Но я утомил тебя и лучше расскажу о любовных историях нашего пророка Мухаммеда-Магомета, а ты полюбуйся, кому мы с тобой поклоняемся!
Ты думаешь, любезнейший, что спрятался в Каире в отеле "Вавилон" и двенадцатый имам не видит тебя? А может, поведать тебе о чудесах, знамениях, чародействе, колдовстве, о джиннах, пери, дивах, нимфах? Об иных небылицах, которыми пичкают головы правоверных? Или разгадку увиденного сна тебе написать? Увидел я во сне у себя на шее цепь, - сказали мне, что достанется жена с дурным характером, вот и решил я еще повременить!
Сон был. Но другой. И приснился не Кемалу, а Фатали, - диковинный сон, даже Тубу не расскажешь - засмеет ведь! Он в Стамбуле, у Немала Гюнея, смотрит на его картину (а ведь такой картины у Кемала Гюнея не было: луг, маки цвета крови горят!) и убеждает художника:
"Неужто вы не видите?! Вы рисовали - и не видите, а я не рисовал - и вижу!"
Кемал Гюней поправляет па поясе кобуру, кожа хрустит, расправляет рубашку, широкое ясное лицо, и - рукой, мол, глупости это!
"Да нет же! Вы внимательно посмотрите: что-то на картине вдруг начинает шевелиться, какой-то узел, а потом на миг появляются контуры лица, и оно живое, глаза очень ясные, и - исчезают. Сейчас только то, что вы нарисовали, но уже посмотрите вот сюда! на сей раз в левом углу зашевелился узел! И женское лицо, но рядом еще кто-то, кажется, мальчик, очень на вас похожий!"
Видение на картине снова исчезло.
"Вы - первый художник". Фатали оглянулся, Кемала Гюнея нет рядом, за спиной стоит лишь бритоголовый, квадратное лицо. Глянул на стену - и картины нет, выдернут гвоздь, серое пятно.
СВЯЩЕННАЯ КНИГА
Но прежде, извини, об одном славном муже по имени Гасан.
Я опишу тебе Гасана. Он худощав и высок ростом, у него очень чистое смуглое лицо, острый подбородок и чуть кривой - но как это красит мужчину! - нос, не слишком длинный, но и не скажешь, что средний. У него ясный взгляд черных доверчивых глаз, могущих загореться гневом и отвратить беду, светить мягкостью и нежностью. Черные усы, ниспадающие кончиками вниз, и по-детски чуть припухлые губы. Рядом со зрелым мужем он выглядит умудренным опытом и крепким в кости мужчиной, а увидишь среди юнцов - и не отличишь от них, подумаешь только, что всевышний был щедр и не пожалел для него росту.
Однажды Гасан - а ведь случилось это и с Фатали! и с Кемалом Гюнеем! прослушал лекцию толкователя сур Корана достопочтенного Аль-ибн-Яль-ибн Фаля: "Когда, о Мухаммед, приемный твой сын Зейд отрекся от своей жены, ибо глянул на нее ты, тогда мы сочетали ее с тобою, дабы и правоверные впредь не затруднялись".
Так вот: однажды Мухаммед пошел в дом усыновленного им Зейда и застал его жену в совершенной наготе купающейся и произнес ей: "Премудрый есть тот аллах, который создал тебя!" Когда же Зейд вернулся домой, жена объявила ему о приходе пророка и передала ему слова его. Тогда Зейд поспешил к пророку и - а что оставалось делать? - предложил ему свою жену, - лучше ведь по своей воле!
Но пророк сказал: "Удержи свою жену для себя и (может, "но"?) остерегись Аллаха". А мысль эту, как потом выяснилось (??!), вложил Аллах в уста пророку через вездесущего архангела Гавриила.
А послушаем, какие сомнения обуяли Гасана: как же так? неужто у Аллаха нет других дел, как снизойти до того, чтобы посылать Гавриила к пророку с советом жениться на жене Зейда, ибо она - еще бы! голая ему приглянулась! призвана утолить его плотскую страсть. Двадцати двух жен и невольниц ему мало, надо непременно насладиться и женою Зейда! И божество занимается сводничеством?! Положим, что Зейд от страха или излишней преданности пророку, своему приемному отцу, или из видов корысти отрекся от своей жены и уступил ее пророку. Но согласна ли была Зейнаб? В разводе согласия жены не требуется, а в браке ее согласие ведь обусловливается! Когда и через кого Аллах добыл согласие Зейнаб? А может, молодая женщина вовсе не желала сделаться женою старика? Пусть! Но мы хорошо знаем, что и пророческое достоинство не может изгнать чувства ревности от женской натуры. А сколько было сцен ревности Айши и других жен? Ведь не одна, не две их! А как однажды жены огорчили беднягу пророка! И все из-за болтливости его жены Гефезе: пророк на ее очереди, в ее же спальне, на ее постели, воспользовавшись кратковременною отлучкою ее из дома (пошла к отцу Омару), позволил себе иметь то самое с египетскою невольницею Мариею, и Гефезе, вернувшись поспешно домой, застала его с нею и подняла дикий крик. Пророк, дабы успокоить ее, дал обет не видеть более никогда в жизни Марию, - пусть только Гефезе не проболтается! А она, глупая болтушка, возьми да поделись с Айшой, а та, когда пришла ее очередь, и подняла пророка на смех:
"А еще пророок!"
И Мухаммед обиделся на жен, отказался их видеть, целый месяц постился по части женщин. Выручил, как всегда, посланец Аллаха - архангел Гавриил:
"О пророк, зачем ты в угоду своим женам отказываешь себе в том, что Аллах разрешил тебе?" Мол, бери, коль приглянулась, и Марию!
А что вытворяла сама Айша? - строчит и строчит свое гневное письмо Гасан. - Однажды ночью под предлогом розыска своего будто бы потерянного ожерелья из сердоликов - подарок самого пророка? - она решилась тайком пробраться к своему любовнику, молодому арабу по имени Сафван, и целую ночь осталась в его объятиях в степи, отставши от уходившего отряда.
Одним словом, жены пророка постоянно интриговали между собою, а Гавриил, дабы успокоить пророка, беспрестанно летал к нему от Аллаха. У бедняжки Гавриила аж крылья избились и перья растрепались от частых сошествий на землю и восшествий на небо.
Недаром ведь восточные юмористы говорят: "Кто сделался пророком, того жена непременно будет или грешница, или безбожница, как например, были жены Адама, Ноя, Лота, Авраама и Моисея!" И Мухаммеда!
Зейнаб по женской натуре не была склонна лишиться молодого единоженного мужа и сделаться женою истощенного старика, - однако Аллах нисколько не заботился о ее согласии!
Высокоуважаемый наш духовный отец! Если во вселенной существует бог, то без сомнения, этот бог не тот, который позволяет себе роль сводника: "Не бойся людей, возьми жену Зейда для себя, наслаждайся ею, я стою за тебя! И пусть кто посмеет усомниться!"
Удивительно, с каким наслаждением сообщает Аллах, находя в этом какое-то особое удовольствие, о связях пророка с женщинами! Вот Айша, молодая, красивая, ее пророк страстно любил, всю ночь проводит с молодым Сафваном. Пророк отослал ее к отцу Абу-Бекру и отказался видеться с нею. Но Аллаху не терпится снять подозрение с Айши, и он посылает через своего курьера изречения пророку: "Те, которые клевещут на твоих жен, грешат сами! Порочные жены назначаются к порочным мужьям, а добродетельные - к добродетельным. Все достойные правоверные, услышав эту историю, говорят: "Это великая клевета!"
И пророк отправился к Айше и помирился с нею.
Когда молодая женщина, жена старика, на целую ночь остается с молодым красивым парнем с восхитительною физиономиею в степи, кто не может подозревать тут любовной связи? А какова Айша! Вышла из носилок так, что даже погонщик не заметил! И не вернулась, будто ожерелье оторвалось от шеи. А между тем отряд снялся, и она осталась в степи; а ведь знала, что отряду дан приказ сняться! И вдруг случайно появляется Сафван, который будто бы следовал за отрядом, и, найдя Айшу одинокой в степи, посадил ее на своего верблюда и доставил на другой день в отряд.
Впрочем, если Айша виновата, то более виноват ее отец Абу-Бекр, что выдал молодую дочь - ей было тогда восемь лет! - за старика, которому пятьдесят два года, имеющего к тому же целый табун жен!
Едва ли раз в месяц доходила очередь до Айши. А ведь она живой человек, а на юге, как вам известно, женщины, как и мужчины, чрезвычайно сладострастны, и ночи такие мягкие и дивные. И пророк в порыве сильной ревности к Айше и для удержания ее от дальнейшего прелюбодеяния решился выпросить у Аллаха для затворничества женщин следующие заклинания:
"О Мухаммед! Скажи правоверным, чтоб они закрывали свои глаза всякий раз при встрече с женщинами и сохраняли целомудрие; и правоверницам скажи, чтобы не показывали им своих женских украшений, исключая тех, которых скрывать невозможно; чтоб скрывали свои шеи покрывалами; они могут показываться с украшениями только своим мужьям, отцам, тестям, сыновьям, пасынкам, братьям, племянникам по братьям и сестрам, рабам, старикам, лишившимся возможности к естественному сообщению с женским полом ("Как узнать?!"), и мальчикам, не достигшим зрелого возраста; чтоб они также не ударяли одною ногою о другую во время ходьбы перед мужчинами, чтобы производить чиканье от своих ножных браслетов!"
Но не только Айша - и другие молодые жены, не рассчитывая на долгую жизнь пророка-старика, заблаговременно старались жеманством нравиться молодым мужчинам, чтобы они по смерти мужа женились на них; и даже умело чикали своими ножными браслетами; оттого, видно, и эта женская ужимка получила запрещение.
"Ах, вы думаете жениться на моих женах после моей смерти! Ну, погодите же!" - и Мухаммед выпросил у Аллаха еще один запрет.
"Жены пророка - суть матери правоверных!" И это показалось недостаточным, ибо слишком общо!
"О, правоверные. - последовал более определенный запрет, - вы не должны никогда жениться на женах пророка после его смерти, ибо это величайший грех!"
А история с аравитянкой Асмой? Она приглянулась пророку, родители отдали ее, и когда пророк в свадебную ночь пошел к ней в предвкушении новых удовольствий, она вскричала: "О, старик, чего ты от меня хочешь? Я никогда не покорюсь тебе!" Пророк удалил ее и на другой день послал ей разводный лист. Жены стали завидовать Асме: а чем они хуже?! и они хотели б уйти! Ведь многие были взяты насильно!
Пророк часто оставлял жен, отправляясь грабить соседние племена под предлогом похода против неверных. Кто может ручаться, что жены не имели в его отсутствие любовников?
Коран полон нелепыми стихами, свидетельствующими о чрезмерной страсти пророка к женщинам, а однажды он пожаловался на немощь от соития, и Аллах посоветовал через курьера-архангела: "Кушай часто пшеничную кашу, сваренную с крошеным мясом молодого барашка!" Какой знаток наш Аллах! И мы должны читать эти нелепости на могилах наших покойников! Спрашивается: каким должен представляться воображению наш всевышний, принимающий столь живое и горячее участие в удовлетворении сладострастных похотей пророка!
А какой перл эта сура: "Если пророк увидит какую-нибудь женщину и полюбит ее, то муж ее обязан развестись с нею и уступить ее пророку". И это - ваш пророк Мухаммед? И это - ваш Аллах?!
Высокоуважаемый наш духовный отец! И вы гордитесь нсториею жены Зейда?! Я не верю такому божеству и такому его пророку, не говоря уже о курьере-архангеле. Или ответьте мне аргументами, основанными на разуме, или не обманывайте более народ, пользуясь его невежеством, темнотой!"
Гасан закрыл кавычки и кое-что оставил за их пределами. Да, любезнейший Джелалуддовле, такая вот история! Получив это письмо, толкователь ибн-Фаль пришел в величайшее негодование и тотчас отправился к отцу Гасана - царю Великая Надежда. Царь пришел в бешенство - вот тебе и Надежда, да еще Великая! На кого он оставляет престол?! Это могучее царство?! И он изгнал сына!
Прошли годы. И как Гасан сумел возвратить благосклонность отца, восстановить свое право на престол, о том история умалчивает. После смерти Великой Надежды, а правил он почти полвека, Гасан занял престол.
И знаешь ли ты, что он прежде всего сделал? Он собрал всю знать царства и народных депутатов на главную площадь столицы, установил там высокую трибуну, водрузил вокруг нее четыре знамени - красное, зеленое, желтое и белое - и произнес речь, всколыхнувшую весь мусульманский мир:
"Я, ваш царь, по внушению разума считаю себя обязанным указать вам то, что полезно, и то, что вредно. Знайте, что мир существует без предшествия ему небытия, и конца миру не последует! И времени и пространству нет ни начала, ни конца. Ад и рай есть вымыслы человеческого воображения. Светопреставлением для каждого человека считается смерть его. Всякому умному человеку по указанию священного дара человечества - разума следует быть добродетельным, благородным и безвредным. Такой человек считается на истинном пути. Он может избрать себе какой ему угодно образ жизни, который найдет для своего существования полезным.
Отныне каждый свободен от всяких молитв, постов, пилигримств в мнимосвятые места. Посвятите ваши труды наукам и познаниям, наслаждайтесь дарами жизни (А ты сам, Фатали?!), не оковывайте себя догмами, пустым и безобразным суеверием, старайтесь возвыситься во мнении других народов земли науками, познаниями, искусством, нравственными делами, доблестными поступками. И затворничество женщин - величайшее тиранство. Дайте им воспитание и образование, не угнетайте их. Также более одной жены не берите себе. И кто нарушит мой указ - тому кара от меня!"
Это был день поста: после проповеди Гасан сошел с трибуны, сел тут же, потребовав еды, и первый нарушил пост голодания. А потом с великой царицей Дурретудтадж, Жемчужиной Короны, прошел по главной улице страны, и жена его была с открытым лицом.
И его примеру последовали все.
Ты спрашиваешь, чует мое сердце, чем это кончилось? Читал я одну повесть, любезнейший Джелалуддовле, о том, как твои земляки обманули звезды, прочти, занимательная штука! Там, между прочим, есть ответ и на этот вопрос.
К величайшему сожалению, по наущению недругов из соседних стран, ибо никак не могли примириться, что рядом, по соседству, революция (Кемалуддовле написал это слово латинскими буквами, а обладатель писем Фатали пояснил его с основательностью ученого-востоковеда, претендующего к тому же на профессорское звание; ах, как мечтал Фатали, чтоб причислили его к этому сонму, старался - писал члену Совета наместника Кавказского, "его превосходительству" - готов пройти соответствующее испытание, чтоб получить право быть профессором, нет-нет, не ради денежных выгод. - интерес мой более нравственный), да, не могли допустить, что рядом революционная страна, вздумавшая отколоться и выйти из повиновения стран с единой верой. Собрались, как быть? Может, организовать поход монархических стран? Ввести войска и задушить это вольнодумное государство?!
"Можно проще!" - негодует шурин-фанатик, оказавшийся здесь, в живописном оазисе, где собрались главы государств; чтоб его сестра-царица разгуливала с открытым лицом?! и чтоб мужчины облизывались, глядя на ее красоту?! Всучили ему в руки нож, благословили на подвиг во имя веры и аллаха, и шурин одним ударом в грудь убил Алазикрихи-асселама.
Сын и преемник Гасана, воспитанный в духе отца, поддерживал по мере возможностей образ правления прежний, однако и он умер при загадочных обстоятельствах. Ему наследовал внук Гасана, но он понял, что или смерть ему (к границам были стянуты войска соседних государств!), или реставрация старых порядков. И он выбрал второе.