Видеть зло и молчать — совершать преступление
В этот ранний утренний час он шел по пустынной главной улице города, где прошла большая часть его жизни и где, вероятно, она закончится. Шаги его гулко отдавались в тишине, звук рикошетом от стен домов настигал его и он почти радовался ему. Башмаки его в порядке, не стоптаны, блестят, маленькие подковки не дают им асимметрично стираться и вот сейчас они как бы говорят, громко и суетливо, в соответствии с мелким шагом низкорослого человека. Они одобряют его привычку ежедневно ухаживать за обувью по вечерам, когда ее снимают, а не надевают утром. Скольких людей он учил этому в жизни и как мало кто усвоил эту простую истину! Как скверно воспитаны люди, как неряшливы они и расхлябаны, как аморальны и корыстны! Разве честному человеку кожаное пальто по карману? Не говоря уже о машине любой марки. Только две эти вещи — повод заподозрить владельца в коррупции. И что вы думаете? Начни уголовное дело — ниточка приведет куда надо. Вот и занялись бы, кому следует, этими самыми владельцами авто и кожаных пальто. Да некому, некому нацелить весь этот аппарат. И сам аппарат давно уже снял кожаные куртки и шинели, а все больше в заграничном. А на какие шиши, извините?
Маленький, плюгавый, только под старость он стал несколько пошире, приобрел более квадратные очертания, но от этого не добавил ни солидности, ни симпатии. Голова все так же втянута в плечи, будто он постоянно ждет удара. Физиономия изрыта следами какой‑то кожной болезни. Глазки за толстыми линзами очков сверлят собеседника этакими гаденькими сверлышками, а нет–нет и соскальзывают с него и то ли глумливо, то ли воровато уходят куда‑то в сторону. Он неустанно ищет ими пороки людские. Ждет, высматривает, подозревает, а не найдя, не увидя воочию, нехотя их отводит, как бы говоря: «Погоди, я еще тебя поймаю, я до тебя доберусь!» Но не всегда эти глаза колючие и сверлящие. Как только представляется случай поучить кого, процитировать, к примеру, Ленина, они размягчаются и даже иногда вовсе закрываются. Голос звучит сладострастно и возвышенно, глаза закрыты и он почти поет. Душой, во всяком случае. Сколько у него на памяти ленинских цитат! Причем не на этой старческой памяти, а с тех самых пор, когда в военной форме, еще студентом, а потом молодым преподавателем в парткоме института клеймил, разоблачал перевертышей и маловеров, лжеученых и лженауки. Ах, как лились, лились непринужденно и свободно цитата за цитатой. Да все к месту, да все точно наизусть, без искажений! А как же? Ленинское слово исказить преступно, а уж сталинское тем более. И его цитаты тоже знал, до сих пор на слуху и на языке. Нет–нет да и выскочат ненароком. Теперь можно говорить те великие истины вождя свободно. Уже почти нет тех, кто их учил и помнил. А что до их смысла, так Сталин всегда говорил умно и хорошо. Главное, всегда сам писал свои речи. Вот недавно он тоже сам написал доклад о задачах в свете решений XXVI съезда КПСС и Пленумов ЦК КПСС. В газетке выхолостили все, одни лозунги остались. Но если вдуматься, чем плохи лозунги? Все коротко и ясно. Программа. Чем плохо, например: «Главный вывод, который мы должны сделать из пережитого институтом трудного периода, заключается в том, что следует соблюдать социалистическую законность, пресекать любые попытки ее нарушения, предавать широкой гласности все стороны нашей деятельности, всемерно сплачивать коллектив на основе наших общих интересов, во имя коммунистических идеалов и далее, далее, далее». Почему ничего нет о медицине? Так это неважно. Воспитывать гражданина — это важно, а профессия — это вторично.
Так шел он, размышляя, по утреннему городу, и вдруг как молния ударила его в темя. Он внезапно остановился и резко поднял голову вверх. Удар шел оттуда. Это не было физическим прикосновением, но если бы взгляд имел механическую силу, этот удар был бы убийственным. На балконе, опершись о барьер, стояла немолодая полная женщина и не мигая смотрела на него холодными, слегка прищуренными глазами. В этих глазах он прочел только одно чувство — ненависть. Не эмоциональный запальчивый гнев, нет. А какую‑то особенно спокойную, тяжелую, зрелую ненависть. Он знал, кто такая эта женщина, где работает, как давно в институте. Она — хирург. Сильно постарела за последние годы, а была веселой, шумной, громогласной. Он не мог вспомнить точно, но, кажется, что‑то он не захотел сделать… Да, вспомнил! Он не захотел оставить в ординатуре ее единственную дочь, хотя та была все годы круглой отличницей, серьезно занималась наукой и имела все права на это. Как там в его докладе: «Нельзя трудное дело взросления делать за юношу или девушку, ибо только путем собственных успехов и неудач человек выковывает характер, достойный уважения, только в труде формируются его лучшие качества, в частности, стремление быть полезным обществу».
Вот так, уважаемая! Можешь хоть стрелять в меня своим холодным взглядом, а дочка твоя поедет по распределению в Белгородскую область. А мой сын, говоришь? А что мой сын? Он тоже уехал. В Ставрополь, на кафедру к моему приятелю, говоришь? Ну так Ставрополь, хе–хе, это же другой край! Так что все правильно, не подкопаешься. А на закуску тебе, к размышлению на досуге, позволь процитировать Ю. В. Андропова, пока он еще жив и при власти. Тут я без бумажки не обойдусь, не та память. Запомни себе, мамаша, что мы воспитываем твою дочь «не просто как носителя определенной группы знаний, но прежде всего как гражданина социалистического общества, активного строителя коммунизма с присущими ему идейными установками, моралью и интересами, высокой культурой труда и поведениям. Вот что нам завещает уважаемый и дорогой Юрий Владимирович. А? Что? Ну и что ж, что из реанимации. Когда слово верное, неважно, откуда оно дошло, хоть и через интубационную трубку.
Если бы он смог, он улыбнулся бы этой своей последней
удачной мысли. Но он давно уже запретил себе улыбаться на людях. Как‑то увидел себя в зеркале и содрогнулся — не улыбка, а какой‑то крысиный оскал. Как тут не вспомнить Красовитова — «…чтоб не противно было взглянуть на себя в зеркало…»
Кстати о Красовитове. Не могу припомнить, хоть убей, что он плохого говорил о той, что вот уже несколько лет заведует кафедрой хирургии. А что плохо говорил — помню точно. А о ком Красовитов говорил хорошо? Не припомню… Так вот рассказал об этих своих подозрениях профессору Э., а он засмеялся и рассказал анекдот о немце, англичанине и французе, которые искали самое восхитительное в женщине. А все были глубокими стариками. Вот француз и говорит, что больше всего в женщине ему нравится э–э-э…, забыл что это такое и где оно расположено, но ша–арм… Значит, намекает мне Э. на мой возраст, намекает… Или разговор нарочно переводит с той женщины. Изольда ее зовут, кажется. Аспиранткой она у него была, а он тогда молодым был, сорок с небольшим. Х–хе, носилось тогда что‑то в воздухе, носилось… Эх, зря я тогда ему это сказал. Да и другое тоже. Зря разоткровенничался. Все они сволочи — и этот Э., и О. который пожелал себе научно- исследовательский институт иметь, чтоб директорствовать в нем, и кафедру в институте при этом сохранить. Как бы не так! Ишь чего захотел! А я вот возьми и скажи тогда, что создал уже такой институт, большой, богатый, военный. Весь почти под землей разместился. Лучших своих учеников институту тому отдал. Все командные должности заняли. А вот теперь они мне руки не подают.
— Как, все так и не подают?!
— Не подают…
— Все?!
— Все…
И зря сказал. По глазам понял, что не мерзавцев тех он осудил. Ну, один ученик мерзавец, ошибся я в нем, ну второй, а когда все… Что же выходит? Выходит, что хоть я и учитель их, но главный мерзавец‑то я и есть. Потому что все, как один, мерзавцами быть не могут. Так я им насолил в их ученичестве, что они не хотят меня знать больше и руки не подают… Кто же умный в таком признается, а я, дурак, разболтал.
Зря, зря я в откровенности пустился. Видел, как вытянулись их физиономии, что они подумали о новом своем ректоре. Хоть они: «Арон Иванович, Арон Иванович…», да видно же, видно все. Одним словом, сволочи, и верить никому нельзя.
Или этот случай с «героем». Пригласить студента к ректору на квартиру посидеть, чаю попить, поговорить. Это ли не честь?! Как я перед ним о своей тяжелой юности распространялся, как наставлял! Так и вижу сейчас его поганые глаза! Если б я повнимательней к нему присмотрелся, может быть и сам заметил, что что‑то тут не так. Насмешка конечно же была. А может даже и не так далеко спрятанная? И надо же было этому дураку–кагэбисту поднять такой хай! Ну подделал документы героя и афганца писарь этот штабной, выгнать его, конечно, надо было, но зачем же так оглашать? Кому это на руку? Только нашим врагам, врагам социалистической морали. А он, этот из Первой части, раззвонил на всех углах. Ох, не любит он меня, прямо ненавидит. Поэтому и кричал так о «герое», чтоб мне досадить за это мое чаепитие. Сволочь он, без сомнения, сволочь…
Отдел науки ЦК КПСС
Уважаемые товарищи!
Я — ветеран войны и труда, немало пожил и поработал, в том числе и на руководящей работе, и потому не могу остаться равнодушным к нарушению законности, моральных, этических норм нашей жизни, даже если это касается близкого мне человека, когда вмешательство может выглядеть не совсем удобным. И, тем не менее, я должен вмешаться, в этом я вижу свой долг.
Я знал свою жену задолго до нашего брака как честного и принципиального человека, хорошего специалиста своего дела. Я уважаю в ней качества последовательного борца и не могу смириться с травлей, которой ее подвергают в течение последних лет в мединституте. Жена моя, уроженка нашего края, выпускница этого же института 1960 года, имеет на редкость простую биографию. Дочь честных людей, отличница и общественница в школе, отличница и общественница в институте, хирург по призванию. Через четыре с лишним года из глухого района Свердловской области, где она работала хирургом после окончания института, поступила в аспирантуру в родном вузе, в срок и блестяще защитила кандидатскую диссертацию и осталась работать в нем. Вот уже тридцать лет она связана с институтом, двадцать из которых в качестве преподавателя.
У моей жены трудная судьба. В 1976 году она потеряла единственную дочь, вскоре умерла ее мать. Она осталась одна и нашла в себе силы снова работать и еще как работать. Она работает самоотверженно, не щадя себя. Испытав на себе горечь потери единственного дитя, она все свои силы, опыт и знания отдает тому, чтобы это горе не испытали другие матери. Она поняла, что самый короткий путь к ее цели — в организации всей этой службы хирургической помощи детям в огромном крае, где живет больше миллиона детей и почти столько же приезжает летом. Она сделала эту организацию делом своей жизни. Она главный внештатный хирург края. Никто не платит ей за этот титанический труд, никто не учитывает его и даже не знает, сколько ночей из‑за телефонных звонков из края не спит наша семья. Но моя жена довольна, — детей стало умирать намного меньше, чем пять–шесть лет назад. Доволен и я, глядя на нее. Не случайно моя жена избрала именно этот предмет организации медицинской помощи темой своей докторской диссертации. Я чем могу помогаю ей, часто бываю с нею в районах, не раз слушал ее на конференциях и семинарах. Можете поверить моему богатому жизненному опыту — нужное дело она делает, нужна ее работа врачам–хирургам в районах. Организация неотложной помощи детям с хирургическими болезнями и травмами — государственное дело. Но у меня такое впечатление, что, кроме меня, никто этого не видит или не хочет видеть. Моей жене не только не помогают, но ее планомерно и последовательно травят. Шесть лет она заведует кафедрой, получив ее от предшественника в состоянии полного развала — была большая смертность, в коллективе — междоусобица. За эти годы неуклонно улучшается служба в крае и в больнице, где базируется кафедра. Люди спокойно работают. Скажите мне, можно ли в маленьком коллективе из 7 человек работать над тремя докторскими и кандидатской диссертациями, если работа поставлена плохо? Если плохо — о чем же писать? Пишут только тогда, когда есть о чем, есть результаты. Насколько мне известно, практическое здравоохранение — край- здрав, главный врач больницы, где жена работает, — ценят ее за самоотверженность, безотказность, организаторские способности. А в институте, по–моему, над нею просто издеваются. Шесть лет она исполняет обязанности зав. кафедрой, а ее не избирают на эту должность. Пять лет ее называют ассистентом, но к зарплате ассистента не доплачивают 100 рублей в месяц. На кафедре есть вакантная ставка доцента, но ее не представляют к этому званию. Я не раз советовал ей плюнуть на все и уйти на рядовую работу преподавателя. Но она резонно возражала мне — тогда пострадает ее работа, а это главное, что ее держит на земле.
Ничто так не вдохновляет непорядочных людей, как безнаказанность. Не получая отпора от моей жены за эти беззакония, нынешний ректор института, руководствуясь только собственными субъективными ощущениями, стал на путь шельмования человека. Совершенно бездоказательно он издал приказ по институту, где наказал ее за неблаговидный поступок, выразившийся «в организации ею положительных отзывов на аннотацию ее докторской диссертации». И ей пришлось, вопреки законам, доказывать свою невиновность. И она ее доказала. Но планирование диссертации отодвинулось еще на неопределенное время. Резонно спросить такого руководителя
— зачем он это делает? Зачем шельмует честного человека? Зачем мешает делать нужное дело? Может быть ему нечем больше заняться в институте? Может быть у него нет «горячих точек», кроме этой кафедры? — Так нет же, у него есть кафедры, где развалена работа, где заведующие не справляются со своими обязанностями, есть педагоги, уличенные в аморальных поступках, есть взяточники и только часть из них выявлена и осуждена. Этот человек много и долго говорит о борьбе с протекционизмом. Так много, что есть основания сомневаться в его искренности. Субъективизм, домыслы, подозрительность, поклеп на честных людей — плохие методы руководства. Моя жена за год до ареста виновников с трибуны партсобрания сказала о взяточничестве на кафедре философии, ее обвинили в клевете. Она не вписывается в тайные замыслы ректора, который протежирует другому человеку и хочет определить его на эту должность и потому ее пытаются оболгать и скомпрометировать. Вполне допускаю, что если все же дело дойдет до голосования Совета, то, хотя мою жену еще со студенческих лет знают в институте, ректор может использовать уже однажды проверенный прием. Он вызовет каждого из членов Совета и попросит голосовать за его кандидатуру. Так же будет и с конкурсной комиссией.
Ректор — хозяин в вузе, полномочия его огромны, радение за интересы вуза входит в его обязанности и именно этим он может объяснить все свои поступки. Но хорошие дела можно делать только законными средствами. А там, где до пяти человек в год после незаконного увольнения восстанавливаются судом с выплатой зарплаты за вынужденный прогул, — отношения с законом вольные. Понятен уровень воспитательной работы в институте. Не словами воспитывают, а делом.
А дела у главного воспитателя неблаговидные.
Мое обращение в высшую партийную инстанцию не случайно. Наш край и город печально известны разгулом беззакония, который вершили люди, облеченные властью. Я вижу на примере моей жены, что в мединституте процесс восстановления законности идет неправильным путем и результатом этого может быть только колоссальный моральный ущерб, который даже трудно измерить.
X — ов Иван Дмитриевич.
Изольда сидела за столом, крепко охватив голову руками, и слезы, помимо ее воли, капали на эту бумагу. Она нашла ее на своем письменном столе уже сложенной вчетверо, готовой к отправке. Вероятно, не найдя конвертов, он пошел в киоск. Муж печатал письмо на машинке сам. Здесь же лежал его черновик. Хорошо, что она нашла это письмо. Все правда в нем, все правда… И тем не менее, не надо ему вмешиваться. Она сама с ними справится…
Письмо это отправлено не было.
Как в кошмарном сне она вспоминала, как ее, заведующую кафедрой, срочно вызвала секретарь ректора и подала бумагу для ознакомления. Произведение это, без сомнения, было состряпано на псарне. Ближайший сатрап и заместитель Борзиков имел свою псарню из двух борзых дамского пола. При всем их охотничьем чутье и желании угодить начальству, посыл на компромат им, конечно же, был дан.
Научной частью института 04.11.83 года исходящим № 2646 в адрес председателя проблемной комиссии «Хирургия» ЦМС М3 РСФСР и председателя проблемной комиссии «Хирургия» АМН СССР для рецензирования была направлена аннотация планируемой Вами диссертации на соискание ученой степени доктора медицинских наук по теме: «Обоснование совершенствования форм неотложной хирургической помощи детям и основных тенденций в ее развитии».
05.03.84 года на мое имя на отсутствующий исходящий номер нашего института и другую дату (№ 73/13/54 от 09.01.84 г.) поступило два положительных отзыва, из которых один из незапрашиваемого Научного Совета (Научный Совет по социальной гигиене и организации здравоохранения при Президиуме АМН СССР) другой на незапрашиваемую тему: «Принципы организации и пути совершенствования хирургической помощи детям».
В связи с этим прошу Вас до 17.03.84 года дать мне письменное объяснение — кто направлял на рецензию аннотацию планируемой Вами докторской диссертации в Научный Совет по социальной гигиене и организации здравоохранения при Президиуме АМН СССР и аннотацию также планируемой Вами докторской диссертации только на другую тему.
Боже мой, Боже, как низко ты пал, заслуженный деятель, коль тебе не стыдно выпячивать свои заслуги под этой грязной бумажкой! Что ж, раз требуешь — я отвечу. Хотя и ты, и я, мы оба понимаем, что название всему этому — фарс. И ты отлично знаешь, неуважаемый мною ректор Арон Иванович Шмуль, что один твой докторант по фамилии Шивак привез из Москвы и вытащил из кармана этакую измятую бумажку. Это и было отзывом на планируемую им докторскую диссертацию. Никаких тебе запросов и входящих–исходящих. А ты со своим Борзиковым бодро это проглотил, не задействуя на расследование псарню. Тот же Борзиков водил к тебе за ручку в кабинет, на проблемную комиссию, на ректорат свою протеже Наталью Исааковну Ненашеву с так же простенько запланированной докторской, как и Шивак. Конечно, вы оба еще не знаете, что эти плоды вашего протекционизма плохо кончат и тогда вы будете открещиваться от них. Но сейчас вы готовы их поставить в пример. Вы очень любите «ставить в пример», это у вас в крови.
Ректору медицинского института заслуженному деятелю науки проф. А. И. Шмулю
и. о. зав. кафедрой хирургии Ходоренко И. И.
На Ваш запрос о рецензировании аннотации моей докторской диссертации могу пояснить следующее:
1. Рецензирование Научным Советом по социальной гигиене и организации здравоохранения при Президиуме АМН СССР состоялось по инициативе ученого секретаря Научного Совета по педиатрии при Президиуме АМН СССР профессора Ефимовой А. А., о чем свидетельствует сноска рецензента профессора Логиновой Е. А. в ее дополнительных замечаниях к развернутому плану моей докторской диссертации, полученных на мое имя.
2. Причины несовпадения исходящего номера в сопроводительном письме нашего института от 04.11.83 г. со ссылкой на этот номер в ответе Института педиатрии АМН СССР, а также искажения темы моей диссертации, а, кроме того, получение рецензии через четыре месяца после отправки без указаний на дополнительное рецензирование по специальности организации здравоохранения, мне не известны. Никаких других аннотаций ни в какие организации по своей инициативе я не посылала.
Приложение — копия «Дополнительных замечаний к развернутому плану докторской диссертации Ходоренко И. И. проф. Логиновой Е. А. и ст. научн. сотр. Сошникова Е. И.
на развернутую аннотацию планируемой докторской диссертации и. о. зав. кафедрой хирургии мединститута, кандидата медицинских наук ХОДОРЕНКО И. И. «Обоснование совершенствования форм неотложной хирургической помощи детям и основные тенденции в ее развитии»
Планируемая докторская диссертация к. м.н. Ходоренко И. И. посвящена весьма актуальной проблеме совершенствования организации ургентной хирургинеской помощи детям на всех этапах ее оказания. Актуальность данной проблемы подтверждается необходимостью решения вопросов организации экстренной хирургической помощи детям, особенно в сельской местности. Известно, что детский травматизм как в городах, так, особенно на селе, имеет тенденцию к росту. Не уменьшается также заболеваемость детей острыми гнойными и другими хирургическими заболеваниями.
Вполне логично, что для решения такой широкой и многоплановой проблемы автор ставит задачу тщательного анализа детской заболеваемости острыми хирургическими болезнями, а также организацию медицинской помощи, начиная с сельского фельдшерско–акушерского пункта до краевого центра. В результате экстренной оценки будет определена эффективность и выявлены недостатки в обслуживании детей на догоспитальном и госпитальном этапах. Автор также предлагает дать научное обоснование введению новых организационных форм на этапах оказания экстренной специализированной помощи врачей и определить реальные и на перспективу потребности штатов врачей — детских хирургов и других специальностей для обеспечения высокого уровня оказания экстренной медицинской помощи.
Следует обратить внимание автора на необходимость сокращения задач исследования. Данная тема может быть ограничена решением организационных вопросов только детского населения, проживающего в сельских административных районах, или же — детским населением в городах, где наблюдается резкое колебание количества населения по сезонам (курортные города).
Совершенно логично, на наш взгляд, что автор работы запланировала изучение скорой и неотложной помощи детям всех видов организации: скорая и неотложная помощь, амбулаторнополиклиническая и стационарная помощь.
Считаем также необходимым отметить, что само название темы следует несколько изменить. На наш взгляд, она должна называться: «Обоснование совершенствования организационных форм экстренной хирургической помощи детскому населению и перспективы ее развития». В названии также должно быть указано четкое определение наблюдаемого населения (город, село), т. к. тот объем, который запланировала автор, может быть выполнен большим коллективом.
Частные замечания по плану будут дополнительно высланы лично диссертанту.
Учитывая, что все планируемое исследование предпринято автором для научной разработки новых организационных форм, а также для совершенствования управления этой службой в масштабах края, считаем, что вышеуказанная тема диссертационной работы Ходоренко И. И. может быть одобрена по двум специальностям: «Социальная гигиена и организация здравоохранения» и «Хирургия».
Ах, Изольда, Изольда! Неужели ты до сих пор не поняла, для чего были выловлены эти блохи с несоответствием входящих–исходящих. На, читай!
от 22.03.84 г. № 64