ, и это, конечно, не кулон. Я почти уверена, что это дело ювелира. Я встречалась с ювелиром, и у него всегда было что-то вроде этого на шее, вместе с окуляром.
— Ювелиры? — Спросил Трент, возвращаясь. Он достал бутылку с водой.
— Нора наступила на него. — Аннабель передала предмет ему.
— Хм. — Трент повернул его пальцами. — И вы говорите, что наступили на него, профессор?
— Да — Нора приложила пластырь к ноге, зная, что он, вероятно, отвалится в течение часа. — На тропе, ведущей от пляжа. Ты хоть представляешь, что это такое? Я подумала, что это какой-то ключ, который кто-то носил на шее. Аннабель говорит, что это какая-то ювелирная херня.
Трент поднял бровь. — Больше похоже на старый калибровочный инструмент для армейских ПЦР-радиостанций. Там есть слот на стороне, вы вставляете это, чтобы переключать каналы. — Он вернул его ей обратно. Вы должны сделать прививку от столбняка, когда мы вернемся на материк.
Нора делала его каждый год, из-за своей работы. Инструмент калибровки, подумала она, глядя на него. Еще одна скучная загадка решена.
— Я готов поспорить, что какой-то Ворчун с ракетной командой потерял эту штуку здесь двадцать лет назад, — сказал Трент.
Нора задумалась. Инструмент даже не выглядел потускневшим.
Она убрала его и забыла об этом. По правде говоря, объект не был калибровочным инструментом и не был вещью ювелира. Нора была права с самого начала. Объект был…