Дружок мой, люблю тебя! Да!
Опять возле меня… Перикола!.. на четвереньках!..
– Воровка! воровка!..
А, это не Перикола… это все еще Мими!.. она больше не тузит кулаками Рудольфа… она пристает к консьержке… она бросила Рудольфа… почему «воровка»?… лекарство! лекарство!
– Но это для Дельфины, поймите!
– Воровка! воровка!
Теперь она обвиняет ее в воровстве! «Бандитка!» если и другая начнет сопротивляться!.. так и есть!.. они вцепляются друг другу в перья… извините! Мими получает свое!.. два тычка в нос!.. бывают драки и между женщинами! еще две затрещины!.. Рудольф, которому тоже досталось, от сюртука остались одни лохмотья, бросается в атаку! он не хочет, чтобы кто-нибудь бил его жену! дело чести! эта шлюха Туазель свое получит!.. он ее обхватывает! сбивает с ног! но едва коснувшись земли, она вскакивает!.. Рудольф снова атакует! вот так драка! битва развернулась теперь не в воздухе, нет! в подъезде! «тюфяк! рохля!»… пощечины! и поток брани!.. «проходимец! пентюх!» ну и достается Рудольфу!.. от отбивается! сопротивляется!.. она уже не держится на ногах!.. «лекарства, дрянь!.. лекарства!» я уже не понимаю, кто дрянь?… кто воровка? Туазель строит насмешки! чесслово! «Свинство! Старая кляча! Стукачка!» Рудольф наступает, смельчак!.. плюх! бумс!.. ну и характеры, Мими, Рудольф, консьержка!.. никого не беспокоит моя больная!.. сводят свои личные счеты! им наплевать на мою больную! как дети! ба-бах! бах! нас снова тряхнуло! это уже снаружи!.. коридор больше не трещит, но колышется!.. стреляют пушки!.. а я говорил, что все закончилось… Привет! к счастью, я лежу! на плитках!.. поднимусь ли?… бой не на жизнь, на смерть!.. вмешаться?… а, бесполезно! вот они! «уааах!» они валятся на меня! сбивают друг друга с ног, осыпают ударами! все трое! катаются! перекатываются! «Сопляк! пьяница! старая кляча!»… ругаются… уже не дерутся… у них нет больше сил… но боже, какие они тяжелые!.. меня от них тянет блевать… меня укачивает… земля качается… качка не прекращается!.. дышит тяжко, ворочается! земля! опускается! плитки! рябь! волны!.. русские горки! а я вам уже двадцать раз говорил, что все закончилось! ни хрена!.. еще хуже стало! и бьют ближе, чем раньше!.. кажется, возле Резервуара!..*[163] видите?… выше Тертр, стало быть… судя по тому, что я слышу… прижимаюсь к земле ухом… дальше… севернее… ах, это никогда не кончится!.. и содрогающийся свод!.. разъяренные Рудольф, консьержка, Мими! снова схватились! дерутся! они задушат меня!.. они не раздавят меня! я уже раздавлен!.. размазан!.. думаю, консьержка победит… она бьет! со всего маха! кулаками! она нападает! Мими покачнулась… отступает… почти не реагирует на затрещины: плюх! в морду! она подставляет! другую щеку!.. «Хулиганка! бандитка!» – выплевывает она с кровью… обмякает… сникает… угасает… Рудольф тоже обмяк… тряпкой валится на плитку, на задницу, скользит спиной по стенке… побеждает г-жа Туазель! по всем статьям! ругательствам, пощечинам, хамству!.. вот такие дела…
Пока я вам рассказывал, стало потише… я думал, что свистопляска закончилась в небе… теперь я огляделся получше… смотрю… наблюдаю… искры погасли в облаках… конечно!.. и на земле, и на небе!.. меньше огней!.. что-то серое ползет по небу… то не дым от взрывов, настоящая предрассветная дымка… вот!.. свечи еще догорают в облаках… зеленые… желтые… то тут, то там… но не полыхают, едва лишь мерцают… в предрассветной дымке видны их белые парашютики… они колышутся… возвращаются… выдохлись вовсе!.. чернеют и падают… праздник окончен! это нечто!.. а что до нас, то всех достаточно потрепало, попереворачивало, побило о стены! хорошо еще кости целы, счастье, что мы не разорваны в клочья, как сюртук! на куски! вот настоящее чудо! я полагаю, что не кривлю душой… но мои мысли прерываются… уууу! еще уууу!.. три!.. четыре!.. сирены!.. правда, это сирены! последняя выла перед полуночью… я думал, их заткнули… вовсе нет! как визжат! Боже!.. одна здесь, рядом, звонкая… совсем иной звук, чем у остальных… похоже, та, которую обслуживает Оттавио, черт! Сакре-Кёр! ошибки нет!.. на верхушке каменного купола!.. ручная сирена… на самом верху, в его каморке…
На рассвете настал конец… все сирены!.. предупреждают скорчившихся людей!
– Эй, уродины, конец! конец! пьяницы!
Им еще хочется пить, черт их всех задери!.. они отвечают: «Муах!.. Муах!» они меня услышали… они под столом… друг на друге, переплетенные, склеенные… их туда отбросило, что ли? шесть… восемь… двенадцать… они рискуют… смотрят в окно… а, четыре женщины вываливаются из туалета!.. маленькие, забитые, пристроились между раковинами и «ершиками»… они спотыкаются… натыкаются… не падают… нет! нет!.. но как их честят остальные, которые так перетрусили…
– Мы чуть не умерли! чуть не умерли здесь! – защищаются они…
– Нет! Нет! дуры!
Вот чего они заслужили!.. чтобы не преувеличивали опасность! смельчакам, сидящим под столом, не нравится их бахвальство! тем, кто хочет подняться к себе… так как тревога закончилась! и это все? и что? они поднимаются… четыре женщины загораживают им коридор… «Ну! посторонитесь! посторонитесь!..» Пирам тоже нервничает, он хочет найти свою маленькую хозяйку!.. он бьет хвостом, попадает мне по шнобелю!.. я не встану!.. я осторожен… но как он меня обмахивает, Пирам! у него не хвост, а настоящая метла!.. мне больно!.. он замечает! облизывает мне лицо… я уворачиваюсь от его хвоста!.. и от языка! а, откуда эта толпа? народ валит с улицы… все под крышу!.. кавардак!.. они поднимаются! они поднимаются!.. они тоже хотят подняться! к себе! домой! я сворачиваюсь калачиком, не двигаюсь!.. пусть сначала пройдут они! пусть пройдут!.. и в этот момент меня хватают! двумя руками! опять Клео!.. «Моя жена, доктор! где моя жена?» Нашел же он себя, найдет и свою жену!.. надо только приложить усилия!..
– Вы ее не видели? – не отстает он.
– А что Лили? вы не видели ее?
Ах, так! что? я думаю о Лили! я спрашиваю о своей жене… это для него невыносимо! он хватает меня за руку! за больную! и дергает резко!.. со злостью!.. рана!
– Моя жена! моя жена!
Для него важна только его жена! не моя! хорошо еще трещина сомкнулась! вот было бы хорошо! он бы меня подтолкнул, и я пошел бы! он сильный, я под ним!
– Ии! а! ии! а!
Он снова вопит по-ослиному! это его крик! одновременно он выворачивает мне руку!.. а, я его сейчас угомоню!.. Осел! тупица! ну и тип!.. моя рука, это наказание! я взвиваюсь! я его убью! Раймона! я пробью ему грудь! он изображает осла, а я конь! Посмотрим!
– Раймон! Раймон!
Жена зовет его!.. он оставляет мою руку в покое! откуда она взялась? «Раймон! Раймон!»… она задыхается… она бежала…
– Раймон! Раймон! свидетельство! Раймон!
Откуда она пришла? из какого укрытия?
– Ты откуда? – спрашивает он.
– Свидетельство, Раймон! свидетельство! куда ты положил свидетельство?
– Свидетельство чего?
Он ничего не понимает… таращится…
– Свидетельство о браке, идиот!
– Где ты была, дорогая? откуда ты?
– От метро «Пигаль», урод!*[164]
Спринтерша!.. от «Пигаль» бегом бежать! не прошло и двух минут после отбоя! я понимаю, почему она без сил!.. вся улица Дюрантен!.. улица Дэрёр!.. улица Борн!.. и все это в гору!
– Дорогая! дорогая! – лопочет он.
– у тебя его нет? у тебя что, нет его?…
Она не выдерживает… бросается на него… шарит по карманам!.. ощупывает его!.. пиджак!.. брюки… ничего!.. он не сопротивляется!.. она ничего не находит!..
– Дорогая!.. дорогая!..
Придурок, заладил одно – «дорогая»! ей необходимо «свидетельство»!.. довольно!.. хватит!.. она убегает… по лестнице!.. по лестнице!.. она штурмует ступеньку… две ступеньки! обломки ступенек!.. она еще здорово ловкая, эта Дениза!..
– Дорогая! дорогая!
Она ушла! он бросается за ней… настоящая эквилибристка! она уже на третьем!
– Дениза! Дениза!
Он зовет Денизу!.. он орет вслед… «Любовь! Любовь!»
– Вы ее видели, а, доктор? это была точно она?
– Да, это была она!
Я убеждаю его, не хочу, чтобы он сомневался!.. «Да! да! да!»
– Дорогая! Дорогая Дениза!
Сейчас она ему ответит!.. они живут на 4-м… его шаги разносятся по лестнице… по лестничной клетке! а как остальные умудрились подняться?… они вскарабкались по обломкам? исчезли, как по волшебству! Никого больше нет в подъезде! ни единого из только что ползавших здесь?… они поднялись на лифте, точно!.. дети, старухи, тетки, мои гарпии, мадмуазель Блёз…
– Дениза! Дениза, дорогая!
– Чеееерт! Дееерьмо!
Это ее голос! голос Денизы! не может быть никакой ошибки!
– Это она! это она! – кричу я, чтобы он понял!
– Может, свидетельство сгорело?
Он мне осточертел со своими сомнениями!
– А Лили? Она не сгорела?
Внизу новая волна жильцов! толпа! оказывается, в доме живет множество народа! и совершенно разные люди!.. колеблющиеся… мычащие… рыдающие… чего-то желающие… отступающие!.. Злость… лестница!.. «как она качается… она еще дымится!.. и искореженные перила… мамаши кричат визгливо!.. не хотят, чтобы малыши поднимались… отцы тянут резину! тем хуже! бранятся! нам хорошо в привратницкой, всем вместе!.. в комнате я, Пирам, Рудольф, Мими, г-жа Туазель у буфета, оперлась о стену, и г-жа Норманс в обмороке под столом… Толстяк, ее муж, напротив… с другой стороны коридора, напротив… все еще в луже крови и дерьма… все еще в луже… ну и голова у него! поистине огромная! его голова, словно огромный запекшийся сгусток крови! его повязка набухла!.. от крови!.. вся голова – кровавое месиво!.. провал рта!.. он хрипит через этот провал!.. он храпит! о, проклятый громила, пусть себе и дальше спит, так будет лучше!.. черт возьми!.. он достаточно намял мне бока! исколошматил, обругал, потому что я не захотел возиться с его женой!.. дорогой Дельфиной! а теперь ему наплевать на его Дельфину! Он растерял все свои моральные принципы! Он храпит, а я, я должен изощряться! чтобы спасти его жену! целебным средством! его дорогую Дельфину! целебное средство! нужно еще найти флакон! и еще раз осмотреть его жену! Где эта несчастная? где же она?… а вот, совсем рядом!.. а я ее не увидел! нужно только наклониться! черт! ушибся лбом!.. о край!.. она под столом! идиот! может, у меня что-то с глазами? признаюсь… к счастью, у Пирама хороший нюх… он находит ее по запаху! Дельфина! Дельфина! она здесь… она лежит… но Пирам сбивает меня с ног ударами хвоста!.. своим опахалом! разошелся!.. вовсю!.. «Пирам! Пирам!»… вот оно: левая грудь потерявшей сознание мадамы… надо ее прослушать! слушаю… слушаю…я не ошибаюсь…я не принимаю шум в ушах за шумы ее сердца… мои собственные шумы, в моей голове!.. нет! внимание! я хорошо различаю!.. у меня превосходный слух!.. но они шепчутся!.. о, никакой ошибки!.. шепчутся!.. в углу комнаты!.. возле толстяка… это г-жа Ксантипп молится, честное слово! «Отче наш, иже еси на небе-си!..» уткнулась носом в плитку… стоя на мешке с надписью «Пассив»! на мешке с песком… она притащила этот мешок с песком из убежища, из метро.
– Эй, там! подождите минутку! да не шепчитесь же! я прослушиваю сердце, мадам! я прослушиваю!
Правда! ухом к груди… Г-жа Ксантипп, вам лучше замолчать… консьержка тоже бормочет… и не молитвы! ругательства! в мой адрес грозит!.. не небесам! мне! мне!
– Да замолчите вы, мусорщица!
Я перемещаю ухо… хорошо!.. грудь… очень хорошо! одновременно щупаю пульс… не могу ошибиться… «Хм! хм! хм!..» я ничего не говорю… Пирам выбирается из-под стола… отставленный зад напряжен… потягивается!.. поворачивается!.. я вижу, что он собирается сказать свое веское «Гаф!»… я глажу его, заставляю присесть, успокоиться… все! он скулит… он полная противоположность Дельфине!.. нужно закрыть ему пасть силой!.. обеими руками!.. «Хорошо. Хорошо, что ты хочешь сказать?»… он дрожит… я обнимаю его… с ним только так и надо: нежности! глажу его… он успокаивается… но это не все… может быть, если бы мне подняться наверх?… самому! я, наверное, нашел бы… может, не все сгорело? шприц?… ампулу?… камфару?… остальные же как-то карабкаются… дети, старики, толстые тетки… но сначала «целительное» средство!.. склянка!.. консьержка!.. пытаюсь растолкать эту тварь!.. вывести из состояния ступора!.. она получила достаточно тумаков, у нее расквашен нос!.. она качается, раскачивается… не отвечает… она уходит…
– Г-жа Туазель! шнур! шнур!
Слово, от которого она прямо подскакивает: шнур! Крикнешь: «шнур»! и она достанет вас из-под земли! в нашем доме больше не найти шнура!.. у нас автоматика… она выбросила все шнуры! жильцы открывали себе сами… нажимают кнопку «системы»… за два года до войны!.. но она сохранила ненависть к шнурам, к словам, к жильцам! она готова сожрать вас!
– Шнур! Шнур!
Я могу кричать сколько угодно… в ответ – молчание!.. куда она исчезла, эта кобыла?… сбежала?… не вижу ее здесь… пошла допивать?… все лекарство? я же помню, у нее был пузырек… она прятала его в кармане! а, вот и она!.. на той стороне проспекта… она сбежала!
– Шнур! Шнур!
Ору душераздирающе!.. пускай она от злости сбежала, но пускай же вернется! она делает вид, будто жутко занята! причитает! и все начинается заново! с Мими и Рудольфом! снова! а я кричу… подумайте! подумайте! она же ничем не рискует, подумаешь, услышит от меня пару крепких словечек! они вне себя! Тем хуже! хуже! они размахивают руками! все трое! как они бесятся! они стоят на тротуаре… я вижу их при дневном свете… впервые… на рассвете… ночью я не очень хорошо разглядел Мими, теперь я вижу… ее кринолин, воланы… она ничего не потеряла! боа, накидка, капор… я рассказывал вам, что победила консьержка… но не повергла Мими в прах! Мими сохранила свои украшения и свой парик! она снова готова к бою! тем более, что есть где развернуться!.. это не то что в коридоре! или в привратницкой!.. целый проспект в ее распоряжении!.. пустынный проспект!.. и только светящийся грохочущий поток! да изредка вспышки пламени! здесь!.. там!.. на мостовой… обугленные останки!.. деревья выгорели полностью… ни листика! и трое рыдающих от горя, стоят, дрожа, между платаном и «указателем»… остатками платана… Рудольф – в рванине… его сюр-хук растерзан… болтается клочьями… и только одна штанина… но не успокоенный! Не примиренный!.. топчутся у входа в гараж…*[165] больше не дерутся, но как они лаются! я идиот, если надеюсь, что они мне помогут!.. кинутся назад и принесут мне «целительное» средство! Мне бы могла помочь Гортензия… Гортензия, невестка… я думал… я сказал бы ей: «Мадмуазель Гортензия, нашей больной не лучше!»… она бы поняла меня с полуслова… я не просто так болтаю… я врач, не простачок!.. подумайте, я – врач, связанный присягой!.. кстати, не так далеко от места, где я пишу!..*[166] на берегу Сены… десять… двенадцать освидетельствований в день!.. «Я, нижеподписавшийся… и т. д.»
– Вы все еще брюзжите? Так вы никогда не закончите!
– Нет! нет! ничего подобного!.. никакого брюзжания, я скрупулезно вспоминаю факты!.. у меня вышло бы две тысячи страниц, если б я наслаждался… оживляя рассказ лирическими отступлениями!.. Но подобная катастрофа!.. полгорода в руинах!.. представьте только, рушится какое-нибудь министерство!.. или «Столетнее Акционерное общество»!..*[167] Сколько историй! сколько вони подняли вокруг «Тур де Франс»! даже если бы я находил это забавным! а я даже не пытался! я работаю серьезно! серьезность! хронология! я вам рассказываю о Рудольфе, консьержке, Мими, они пьяные в сиську, на тротуаре… напротив… они заводят там!.. под сгоревшим платаном… решающий бой! Я могу крикнуть: «Шнур, мадам!»… ах, ах… если бы слушали!.. они стучат ногами, подпрыгивают, беснуются, прям театральное действо!.. я уж говорил, что светает… ночь заканчивается по-настоящему… пииты прощаются с музами!.. ночь заканчивается!..
– К делу! к делу!..
Эти одержимые перегородили проспект… весь проспект! Я вам рассказывал о сгоревших платанах, липы тоже сгорели… все, вдоль бордюра… и кусты… тлеющая древесина!.. весь парк у мельницы, вершина Парижа! представляете! дома пострадали меньше!.. они только слегка покорежены… балконы, изрешеченные шрапнелью… сорванные… поваленные печные трубы… правда, потом они вернулись на свои места, точно! дома! они спустились с Небес… они в лохмотьях, как сюртук Рудольфа! сверх всякой меры!.. Я говорил уже о погоде?… Погода будет хорошая! вот! такая как надо! понятно! после гибельных ночей со всеми ужасами разбушевавшихся стихий обязательно светит солнце! и все вокруг сияет, как новенькое!.. отражая не бенгальские огни! а настоящие солнечные лучи!.. не химическое фосфоресцирующее свечение!.. а великолепие возрожденного солнца! даже дымящиеся обугленные дома смотрятся лучше… даже обгорелые платаны, они, конечно, залечат ожоги и раны… стволы деревьев… цветы расцветут, и снова поплывет над Парижем запах… платанов… жасмина… фиалок… и пьянящий аромат сирени будет кружить головы влюбленным… снова… дрозды запоют! и тогда! к черту воспоминания!.. забудем о мрачном?… ненужные лохмотья… воспоминания!.. природе наплевать на воспоминания! траурные венки – на кладбище! в могилы хлам! мертвое прошлое! ненужное! по три су на услуги Похоронного бюро! И даже!.. и даже!.. все! все!.. полностью! воспоминания! воспоминания!.. и меня, желающего вам их продать!.. Прямо в точку!.. мое криминальное досье… и насилие над негритенком! конечно! и браво!.. а мое политическое реноме? вы же понимаете!.. достойно порицания!.. единственный французский писатель, которого посадили в тюрьму в те смутные годы!.. повторяю – единственный!.. и сидел не один день – два года, мадам! без всякой на то причины! но да! мадам! я повторяю – писатель! не журналист, писатель! ни больше, ни меньше!.. не жалкий болтун…
– Лихач, однако!
– Бог ведает!
– Расскажите о другом!
– Обещаю! договорились! больше ни слова о водке! такт и скромность! свиньи! не «ангажированные»*[168] писатели… у которых по четыре-пять «карточек» в кармане… удобно подстраховавшиеся в жизни… «Партии!» их куда больше, чем проституток…*[169] я не буду рассказывать ни о чем шокирующем…
– Так все говорят!.. естественно! к черту естественность! ах, непостоянство всех обещаний!
Только булочник, сборщик платы за газ, да бакалейщик надежны! нашел! вот серьезные люди! которых я уважаю! настолько… настолько… никаких историй! у вас нет соответствующих мандатов?… так подыхайте!.. я пишу настоящим языком, действительно серьезно!.. богатые люди тоже весьма серьезны!.. их деньжищи, единственное, в чем они великолепно разбираются, вам они когда-нибудь рассказывали о сокровенном?… они пытаются вас отстранить, отодвинуть, держат на расстоянии… говорят о том… о сем… о чувствах, о достоинстве, о морали, о совести, но никогда о своих чертовых бумагах!.. о том, как они надувают нас, разоряют!.. прикарманивают наши деньги!.. о!.. они хитрые преступники! они составляют единое целое со своими капиталами, их души – мелочная лавчонка! а я только что продал им свои воспоминания! подумайте! как паршиво!.. если я буду принят!.. лишь бы они снова не отправили меня в тюрьму!.. они ведь творят, что хотят!.. тем хуже! тем хуже! жребий брошен! слишком я стар! итак! я продолжаю!
Вернемся же к моему рассказу!.. так вот, внизу, на тротуаре, беснуются трое одержимых! о, да их не трое, четверо! в зареве пожара!.. они разогнали всех воробьев криками, кулаками, но дальше на их пути фонари… они уже возле Ламбреказа… глядите, понимаете, что я хочу сказать?… кстати, его «палаццо», который взлетел!.. в облака!.. прогулка в облаках… он потерял свой фронтон! и свой розовый окрас!.. он зеленый и серый, цвета мочи больного нефритом… покачался на воздушных волнах!.. все-таки замечательно, что он вернулся на свое место, да с такой точностью приземлился!.. между гаражом Гарансье и лестницей Троэн… чуть накренился вперед… надо отметить… и стекла разбиты! черт! забыл вам сказать, что спектакль продолжается! трое ожесточенно бранятся! четверо!.. они больше не дерутся, но все-таки хватают друг друга за грудки!.. толкаются!.. дергают друг друга!.. они что-то ищут… какой-то предмет… они нашли!.. невестка с ними!.. я говорил вам… Гортензия!.. я же ее искал!.. я надрывал глотку: Гортензия!.. она, оказывается, уже не под столом… о, я понял, что они искали!.. бутылку! оп! есть! они вырывают ее друг у друга!.. она переходит из рук в руки!.. ах, я дурак!.. она у Рудольфа! нет! у консьержки! Мими!.. у Мими!.. это она! она! она убегает! с пузырем под мышкой! она задрала свои юбки! под самую грудь! а какую скорость развивает! прямо трепетная лань! один! два! три прыжка!.. а те вопят: «Мими! Мими!»… а ей наплевать!.. она набирает скорость! ускоряет шаги!.. боа, перья, вьются сзади! Прыжок! и вот она посреди проспекта… у тех опускаются руки!.. трое кретинов! толпятся возле указателя… сами не знают зачем… «Лекарство! Целебное средство!»… мычат они… я и не думал, что Мими такая прыткая! и бесстрашная! остальные остолбенели! им страшно… посреди проспекта она еще выше задирает юбки и оп!.. нога вверх!.. и гоп! еще!.. канкан посреди проспекта!.. с бутылкой под мышкой!.. я ясно различаю бутылку!.. а те, на тротуаре, с идиотским выражением на лицах, не двигаются!.. не произносят ни слова!.. застыли!.. Мими поет! оп! ля! ля! канкан! И гоп! другой ногой! Она подпевает! тру! ля! ля! Все пространство ее! остальные все еще трусят! но не Мими! выше ножку! кульбит! в такт!
Вот она какая! а как поет! задрав все свои исподние юбки! блеск!.. они одурели, осатанели!.. застрявшие между платаном и этой примадонной… как она играет, Мими! как танцует и поет!
О, сфальшивила! она фальшивит! да не соль! черт побери! не соль! она держит мелодию… но в какой тональности!.. это же не соль-мажор!.. в ре-мажоре!.. я пою правильно! я кричу ей!.. из под свода!
– Ре, ре! пзим бабадум! та! цим! панг! панг!
Ей наплевать, что она фальшивит! она продолжает! та та ля! взвивается в воздух!.. чертов ботинок!.. бзим! бзим! опять! а по дороге разливается смола, грязевой сель… пламени нет, но расплавленная лава! Мими не приклеивается! не скользит!.. та дам цим!.. она прижимает к себе бутылку!.. она веселится… а те, трое, боязливо оглядывают горящие участки… там!.. там!
Мими не желает их дожидаться!.. она не из тех, кто долго думает!.. почесывая в затылке… она подхватывает свои юбки, все свои манатки, боа, накидку и шасть! в кусты! стремительный бросок! она направляется к мельнице! продирается сквозь кусты! смотрите, я вам покажу?… тропка… пожарная лестница… она уже там!.. на лестнице! она за нее хватается! перекладина! еще!.. она путается в подоле кринолина!.. разрывает его! свой кринолин!.. еще перекладина… две… три… черт! не хватает… одна обломана!.. она цепляется! перехватывает!.. и подтягивается!.. одной рукой! это нечто!.. она не бросает бутылку!.. поднимается! две! три! четыре перекладины! висит на одной руке… отпустит ли руку?… нет… она карабкается!.. уже почти вскарабкалась… Да лезь же скорее!.. стена, как лестница!.. отвесная! она держится! иногда сгибается, снова выпрямляется! шквал огня!.. можно сказать, вихрь искр! лестница не горит! слегка накренилась, коснулась земли! я видел, но Мими поднимается! Мими, акробатка!.. она уже преодолела три четверти пути!.. она на высоте трех четвертей лестницы! о, пожалуйста!.. ну и ловкая же эта Мими! очень ловкая! Лестница сгибается… с Мими!.. трое ошалевших не верят своим глазам!.. «Она сейчас упадет!» Нет! она не падает!.. она висит, тяжело дыша, на перекладине! парит, как птица! вся в перьях!.. все! боа! над Парижем!.. уф!.. осталось только четверть пути… проползи, Мими… мельница стоит почти прямо!.. почти… я смотрю… может… чуть-чуть косо… она ведь тоже валилась на землю, с высоты 6-го, я видел… я видел! снизу, из коридора! она накренилась до земли так же, как и лестница!.. а потом ее унесло ураганом! она вернулась! целехонька! мельница! черт подери!.. она потеряла только одно крыло! что вам сказать!.. Мими снова собирается лезть!.. конец! последнее усилие!.. она переводит дыхание!.. Преступник там, наверху, этот Жюль, ждет ее!.. он склонился над лестницей, он ждет, абсолютно голый, в своем ящике… Мими доползает до края… у края крыши мостик Жюля… о, Мими!.. она все преодолела! держась одной рукой!.. в другой – лекарство… она перебиралась с перекладины на перекладину… провалы!.. одна рука!.. силой одной руки! помогая локтями! и коленями!.. прижимая пузырь к сердцу!.. свершилось! она там!.. мы хорошо ее видим!.. мы видим все!.. она на вершине!.. на самом ветру!.. там странный ветер!.. она не может опустить юбки!.. видны ее ноги!.. напряженные, ровные!.. как флейты!.. но флейты нервные! вибрирующие!.. как она вскарабкалась?… Жюль наклоняется, чтобы помочь ей!.. пусть она преодолеет еще две-три перекладины!.. уже совсем светло!.. она еще не на крыше… но вот уже ее рука на площадке… они беседуют… а, Жюль не теряется!.. он отбирает у нее пузырь! и откатывается назад!.. и пьет! булькает!.. утоляет жажду!.. как недолго он проявлял свою вежливость!.. он бросает Мими на лестнице!.. дальше пусть сама карабкается!.. она же висит на руках!.. ноги в пустоте!.. он не обращает на нее внимания!.. он пьет!.. довольно потирает брюхо!.. «О, как вкусно!»… он не подает Мими руку!.. но она как-то умудряется держаться!.. он как раз прикончил бутылочку!.. он нам показывает… трясет пустым пузырьком!.. ему лучше! «Да уж! Да уж!» – кричит он… Мими еще не долезла… три последних перекладины!.. и оп! сама! она на мостике! и она начинает раздеваться!.. она снимает все!.. на ней остается только парик!.. она и от него освобождается!.. кринолин! юбки! накидка!.. она голая!.. рядом с Жюлем… с Жюлем, там, на ветру!.. в ящике! она напяливает на Жюля парик!.. силком!.. он сопротивляется! надо!.. она сердится! она хочет, чтобы он оделся! чтобы он не сидел в ящике таким, как есть! голым! раз-два! юбку! боа! вокруг шеи! Жюля! только она может позволить себе остаться голой! но не он! он, он должен быть одет! накидка! пусть выглядит прилично! весь ее туалет! нечего манерничать! власть сейчас у нее!.. у него нет больше палок! нет больше инструментов, пусть себе орет, она его посылает куда подальше, она ему угрожает!.. ведь Жюль – это Жюль!.. и ему надо вести себя поприличнее!.. еще одно унижение на пользу этому пройдохе! Мими – стихия… бушующая рядом с ним на плоской крыше, голая! он еще увидит! но каков Жюль! он даже не может сдвинуть свою гондолу, крутнуться вокруг оси! он неподвижен! спеленут! он больше не хозяин положения! Мими, совсем голая, выставляет его напоказ! при свете дня! полюбуйтесь-ка! великолепный момент! солнце возрождается!.. и Мими возрождается! весна! я прекрасно вижу… она удерживает этот мостик в равновесии!.. между крыльями! Жюль поник, притих, он больше не лавирует! не вращается!.. он боится ее гнева! чтобы Мими, не дай бог, не набросилась на него с кулаками!.. он, чьему жесту подчинялись Небеса! эскадрильи! молнии! он больше не командует! нет! нет! нет!.. он смирненько… и даже покорно!.. несмотря на то что наряжен в парик, он никак не командует!.. жалкий неудачник в своем ржавом ящике, я уверен… он не гадал, что его приструнят, он, накликавший на нас великий Потоп!.. одним щелчком она его отправила… в пустоту! в пустоту!.. он прекрасно осознавал это! он не хныкал, не сопротивлялся, юбки на его плечах развевались на ветру, боа переливалось, на это стоило посмотреть!.. Мими тоже хороша!.. ее мастерство!.. уверенность!.. полосы дыма с запада на восток, напоминающие шлейфы… дыра в небе закрылась… как наша расщелина в подъезде… я же вам говорил: превосходное утро!.. радость Мими!.. под ней весь Париж!.. перед ней!.. она возвышалась над всеми!.. не только я любовался ею!.. трое кретинов на проспекте… весь Париж видел Мими!.. и тут она влепила Жюлю пощечину!.. она устремляется к другому краю! они глядят в другую сторону!.. на Париж!.. со стороны улицы Бюрк, на каскады крыш… Пигаль… церковь Трините… Сену… потрясающий вид!.. ведь она вскарабкалась наверх для этого! и разделась догола!.. вы скажете, что она какая-то зеленоватая! тело… и оранжевая голова!.. оптический эффект, отблеск пожара, горящие сады… и еще какие-то пожарища!.. она усаживается на крышу, озирая Париж, как победитель! на самый край… она хватается за крыло, взбирается на него! как есть, голая!.. оранжево-обнаженная!..
– Заткнись, Мими, воровка! мерзавка!
Мне кажется или так оно и есть? она собирается петь! я кричу! Рудольф тоже кричит снизу, с тротуара… что это неприлично!.. он, стоит там… смотрит на свою обезумевшую жену… он больше не выдерживает! конец и его терпению! он топает ногами! орет!
– Мими! Габи! Каролина! Амели! Он перечисляет имена…
– Черт побери! зараза! вернись! спустись! тварь!
Я вижу, он сердится! да он вне себя!.. он собирается перейти дорогу!.. раскачивается!.. бросается! в два прыжка достигает лестницы! и он тоже! не поверите! но он вцепляется в лестницу! обеими руками! лезет по перекладинам… трясет ее! я никогда не видел ничего подобного! лестницу, которая выдержала бешеный ураган, десять ураганов!.. он заставляет ее дрожать!.. прогибаться!.. он ее срывает! огромную!.. прекрасно! точно! она качнулась!.. оборвалась!.. на самом верху!.. плюх! он ее сталкивает в проспать!.. такую длинную! такую тяжеленную!.. одним махом!.. ну и силища!.. лестница качается, ходит ходуном, вот-вот обрушится на крыши!.. да! на крыши!.. вниз! дальше!.. она раскалывается!.. вдребезги! огромная такая лестница!.. обломки летят над Парижем!.. злоба удесятеряет силы Рудольфа!.. он выдернул лестницу, которая выдержала стихию! кровь ударила в голову! а казался-то воплощением терпения!.. лестница-то была тяжелой!.. я видел! но что перебило пение Мими? Она подумала, что к ним взбирается Рудольф! вовсе нет! нет! он хотел смыться! быстро-быстро! бегство! по левой стороне проспекта! и все!.. его одежда клочьями тянется сзади!.. изодрана! штанина оборвана!.. он смывается в одной штанине! в лохмотьях! чуть ниже, у поворота на Дэрёр, он переходит улицу… и никого! он исчезает! никого не видно на тротуаре… придурки с противоположной стороны тоже сбежали! консьержка и невестка оторвались от Ламбреказ! вот чертовки! скажете вы!.. испарились! не поверите!.. никого нет, кроме тех, наверху: голой и безногого!.. а внизу я и Пирам… а где Дельфина, кстати? Дельфина? она все еще под столом? что-то происходит необычное… может, она поднялась к себе?… я ползу на четвереньках… заглядываю под стол… надо же убедиться!.. нет, все еще здесь… все-таки надо, чтобы я ее осмотрел? чтобы я снова приложил ухо к ее груди? а Туанон? кстати? где Туанон? пусть бы она забрала своего пса!.. кавардак, да, бедлам! Жан-Дурак! и все! жулики! а Лили?… где же Лили?… и лекарство? мой шприц?… а камфара?… я не знаю… а где профессор Брамс?… Вот человек был, профессор Брамс! о-ля-ля!.. сколько забот!.. а Бебер? у меня же нет сил, я не Рудольф! Рудольф – Геркулес! в порыве гнева он сметает все на своем пути! Я видел! Я видел, как он качнул мельницу! запустил лестницу летать над Парижем!.. парит в небесах! Я никого и ничего не могу столкнуть!.. я едва ползу! и то вдоль стеночки!.. смотрю на проспект! дома больше не двигаются!.. а на мостике… они там… Мими собирается пописать… она присаживается… я рассказываю вам все как есть… она не стащила черных чулок!.. только и есть на ней, что черные чулки!.. присев, она стала вровень с Жюлем, голова к голове… она его ласкает, обнимает!.. поправляет кринолин, накидку, все, что она напялила на него!.. чтобы он не замерз! она натягивает ему на голову парик… ветер! какой сильный ветер!.. о, он уже не сопротивляется!.. он покорен!.. она правит бал! одним движением руки она может отправить его ко всем чертям! он это знает! в пустоту! она засовывает руку в его ящик… шарит между ног, ищет… она что-то ищет… она хочет найти… между ног… бутылку?… это плохо кончится!.. нет! нет! не бутылку! он же разбил ее! бутылку-то он разбил! ее больше нет, бутылки! колокольчик! колокольчик, который… был привинчен к перилам!.. мельничный колокольчик! он быстренько его достает и звонит!.. дзынь! дынь! трясет его! трясет перед носом Мими! он ее забавляет!.. он ее веселит!.. она шарит у него между ног! все-таки!.. достает карты, у него под жопой полно карт, игральных карт!.. он их всегда прячет под жопой… они, должно быть, приметили сверху… прилетели к нему из коридора! карты Армель!.. она их хватает и выбрасывает!.. они трепещут, словно бабочки крыльями, карты! тысячи карт! над крышами!.. дзынь! динь! динь! а он все звонит и звонит в свой колокольчик!.. содержимое его гондолы!.. он кивает мне… он подает мне знаки… Все в порядке!.. он кричит мне: «Эй! Эй!..» – и хватает Мими за задницу!.. он пользуется моментом!.. он хлопает ее по жопе!.. она извивается рядом с ним… она дрыгается на крошечной площадке… издавая свои бзим! цим! он мог бы сбить ее с ног, толкнуть ее, но не осмеливается, жалкий клоун! дзынь! динь! он звонит, он притворяется! она тоже!.. она извивается… ах, как ей весело! есть с чего веселиться!.. действительно великолепное утро… воздух чистый, прозрачный… нет больше дыма… почти… и никакого шума… нет больше бомб… вернулось спокойствие… вот… видны крыши Парижа, все!.. Мадлен… Опера… зеленые крыши… Валь-де-Грас, там, рядом… их разделяет Сена… мост… два моста… три… Дом Инвалидов… вдалеке!.. Нотр-Дам!.. Мими усаживается, она больше не танцует, любуется… она собирается петь!.. пробует голос… опирается на скрюченное крыло… Жюль осатанело звонит в колокольчик!.. да прекрати уже!.. он повинуется!.. так и есть, она начинает!.. что она будет петь?… начинает! но фальшиво! корова!.. кричу я ей!..
Это песенка Периколы! это не ее горечь! где она, Перикола? ее нет нигде! она поднялась на свой этаж? Перикола пела правильно! Мими крадет ее песню! но она не знает ее… «Фортунио»! Она начинает «Фортунио»!
Еще хуже! Дрянь! а ее голос разносится! весь Париж под ней! эхо! замотанный в тряпки обрубок, эта свинья давится от смеха! он корчится на другой стороне крыши!.. «Спускайся же, мошенник!» – кричу я ему… а как он сможет спуститься?… лестницы-то больше нет! так же, как он туда взобрался?… А?
– Похабник, тебе не стыдно? от тебя воняет! – кричу я ему… он обнюхивает себя… он ничего не чувствует…
– Ты тоже смердишь, Мими!
Она оборачивается ко мне… обнюхивает себя… она уже не поет…
– Комедианты, это свинство!
Но так думаю я!.. я один! совершенно один! я не разыгрываю ни перед кем спектаклей!.. я не предлагаю себя всему Парижу!.. я наедине со своей совестью! есть люди воспитанные, любезные, которые любезно расстреливают вас просто так! мое эго, мое сознание, не идут на компромисс, заставляют волноваться меня по любому поводу… мне не смешно, когда я гляжу на этих трюкачей наверху, которые хлопают друг дружку по заднице, хотя могли бы помочь мне! не могли ли они заметить Лили?
– Лили! вы не видели Лили?
Мими хохочет!.. он звонит! и тоже хохочет! колокольчик! ай! ой! снова шлепает Мими по жопе! тискает ей сиськи! прямо посреди платформы! а я один, я… я один! со мной только Пирам! вот он!.. он хнычет, Пирам, обнюхивает все вокруг… он хочет найти свою Туанон!.. черт! Меня волнует Лили… только! и еще Бебер… и Дельфина… она не шевелится!.. я ее осмотрю еще раз, если будет нужно, но у меня ничего нет!.. а целительное снадобье?… они его прикончили! натурально! натуральное лекарство! натурально оприходовали!.. калека и срамница!.. я не буду валять дурака, сделаю все, чтобы помочь ей, но у меня нет лекарств!.. тем хуже! тем хуже!.. однако пора направляться!.. сначала подымаюсь с тротуара!.. портал! я карабкаюсь! ступеньки у входа… одна… вторая!.. я не в силах стоять… у меня болит все тело… рука… уши… слезятся глаза… как у меня болят глаза!.. вспышки магния!.. вижу чуть лучше, но не очень!.. я хорошо различаю вход в подъезд… перила… тротуар не качается, коридор тоже… затишье, тишина, не к добру… где могут быть жильцы? все поднялись наверх, на свои этажи?… а собирательница безделушек? Мадмуазель Визио?… молочница?… г-жа Ксантипп?… Перикола? куда они все подевались?… рухнули? в водосток?… в метро?… «Жоффрен»?… «Пигаль»?… а мадмуазель Вуаз, которая торчала под платаном? Гортензия? а Туанон?… я не видел, чтобы кто-то спускался… полное спокойствие… ни один самолет не гудит… только Жюль звонит и вопит, разрушает тишину!.. динь! дзынь! его колокольчик! изо всех сил!.. Он надоел Мими! динь! дзынь! они там, наверху, резвятся как дома! крыши и весь Париж!.. весь Париж с птичьего полета!.. Сена… памятники!.. они резвятся! ей нравится, когда ее шлепают по заднице!.. шалун!.. «Повторим!.. – кричит он мне… – Повторим!..» мне вовсе не смешно!.. Дельфина под столом!.. они бросили Дельфину на меня!.. на меня еще свалят Дельфинину смерть! я уверен!.. чья вина, что она померла?… моя! по моей вине!.. из-за того, что я ничего не сделал!.. а должен был!.. я врач, и я должен!.. скажут, что я вылакал ее лекарство! еще и это!.. но виноват буду я!.. они меня достали своей ложью!.. всей громадностью своей лжи!.. а, мне надо вернуться под стол, чтобы еще раз ее послушать!.. я беру с собой Пирама!.. хоть он меня не бросил!.. там! там! так и есть!.. тело! Дельфина… я ложусь… вытягиваюсь рядом с Дельфиной… прикладываю ухо к ее груди, слушаю… приподымаю одно веко… зрачок неподвижен… хочу согнуть ее руку в локте… о! я знаю! о, я уже привык! «дерьмо! дерьмо! дерьмо!» это совесть: дерьмо! дерьмо!.. никогда, ни при каких условиях я не мог смириться со смертью… я никогда не мог не бороться до самого конца… лично для меня смерть была бы избавлением, нечаянной удачей, я был бы доволен, но смерть других возмущает… знать до мелочей все подробности, вот почему люди с трудом выносят меня, ожесточаются и приписывают мне тысячи преступлений, потому что я страдаю, когда умирают другие… даже если столетние старики отдают концы, это не по мне!.. мне хочется, чтобы жизнь не уходила… дерьмо! дерьмо! дерьмо!
Они поставили меня в затруднительное положение… Мими, Рудольф, жильцы нашего дома!.. и, конечно же, муж!.. вся банда!.. они сбагрили Дельфину на меня!.. они знали, что делали!.. и те, что были рядом!.. и те, что в подъезде!.. и те, что в шахте лифта! все гамузом!.. как? как? а сами-то они трусоваты!.. я видел, как они тряслись от страха, просто парализованы ужасом!.. обссыкаются и усираются от отчаяния!.. они потеряли всякое понимание реальности!.. а как они удирали!.. пятки сверкали! а дома вернулись!.. на свои места!.. на свои исконные места!.. но не жильцы!.. ни один не вернулся! я вам рассказывал о домах!.. взлетали целые кварталы!.. фарандола в воздухе!.. здания в восемь, девять этажей!.. вырванные из фундаментов!.. хараш-лукум!*[170] всех цветов! сквозь бомбардировку! через тысячи траекторий, вспышки ракет, кружева шрапнели, в разверстые небесные хляби! сквозь атмосферную дыру! вернувшиеся! все дома на месте! чуть рассевшиеся, несколько потрепанные… лукум пострадал!.. дворец Ламбреказ принял на себя проклятый удар!.. потерял свой фронтон!.. но снова стал в строй, как и положено… не задержался в небесной дыре… не ушел вслед за самолетами!.. ободранный, облезлый, косой и хромой, конечно же!.. и уже не розовый!.. серо-зеленый! балкон сорван… у всех домов раскурочены балконы!.. и фасады: желтые! зеленые! серые! а ну-ка, претерпели такие мучения!.. чудовищная боль!.. думаю, самое тяжелое последствие – бегство людей… мерзкий, предательский побег… где же они все?… а консьержка! консьержка с физиономией, как омлет! нас только трое в каморке консьержки… Я, Пирам и больная!.. о, но толстяк не ушел! я уверяю вас, он не ушел… я просто его не заметил!.. а он всего-навсего примостился напротив… у стены, лежит в луже!.. сгустки спекшейся крови, волосы, приклеившиеся к стенке… он приклеился! к стене!.. и храпит! я забыл отметить!.. что храпел он при этом чудовищно!.. его можно было бы спихнуть, в расщелину, он бы не заметил: пролетел бы тридцать шесть этажей вниз!.. храпел бы в катакомбах!.. и не загромождал бы коридор! в общем, правильно, что его не столкнули! жильцы толкали его в задницу, я могу подтвердить!.. но его спас тюрбан!.. халат Раймона, весь в кровище!.. сплошная кровь!.. кровавое месиво!.. протаранили двери его башкой!.. а он напрочь увяз в своей луже… приклеился! он бранился и рычал, вопил во всю глотку… и кроме того надувался! увеличивался в размерах! разбухал! раздувался! да!.. я думал, больше некуда… мастодонт!..
– Норманс! Норманс сейчас лопнет! – кричу я им наверх!.. этим безобразнейшим бахвалам!..
– Дельфина! Дельфина умирает!..
Я хочу… пусть они знают! чтобы не говорили потом, будто я их не предупреждал… потом! позже!.. сразу же найдутся свидетели! а я хочу иметь свидетелей своей непричастности!.. пусть подойдут!.. посмотрят!.. они не отвечают!.. забавляются, играются друг с другом… он преследует ее в гондоле! на полной скорости! виражи и полеты в пустоте! над пустотой!.. она взвизгивает!.. они вошли в раж!.. шалуны!.. у него нет больше спасительных палок, железок, он отталкивается руками! точно!.. он крепкий, как таран… яркое утреннее солнце, словно огни рампы, освещает спектакль… бис! бис!.. невероятно, какая она худая, и старая, и серая… вот уж поистине миленькое «развлечение»! щекочущее нервы!..
– Развратники, – кричу я им, – вы не видите Лили сверху?
Мне не слышно, что они отвечают! Норманс храпит оглушительно… своды отражают звуки!.. свод содрогается!.. от звука моего голоса! да! правда! правда!
– Кобыла! Мими! Кобыла! псиша!
Им начхать!.. я могу блеять сколько угодно!.. они мне показывают, что нечего пить! что они прикончили лекарство!..
– Постыдились бы! эй вы, мусор! бешеная!
Они меня-таки вывели из себя!.. им ни жарко ни холодно!.. моя ругань их не трогает… он пристает к ней!.. она вскакивает!.. он за ней!.. догоняет!.. давясь от смеха, гоняется за ней по кругу!.. по кругу… растопырив лапы… у него больше нет ни костылей, ни железок!.. и оп! она толкает его!.. он не опрокидывается!.. его гондола у самого края, я же вам говорил, без перил!.. как ловок этот обрубок!.. смешно, он обмотан тряпками, воланами и все закрывает ему лицо! боа! парик сполз на нос!.. Мими выскальзывает!.. он бросается за ней!.. она вскрикивает!.. он хватает ее за жопу!.. шлеп-шлеп!.. щиплет!.. он ее раззадоривает!.. она хохочет!.. я не слышу ее! но вижу ее смеющийся рот!.. она его растягивает до ушей!..
– Лекарство, – кричу я им. – Бешеная сука!
– Повторить! повторить! – кричат они мне…
Они нарочно дразнят меня! он хочет, чтобы Мими уже не уворачивалась!.. еще! еще!.. задирают ноги еще выше!.. и все это на платформе!.. чтобы она трахнулась с ним!.. над пропастью!..
– Ты извращенец, да! преступник!
Я складываю руки рупором…
– Повторить! повторить!
Конечно же, я понимаю! о чем он! я знаю эту историю!.. он мне ее твердил каждодневно!.. пусть «повторяют»!.. все давно известно!.. в «Эстафете Ангелов»! кабаре Аарона Кремуилля на улице Сент-Эвтерп… но как они выбрали момент!.. и место! над Парижем!.. а эта лысая махальщица!.. они вылакали целебное средство! чтобы повлечь за собой тридцать шесть тысяч морд!.. натуральное средство!.. и выкинула флакон!.. а моя больная под столом?… а то, что я, врач, оказался без лекарств! мастодонт храпит в коридоре!.. и я не могу найти Лили!.. короче, ну и видок у меня!.. они меня не слушают!.. звезды эквилибристики!.. они парят над Монмартром! над Парижем!.. они выделывали свои фортели на фоне неба!.. над крышами великого города!.. нечего сказать!.. вот Мими останавливается… ей надоело дрыгать ногами!.. она резко разворачивается! и плюх! Жюлю!.. пощечину! да она грубиянка!.. пусть отстанет от нее!.. не щиплет ее больше!.. она хочет петь! только петь!.. она вновь карабкается на крыло мельницы… карабкается… сейчас запоет…
Еще фальшивее!.. все больше фальшивит!.. старая ведьма! старая ведьма!.. это какое-то кваканье!.. в «Эстафете Ангелов» она бы имела успех! со своим «Кабаре Победы»!.. у Кремуилля соберется много публики!.. все америкашки! а я освистываю ее, эту Мими из «Ангелов»!.. и я уверяю вас, что умею свистеть!.. между зубами «всссс», это что-то!.. резкий свист, разбудил бы и мертвого!.. меня научили в Лондоне, там настоящие чемпионы по свисту… которые свистят ни с того ни с сего, пересвистываются через реку… я вспоминаю Прошлое!.. все прошло, забылось, но не свист!.. я свищу так же мастерски, как и тогда… посмотрим, как это подействует на Дельфину?… «весе! весе!»… ничего!.. но те, что засели наверху, меня слышат!.. все из себя… бесстыжие… пусть бы они перестали тереться друг о друга, лучше бы пришли да немного помогли мне… не бросали бы меня одного… я не хочу больше оставаться в одиночестве!.. помогите мне!..
– Умерла, эй вы! уроды! идите же, посмотрите!
Рудольф повалил лестницу!.. как же они смогут спуститься!.. у них есть серьезное оправдание!..
– Мерзкие пьяницы! она умерла! здесь покойница!
Я им объясняю знаками!.. здесь! здесь!.. под столом! здесь!.. пусть знают… чтобы не рассказывали потом, что я им ничего не говорил!.. они неискренние, лицемерные, подлецы!.. не столько пьяницы! не настолько!.. бесноватые!.. упрямые! да! ослы!.. «пить! пить! жажда!» – вот все, что их волнует!.. и показывают мне язык!.. мне!.. я что, не луплюсь!.. у меня язык не лупится?
Сучка! снова начинает! фальшиво! и тот вторит ей!.. Жюль! воют дуэтом!.. я свищу, резко, по-разбойничьи, это их останавливает!
– Замолчи! – кричат они мне. – заткнись!.. мы поем!
– Иди сюда! спустись! ты! ворюга!..
Вот тебе! разве он не спер бутылку?
Есть еще! другие бутылки! я ему киваю на коридор, приглашаю!.. ему надо только прыгнуть, если так хочется пить!
– Как ты туда поднялся?
Мне интересно, несмотря ни на что! кто же его туда втащил?
– Как ты поднялся?
Мими пользуется моментом, снова взвыла…
Это уже ария…
В другой тональности!.. Голос у нее премерзкий!.. это ужасно! «бис! бис!» кричу я… я-то не фальшивил! я всегда верно передаю мелодию!.. даже когда насвистываю для себя… я не переношу фальши!.. я не могу… Мими, корова, перебарщивает!.. она перевирает, может, потому что висит!.. она воет на солнце!.. на четверть тона выше!.. хуже! опять, на четверть тона ниже!.. гнусно!.. я кричу «бис! бис!»… Пираму не нравятся мои «бис! бис!»… он сейчас залает… «гав! гав!» так и есть!.. о, этот неистовый лай!.. свод вибрирует!.. Жюль услышал… на мельнице… он поднимает свой колокольчик и дзинь! дынь!.. со всей дури!.. звонит!.. Пираму не нравится звон!.. он еще громче лает! громче!.. о, что-то происходит!.. что-то двигается!.. какая-то громадина!.. движется к нам!.. там!.. поэтому Пирам и лает… злобно!.. он прав! «ксс! ксс!» что это?… кто это? муж, Норманс, ну наконец-то!.. Громила!.. отклеился от стены!.. я вижу его голову! распухшую голову!.. сплошное кровавое месиво… кровавое месиво… глаз вовсе не видно… только ротовая щель!.. в этом сгустке головы только дырка!.. и оттуда раздается хрип!.. он дышит через нее… он рычит сильнее, чем Пирам!.. какое чудовищно огромное тело!.. вы не представляете!.. плечи широченные!.. он широкий, как шкаф!.. как весь наш подъезд!.. да еще и раздулся! и рычит! рычит! пошатывается!.. сейчас приблизится… он надвигается прямо на нас…спотыкается, рычит… громче Пирама! яростнее! он, вероятно, не понимает, куда идет… кровавая корка покрывает его лицо… хрипит, булькает, рычит… и вдруг он лает!.. не рычит!.. он лает так громко, так натужно, на это уходят почти все его силы… он опирается плечом о стену… выпрямляется!.. движется к Пираму… бросается на Пирама… они лают друг на друга!.. Пирам ощеривает клыки!.. на самом деле Пирам не злой пес… о, нет! если он скалится, значит, чует опасность!.. эхо разносится под сводами… «бумс! бамс!»… да они же раздерут друг друга в клочья!..
– Эй, господин Норманс! эй, Норманс, ваша жена!
Я хочу смягчить удар! он шатается и прет, как танк!.. он нас раздавит, обоих, меня и Пирама… он меня уже раз чуть не задушил… уже было!.. у госпожи Туазель, не здесь!..
– Назад, Норманс! назад, несчастный муж!
Он спотыкается… я думал, что он полезет драться… нет… он подваливает!.. почти падает!.. так и есть!.. и прямо на нас!
– Заткнись, Пирам! истерик!
Они что-то разлаялись! им бы выбраться!.. на проспект! хоть бы и те, другие, заткнулись, наверху… Безногий и Мими… пусть бы они наконец спустились!.. а они поют все громче и громче!.. вцепившись в крылья мельницы…
И он еще звонит в свой колокольчик! он! динь! дзынь! прелестно! я возвращаюсь под стол… вползаю под стол… да пусть они разорвут друг друга, пес и благородный супруг!.. но они лишь рычат… и все! я приставляю ухо к груди Дельфины, к ее груди!.. я хочу услышать, бьется ли ее сердце!..
– Эй, Норманс! Норманс! ваша жена!..
Бумс! попал! бамс! в цель! Пирам всем своим весом навалился на нас обоих! а Норманс брякнулся на стол!.. не нужно было его звать!.. он рухнул на стол… всей тяжестью! я под ним! «ааа! ррры!» всей массой! я задыхаюсь!.. я под ним!.. он не теряет времени, хватает меня за горло и душит!.. одной рукой! как в прошлый раз!.. готово!.. уже хриплю я! а г-жи Туазель здесь нет! и никого нет!.. я! он свернет мне шею!.. выволакивает меня из-под стола!.. тащит за шею! наваливается на меня!.. топчется по мне!.. трясет!.. валится на меня!.. я барахтаюсь под ним!.. Боже, какой он тяжелый! ааа! ааах! нащупывает мою руку!.. не раненную, здоровую! поймал! выкручивает! я ору!.. я ору!.. я не могу не орать!.. он орет вместе со мной!.. громче меня!.. как он близко, навис над моим лицом, оторвавшийся сгусток крови залепляет мне рот! я задыхаюсь! а, он еще ноет!
– Пить! пить! – требует он!..
Так вот почему он бросился на меня!.. почему он меня душит! «Пить!»… ему наплевать на Дельфину!
– У меня ничего нет!
Я хриплю! кричу! мне таки удается крикнуть!.. он понимает!.. приподнимается немного!.. о, я не могу вздохнуть!.. он становится на колени… сначала на колени… «ааа! ааа!»… я дышу! встает! он тоже встает!.. какой он громадный! он наводит ужас! он вроде еще потолстел!.. неужели он толстеет!.. жирная грудь! чудовищный живот!.. я не двигаюсь!.. я не двигаюсь! он отступает! пошатывается, оступается… качается… кровавый студень на башке дрожит, трясется… тюрбан сполз на ухо!.. он отступает!.. да оттолкнись же ты от стены!.. он отталкивается и повисает… на мне!.. он, как цапля, на одной ноге! другой отфутболивает меня под стол! я скукоживаюсь под столом… он опирается о край стола… и бамс! снова бьет ногой… как он меня дубасит! по ребрам, со всей силы! и еще! плюх! плюх! вот он какой!.. он меня убивает!.. «рррра! ррра!» я икаю! он хочет меня прикончить!.. потому, что я не дал ему выпить!.. голова, бедная моя голова, он целит в нее!.. он хочет ее расколоть!.. проломить череп… к счастью, голова моя застряла под стулом!.. между двумя планками! он не может ударить меня по голове! но он может намять хорошенько мне бока!.. бамс! плюх! он что-то разошелся! я вам говорю: он разошелся! по крайней мере, два ребра мне сломал! да нет, не он… падение в лифтовую шахту… и потом, позднее, уже на лестнице… когда меня привалило комодами!.. помните, прямо на грудь!
– Пить, доктор, пить! – хрипит он при каждом ударе… – Пить! пить!..
Я держусь только болью… правда! я бы не так страдал, потеряй я сознание! а он бьет меня по руке!.. по больной руке!.. я ору! он меня не слышит!.. видать, слишком слабо… он старается сковырнуть с меня стул… он же достает только до ребер, он злится! ему нужна моя голова!.. ну и Геркулес, ну и силища, что правда, то правда! глядите, чего только он не претерпел!.. проломил башкой дверь! вломился к Зевс! Но мне-то он голову не размозжит!.. он намял мне бока!.. а башку я защищаю! крепкий же стул попался! а он все пинает! с остервенением! бамс! бумс! больно! не так давно они таранили стену его головой, теперь мои ребра!
– Но у меня ничего нет! ничего нет!
Я кричу, но он будто оглох!.. бумс, плюх! огромный живот колышется при каждом ударе… тюрбан на голове! халат Раймона!.. при каждом его ударе, я думаю, что он свалится! вовсе нет!.. он напирает! с еще большей силой! и одновременно лается!
– Подлюга! сволочь! докторишка! вшивая свинья!
Он отступает к стене… а, он зашибся, ему больно! он ощупывает ногу… лодыжку… набычился… наклонился, его тюрбан совсем сползает, под тюрбаном – голый череп!.. скальп!.. он оскальпирован!.. кровь брызжет фонтаном!.. с высоты его черепа!.. и из глаза!.. псс! псс! псс! кровь из артерии! толчками! в ритме бьющегося сердца! не струйки, фонтаны… по меньшей мере, десяток гейзеров сквозь запекшиеся сгустки!
– Пить! пить, доктор!
Он пытается добраться до меня… не может…
– Грубая скотина! – хриплю я.
Все, что могу, вот уж поистине ужасное положение!.. он еще не добрался до моей головы!..
– Пирам! Пирам!
Проклятый пес! вот он! Ваф! ваф!он лает! он может! Ваф! ваф! где же он был, проклятый пес? чертова дворняга? он больше не бьет меня хвостом! пушистый кудрявый хвост, прямо руно! выбегал пописать? посрать? что? искал Туанон?
– Ксс! Ксс! Ксс!..
Кто это зовет «ксс! ксс!»… о, только не я! кто же тогда?… не только «ксс! ксс!» еще и ласковые слова… сколько голосов! люди… откуда они взялись?… откуда пришли? вдруг гомон на всю улицу! толпа!.. открываю глаз, вижу плоховато… люди… полно людей… напротив меня – Норманс, который не стоит на ногах… опершись спиной о стену… качается, Делает шаг… отступает… кровь хлещет отовсюду… из правого глаза, как из фонтана…
– Пить! пить!
Пусть орет!.. пусть требует у них! у этих сомнительных Личностей!.. сколько их? десять?… пятьдесят?… да я их не знаю!.. нет! нет! Ламбреказ! сам Ламбреказ!.. его голос! откуда они?… а, еще и голос малышки Туанон!.. она и мадмуазель Визио! и две змеюки с восьмого, конечно же! голос Оттавио!.. черт возьми! а, вот и он, наконец-то! он покинул свой маяк! все-таки! все-таки! он больше не возится со своей сиреной! он здесь! конечно же, это он!.. но осторожно!.. толстяк тоже здесь!.. приклеенный к стене!.. что-то не слышно его «Пить! пить!»… он может снова попытаться прикончить меня!.. может, он хитрит, так картинно раскачиваясь, пошатываясь… может, это вранье, его, так сказать, «бессознательное»?… даже кровотечение ничего не доказывает! даже если бы он истекал кровью… бык!.. его невероятные взрывы энергии, даже такая немочь, как Рудольф, может в состоянии аффекта сотворить нечто ужасное, я же видел, как он карабкался по лестнице!.. сорвал ее! отправил ее кружить в вальсочке по Парижу! ну и?… а увалень? тот? на что он способен?… я остаюсь, промолчу, возражать не буду!.. осторожность! и еще раз осторожность!.. шевельнись я, он меня прикончит… он хотел оторвать мне голову… это его навязчивая идея!.. у него всегда какая-нибудь идея-фикс!.. я смотрю, я смотрю на него!.. я смотрю на мастодонта, залитого кровью… смотрю на потолок… сколько людей вокруг?… этот гул!.. что за беда!.. откуда все вывалили?… а, может, кто-то видел Лили?… они? может, спросить у них?… нет еще! трусы поганые, кретины, сраные соседи!.. откуда они выплыли?… из какого заплесневелого тайника?… с кладбища?… из сточной канавы?… эти вполне могут свести со мной счеты, если бы заприметили меня!.. потому я и сижу под столом!.. и все такое!.. к счастью, они меня не замечают!.. но я слышу, как они произносят мое имя!.. я не придумываю… мое имя! голоса жильцов… совсем не те шумы, которые всегда со мной… моя голова… я знаю мои собственные шумы!.. эти люди реальны, не воображение, не слуховая галлюцинация!.. они здесь! мадам Ксантипп… мадмуазель Вуаз… молочница… барахольщица… Клео… Раймон! нет только Периколы!.. но голос Оттавио, точно!.. черт возьми! внимание!.. о, осторожность! осторожность!.. я уже не уверен, что это Оттавио! он, может быть, изменил свою жизненную позицию!.. может быть, он стал «замурованным»?… и он тоже! он всегда был слишком уверен в своей непогрешимости!.. может, ищет меня, чтобы придушить?… тоже! как друг! а ведь это точно! уж он-то меня не упустит!.. доказательство от противного?… я спрашиваю себя?… риск чрезвычайно велик!.. что он изменил себе там, на наблюдательном пункте? это возможно!.. может, он связал «замурованных» и Мюрбата с Би-би-си?… и Клео!.. и Туазель!.. и Норманса!.. он стал, как все! так могло бы случиться! но он, Оттавио, послушайте меня! совсем другой человек, это не Рудольф в качестве атлета!.. сила! проворство! совсем другой человек, чем истекающий кровью благородный супруг!.. а, решаю я, не встану!.. тихо, как мышка… останусь лежать рядом с Дельфиной!.. будь что будет! делаю вид, что тоже без сознания… я ведь чуть не упал в обморок: только что… я бы грохнулся в обморок с удовольствием… но меня отрезвляет боль… как удар молнии! моя неврома!.. неврома руки!.. он мне выворачивал руки, Бегепотам!.. но я его перехитрил!.. он хотел оторвать мне голову! голову!.. он получил только мою руку и мои ребра! стул спас мне жизнь!.. голова раскалывается! они меня ищут с 14-го!.. охотятся за моей головой! сто тысяч за мою голову! они так и метят в мою голову! все и вся!.. сколько в них злобы!.. впрочем, со мной легко справиться: только посмотреть… у вас есть уязвимое место, и вот без перерыва все вас атакуют, колют, режут! норовят попасть в самое чувствительное место!.. инстинкт ничтожеств! побольнее! особенно, если ты ослабел! целься в сердце, голову, палец на ноге, и все скопом!.. они вскроют вам брюхо!.. жалкие существа!.. их морды!.. о, я хорошо их знаю! вы верите мне? я хочу увидеть Оттавио, его лицо… среди других… все пререкаются! в подъезде! Господи, как они орут!.. Норманс, пошатываясь, ковыляет! честное слово! на улицу! ему хотелось пить… он пошел искать воду!.. может, он пошел за женой?… искать жену?… нет! она же здесь! и, кроме того, он большая свинья и эгоист! далеко не уйдет!.. истекает кровью… я ползу, я выползаю из-под стола… я ползу к луже на противоположной стороне… где он только что храпел… я тону в его луже… она клейкая, лужа!.. я прилипаю!.. море крови, черт возьми!.. куда он ушел?… чего он ищет?… лекарство?… профессора Брамса?… в его-то состоянии!.. но что я-то делаю?… я показываюсь им… они могут меня увидеть! под столом они меня не заметят!.. я ползу… какая глупость! Оттавио может меня увидеть!.. он был когда-то другом, конечно!.. может, даже больше, чем другом!.. но ужасные катастрофы обязательно отражаются на отношениях с друзьями!.. и на смену самой тесной дружбе приходит ненависть!.. вы приобретаете страшного врага, он клевещет на вас, предает, продает, пальцем не пошевелит, когда вас лупят!.. он бы сожрал вас с потрохами!.. неважно за что, лишь бы утолить ненависть! проклятие его жизни, в том, что он вас никогда не знал! и он возмущается! плюется! и подтирается вами! публично!.. А если Оттавио в своем маяке, там, наверху, в Сакре-Кёр, изменился? что если он стал голлистом? Бибисистом? PUEA… все может быть! введенный в заблуждение десятью тысячами эскадрилий! трескотней из Лондона? все может быть! И сирена в его руках! она ему надоела! если он стал левее, чем Мюрбат и его «группа Отмщения»?… у меня весьма изысканный вид, когда я ползаю в блевотине! ненавижу! липкий сумасбродный бегемот!.. а жильцы спокойны!.. иначе они поиздевались бы надо мной!.. Эти, должно быть, самые агрессивные!.. если они меня увидят, то разорвут!.. я буквально размазываюсь по стенке… я сливаюсь со стеной!.. пусть думают, радуются: доктор умер!.. и я спасен!.. я добавляю в картину кровь, вымазываюсь ею!.. кровью толстяка!.. совсем не время открывать глаза… О, я слышу их слова!.. стоя надо мной, они болтают!.. обо мне!.. и не очень ласково!.. эта желчь! я им интересен… но они говорят обо мне только плохое!.. и эхо разносит их брань!.. подумайте, лифт сгорел!.. резонанс! кабина лифта без дна!.. кажется, что шахта прорыта прямо до камней!.. единственный колодец в Париже проявил подобную дерзость (паровая система Винслоу,*[173] 1896)… никто никогда не видел дна… лестница сгорела… обломки ступенек… обрубки… огрызки: соседи, однако, поднялись… спустились в десятый раз!.. они у себя дома, в семье… не все, конечно… есть еще люди в подъезде… задающиеся вопросами… интересующиеся моей скромной персоной… «Что с ним сталось?…» да! да! я их не знаю… «Вы его не видели?…» речь обо мне!.. «Как, этот подлец? этот предатель?…»
– Но они же его повесили!..
Эхо под грохот… не время высовываться… я хорошо себя чувствую в своей вонючей луже… я весь распластан… я похож на сгусток… пузырь в кровавой луже… если бы еще осколки стекол не трещали!.. не нужно переворачиваться!.. не двигаться!.. замереть!.. я прилипаю к стенке, прижимаюсь к стенке… они поглядят, и увидят только кучу тряпья… в говне и кровище… но они не глядят, они ни на что не глядят!.. они обмениваются мнениями!.. обо всем!.. и друг о друге тоже!.. начали с меня, а теперь речь идет о толстяке, вдруг они заинтересовались им… «Где Норманc?» они знают его? они отсюда? они ищут его… «Он ушел!..» мог бы сказать… но не буду высовываться!.. откуда они, эти любопытные?… из метро?… из соседних домов?… может быть, спустились с крыш?… они могли видеть Лили? и Бебера?… может быть?… а, я узнаю одного!.. два знакомых голоса!.. не так уж близко мы и знакомы!.. мне бы крикнуть: «Толстяк вышел! его жена умерла! она под столом, его мертвая жена!..» о, не пришлось бы долго ждать, они бы сбежались и растерзали меня!.. послушайте их только!.. в каком они бешенстве!.. одно слово, и они растерзают меня!.. что мне до них?… о, но я узнаю и другие голоса!.. резкие, каркающие голоса… е-мое! две злюки с восьмого!
– Дверь! дверь мадмуазель Зевс!
Они обращают внимание всех на то, что дверь Армель выбита… а я-то думал, что они в своих норах на этажах!.. где-то там, наверху!.. ан нет!.. они здесь, шлюхи!.. обе! хамки! и как они возмущаются!.. «Дверь Армель взломана!..» Они настаивают!.. никто не видел… «У нее было полно выпивки!..» черт! они провоцируют толпу!.. конечно же, все хотят пить! все! «Это грабеж! это грабеж!..» перекрикиваются они!.. но кто же выбил дверь?… они желают знать!.. кто! толстенную дверь, обитую оцинкованным железом!.. они ощупывают… как это их возмущает!.. «Есть же бессовестные бандиты!.. преступники!.. воры!.. только подумать!» орут… а стаканы?… а эти бутылки?… пусты! а весь этот мусор?… а? ну что за люди!.. а что это такое липкое на полу?… дерьмо?… кто обосрал все вокруг?… нассал озера?… наблевал?… все запачкано кровью?… и здесь! здесь! бедлам?… им надо знать!.. кто?… «Это не вы, мадам? это не вы?… с кем вы разговариваете, свинья?… несчастный!.. отвечайте же, шлюха!..»
Слова! только слова! защищаются… «Варвары! свиньи! проходимцы!..» как только они не обзывают друг друга… одна кричит: «продажный!..» о, продажный!.. плохо!.. я съеживаюсь… нужно, чтобы я стал совсем незаметным… я должен полностью слиться с лужей… если они меня заметят, мне не избежать… «продажный!» продажный! это меня ждет!.. я почти не дышу… на мне столько крови, грязи, помоев… на меня давят куски штукатурки!.. они отваливаются… вместе с мозаикой!.. неважно, что я уже погребен под штукатуркой!.. они ищут предателя!.. а если они меня обнаружат, если они меня вытащат?… меня, но я же не выбивал дверь, не выпил ни капли водки, но бесполезно кричать им: «Я ничего не пил!..» баста!.. я протестую, они цепляются за меня, рвут на части… ненависть, слепая!.. я должен слиться с блевотиной, обломками мебели, лохмотьями, осколками… я должен утонуть в дерьме… я делаю, что могу!.. скрючился, замер под толщей грязи… ничего… а если они меня найдут?… матерь Божья!..
Ваф! ваф!
Лай! снова!.. Пирам!.. это Пирам!.. он не на улице?… я видел, как он выходил…
– Пирам! Пирам!
Я зову его… совсем тихо… тем хуже, если они меня услышат!.. я хочу к нему притронуться, к Пираму!.. он ли это? его голова?… остальные так заняты перебранкой!.. кого они ругают? чего хотят?… «кто сорвал эту дверь?… пьяницы?… это не они!..» кто же тогда?… кто все выпил?… они хотят знать!.. им не до меня!.. только Армель обчистили или подвалы тоже?…
Но они же знают!.. они кричат об этом!.. я, например, не знаю про подвалы, я там не был! кажется, ничего не осталось… они спускаются, возвращаются, крича: «Ничего больше нет! ничего!..» все ужасно!.. они тащат бутылки мешками… настоящее тотальное ограбление!.. а там, наверху?… я мог бы им подсказать… они же ничего не видели!.. тогда здесь царил полный беспредел!.. действительно, хуже дикарей!.. и спасибо не скажут!.. они были в метро! все были в метро!
– И доктор с ними!
Вот вердикт подъезда… по голосам я определяю, что люди не здешние!.. кроме сестричек… я узнаю их голоса!.. ничего не знают!.. они все придумывают!.. все было совсем иначе, не так, как они говорят!.. тем хуже для них! я не буду спорить… я сижу в своем говне, я прилипаю!.. тихонько окликаю Шрама: «Пирам!..» никакого риска… ведь этот сброд оглушительно орет! а у Пирама слух тонкий… он услышит мой голос… но все равно я осторожничаю… зову его едва слышно… вопли усиливаются… «Да! Да!» дама обвиняет кого-то… в чем?… в чем?… «Пятая колонна»!.. она обзывает… Хлоп!.. Ай! Ай! это становится интересным!.. Пощечина! две пощечины… и не бабы бьют, а мужчины!.. ох, как не понравилась им «пятая колонна»!.. еще!.. еще!.. «Скотина! Хам! Пидор!»… это кто пидор?… я стараюсь не двигаться, притаился… в своем говне, все!.. в своей луже!.. а эти, которые дерутся, даже не из нашего дома… хотя я не уверен!.. я узнаю некоторые голоса… ох, какие у них расквашенные морды!.. но если они меня достанут из-под обломков, оплеухами я не отделаюсь!.. меня сотрут в порошок!.. утопят в говне!.. после всего, что они наговорили про меня, мне не сдобровать!.. они даже между собой не могут договориться… я уверен, что все будут рассказывать разное, грубость их есть результат сильного катаклизма… я же понимаю: когда они, человек тридцать, забившихся под стол… нет, пятьдесят!.. завывали, ворчали, занудствовали, они не были такими смелыми!.. факт!.. кроме певуний… с ужасающе фальшивыми голосами!.. но все-таки – голосами!.. жена Клео, Перикола, Мими… куда они все подевались?… те, кто орали под столом, осатаневши от жажды!.. и от ревности!.. у Армель-то было чего выпить, это уж точно!.. все вылакали, подчистую!.. а те, кто рухнул в расщелину? в провал? они могли гневаться, сколько угодно!.. но выкарабкаться из-под завала – нет, потому что еле стояли на ногах и помирали от жажды!.. а там, вверху, на этажах, не случилось ли чего-нибудь «эдакого»? нет? выясним, когда они и туда доберутся!
Одна тетка что-то знает…
– Там все разграблено!
– Брехня! – кричу я… не могу молчать!.. из-под кучи обломков… хочу опровергнуть!.. – Никакого грабежа не было!
Чтобы поддразнить их! к счастью, никто меня не слышит!.. я полагаю, что видел все!.. толстяк, таранящий двери Армель, все жильцы вокруг его жопы!.. все мы толкаем!.. это не бред! а многоножка!.. гусеница! прыжок! все здание накренилось!.. бутылки раскатились!.. столпотворение в коридоре! брань!.. море разливанное! водка!.. все произошло спонтанно, так сказать!.. никто не виноват!.. разбитая голова толстяка!.. все лакали из одной и той же лужи… но только не я!.. я пью только воду!.. водка слишком обжигает язык… так что меня не в чем упрекнуть!.. я не пью крепких напитков! никогда!.. сейчас я бы, пожалуй, хлебнул… тем хуже! черт! не в силах больше терпеть!.. в глотке пересохло!.. точно, в глотке скребет похуже, чем у тех, кто выпил!.. я так и представляю себя с вываленным горящим языком!.. пламенеющим, похожим на язык пламени в ночном небе!.. я слегка преувеличиваю… попробуйте-ка побыть в моей шкуре!.. не удержусь, глотну! алкоголь, никогда никакого алкоголя! нет!.. а они пили! все пили! лицемеры, бандиты, все как один! свиньи! брехуны! грабители! только послушайте их! трусы! они все прохлопали!.. все: и резкие толчки, когда дом накренился, удар, от которого он едва не развалился… вся мебель в щепки! на всех этажах!.. и бутылки!.. все вывалилось на улицу, смешалось с потоком фосфорной лавы! дома 14, 12, 16 тоже накренились, вот так! я мог бы им показать!.. почти как мельница… ну?… их не было!.. сейчас они все умные! но что я им скажу?… я рискую!.. тысячи, тысячи петард!.. несутся!.. прямо на меня!.. жалкие создания!.. я их едва слышу… они не видели, как подпрыгивали бутылки, скатывались в трещину!.. много же она проглотила спиртного!.. не только бутылки!.. мебель, посуда, все!.. зияющая пропасть… и люди тоже наверняка… они говорят только об Армель, про дверь, которую выбили!.. ну?… ну?… шуточки-прибауточки!.. но было же и другое!.. похуже!.. они забыли о Дельфине, о ее муже, окровавленном гиганте… хотя он только что был здесь… или они его не заметили? их занимают только Армель, разгром ее первого этажа… самые настоящие вандалы… они все выжрали!.. и разбили бутылки!.. доказательство: везде осколки! горы осколков! и лужи спиртного!.. красные от крови!.. на кровь им наплевать!.. они бы и эту смесь выпили!.. они разгребали осколки… но так и не нашли ни единой целой бутылки!.. как они возмущались!.. здесь словно пронеслась банда мародеров! грабители!.. ну, это уже чересчур!.. варвары, вылакавшие всю водку! а внизу были больные! раненые! больные, которые стонали… им было больно! они хотели пить: мучились всю ночь!.. мученики!.. и все-таки еще были в сознании!..
«С моей-то грыжей, вы только подумайте!.. а я всегда ложусь спать в 8 часов!» другая: «а у меня желчный пузырь!» еще одна: «подумаешь, желчный пузырь! а я уже давно должен бы быть в Баньоле!*[174] еще месяц назад!.. а вы говорите! я уже не сплю четыре ночи! на ногах! нога у меня отекла, это ужасно! а вам просто спать хотеть! не говорите ничего! у меня закупорка сосудов, мадам!.. ночь в туннеле Сен-Жорж!.. другая ночь – в катакомбах «Аббатисс»… ночь в канализации!.. а завтра утром мне шестьдесят семь лет! мадам!.. не говорите мне о ваших страданиях!..» «А я, мой желудок, мсье, у меня удалили половину желудка! я могу умереть просто от эмоций! меня предупредил хирург… профессор Ландовирский!.. вы не знаете его? конечно!.. вы думаете, это легко!.. ах, ерунда! ерунда!.. вы неженка, я вам заявляю!.. я больше не могу вас слушать! про ваше брюхо… девочка, у меня двойная грыжа!.. и я не сплю вот уже неделю! неделю! вы меня слышите?… я вам рассказывал про свой радикулит!.. хам!.. макака!.. засранец!.. он меня назвал засранцем!.. свинья!.. трус!.. вы только послушайте его! у меня грязная жопа?… я хорошо воспитан! мадам!.. запомните! если бы Франция была такой же чистенькой, такой же воспитанной, как я, мы бы не очутились в такой глубокой жопе! мадам!.. засранец – это вы!.. как можно так жить! а вы еще говорите про свою задницу!..
– Чуть-чуть!.. я хочу!.. но все таки!
– Например! вовсе нет! врунья!.. эта женщина нас провоцирует!.. она сумасшедшая!
Но это не общее мнение… некоторые считают ее очень даже вменяемой… а вот баба из Баньоля просто невыносима!.. но у дамочки есть защитники!.. блямс!.. пощечина!.. еще одна!.. но прямо скажем, они какие-то вялые! блямс! блям!.. так лениво дерутся смертельно уставшие люди!.. я такой же… я устал!.. без сил… отвратительная слабость… я больше не ору, не двигаюсь… постанываю под грудой обломков… мои ребра! пардон! Норманс, монстр! я не буду кричать!.. я больше не кричу… а моя голова? есть пострадавшие и посильней, чем я… это точно!.. больной ли, здоровый ли, какая разница, где я нахожусь… никто и не смотрит под стенку… никто не углядел меня под обломками… хоть такая польза!.. я весь в крови… я говорил! говорил! твержу одно и то же… запекшаяся… толстая корка!.. я пытаюсь отклеиться… чуток… от плинтуса… где же Оттавио?… действительно! я его больше не вижу!.. они все орут… они на грани истерики… все началось с Армель… так кто же выломал ее дверь?… бедная женщина!.. какой озверевший алкоголик сделал это? кто выжрал столько спиртного?… а они не пили со вчерашнего дня! подонки, побили все, хотят, чтобы они умерли от жажды! заговор! вот! хитрый заговор продажных!.. еще! еще одна уловка!.. и если бы только это!.. а их грыжи и диабеты? помучились бы они в лазаретах! и в туннелях!.. там пострашнее, чем на поверхности!.. о-ля-ля!.. и в канализациях!.. а они тут упивались! грабили! взламывали квартиры, подвалы!.. все!.. подумайте, они не спали двадцать четыре часа! от тревоги до тревоги! и при этом ни хрена не жрали и не пили! хуже некуда, и вот они добираются до жратвы, а больше ничего нет!.. ни одной бутылочки! ни крошки, все сожрали!.. и из кранов не течет ни капли воды!..
Огонь пожрал все, черт! негодяи! грабители! заговорщики! это они устроили пожар!
Разговоры в подъезде… мне бы хотелось их увидеть!.. я молчу!.. затаился…они продолжают:
«Они все были заодно с бошами!.. вот почему они остались наверху! нет!.. у них «Виши», мадам!.. я не говорю про воду «Виши», мсье! я имею в виду Петэна, идиот!.. я вам говорю о Черчилле, мадам!.. я никого не боюсь, мсье!.. я не про воду говорю, идиот в кубе! если бы вы страдали от болей в желудке, как я!.. не хотите поменяться на мою грыжу?… если бы вы хоть что-то соображали!.. а если бы у вас было варикозное расширение вен, как у меня! поменяемся, хотя бы на час!..»
За господином из Баньоля остается последнее слово… знай наших! он влепляет оплеуху!.. и не слабую!.. дают сдачи! пощечина!.. две пощечины!.. три!.. кому они достаются?… надо посмотреть… я не осмеливаюсь высунуться… я уже и так засветился!.. Пирам лает… на кого теперь?… я мог бы отползти назад… они не глядят… но как же мне больно!.. по-настоящему!.. особенно сильно болит левый бок!.. а если Оттавио меня заметит?… я в нем немного сомневаюсь… тем хуже! нужно рискнуть!.. я отдираю себя от лужи, от этой клейкой жижи… штукатурка осыпается… волосы прилипли к обломкам… я их выдираю! Ай!.. ухо тоже прилипло!.. в нем запеклась кровь!.. я больше не слышу!.. я только хотел приподнять голову… ой-ой-ой-ой! эти потаскухи, ах, эти мои шлюхи!.. вот они!.. они оседлали меня! положительно! и щиплются! они меня узнали!.. склоняются надо мной!.. я делаю вид, что без сознания… «Доктор!.. Доктор!..» зовут меня!.. я зажмурю глаза!.. распластаюсь в луже!.. утону… что мне им ответить!.. и как! да они и не почешутся!.. бумс! в висок!.. я вою: «аааааа»! еще раз!.. обе сестрички разом! бумс! бумс! как же мне достается!.. их же двое!.. они всерьез взялись за меня! «ай! ай!» я не могу сдержаться!.. они убегают… вдвоем!.. прорываются сквозь толпу! а толпа буйствует! я вам говорю! вы бы слышали! и как вопит! орет! шевелится!..
– Подонок! Задавала! Лгунья! Дурак!
Они сами себя накручивают!.. я себя обнаружил… а все спешка!.. я снова зарываюсь в свои обломки… выдал себя… вот несчастье!.. кровь заливает мне глаза!.. капает со лба!.. и с висков!.. эти мошенницы меня разукрасили! мне хочется открыть глаза, я прилагаю усилия… но кровь заливает… я уверен, что Оттавио здесь… это точно его голос, точно он!.. теплая кровь, я глотаю чистую теплую кровь… мою собственную кровь, не из лужи… кровь в луже грязная и холодная… я должен взглянуть!.. тем хуже!.. я слегка приподнимаю голову… тем хуже!.. это он!.. опираюсь на локти… это Оттав! он!.. точно он!.. я вижу его!.. я вижу все в красном сквозь кровь… кровь с моего лба… они все столпились вокруг Оттава!.. я их вижу! я всех их вижу!.. они все ругаются!.. что им надо!.. а он так вежлив, слушает их… они ему едва до плеча достают… жестикулируют, объясняют:
– Да! да! Оттавио! замечательно!
О чем речь?… о ком?… мне надо подползти поближе… еще поближе… я решился… о ком?… о чем?… это опять обо мне…
– Мерзавец! Трус! Ничтожество! де Бринон!*[175] Подлец!
При чем тут де Бринон?… но ведь звучит и мое имя!.. раз… два раза!.. я не могу ошибиться!.. раз десять мое имя!.. мои привычки… треплются… треплются о том, в какое время я ухожу… возвращаюсь… я бы удивился, если бы речь шла не обо мне… мне уже писали… присылали «обвинительные заключения», с «мотивами», подписанные!.. прилизанные!.. размноженные!.. эти придурки валяют дурака!.. это не люди, животные!.. они живут здесь… некоторые… и там!.. есть и из Пантэн, они говорят о Пантэн… есть из Ля Гарен… упоминают… есть из предместья Сен-Антуан… они слушают радио… они все узнают по радио!.. отовсюду!.. обо всем!.. а если радио не работает!.. «это сказали по радио!..» неправда! они врут!.. да, по радио кое-что рассказывают, но совсем не то, что они утверждают!.. я тоже слушал радио, так вот, немцы проигрывают? выигрывают?… я об этом ничего не знаю… но эти типы знают! и предостаточно! и даже больше, чем надо!.. Лондон называл мой адрес! они говорят об этом… и не только Лондон! и Браззавиль!.. и про то, что я люблю порнографию, что я грязный, похотливый предатель, что я оскорбитель вековых устоев!.. что от моих писаний покраснели бы общественные уборные! что необходимо очистить Францию и французский язык от такого сексографа, деморализатора, извратителя грамматики, осквернителя священных традиций Родины и ее литературного наследия!.. что Франция будет не Францией, если не изничтожит такую свинью! я – свинья! Они все это слышали!.. и орут это Оттаву, чтобы он хоть что-то понял! А Оттав молчит… и то, что он не возмущается, раздражает их еще больше!
– Этот Оттав просто осел?
Вопрос – кто же он сам?…
Тоже продажный! после всего! соучастник доктора! черт возьми!
Так и есть! он хороший! но они ему зададут трепку! у него есть красивое свидетельство от «Пассива»! Доброволец при сирене!.. сирена без привода… он вращает ее вручную!.. Это не помеха! мерзавец! они его считают подлым мерзавцем! они его покарают!
– Макарони! Муссолини! Горгонзола! Нож в спину!
Пусть знает, кто он есть!
– Да! Да! Да!
Его ошибка! вот что с ним будет! они убьют его! прямо здесь, в подъезде!
Две шлюхи, две фурии больше не занимаются мною!.. они разбили мне голову… а если бы они выкололи мне глаза?… хотя я и так плохо вижу!.. нет!.. беспокойство, алый туман… наконец все-таки!.. я вижу Оттавио в красном цвете!.. я вам уже это говорил! я повторяюсь… нужно удалить все повторы! привет! привет!.. все-таки я его увидел!.. он возвышался над всей этой сворой по меньшей мере на две… три головы… да, рост у Оттавио будь здоров!.. а их было десять! Двадцать!.. мельтешили у него под носом!.. его это не трогало… они оскорбляли его, орали все громче и громче!
Ну вот! это уже слишком! есть! Оттав разъярился! его лицо меняется…
– Лы…ши…те! все! Ферди…и…и…нан! мой друуууг! Лы…ши…те!
Пускай до них дойдет!.. он акцентирует!.. я кричу ему из лужи… «Оттав! Оттав! браво!..» я решился… я отклеиваюсь! нахожу в себе силы!..
– Браво!.. браво!
Я побеждаю боль… момент более чем трагический… А вдруг в этот самый момент он откажется от меня, скажет, что я ему больше не друг, это будет конец! они разорвут меня на куски!.. вы только посмотрите на эту обезумевшую волчью стаю!.. они дымились от ненависти! слюна закипала пузырями!.. Норманс меня не трогал, хотя он – настоящий людоед! молчали и гарпии… но их здесь пятнадцать… двадцать…» тридцать!.. они разорвут меня! им не нужен ни Мюрбат, ни PUEA!.. ax, мой сдержанный Оттав!
– Предатель! предатель! предатель!
Они настаивают!.. пусть знает, что это я за все в ответе!.. Пирам лает! еще громче! ничего не слышно! это один из этих чертовых олухов! Оттав наклоняет голову… прислушивается… с него хватит! черт!
– Лжецы! вы все одурачены!
Ему надоело! он кричит им то, что думает!
– Иди ты в задницу, заткнись, наконец!
– Макарони! предатель! у! у!
Оттав их не боится!.. ах, значит так?… Оттав больше не может сдержаться!
– Я должен прибить хоть одного!..
Он объявляет им и засучивает рукава!.. сейчас он схватит одного! в полете! или одну! во имя Господа, я должен этим полюбоваться!.. все эти жалкие твари, скулящие у него под носом!.. сейчас он бросится на них! прыгнет прямо в толпу! я вижу его! я уже говорил!.. я его вижу красным… это моя кровь… кровь, с моего лба, висков… шлюшонки здорово меня отделали!.. подлые! хитрые убийцы!.. где они сейчас? я их больше не слышу!.. я осторожен… они прячутся… ах, я их слышу…
– Мсье Оттавио, это доктор! это доктор!
Они выдают меня, но делают это деликатно… они! точно они, потаскухи!.. они возле лестницы… возле остатков лестницы…
– Где Фердиииин…? – кричит Оттавио!.. он совсем не обращает внимания на этих сов!.. – Отвечайте! засранцы!
– Он нас обокрал!
Опять мои шлюхи! они называют меня вором! настаивают! они могут навредить мне! вот что важно! он-то не может меня услышать, но они! пардон! у них тонкий слух!.. у всех проституток тонкий слух! даже дикий ор не помешал бы им услышать меня… должен вам сказать, тут есть луженые глотки! эхо – просто чудовищное! разносится под сводами! подумайте! грохот почти такой же, как от пушечной канонады? но все-таки… а на улице все спокойно… сейчас… ночью гремели пушки, грохотали взрывы и вся эта фантастическая пиротехника: бомбы, пальба, что-то невообразимое, сейчас же вокруг полное спокойствие… честное слово… это ужасно! если бы мне рассказал об этом кто-нибудь другой, я бы не поверил!.. я не дурачу вас, я рассказываю… обычный подъезд… беснуется банда одержимых!.. и они заводятся все сильней и сильней!.. злятся на меня и Оттава!.. Оттав их предупреждает…
– Кто только тронет Фердии…и…на!
Он их предупреждает!.. в гневе Оттавио ужасен!.. кое-кто об этом знает, а эти приперлись из других кварталов!.. я поверил… я поверил!.. нет! нет!.. у нас тоже есть в доме злобные твари!.. которые хотят расправиться с Оттавом!.. голову даю на отсечение!
– Пусть меня только кто-нибудь из вас тронет!
Ага, остерегаются!.. он не шутит!.. он хочет, чтобы это прекратилось… он заставит их заткнуться…
– Брысь отсюда! проваливайте! вон! вон! Игра закончена!
– Шевелите своими задницами!
Они продолжают орать, но отступают… Оттавио расправился бы с одним… двумя… но этого не понадобилось!.. они отступают… хотя в таком состоянии они могли бы наломать дров… но нет!.. но нет!.. никакого мордобоя!.. отходят!.. что-то бормочут… Оттав указывает им на дверь… подъезда… тротуар… дальше!.. дальше!.. они слушаются…
– Оттавио! Оттавио!
Я хочу, чтобы он увидел мое лицо… думаю, могу рискнуть! я же его друг… головокружение! проклятое головокружение! если я поднимусь!.. ах, опять начинается!.. как у Жюля!.. так, я осторожен… никто на меня не смотрит… сначала я становлюсь на четвереньки… плиточный пол ходит ходуном… я говорю себе: сейчас все станет подниматься и опускаться, как у Жюля!.. я знаю, это знак, мой мозг поднимается!.. опускается!.. не пол!.. я не идиот!.. я терял сознание и раньше, у Жюля!.. жертва своей собственной головы!.. осторожно!.. я знаю!.. я непроизвольно кричу! что-то свистит! да это я сам свищу… я слышу свист… это в ушах!.. все правильно!.. я покачиваюсь, шатаюсь, трудно удержаться на коленях… а если Норманс застанет меня в такой позе? а? а если он бросится на меня?… он же может вернуться!.. появиться внезапно!.. ниоткуда!.. он такой!.. он еще опаснее, чем шлюшки!.. однако эти две тошнотворные ведьмы, дуры стоеросовые!.. да-да! но Норманс?… его туша!.. а если он кинется на Оттавио?
– Оттавио! Оттавио!
Мне хочется его предупредить… «Норманс! Норманс!..» я оглушительно ору, но он меня не слышит!.. ему плевать на меня, честное слово!.. я снова ложусь в лужу… снова зарываюсь в обломки!.. и больше ничего не слышу… больше не слышу Оттава… может, он вышел?… они все уходят!.. ох, какой-то новый шум!.. теперь с улицы!.. кричат какие-то люди… что у них в руках?… нет!.. убийцы! дерьмо!.. бросаю вызов!.. пустая болтовня!.. чем они угрожают? я больше не слушаю… думаю об Оттаве… Оттав – это комок нервов!.. если он бросится на толпу, тогда – трындец!.. это вам не тухлятина вроде Норманса!.. даже близко нет!.. я хочу!.. гиппопотам вроде Норманса! что говорить!.. это вам все испортит!.. договорились!.. что они со мной сделали!.. мне кажется, у меня все ребра сломаны!.. словно меня буцали как футбольный мяч! футбол под столом! Пинали изо всех сил!.. вот так: брим! плям! Давай! чудовище! а если он снова начнет? достанет меня из-под груды обломков?… страшно даже представить такое… зову:
– Оттав! Оттав!
Какого черта он торчит на улице?… если ты друг, так помогай!.. я не могу выбраться из лужи… кровь загустела… кровь и что-то с потолка… говно!.. все стены в нечистотах, а еще куски штукатурки… я влип, голова, туловище, ноги… если он не придет, не отклеит, не вырвет меня из этого! я пропал!.. я не выберусь никогда!.. может, меня не видно из-за того, что я слишком плотно этой мерзостью облеплен? я надежно укрыт… обломки склеились, спрессовались…
Они там, на улице, дерутся… я так думаю… нет слов… не осталось… только кулаки: они от души дубасят друг друга!.. я слышу… бум! ляф!.. вопли!.. но они удаляются влево по проспекту… они отхлынули от нашего подъезда… они на тротуаре… кажется даже на улице Лёпик… мне кажется… и это не просто заурядная потасовка! пардон! настоящий мордобой!.. бум! тресь! шлеп! и как ругаются… я прислушиваюсь…
– Свинья! ай! ай!.. сука!.. блядь!.. подонок!.. отпусти мою ногу!.. aaa!.. aaa!..
Я должен посмотреть! черт! посмотреть! есть! вижу!.. проспект пуст… пардон!.. нет!.. там Мими и Жюль!.. на тротуаре! рядом с указателем!.. Мими и Жюль… они спустились с мельницы… это точно они?! они!.. он все еще в ее парике!.. в ее накидке и в кринолине!.. она рядом с ним голышом… кто помог им спуститься?… лестница же не вернулась на свое место!.. вижу мельницу… накренившуюся, там!.. да, ей хорошо досталось!.. мельница мельниц! правда!.. у нее больше нет крыльев, нет лестницы! мне не кажется?… нет, это точно Мими!.. лысая и голая Мими…Жюль рядом с ней в гондоле… надо же, уцелела!.. тем не менее… он управлял!.. кто же спустил их вниз?… они кривлялись на мостике!.. а я его звал!.. он выл в пустоте… я бредил?… и она пела для всего Парижа! квакающая Луиза! да еще как квакающая!.. я задумался… и было о чем… вот консьержка перебегает улицу! решилась-таки!.. присоединяется к ним! и не только она!.. и эти две проститутки! две сраные гарпии! теперь возле указателя их четверо… откуда они берутся?… и куда спешат?… идут драться на улицу Лёпик? так, ведро и тряпки по боку?… пустая болтовня!.. ах, какая встреча! между платаном и «указателем»… платан? громко сказано…, обгорелый веник!.. и поджаренный «указатель»!.. валяется скрюченный, покоробленный на тротуаре!.. фосфорный потоп!.. обуглился, расплавился!.. словно штопор для бутылок… и никто не докажет мне, что это не так!..
Это еще не все!.. я отвлекся!.. факты, факты!.. итак, на тротуаре их четверо… Мими больше не поет, не танцует, она плачет!.. да, она рыдает!.. я вижу!.. захлебывается слезами!.. Жюль тоже плачет!.. что на него нашло'., он утирает слезы белым париком… что у них там за драма приключилась?… консьержка уходит от них… снова пересекает улицу… шагает по пепелищу… от садов осталось лишь пепелище!.. кусты, рощицы, все!.. консьержка бродит там, наклоняется, шарит… что-то ищет! сестрички тоже решились… переходят улицу… Жюль кричит им вслед: «Сюда! сюда!»… они уже среди кустов… ковыряются в пепле… копаются, разгребают'… что же они ищут?…
– Да! да! – кричит им Жюль… нужно, чтобы они непременно нашли!.. ах, утюг!.. тот, который был у него наверху!.. они нашли его! показывают!.. а другой? еще один?… они не находят… хорошо искали., а колокольчик?… колокольчик?… его нашла консьержка! маленький такой колокольчик: с мельницы, с ним Жюль бесновался наверху, тот, что звенел, не переставая… вот он!.. вот!.. он его видит!.. еще звенит!.. Жюль знаками показывает, чтобы они перешли улицу и все принесли ему!.. колокольчик и все такое!.. баста! ничего подобного! они ничего не хотят нести! отказываются! пусть сам подгребает! сам! но он не хочет покидать тротуар! и все тут! Мими тоже не желает! а консьержка с двумя шлюхами боятся переходить улицу!.. плохи его дела!.. пусть сам подойдет!.. нет! нет!.. «идите сюда! идите!..» а они отказываются! колокольчик ему не достанется!.. Мими не пойдет!.. она не тронется с тротуара!.. вот свинский характер! она даже «указатель» не оставит!.. она на него уселась!.. она плачет!.. матерится!.. цепляется за Жюля… хватается за боа, обнимает за шею… пусть он не двигается!.. сдохнет в ржавой коробке!.. прямо в своей коробке!.. Мими удерживает его! пусть бы они шли к себе, они же совсем рядом с домом… прямо перед его мастерской… он просит у нее разрешения… а она не отпускает! воет!.. я слышу, как они спорят… она просит, чтобы он рулил к спуску… в метро… это легко!.. у него же есть колесики… она хочет подтолкнуть его… я думаю, она хочет найти своего Рудольфа… козла! она видела, как он бежал туда, после того, как упала лестница… станция «Ламарк», метро… но у Жюля больше нет палок, нечем отталкиваться, он не может сам! он полностью зависит от Мими!.. ей только стоит его подтолкнуть, и он покатится!.. он должен слушаться Мими!.. ему нечего возразить!.. туда! она толкает его… туда! Жюль!.. в путь!.. они тарахтят по улице!.. довольно крутой наклон!.. грозный Жюль теперь на коротком поводке!.. боа у него на шее, словно колье… с желтыми перьями!.. Жюль должен быть осторожен!.. если она отпустит, он покатится сам!.. со всех колес!.. уклон приличный!.. Мими, конечно же, его удерживает! в их паре – она ведущая… они передвигаются зигзагами, но все же передвигаются! и исчезают на углу Дэрёр, неудобный вираж… для него, я имею в виду!.. она придерживает его за плечи… прошли! нормально… метро почти рядом… я не вижу, что происходит левее… драка на улице Лёпик!.. зато слышу… все начинается сначала!.. их становится все больше и больше… дерущиеся ослы!.. блямс!.. удар!.. чего они хотят?… почему?… из-за чего?… что они орут?… Армель?… ее дверь?… Норманс?… Дельфина под столом?… я?… не знаю… все вертится вокруг этого!.. глухие удары… по живому!.. яростные!.. эти крики! так вопят те, кому перерезают горло!.. и мужчины, и женщины: «Помогите! Помогите…»
Оттав тоже в этой свалке! я его слышу! я могу его позвать!.. как же они вопят, меня никто не услышит… а я слышу лай Пирама!.. он с ними! лает! бывает, что лают люди! «Ваф! вуф!»… а еще они орут хором! «Иииии! взяли!» они что-то поднимают!.. что-то переносят!.. тащатся!.. я не брежу… вот они!.. приближаются… я снова вытягиваюсь у стены… они приближаются… «Иииии! взяли!» им тяжело… что же они волокут?… я выглядываю наружу, проспект, сад напротив… зашевелились кусты… вижу троих, консьержка, две сестрички переходят улицу… они достаточно наковырялись в золе! шлюхи! пересекают! с колокольчиком и железной палкой!.. бордель! осторожно!.. они идут, чтобы покончить со мной?… возможно… все, что ли?… скопом? но что вытворяют остальные? я не вижу, что они тащат… несут на вытянутых руках… я подозреваю!.. на руках несут… не вижу… не хочу рисковать… но нужно!.. нужно!.. открываю глаза… заставляю себя держать их открытыми… у меня слипаются… веки! я их разлепляю… что же они несут?… что-то яркое? огромное брюхо! колышется!.. на вытянутых руках!.. еле удерживают!.. им тяжело! если бы человек двадцать… тридцать… они бы его подняли! они дружно блеют: «Ииии! взяли! осторожно!» они держат его над головами!.. в воздухе!.. над собой!.. в равновесии!.. тихонько вошли в подъезд… не дергаться… пусть несут! им нужно подняться на три ступеньки!.. они принимаются за дело… «Туда! Туда! пройдет!..» огромная туша в воздухе!.. она задевает потолок!.. это Норманс!.. никто иной!.. его туша!.. я видел… они принесли его с улицы Лёпик!.. на вытянутых руках!.. осторожно!.. куда они собираются его положить?… на площадке?… спустить в подвал?… сбросят в дыру?… в шахту лифта?… они вынуждены пересечь мою лужу!.. совсем рядом со мной… возле стены… точно, это Норманс! разукрашенный, брюхом кверху! он был великолепен!.. «Уполномоченный! подождите, уполномоченный!..» я понимаю, что должен его окликнуть!
– Норманс! Норманс!
Я хотел… что он мне ответит! он мечтал убить меня! и как! Норманс с Рынка!.. теперь он парит в воздухе!.. на вытянутых руках!.. его грузное тело свешивалось… пусть бы они свалились вместе с ним! и! и!.. ох! ох!.. провалились все вместе с ним! потихоньку… осторожненько: им было трудно… «вперед! поднимай!..» они продвигаются… мне бы хотелось, чтобы это был именно он!.. Толстопуз Норманс! и никто другой!.. они свели с ним счеты! убили его! черт! они собираются швырнуть его в дыру!.. приближаются!.. это он! да, это он!.. точно, он!.. Норманс! его тюрбан! я узнаю! кровавое месиво вместо лица!.. это он, на вытянутых руках!.. разукрашенный!.. а командует всем Оттавио!..
– Давайте! недоумки! в яму! в яму!
Его собственные слова, никакой ошибки быть не может!.. дыра в конце коридора!.. шахта лифта!.. то, что я и думал… могила!.. других ям у нас нет!.. трещина, протянувшаяся из конца в конец коридора, закрылась… совершенно закрылась… только шахта лифта… они тащатся туда!.. туда!.. ну да!.. в яму!.. вот они какие! мне бы хотелось, чтобы Оттав меня заметил!.. он здесь!.. командует парадом… он меня не слышит… толпа вваливается за ними в подъезд!.. сколько же здесь горлопанов?… все?… за телом на руках! да не тело, это гора! надувается!.. раздувается! гигантская туша!.. вы бы сказали пять… шесть пуховиков!.. я в луже… Оттавио меня не видит.
– Браво! браво! – ору я! это правда! невозможно поверить, что они его убили! да! да! точно так! это был он и никто другой! я видел его окровавленную голову, болтающуюся на шее! его тело!.. пятьдесят рук!.. они его подняли, голова свисала, как брелок! он мертв? жив?… и почему он не убил меня?… такой же хитрец, как и мои гарпии, только гораздо сильнее!.. чтоб меня черти взяли, он сломал мне ребра в трех местах!.. если бы не стул: он же не давал мне пошевелиться, бил ногами!.. прямо по ребрам!.. бум! бум!.. и как он не раздавил мне легкое… до сих пор ума не приложу.
– Шевелитесь! шевелитесь! трусы! в яму!
Им не до меня… Оттавио все держит под контролем!.. носильщиков минимум пятнадцать!.. двадцать!.. они шлепают по моей луже… брызги жижи летят прямо на меня.
– Вперед! вперед!
Я вижу, что им мешает… башка туши мотается… ударяется, трется о потолок, застряли! я-то вижу, что это такое!.. они должны действовать… пусть все вместе отойдут назад!.. они застряли в подъезде!..
– Иииии, взяли!
– Вперед! ублюдки!
Они послушны! уже хорошо и то, что ничего не отвалилось! никто не свалился! огромное тело всех бы раздавило!.. что за брюхо, туша не помещается в подъезде… направо!.. снова подняли!.. все еще перед ступеньками… бывшая клетка лифта!.. могила!.. лифта больше нет! носильщики сгибаются… руки сгибаются… гнутся под тяжестью… они упираются в решетку… в остатки решетки…
– Давайте!.. давайте!.. в яму!
Давай, Оттавио! голубчик ты мой! заставь их слушаться!
– Сукины дети! толкайте! тьфу, пропасть! чертовы отродья! сейчас я вас как огрею!
В гневе он ужасен!.. они его прекрасно слышат, но ничего не могут поделать!.. четверо или шестеро вцепились мертвой хваткой в решетку… они трусят! Им страшно, что толстяк потащит их за собой!.. и вот!.. пять или шесть… передних! не удерживаются! летят в провал! вопли!
– Оттав! Оттав!
Они исчезают… я еще слышу… их крики со дна! и огромные останки, которые столкнули в пропасть! тело Норманса заткнуло провал!.. все орут!
– Остолопы! олухи!
Оттавио возмущается!.. они все начнут сначала!.. они должны отойти… Норманс застрял! поперек!.. не падает!.. они должны взять его за ноги… поднять!.. и снова столкнуть в пропасть! головой вниз!
– Уроды! кретины! убийцы!
Он их убийцами называет!.. они должны начать сначала! готово!.. приподнимают его над головами, великанская туша!.. нужно его бросить… только аккуратно! по команде!.. сложнейший маневр!..
– Вперед! вперед! и-и-и оп! о-оп!
Оттав распоряжается… надо, чтобы они зашвырнули толстяка точно по центру… точнехонько!.. точно! они его приподняли, но сил-то больше нет! они пошатываются, я вижу их, пятнадцать… двадцать… тридцать… я вижу Норманса, свисающую голову: вытянутые руки… они ему выкололи глаз!.. он висит на щеке!.. я вижу этот глаз!.. пятнадцать могильщиков смешались… дрогнули! бездари! отдавливают ноги: «гроб Господень! грязный тип!..» они сдаются… отступают…
– Олухи! простофили! раз! два! мать вашу!..
Они толкают… упавшая балка перегородила могилу… еще одна напасть! Оттавио хватает этот брусок! и бррум! в пропасть! дом содрогнулся от удара! сейчас, черт! пусть пошевеливаются! они медлят… не решаются… отходят!.. «аааах! аааах!» – орут они… стоя над ямой!.. им страшно!.. их водит под тяжестью Норманса!.. огромное тело вниз головой, кровь… они отпускают!.. в пропасть!.. и бим! бум! бом!.. вот так карамболь!.. удар!.. я не думал, что могила такая глубокая… дом гудит… какое эхо!.. а тело никак не падает… и бам! бум! внутри… бррум! бум! бомба!.. мягкая бомба… бомба из мяса и костей…
– Аах!.. ааа!.. оооо!
Как они завопят!.. в изумлении, на краю ямы… бомбы: они привыкли… но эти вялые бррум… и непрекращающиеся!.. удары огромной туши о стенки шахты… небольшая пауза… я досчитал до десяти, и вззззз: визжащий, резкий звук! ну! оттуда! из могилы! брызги! весь коридор!.. синие!.. зеленые!.. красные!.. еле успели прикрыть глаза!.. о, они ждут, когда все начнется сначала!.. нет!.. они боязливо заглядывают в яму… рискуют… наклоняются… сгрудились все на краю… все те, кто нес… другие… столпились… пытаются разглядеть дно… что-то… а я, я не двигаюсь, я прилип к стене… Пирам лает… чертов придурок!.. ваф! ваф!.. и не надоело ему… он подползает ко мне, слюнявит меня!.. облизывает лицо… снова лает… хочет, чтобы я пошевелился! а я не хочу!.. девчонка Туанон с ним… вот мы и свиделись!.. он обнюхивает меня под обломками… доволен, чертов пес!.. консьержка и шлюхи… они услышали его лай… ту, которая разбила мне лоб, зовут Камилла… я помню… я слышу… не двигаюсь… вторая, Роза, та, которая нашла палку… Камилла и Роза…*[176] консьержка трясет колокольчиком, у нее хорошее настроение… уверен, сейчас она врежет мне этим колокольчиком!.. знаю я эти штучки!.. не шевелюсь! не шевелюсь…
– Что такое?… что такое? – спрашивает она. – Он мертв? Она хочет знать, стоит ли… склоняется надо мной… сестрички тоже!.. они рассматривают меня… да, я не красавец, а коридор-то? пусть она убирается туда, раз она такая упрямая, эта Туазель… Беспокойная наша! пусть уберет в коридоре! нудная консьержка, доставучая… вокруг строительный мусор, отбросы, осколки! блевотина! дерьмо!.. до колен!.. разве я мертвый?… они хотят удостовериться… Пирам-то знает!.. он лает… он думает, я хочу поиграть с ним… так которая разбила мне бровь?… Роза!.. а пинала ногами? и чуть глаз не выбила?… другая? Камилла?… понятия не имею… коридор тряхнуло!.. вот дерьмо!.. она меня изуродовала!.. я пытаюсь понять… которая?… которая?… Роза или Камилла?… тут они бы не промахнулись, если бы коридор не тряхнуло! его перекосило… я смотрю на нее! да кто же это? теперь опасность представляет Туазель!.. я лежу прямо перед ней!.. не шевелюсь… остальные орут, стоя возле ямы, кто кого переорет!
– Кто, кто его столкнул?
Господь Всемогущий! да вы же сами и столкнули! я мог бы им крикнуть… они хотят знать, что он натворил?… он, толстяк!.. а они ничего не знают! ничего не видели!.. он хотел прикончить меня! «Он выбил двери Армель!» кричу я им… они меня не слышат!.. «своей головой!..» консьержка тоже не слышит!.. стоит прямо надо мной со своим колокольчиком!.. ага, ищут виноватых! она вопрошает:
– Он мертв?
Она перекрикивается с остальными… колеблется… не хочет бить мертвеца!.. Роза говорит, что, вроде, нет… Камилла верещит: да! Плохи мои дела!.. но вопрос о Нормансе главней! да, они уже себе глотку надорвали, обсуждая Норманса! он ли выбил дверь?… головой?… ногами?… и он все вылакал?… это другой вопрос!.. они даже не хотят слышать ответ!.. настоящий митинг!.. так кто же все вылакал? «Нет! мадемуазель!.. Нет! мсье!..
– Я пить хочу, мсье!.. Ужасно!..
– Нет! мадам!..
– Мой ребенок тоже хочет пить!.. уж извините!.. он три дня ничего не пил!.. посмотрите на его язык!..
– Прошу прощения!..
– У него распух язык!.. бедный, бедный!..
– Эгоистка!.. сучка!.. а вы, мадам, заткнитесь!.. ну у вас и мерзкая пасть!..
– Посмотри на него, Эжен!.. он оскорбляет нас, а ты молчишь!.. Ты где, Эжен?… Эжен!.. Эжен!.. на помощь!.. нашему ребенку угрожают!.. ах!.. аааа!..
– Ваш дорогой Эжен провалился!.. в яму!.. сифилитичка!.. дрянь!.. ведьма!.. дура!.. идите вы на хрен вместе с вашим ребенком!»
Я не повторяю все ругательства! отборные! и какой раж! прежде всего, я не знаю, кто такой Эжен! я не знаю, живет ли Эжен в нашем доме… его жену тоже не знаю… эти люди здесь не живут!..
Эжениха взъярилась, словно он ей хер показал!.. ах! и точно, показал!.. возмутилась!
– Послушайте, дрянь вы этакая! здесь же дети! истеричка! уважайте детство!
Как, он ее оскорбляет!
– Я не извращенка! это вы извращенец, мсье!
– Вздернуть ее! эту ненормальную!
Мадам Туазель собирается вмешаться!.. тем лучше! тем лучше!.. она со своим колокольчиком… повесить ее!.. кто-то настаивает, речь идет о жене Эжена… которого никто не знает… есть и «за»!.. но есть и «против»!.. становится жарковато!.. жена Эжена этого так и не угомонилась!..
– Вор! Хам! Пьяница!.. – обвиняет она.
– Да откуда она взялась?…
– Оттуда, откуда и вы, сутенер! подстрекатель!
Он договорился!.. она обвиняет… «Это он все выдул!..» кто, кто все выдул?… она не говорит… и никто не знает…
– Он пьяный! он оскорбляет меня!
– Довольно! мадам! я его знаю! он всегда такой!
Заговорил кто-то разумный… кто-то знает… я думаю, сейчас заговорят о его члене…
– Это маньяк… он его показывает во всех парках!
– Что значит «во всех»? Возле церкви Святой Троицы!
Уверенность в голосе… но о ком все-таки речь?
– Нет, мадам! возле Святой Троицы – негр!
Утверждение!.. обстановочка накаляется!
– Я знаю это место лучше вас, мсье! Я там часто играла, когда еще была маленькой девочкой! и никогда не видела никакого негра!
Здорово!
– Послушайте меня! старая шлюха! она утверждает, что видела члены в Святой Троице! Ох! ох! ах! ах! бывают же такие бесстыжие бабы!..
Все смеются!.. она просто невероятная дура!.. даже те, на краю ямы, прыскают!..
– А тот китаец, который сам себя сжег? вы его не знаете?… на площади Бланш?…
Перекрикиваются… среди них есть довольно грязные типы!.. которым сальные шуточки доставляют удовольствие!.. битва разгорается… под сводами… там!.. какой-то «ооох!» бросаются друг на друга!.. дьявол!.. поскорее бы они покончили друг с другом! право же! пусть дубасят друг дружку!.. они же на краю… свалятся… как же! цепляются друг за друга!
– В яму! яму!
Я ору!.. чтоб они не колебались! пусть присоединяются к остальным! сброд! пусть себе свалятся!.. никто меня не слышит… они багровеют от натуги… дерутся!.. мне бы пойти к ним… Роза тоже там, на краю ямы, и сестра ее, и консьержка с колокольчиком!.. я вижу их!.. мне кажется, они сейчас убьют кого-нибудь… да нет, ерунда! они только размахивают руками… и все! угрозы… вопли… и все! а могила такая большая и открытая!.. под ними!.. они заглянули в бездну!.. непостижимая глубина! их пятьдесят человек на краю ямы… они больше не дубасят друг друга, задумались… бормочут… я молчу… а если они одумаются, вернутся? прыгнем, мадам! Ах, все-таки нужно, чтобы Оттавио меня увидел!
– Браво, Оттав! Браво, Оттав!
И вдруг они оглушительно заорали, все разом!
– Нет! нет! мадемуазель!
– Да! да! мсье!
– Хулиган! дешевка! псих!
Обмен комплиментами…
Оттавио… на ступеньках… это он!.. точно!.. на первой ступеньке!.. он собирается вскарабкаться по лестнице!.. уточняю… по обломкам лестницы!.. снизу ступеньки оплавились!.. правда!.. я вижу Оттавио, он возвышается над всеми!.. он возвышается на три… четыре головы!.. доминирует над всеми!.. статуя командора!.. судите сами… сплошные мускулы!.. тигр пустыни!.. не то, что Норманс, уж извините! мешок мяса!.. нет! сгусток нервной энергии, колосс!.. уж его-то в яму не скинут!.. даже пусть их будет целая сотня! бешеных шакалов, готовых на все!.. настоящий дьявол! Оттав не боится этой своры!.. никого!.. он великолепен! он бросает им вызов…
– Подходите! подходите! слабаки!
Они не подходят… он хочет поквитаться…
– Меня уже тошнит от вашего нытья! все вы коровье говно!.. провалитесь! я хочу знать! кто же сказал!..
Из моей лужи ничего не слышно… кто-то что-то сказал?… сказал что?… наверное, забавное оскорбление, но какое?… Оттав хочет знать!.. он не шутит… он действительно рассержен!.. я вижу, он готов броситься! на ублюдков! прямо в толпу!.. схватить одного, и в яму!.. это не шутка… а их человек пятьдесят…
– А? кто?… кто?
Ни один не вякнул!.. бормотание… слышен только один голос…
– Макарони!..
И потом другой…
– Фашист! Муссолини!
Они нарываются на драку!
– Кто сказал Муссолини? Кто назвал меня фашистом? Ага! козлы! уроды! бандиты!..
Он говорит негромко, сухо… бледный… я никогда не видел, чтобы он так побледнел…
– Слушайте меня все, дерьмо собачье! слушайте меня хорошенько! если вы сейчас же не попросите прощения, прямо здесь!.. на коленях! я вас всех брошу в яму к чертовой матери!
Они перешептываются между собой… на колени не стал никто…
– А, ты?… ты?…
Он тычет пальцем! один!.. два!.. три!.. тычет в них пальцем… он хочет знать, кто?…
– Ты, консьержка?… это ты, с железякой?… да?…
С железякой это Камилла! у нее железяка!.. Клео-Депастр не склоняет головы… он поднимается!.. задирает нос!
– А, это ты?… ты, кусок фаршированной говядины?
– Нет, это не я!.. но скажите! где мой халат?
Он требует! вот это номер!.. его халат! тюрбан Норманса! а тот уже в могиле!
– Это из-за вас! Это из-за вас!
Он обвиняет Оттава! он осмеливается! уже не контролирует себя… топает ногами…
– Скотина!.. скотина!
Как он кричит…
– Скотина?… скотина?… что?… сейчас ты у меня найдешь свой халат!
Я думаю, что он это сказал не просто так! Клео договорится, его прикончат! вспышки гнева Оттава – смертоносны!
– На колени! на колени!
Все сотрясается от гнева!.. у Клео подогнулись колени… он уже почти на коленях… чего ему это стоит!.. он не отводит от Оттава взгляда… дрожит… скукожился… опустил глаза… ну и ловкач!
– Дерьмо ходячее!
– Простите, простите!.. – умоляет Клео…
– Громче!.. громче! скажи это громко! – приказывает Оттавио…
– Все на колени!.. Все на колени!
Он грозно оглядывает их… по очереди… каждого… они опускают головы… но держатся, на колени не падают! только Клео стоит на коленях, обливаясь слезами… проклятые свинячьи головы, все! вот кто они!..
– А где Фердинанд?… где он? я вас спрашиваю, что с ним сделали? – интересуется он…
– Там! там! там! там!
Как они затявкали!.. все разом!.. они прекрасно знают, что я валяюсь в дерьме, не только консьержка и шлюшки!.. но можно ли верить Оттаву?… может, у него были какие-то свои планы?… может, он тоже хочет со мной покончить?… может, именно поэтому он и спрашивает?… настаивает… может, он превратился в идиота, хитреца, убийцу, как и остальные?… о, осторожно!.. осторожно!.. осторожно!.. я совсем съеживаюсь!.. здоровой рукой шарю под кучей, под обломками, я щупаю… подгребаю… собираю побольше камней!.. штукатурка сыплется на лицо… я весь грязный… сколько грязи!.. но я должен маскироваться.
– Мсье Оттавио, он здесь! он здесь!
Они не теряют меня из виду… и обращаются к нему «мсье!..» я замечаю… они кивают на мою мусорную кучу, лужу… а я ведь внизу! в говне!.. они показывают!.. мое укрытие!..
– Там! он там! прячется, мсье Оттавио!..
И тогда я завопил! да пропади все пропадом!
– Оттавио, да! да!.. это я!..
Все, дело сделано!
– А, дружище! А! дружище! явился! явился!
Он отвечает! он радуется!.. я бы хотел!.. но как я могу?… я придавлен, раздавлен, прилип!.. я весь покрыт кровавой коркой, я липкий, ко мне все липнет, и одежда, и мусор!.. я вроде как в панцире… пускай меня выцарапают!.. а еще у меня очень болят ребра!.. но если я поднимусь, я не сделаю и трех шагов!.. у меня кружится голова!.. хуже, чем тогда у Жюля!.. о нет!.. о нет!.. мне бы хотелось доползти до седьмого!.. Вот чего я хочу!.. найти Лили и кота!.. я уверен, Лили наверху… но сколько этажей мне нужно преодолеть?… шесть?… пять?… не знаю!.. там наверняка что-то обрушилось!.. мы слышали треск между этажами! вдребезги! она просто не может спуститься!
– Алле-ап! эй вы, помогите ему!
Оттав отдает приказ… он ничуть не переменился!.. расселся на ступеньке, по ту сторону могилы…
– Сюда, дружище! давай, Фердиииин! не бойся! вы! шевелитесь!
Они схватили меня вдесятером! вдвенадцатером! они сейчас вырвут меня! из дерьма! силой! «ай! ай!..» мне больно!.. они отдирают меня от нижней части стены!.. «ай! ай!..» пиджак отдирается вместе со шкурой!.. он же намертво прилип!.. им все равно!.. «иии! взяли! ии! взяли!»
Я отдираюсь, раздираюсь на части, вместе с мусором! понимаю смутно, что с меня сдирают кожу, меня раздевают догола!.. даже более! до мяса!.. Жюлю повезло больше, он сохранил собственную шкуру!..
И еще тележку, его гондолу!.. и кожа в целости и сохранности!.. а с меня кожу содрали живьем!.. ободрали как липку!.. они поднимают меня над лужей!.. несут к могиле!.. послушны Оттаву… не роняют… несут очень осторожно… Оттав за ними присматривает… но штанина оборвана!.. да, уж сквозит!.. одна штанина, как у Рудольфа!.. они переносят меня на руках!.. над могилой… оттуда сверкают вспышки… клянусь!.. поток ледяного воздуха!.. Что-то новенькое!.. какое счастье, что они не швырнули меня в пропасть!.. Оттав за ними присматривает… я загляну в бездну… у ее края!.. и людей, столпившихся вокруг… Мадам Туазель с колокольчиком… две мои сучки… Клео-Депастр на коленях… Мадам Ксантипп и барахольщица… у меня достало времени, чтобы всех узреть!.. хотя, клянусь, я был как в дурмане… но я их узнал!.. всех!.. они опускают меня у ног Оттавио… перед ним… он, он взгромоздился на обломки ступеней!
– Хочешь подняться к себе, Фердинн?
Он еще спрашивает… конечно, хочу!..
– Ах, да, Оттав! ах, да!
– Ну что ж, подожди!
Он что, шутит?… отсюда, где я лежу, мне хорошо видна лестница… и еще как минимум один пролет… пролет над Оттавио… держится на честном слове!.. лишь одна ступенька из четырех еще не рухнула!.. да и ступеней-то больше нет… сплошные оплавленные обломки!.. что он сделает?
– Черт!
Он подсовывает руку под шею!.. приподнимает меня, одной рукой!.. правда!.. он взваливает меня на плечо!.. «ай!.. ай!..» удар, я ору!.. а ему плевать!.. перекидывает меня через плечо!.. вы себе это представляете?… ну и положение!.. туловище болтается где-то на уровне его брюха!.. хоть у меня и не такая огромная голова, как у Норманса, но все-таки!.. нет, страшно вспомнить его кровавое месиво! нет!.. мне бы халатик Клео!.. пардон! блядь! как мне больно!.. как мне больно… тюрбана-то у меня нет!
– Оттав, ты делаешь мне больно!
Честное слово! Еще немного, и я потеряю сознание, боль ужасная!.. болит везде! везде? бок у меня разодран на кусочки! Вот! кровоточит! Как же он меня отделал, этот Норманс!.. этот жирный боров, наверное, уже подох!.. Оттав больше не осторожничает!.. а если он уронит меня!.. он разбегается, чтобы перескочить пустоту между ступенями… целых шесть ступенек!.. со мной на плече!.. видите?… вы представляете себе?… он атакует!.. он может подняться туда только по обломкам… скачет!.. с легкостью!.. «Ай! ай!..» вы представляете? я, словно мешок с дерьмом!.. я не сдерживаюсь, я кричу… еще один прыжок!.. четыре ступеньки!.. оп! оп! под лестницей – пустота, а я, в таком положении – вниз головой – обозреваю все лестничную клетку… страх пустоты!.. могила!.. если он поскользнется, оступится, если у него не получится, я рухну вместе с ним!.. встретимся с Нормансом!.. а ступеньки-то еле держатся!.. шатаются, скрипят, трещат!.. кррр! кррр!.. все содрогается! вот и все! твержу я себе! вот и конец! нет!.. Оттав двигается с гибкостью пантеры! он хороший ходок!.. это нас спасает!.. болтаясь вверх ногами, я могу только сказать, что то, как он перепрыгивает с кочки на кочку, просто невероятно!.. бешеный галоп по ступеням, полуразрушенным, раздробленным, скрюченным! привет! оох, он не должен мешкать! пусть поторопится!.. лестничный пролет!.. другой! я говорю себе: сейчас рухнем! дурак! пошел ты!.. взлетаем!.. еще этаж!.. но я вижу провалы, которые ширятся!.. голова моя распухла!.. если честно… не так распухла, как у Норманса, но все-таки!.. это положение… вверх ногами… бедная моя, измученная, израненная голова… не кричать!.. нет! нет, еще один пролет!.. 4-й?… не может быть!..
– Где мы?
Оттавио спрашивает у меня?… У меня?… я не могу читать вниз головой!.. надписи на стене!.. он тоже не может!.. нет!.. не может!.. прежде всего потому, что он не умеет читать! совсем!.. совсем, имейте в виду…
– Приподними мне голову, чтобы я глянул!
Я молю! я же не могу прочитать номер вверх ногами!.. он приподнимает… он переворачивает меня… я смотрю… «6-й этаж»… так написано…
– Шестой!.. – кричу я ему…
Он бросает мою голову…
– Ох и дурак!.. Пятый! это пятый!
Он еще и обзывает меня!.. можно подумать, он знает лучше!..
– Я считал пролеты!..
Он возражает! он, видите ли, считал!.. я рассержен!.. даже в таком состоянии я ему этого не спущу!..
– Ты жопу мою считал! морда поганая! Тарзан! это шестой!
Так, ладно! я спокоен! этим он хочет сбить меня с толку! я уже и сам не знаю!.. 5-й?… 6-й? уверен только в том, что все двери сорваны! не осталось ни одной целой двери!.. даже вверх ногами я это вижу!.. пустые проемы… провалы… да, двери испарились! на лестничных площадках лишь пустые дверные проемы! Оттавио осторожненько так опускает меня… я сползаю… голова… грудь… бочком, бочком… «ай!..» ноги… черт! мне нехорошо! мне ужасно худо… болит все тело!.. вижу лестницу!.. сквозь прутья… пытаюсь сосчитать площадки… две… три!.. четыре!.. не могу!.. какая ерунда!.. пить?… мне кажется!.. мне кажется!..
– Оттав!.. Оттав! пить!
– А где здесь можно попить?
Где можно достать чего-нибудь мокрого?… Всего-то требуется – пойти и посмотреть! может, где-нибудь… краны? надо идти! я уже на ногах! и все квартиры открыты! наверняка хоть где-нибудь из крана капает!.. ох, как же я пить хочу! помру без воды! я прошу! стону!.. но! это же никуда не годится! не могу же я лежать тут и подыхать! нет!
– Вместе! вместе!
Я хочу встать на ноги!.. цепляюсь за какое-то ограждение… становлюсь на колени… крепко держусь за стенку!.. стена!.. так, сначала сгибаю одну ногу!.. другую!.. вот так… готово!.. но тут же мои колени сгибаются!.. Оттав подхватывает меня!.. тащит!.. кружится голова… лоб кровоточит…
– Вперед! вперед! давай, – теперь он не колеблется! тащит!.. – вперед! вперед! давай!..
Я думаю, а не в квартиру ли он меня тащит?… может, это наш коридор? я ничего не узнаю!.. 4-й?… 3-й?… черт!.. «Пить!»… коридор в точности такой же, как и наш… я думаю… думаю… маленькая прихожая… я почти не вижу, кровь заливает глаза… он грубо волочит меня, так дальше не может продолжаться!.. пусть он меня бросит, поставит на колени… я прошу его… он не против… я на коленях…
– Оттав, ты ошибся! вот!.. но ты не виноват, ты просто дурак, вот и все!.. это не шестой!.. это пятый!.. больше нечего обсуждать! я узнал! я прав! это совсем не наша квартира! мы прямо под нами! у Ксантипп!.. или у Бокка?… правда!.. возможно?… я не знаю… нет, квартира Бокка с другого бока!.. я знал… теперь не знаю… не могу вспомнить!..
– Поищи воду, Оттав!..
Он послушался, оставил меня лежать… мне так лучше, чем на коленях… у меня еще кружилась голова… и стены танцевали перед глазами…
Слышу, Оттав шарит по углам… гремит кастрюлями! должно быть, там кухня?…
– Нашел кран?
– Да, но он не работает!
Вот незадача!.. прекрасно!.. больше никогда ничего не заработает!.. все трубы пробиты!.. дом без воды!.. черт знает что!
– Бутылок не видишь?
Пусть поищет!.. он снова рыщет!.. а я размышляю… думаю… промелькнула мысль!.. дурацкая… что все бутылки вылетели из окон, когда дом тряхнуло… да, а кастрюли!.. Эврика!.. стоит только вспомнить ужасный удар… как вздрогнуло здание!.. ужасное бррранг!.. все вылетело из окон!.. от одного удара!.. сразу!.. целый поток барахла!.. шкафы!.. всякое старье!.. буфеты!.. ковры!.. целый склад барахла!.. в фосфор!.. а мы ухватились друг за друга… слиплись!.. в подъезде!.. а то нас выбросило бы туда же! дом полностью опустел… остались лишь кастрюли! я видел! честное слово!.. может, они появились со стороны? упали откуда-то сверху?… влетели сбоку?… Оттавио все еще ковыряется… кастрюли! еще кастрюли! всякая дрянь, там, в глубине коридора!.. хуже! сейчас! он стучал!.. гремел кастрюлями!.. бил обо что-то!.. бим! бим! бим!.. о стену, что ли?… или перегородку?… а может, пытался открыть кран?… нашел?… который работает?…
– Смелей! смелей!
Да! моя голова?… моя голова, а вдруг? пить? а найдет ли он? прекрасно… но моя голова?… моя голова?… как мне больно лежать вот так! может, пусть он мне подушку поищет?… он ходил из комнаты в комнату, гремя кастрюлями!.. пить!.. моя голова?… как она болит!.. я не притворяюсь! от чего я страдаю больше: от головной боли или от жажды?
– Оттав! Оттав! подушку!
Я зову его время от времени!.. все-таки лучше подушку!.. гораздо лучше!.. гораздо нужнее! его слышно издалека… он отошел еще дальше… черт! совсем далеко!.. с двумя кастрюлями!.. по трубе бьет…
– Оттав! Оттав! осторожно!
Вдруг это газ!
– Это не газовая труба, Оттав?
А если газ взорвется?
– Газа больше нет, Фердинн! воды тоже нет! ничего больше нет! дело – дрянь!
Он взбесился еще сильней!.. идет туда! но не вдоль стены… а по потолку! прямо надо мной!.. и с двумя кастрюлями! и с силой бьет! бинг! бонг! сверху – наша квартира, я уверен! наконец-то, подумал я… это шестой… он пробивает потолок… делает в нем дыру!.. я вижу, он идет туда!.. пробивает потолок!.. и вываливается оттуда весь в штукатурке… прошел насквозь!.. грязный… хорошенькая работа!.. какая пылища!.. а мне и так тяжко дышать!..
– Оттав! Оттав! ты идиот?
Он одержимый! точно!.. опять стучит…
– Хватит, Оттав! хватит! черт! куда тебя несет?
Он не обращает внимания… продолжает стучать!.. и бум! и бом! все хуже! и хуже!.. голос сверху!.. из-под крыши… неожиданно! голос с верхнего этажа!
– Это ты, Лили? это ты?
Это она!
– Ну да! смотри-ка! я была у нас!
Я не могу встать!.. лежу… но узнаю ее!..
– Прыгай! прыгай! давай!
Она уже спрыгнула!.. в дырку! и весьма удачно!.. она здесь!.. а я ее не вижу!.. слишком много пыли!.. увидел!.. а Бебер! где Бебер?
Он спрыгнул вместе с ней!.. он трется об меня… мурлычет… Лили хватает его… удерживает на руках… силой…
– Пить хочешь, Лили?
– Ну конечно! конечно! И Бебер тоже!..
Беберу редко хочется пить… пусть высунет язычок…
– Оттав, нашел кран?
Оттав присоединяется к нам… больше не стучит… пришел со своими кастрюлями… весь белый с ног до головы…
– Наверху тоже нет воды? – спрашиваю я у Лили. – Как там наверху, Лили?
Хочу знать… все ли вылетело в окна?… она мне объясняет… прежде всего, окон больше нет!.. нет даже оконных рам!.. все улетело!.. наверху от мебели ничего не осталось! а седьмой рухнул на нас!.. целый пролет! весь седьмой… и все вывалилось на улицу! в момент сильного толчка! мы снизу видели весь этот «вещепад»!.. Лили внизу не было!.. но как ей удалось зацепиться! просто чудо какое-то! как ее не унесло со всем этим барахлом, жутко интересно!
– Ты где была, Лили!
– На крыше!
– А Бебер?
– Со мной! – объясняет она…
– Даже когда упали трубы?
– Да!
А как же пламя?… шрапнель? торнадо, самолеты?… она все это видела с крыши!.. все! абсолютно! она видела огненный язык в небе!.. тот язык, от Исси до Ля Шапель… потом я говорил… рассказывал, она повторяла… она точно не знала… по правде говоря!.. по правде говоря!.. она все еще была здесь!.. все еще!.. рядом!.. я держал ее за руку… в другой руке она держала Бебера… а на все остальное наплевать! черт!.. Оттав был тоже здесь… он потерял терпение!.. точно!.. он считал, что мы занимаемся пустой болтовней, а не делом!
– А ты что, знаешь, как спуститься? ты? бешеный! Я говорю с ним строго.
– Ты разворотил весь дом! доволен теперь, да? доволен? Я обвиняю его… вместо благодарности…
– Что делаем дальше? – спрашивает он… я ничего ему не отвечаю, думаю… вдруг подумал о нашей мебели!.. я видел, она валялась!.. внизу, в подъезде!.. из окна ничего не выпало!.. нет!.. мой черный стол?… я так им дорожил!..*[177] может быть, он уцелел?… черт! дерьмо!.. я ничего не знаю!.. я заставляю себя…
– Лили, ты уверена в том, что говоришь? Уверена?
Она нервничает, немного… наверно, я ее встревожил? она находилась на крыше во время Потопа… и что?… это же катастрофа… с одной стороны – правда, с другой стороны – все это ложь!..
– Лили, а мои шприцы? ты не видела шприцы?
Оттав меня перебивает…
– Вы идете? да? так какого черта?
Грубиян…
Хоть я и лежал пластом, сознания-то я не терял!
– Заткнись, Оттав! Ты ни черта не понимаешь!
Не люблю наглость!..
– Мои шприцы, Лили?… ты не видела мои шприцы?
Я думаю о Дельфине…
– Не знаю, Луи!.. как ты себе это представляешь?…
– Где ты была, когда бомбили!
– На восьмом!.. потом мы поднялись…
– Еще выше?
– Да! Вылезли!
– Через слуховое окно?
– Да!
– Докуда вы дошли?
– До улицы Симон Леандр…*[178]
– По крышам?… видела, как Лютри взлетели?
– Да, вчера вечером!
– Вместе с куполом?
– Да, Луи!
На все вопросы она отвечает «да»!.. Я готов избить ее!..
Вот так, лежу… сержусь, это все! злобы нет! хотя, это слишком… я дерьмо… дерьмо, там! На полу!.. она, она у меня мужественная, моя Лили!.. доказательство! доказательство!.. она противостояла циклонам… и каким циклонам! на крыше здания!
– Ты ушла с Бебером?
– А ты не видел?
Да, я видел!.. опять несу всякий бред…
– К счастью, ты самая гибкая!
Любезность… галантность…
Опять повторяюсь… вот уже четыреста страниц, как я то так, то этак описываю вам этот момент! долблю вам об этом! Лили – сама гибкость! как она танцует! я ее обожаю!.. это счастье, что у меня есть Лили, героиня моей книги! целой книги!.. скорее!
– Какое счастье, что ты такая гибкая!
Я болтаю вздор…
– Оттав! Оттав! скажи! хорошо, что она гибкая!
Я хочу, чтобы и он знал!
– Ну а ты как же? ты что? Фердинанд?
Я раздражаю его.
– Ты тоже акробат!
Хочу поздравить его!.. превосходный акробат, да уж! хочу, чтобы Лили понимала…
– Слушай меня, Лили! слушай!
А дикари внизу так вопят, чтоб заглушить их, я должен сорвать голос!
– Сброд! негодяи! Муссолини! нацисты! отбросы!
Как они орут!.. они поджидают нас!.. сучья свора! в подъезде!.. да, многообещающе… столпились там… ну и народ!.. ревут! не двигаются…
О, уже потише… минута спокойствия… Лили спрашивает, что у меня болит… я пытаюсь ей рассказать…
– Ты не видел! ты ничего не видел!..
Я путаюсь… и вообще, да что же это такое, они снова вопят… у меня тоже есть глотка!
– Подожди, малыш… что у тебя болит? где?…
– Везде, Лили!.. везде!..
– Голова?
– О, как обычно!..
У меня часто болела голова… она это знала, а если я ей расскажу еще и о своих ребрах!.. как Норманс меня пинал ногами!.. правда-правда!.. я смолчал…
– Луи, у тебя кровь течет!
Она замечает…
– Я ударился!
Она тоже поранилась, бедро, осколок стекла, она показывает… я бы хотел осмотреть ранку… не могу… руки дрожат… снова начинаю рассказывать все сначала… внизу орут… но как-то вяло…
– Если бы ты видела Оттавио!.. как он не боится высоты!.. это необыкновенно! ты видела этих дикарей?
– Да, дикарей? Кто это?
– Все!
Она ничего не понимает…
– А яму?
– Какую яму?
– Да лифтовую же!
Нет смысла настаивать!.. она же высоко, на крыше!.. она ничего не понимает… и тут к ней подскакивает Бебер! Лили хватает его на руки… он спасен!.. но ластится ко мне!.. он вырывается!..
– Бебер! Бебер!
Он уже далеко… где-то в глубине… он играется… такова уж его натура… ему скучно, он спасается бегством, удирает от нашей любви, чтобы поиграть…
– Оттав, хочешь, поймай его!
Оттав бежит… но Бебер не дается… Оттав возвращается…
– А я утверждал, что ты ловкач!
– Да, а ты вообще ссышь кровью!
Я ссу кровью!.. ничего себе!.. но это правда!.. я не замечал!.. мои штаны расстегнуты… я лежал на спине…
– Дорогой, ты не можешь подняться?
– Ты издеваешься?
Ясно, у меня идет кровь, да, я ссу кровью, но не так же, как Норманс!.. тот просто обливался кровью!.. кровь текла не только из члена! разбитая голова! весь халат Клео… промок! изо рта, из ушей! не сравнить! море крови!.. абсолютно, сплошь кровоточащая рана… позже я расскажу Лили! тюрбан! нужно, чтобы она меня выслушала! она же ничего не знает!.. она думает, что я брежу… нет!.. это правда!.. я кричу… громко:
– Сейчас или никогда!..
– Что сейчас?
– Если мы сейчас не спасемся!.. ты слышишь? именно сейчас!.. нас всех разорвут в клочья!
Она знает это, хитрюга!.. лучше, чем кто-либо!..
– Лестницы больше нет!
Черт возьми! черт!
– Шестой в лепешку!
Я понимаю, что говорю глупости… я себя слышу… вруум! вруум! еще какие-то обломки падают… все белое! лавина!.. мы друг друга больше не видим… я не вижу Оттава… он в облаке!.. Лили держит меня за руку…
– Ты пробил потолок? – кричу я ему… он не отвечает…
– Это Оттавио со своими кастрюлями?… где он их нашел?
Я хочу знать… Оттавио идет туда! грохот! черт!.. банг!.. банг!.. бинг!.. и еще!.. он бесится!.. что он ищет? мало, что ли, натворил?… так скоро не останется ни одного этажа!.. а мы на пятом!.. так и станем «замурованными»! вот! Оттавио, наш Титан! страшный! Тарзан! чудовище! я говорю!
– Остановись, Оттав! Стоп! Стоп!
Подумайте! я его еще больше возбуждаю!.. он и так бесится! и бранг! бронг!.. он вырвал кран? что он там нашел, в глубине?… а не пробил ли он газовую трубу?…
– Газ, Лили? газ? ты ничего не чувствуешь?…
Он разрушитель!.. что останется после него!
– Фердиннн! Лили!
Он зовет нас… ах вот как! ну! я иду!.. лестница?… я шатаюсь… снова на колени… мне так не хочется!.. кучи обломков!.. представьте!.. я не вижу Лили… даже стен не вижу!.. я делаю рывок, я оживаю!.. становлюсь на ноги!.. вот!
– Вперед! ты же хочешь!..
Желание Лили!.. я ковыляю туда! в глубину… она хватает меня за руку… дышать невозможно!.. я думаю, вот сейчас рухнет потолок!.. лавины обломков!.. и неистовства Оттавио! сейчас! он бросается на стену! колотит кастрюлей!
– Фердинннн! Лили!
Я думаю, он хочет, чтобы мы помогли ему, чтобы колотились вместе с ним!.. а, вот и мы!.. пришли на помощь!.. он пытается проломить кирпичную стенку!.. но стена и так уже достаточно покорежена!.. достаточно!.. он нас для этого позвал, чтобы мы сами убедились?… посмотрели?… посмотрели на что?… в стене зияет огромная дыра!.. это ж как надо было колотить по ней кастрюлей!.. стена вот-вот рухнет!.. ну вот, мы стоим возле стены!.. на что смотреть-то?
– Смотрите! смотрите!
Пинает стену ногами!..
– Фердинн, посмотри!
Достал!.. смотрю!.. дрынь!.. брынь!
– Да бей же, что там смотреть!
Вижу комнату… с мебелью!.. большую комнату!.. не поврежденную!.. и без пыли!.. большая чистая комната… все на месте, все цело!.. в доме рядом!.. это не бред! прекрасно вижу… неповрежденная комната!.. гостиная!.. настоящая гостиная!.. дом вовсе не пострадал? я говорю об этом.
– А ты, Лили, видишь? ты видишь?
– А ты? видишь?
Не верим своим глазам… кто же из нас бредит?
– Ты видишь Норбера?
Я изумленно таращусь… точно! точно! Норбер!*[179] действительно кто-то сидит за столом!.. за этим столом!.. она права…
– Ты слепой? Луи!
Оттав теребит меня… он поворачивает мою голову, чтобы я лучше видел! чтобы я лучше видел! он ставит меня прямо возле дырки… на такой высоте!.. не верится, но это так!.. Норбер за столом!.. стол накрыт, и все такое! считаю: шесть приборов… стол стоит… под люстрой…
– Лили, ты видишь его?
– Да! да!
Ладно!.. значит, это Норбер! но что это он придумал?… стол накрыт по полной программе!.. смотрите! Кружевная скатерть!.. графины!.. куча тарелок… все для него, любимого?… кого он ждет?… или чего?… чтобы его обслужили?
– Ты видишь его? видишь!
Он сидит там с задумчивым видом… остановившийся взгляд… можно подумать, что он смотрит на нас, но на нас он как раз и не смотрит…
– Он молчит!.. – замечает Лили… – поговори с ним ты! может, он очнется!
Мы недалеко от его стола… может, метрах в четырех… пяти!.. пролезть в дыру… в стене… я кричу!
– Эй, Норбер! Норбер!
Он не отвечает… спит…
– Идем! – решает Оттав… Бебер впрыгнул первым!.. прыжок на стол! Норбер не шевельнулся… застыл… Бебер прошлепал по приборам… устроился сначала на стуле… потом в кресле… ловит блох…
– Идем! – настаивает Оттав…
– Ты, пришибленный! подожди!
Мне бы немного подумать!.. нужно воздерживаться от первых порывов… особенно в нашем положении!..
– А вдруг это ловушка?
А кто его знает! это так необычно, что здание рядом с нашим домом устояло под таким шквалом! выдержало ураган!.. и сохранились нетронутыми гостиные! и Норбер, такой торжественный!.. да! я говорю: торжественный! там!.. в вечернем костюме! я вижу его!.. Большой Крест Почетного легиона… замечательно! что он задумал? я вам рассказывал… дом впритык с нашим! на улице Бюрк!.. спина к спине!.. вот!.. да, бывает, во время катаклизмов случаются такие сюрпризы… допускаю… хочу… да, наконец!.. все разъяснится позже!.. Монмартр – сплошные сюрпризы!.. ясно! известно!.. и подвалы, глубокие; своды!.. ах, своды! огромные пустые пространства! к тому же тоннели метро, канализация! вы понимаете! огонь уничтожил все!.. мины!.. рвались повсюду!.. бомбы! тысячи бомб, обрушившихся с неба!.. вы же видели! мины рвались в катакомбах! глубоко-глубоко! землетрясение! стихия разбушевалась! все плавилось! разрывалось!.. а соседний дом – ни трещинки! невероятно! и тем не менее… этого нельзя отрицать!.. хотелось бы, чтобы Норбер объяснил!.. по всему видно, он все это пережил!..
– Норбер! эй! Норбер!
Ни звука в ответ… нет, их не шибко тряхануло! но все-таки… оконные стекла!.. в окнах не осталось ни одного стекла!.. и в гостиной! шторы колышутся на ветру! и сквозняки!.. самум, трещины в стене!.. а люстра на месте!.. и стол стоит на месте, накрыт, графины, приборы, и все такое!.. и Норбер, собственной персоной! в вечернем костюме… он ждал гостей?…
– Он же уезжал, Норбер, да?… где же он был? – спрашивает Лили… да, вопрос… и правда, он исчез… действительно! так сказать… его уход обсуждали… его не видели уже… как минимум два месяца… три месяца… «Вы не видели Норбера?» кто-то видел его в Риме… в Аргентине… кто-то утверждал, что видел его в Берлине… вроде, он был «заодно» с немцами!.. якобы… некоторые говорили, что он прячется на Северном вокзале… прямо на вокзале!.. шептали, что подался в маки!.. глупости!.. вот вам доказательство, сидит за столом!.. в гостиной! перед нами! в соседней с нами квартире! тем более, что он не у себя дома!.. подумайте! он жил по проспекту Гавено, 8, это же другой квартал!.. он пришел в гости? в таком костюме? по какому поводу?… во время тревоги его не было!.. совсем! как он туда попал?… случайно?… по собственной воле?… во время бомбардировок я его что-то не приметил… может, это свидание?… за столом?… и с кем?… кто жил здесь?… я не знаю! он всегда производил странное впечатление… точно! в общем-то, неудивительно, мы хорошо его знали!.. мы привыкли и к его странному виду, остановившемуся взгляду… это особенно проявлялось в те моменты, когда он «искал себя», готовил новую роль, и пытался самовыражаться!.. до тошноты!.. потом приходил в себя! больше всего нас доставали его перевоплощения – два! четыре! шесть!.. он колебался, нервничал… не спал… неделями!.. о чем бы вы с ним ни заговаривали, отвечал невпопад!.. как нарочно!.. в огороде бузина!.. он искал себя!.. и находил! погружался в себя и снова возвращался… лепил образ… снова и снова… бесконечная трансформация… для одного фильма, для другого… вот он стоит перед вами, вы беседуете с ним… и вдруг он хлопает себя по лбу! и сматывается! «Есть! есть!»… кричит он… через минуту возвращается, вовсе убитый, чуть не плача, будто потерял родного отца: «Я потерял его! потерял!»… и кидается вам на шею, захлебываясь слезами!..
Просто нужно его хорошо знать!.. те, кто не знал и не был предупрежден насчет его бзиков, случайно встречая его в таком состоянии, в испуге спрашивали: что это на него нашло?… он перевоплощался великолепно… и это отталкивало… он уходил в другой мир… в другое измерение!..
Вот какой он был, как артист, на сцене, словно в студии., как во «Франсез», или в Жоэнвилле!..*[180] «Незабываемый N…» Не из этих сегодняшних, «скороспелых», которые и мизинца его не стоят!.. те, кто знал его, подтвердят… и не из этих «надутых», новомодных, неспособных обойтись без суфлера… не сравнить… о, нет!.. я не просто так называю его Норбером! если я назову его настоящее имя, представляю, какой невообразимый поднимется шум! гром Господень! ревность… его станут ненавидеть, преследовать, бедный Норбер! он не может себе позволить быть похожим на других!.. несчастнейший из несчастных!.. даже сейчас, когда у него ничего не осталось, когда он в такой глубокой жопе*[181] и никто его больше не боится, когда он стал всего лишь воспоминанием, попробуйте напомнить «общественности» о его существовании, и вам крышка!.. вы услышите похоронный марш оркестров, и это последнее, что вы услышите: дело пересмотру не подлежит!.. вам припомнят все!..
Смелость города берет!.. будь что будет! кто не видел Норбера, тот не видел ничего, остается только стенать! я это говорю! на сцене он сжигал себя! уничтожал пространство и время! вот что за дар носил он в себе!.. в нем всегда жил Театр!..
От воспоминаний мне становится жарко!.. я не заговариваюсь!.. нет!.. я прекрасно знаю, о чем говорю!.. честное слово! факты!.. факты!.. вот!.. я представляю вам Норбера за столом… в костюме!.. и Бебера, который ловит блох, в кресле, чуть дальше!.. картина!.. какое-то кресло… я не заговариваюсь… спрашиваю Оттава…
– Что он там делает?
– Кто?
– Норбер, черт тебя подери!
– Ты думаешь, он «играет»?
Теперь Лили пристает с вопросами!.. конечно, он играет!.. естественно!.. она спрашивает… разве так «играют»? вот так? за столом?… в одиночестве, за накрытым столом?… а где же другие?… театр одного актера, без зрителей? он нас засек, это точно! мы громко шумели! но ему было все равно, пусть смотрят!.. наоборот!.. он даже чуть-чуть изменил позу, теперь он демонстрирует свой профиль… подбородок влево… подбородок в твердом воротничке… чуть-чуть повернут… мы видим его медальный профиль!.. но взгляд все тот же!.. тревожный взгляд… знакомый!
– Норбер, ну в конце-то концов!.. дурень!.. ну надо же! встряхнись!.. идиот!
Очнись!.. скажи нам, видел ли ты лестницу!.. это все, что Нам нужно!.. в профиль… без профиля!.. лестница!.. пора убираться отсюда! Оттав раздражен!.. Норбер ему до задницы! со своим профилем!.. к тому же разбитая стена на его совести!.. Оттава, я хочу сказать… действительно!.. ну чего он добился? увидел, как Бебер ловит блох!.. но Бебер куда-то смылся! вот дрянь!.. я думаю!.. я думаю!..
– Эй, Норбер! Норбер! какую роль ты играешь? – кричит ему Оттав… кино… приз зрительских симпатий?… но как?…
– Ты один?
Ага, есть!.. он решается… встает!.. Норбер очнулся! а был неподвижен… встряхнулся!.. радостный, идет к нам!.. к пролому в стене… протягивает руки… улыбается… приветствует нас…
– Я ждал вас!
Вот так!
– Входите же! входите!
Надо пролезть в пролом… он приглашает нас! все в порядке!.. лезем!.. мы в гостиной…
У него такой приятный вид… он знает… он скажет нам…
– Ну скажи!.. что за история? – подмигиваю я ему…
– Какая история? что? – не понимает он.
– Ты ничего не слышал? ты, правда, путешествовал? тебя здесь не было? – твержу я.
Он притворяется идиотом.
– Ты не слышал про бомбежку? ты не видел фосфора? не попал под бомбы?
Надо расставить все точки над i.
Он внимательно смотрит на меня… словно не понимает: с кем это я разговариваю?…
– Друзья мои, вы сошли с ума! – кричит он. – Ничего не произошло!.. вы все путаете! вот! вы все путаете!.. ничего же не произошло!.. ничего не произошло! произойдет! да! точно! произойдет!
Он подчеркивает: произойдет!.. прикладывает палец ко рту… ну, это же совершенно секретно!.. а я… я! я слишком громко разговариваю!.. слишком громко!.. шепчет мне на ухо:
– Вы все путаете!.. шшш!.. вы слышали залпы!.. орудия чести! вот! бум! бум! бум!.. вот!..
Это мы дураки!
Чтобы изобразить бум! бум! он сложил руки рупором!.. встал на цыпочки… и стыдит нас!
– Вы все путаете!.. ничего не случилось!.. шшш! шшш!.. но случится!
Это его торжественное «случится»!..
– Что случится?
– Шшш! шшш!
Просто идиот!.. я действую ему на нервы!..
– Шшш! шшш!.. они придут! я жду их!
– Кого ты ждешь?
Терпение иссякло!.. сейчас я его отлуплю! сам!.. хилый, с поломанными ребрами, я ему покажу: ну, какая наглость!.. он топчется на месте… переминается с ноги на ногу… не отвечает… закатывает глаза к небу, мне вдруг становится его жалко!.. я падаю на колени… никакого уважения! к слабости!.. становлюсь на четвереньки… я между Лили и Норбером… гостиная… и зеркало… я – в зеркале: что за лохмотья на мне!.. я думаю… где же это я?… зеркало, заметьте! целехонько!.. должно быть, все помещение уцелело?… но окна! о, только не окна! в окнах не осталось стекол!.. я повторяюсь… дом рядом с нами!.. совсем рядом… бок о бок!..
Нельзя предугадать траекторию молнии!.. она появляется! исчезает!.. на метр ближе или дальше, и вот вы отправляетесь в Эфир или вам дается еще лет пятьдесят благополучия, пятьдесят лет, чтобы славить чудо в Лурде, скупить по дешевке огарки свечей, переплавить их и выдать за новые, воспеть метры священной земли, даже сантиметры!.. даже за миллиметры ее стоит отдавать жизнь!.. нельзя поверить, что земная кора нас надувает! а если снова начнется?… пока я все это рассказываю? громы и молнии: разрывы?… сумасшедшие потоки огня и шрапнели?…
– Норбер! Норбер! ты? «в роли»?
Оттавио, у него жажда!..
– У тебя ничего нет пить? у тебя пить ничего нет?
– Туда! туда! надо освежиться!
Он устал… довольно криков!.. он машет рукой направо… выпить хотели!.. сначала пить!.. Оттав первый! это разумно, было бы хорошо освежиться!.. умыться!.. смыть гипсовую корку! как нам хотелось пить! ладно!.. я слушаюсь! иду туда… ползу… приближаюсь… столовая!.. настоящая столовая… я вижу!.. почему он расположился в гостиной, Норбер… в гриме, нарядный!.. накрашенный, поверьте мне! брови подведены!.. кино, но один он никогда не снимался!.. где же остальные?… только приборы! гостей не было!.. а аппаратура?… я не видел аппаратуры!.. только Норбер в вечернем костюме, в одиночестве! он входит и выходит из гостиной.
– Что ты мотаешься?
Он достал меня своими хождениями туда-сюда!.. он не отвечает… тем хуже! черт!.. я больше его ни о чем не спрошу!.. бежать, вот что надо делать!.. но куда?… я еще раз осматриваю гостиную, большое зеркало над камином… это поразительно… я не брежу!.. соседний дом!.. можете мне поверить, настенные часы тикают! тик! так! тик! так!.. но ведь бомбардировщики! сотни разрывов!.. две сотни моторов!.. а часы тикают! факт! здание на расстоянии вытянутой руки от мельницы! мостика ужасного Жюля, который разрушал все вокруг, посылал на нас такие ураганы!.. еще бы! и баста! объясните мне! а у них только стекла вылетели!.. вот! Я ору: «Оттавио! Оттавио! подожди!..» ползу к окну… выглядываю наружу… это улица Поль-Дюрант…*[182] рядом улица Бюрк… вы видите? мне не кажется… там сплошные руины!.. правда!..
Я поворачиваюсь к Норберу:
– Скажи, а где операторы? ты снимаешься на улице Франкёр?*[183]
С глазу на глаз может он не притворяться?
– Это для порно?
Я хочу оскорбить его, обругать, пусть бы он крикнул!.. он не отвечает… «его студия» на улице Франкёр… совсем не апартаменты!.. такой жалкий вид… мы видели… скользящая походка: не что-то из ряда вон выходящее!.. его артистическая походка… я говорил! я говорил! а если все-таки снимается?… есть же люди, готовые снимать кино!.. может быть, он так забавляется?… в гриме, шикарно одетый?… с ним такое случалось… причуды! мне плевать на его капризы!.. но может быть, это не так? может, он действительно ждал кого-нибудь?… может быть, он гостил у друзей? он мне никогда о них не рассказывал… о своих друзьях… дом рядом с нашим?… какие друзья?… есть о чем подумать, стоя на четвереньках… и потом, его никто не видел вот уже много недель!.. где он был?… в Буэнос-Айресе?… в Берлине?… в маки?… чего там еще болтали?… чепуха!.. он был рядом с нами!.. если это так? допустим… но где же его друзья?… я их что-то не видел…
– Лили, ты не видела его друзей?
Нет, она никого не видела… они могли уехать в деревню!.. возможно!.. как Армель!.. возможно!.. все возможно… в любом случае, здесь их не было!..
– Оттав, а ты никого не видел?
– Нет, здесь никого нет!
Какая скотина этот Норбер, молчит как проклятый!
– Норбер, а Норбер!
Я готов зарыдать! он исчез! испарился! а был рядом с нами!.. приходил, уходил!.. мельтешил: мистика: нехорошая квартира!
– Норбер! Норбер! пить! пить!
Он сказал, что у него есть что выпить… туда! туда! воды! он, наверно, напился! утолил жажду! негодяй, псих! может, он в кухне? В другой кухне? кран ведь там! там?
Поворачиваю голову, он вернулся! и в той же самой позе! сидит! это безумие!.. сидит перед своим прибором!.. за столом! у меня галлюцинация?…
– Лили? ты его видишь? видишь Норбера?
– Да, это он!
Он не двигается… он серьезен, смотрит в одну точку… играет?… невозможно!.. он так часто играл разные роли! «загадочная личность»!.. «скрытый-который-молчит»!.. привет! все не так!.. когда он что-то затевает… когда он входит в роль!.. а сейчас он не на сцене!
– Норбер! Норбер! чего ты ждешь?
Ему плевать на меня!.. он думает!.. созидает?… творит?… что? как тот, что на мельнице! тот тоже созидал!.. блаженный актеришка!
Мы были испорчены театром!.. не нарочно, я вам клянусь!.. лично я, ученый, я не люблю театральность… увы!.. Плиний пережил Везувий!..
Может, Норбер ответил? может, я его не услышал?… оглушенный своими собственными мыслями?… но в любом случае Норбер был в своей роли! Норбер за столом!.. в раздумьях!.. мне нужно позвать его! чего он ждет?… он же не на съемочной площадке! я уверен!.. может быть, он действительно пришел в гости!.. к друзьям?… он никогда не говорил мне про своих друзей!.. он такой скрытный!.. но все-таки!.. в соседнем доме!.. это более чем странно!.. расположился, как у себя дома!.. разодетый, накрашенный…*[184]
– Норбер! Норбер!
Я зову его!.. но тут другой вопль! Оттав! из глубины квартиры!
– Елки-палки, Ферди-и-и-и-н, ванная!..
Он нашел ванную комнату… я уже не верю сам себе… наконец, я хромаю… бреду на ощупь… кажется, справа!.. он прав: полная ванна… вода!.. вода!.. и это еще не все!.. бутылки!.. полно бутылок, плавающих на поверхности… чтобы охладить!.. Норбер говорил об этом!.. полно бутылок!.. аперитивы… и вина… Оттав хватает бутылку… то же, что и у Армель!.. но я хочу воды… только воды!.. не вина!.. я хочу бутылочку минеральной воды!.. а ее нет!.. только утолить жажду!.. я бы хлебал даже из ванны… я усаживаюсь на край ванны… Лили, Оттав лакают шампанское! каждый из своей бутылки!.. из горлышка! это недолго!.. за ваше здоровье! я, на краю ванны… и вижу!.. на дне!.. да! да! я вижу!.. я не брежу!.. я вижу: голова на дне ванны… голова женщины… с длинными волосами… не молодая… седые волосы… вода чистая… и я прекрасно вижу!.. мне не чудится!.. у меня шумит в ушах, но в глазах не мельтешит!.. я их хорошенько протер, разлепил веки… я вижу прекрасно… это голова женщины, никакой ошибки!.. и тело немолодой женщины!.. она лежит в глубине, под толщей воды… я «освидетельствую» потихоньку!.. это утопленница… утонувшая не так давно! несколько часов назад!..
– Эй, Оттав! смотри!.. ты посмотри!
Речь идет не только о бутылках!
– Ты думаешь, она мертва?
Он сомневается!..
Какие сомнения?
Лили думает иначе!..
– Ты хочешь, чтобы ее вынули?
– Не нужно прикасаться к мертвой! это закон!
У меня тоже есть свои принципы!
– Ты думаешь, Фердинанд, что она мертва?
– Я думаю! я уверен! я тебе подпишусь, что она мертва!
Мне не нравится, что они сомневаются в моих словах!.. особенно когда провожу «освидетельствование»!.. я тут, я могу сказать, абсолютно достоверно!..
– Она умерла из-за бомб, как ты думаешь? или во сне?…
Самое идиотское… то, что им сообщают по телефону! они облекают всю ситуацию в форму романа… «она смотрела прямо в окно, она упала навзничь!»… Лили думает, что это бомба!.. можно подумать, конечно!.. самолетная бомба!.. они передергивают!.. нет крови, вода не окрашена… что тогда?… но я ничего не опровергаю… я не собираюсь их учить… ах-ля-ля!.. У Лили новая мысль… что эта старуха почувствовала себя плохо, принимая ванну! приступ страха!.. ладно! хорошо!.. «ты права! ты права!»… я подтверждаю ее догадку…
Все ванны были наполнены по приказу «Пассива»!.. «Наполнить все ванны и уложить мешки рядами!»… так было предписано и объявлено!.. да, но бутылки, откуда они взялись?… и потом, эта пожилая дама купалась в холодной воде?…
– Ты знал эту дамочку?
– А?
– Утопленницу?… – спрашиваю Оттава…
– Да, немножко… я видел, как она выгуливала свою собаку…
– Как ее звали?
– Г-жа Жэндр… у нее была служанка… – Он потирает лоб… – Скажи, это не газ?
Вопрос!
– Но вот уже два месяца, как нет больше газа!
– А, точно!.. – они соглашаются… я прав!.. – а она не утонула несколько месяцев тому назад?…
– А служанка? где ее служанка?
Норбер знал служанку! кажется! кажется!.. нужно спросить у него… но он снова уселся за стол, Норбер… он с нами не разговаривает… он ждет кого-то за накрытым столом… он уже не демонстрирует профиль, повернулся спиной!.. я заставлю его обернуться! посмотреть нам в глаза!
– Норбер! Норбер! эй! – кричу я…
– Я жду кое-кого! замолчите! все!
Наглость!.. я пойду к нему! я намерен…
– Пойди встряхни его, Оттав! ты!
Я бы предпочел, чтобы Оттав сходил туда!.. да он пошатывается, и Лили!.. они напились, честное слово!.. они налакались!.. я не пил… я пью только воду! но воды нет!.. очень хочется воды!.. я не жалуюсь!.. поглядите на мой язык!.. как наждак!..
– Оттав, ты нашел воду?…
Это нелепо!.. стоп, есть же ванна! двести литров воды!.. я думаю!.. думаю…
– Иди глянь! иди же!
Еще раз «иди глянь!»…
Теперь он уже нашел служанку! высадив другую дверь!.. Оттав нашел служанку!.. другую дверь!.. он нашел кухню!.. Другую кухню!.. я хватаюсь за стену!..
– Иди глянь, Фердинанд!..
Меня качает!.. я иду смотреть!.. последняя дверь!.. о, простите! все переворачивается: качается! обвал! бардак!.. в четырех стенах! сколько мусора! все кружится в безумном вальсе!.. потолок рухнул!.. на кухне!.. все завалено… точно как в подъезде!.. посуда, веники, щетки, тазы, шкафчики!.. все полочки выворочены! чертова свалка!.. на полу! та вещь здесь, а эта там, как после пьянки! извините!.. точно, как на шестом этаже!.. какие-то вещи свалились сверху!.. да это же наши вещи!.. и под завалом – тело!.. да! тело! разбитая голова! я вижу!.. ноги!.. голова пробита чем-то тяжелым, проломлена… распухшие губы… молоденькая девушка… я бы сказал, умершая от потери крови?… задохнулась под кучей мусора?… я не знаю… я ничего не говорю… никогда ничего не нужно говорить… я вижу руки, окровавленные, скрюченные пальцы… умерла четыре… пять часов… наверное…
– Что ты бормочешь, Фердинанд?
– Абсолютно ничего, Оттав!
Развалился стенной шкаф, вывалились два бака для стирки белья!.. я вижу… полные белья!.. красивое белье!.. у этой г-жи Жэндр было премиленькое бельишко!.. черт возьми!.. великолепные махровые полотенца!.. халаты!.. я не колеблюсь, мне холодно, я подбираю один!.. инстинктивно!.. и никому от этого хуже не станет!.. я набрасываю его на себя, прикрываю лохмотья!.. меня трясет… я вспотел, течет кровь со лба, я в полуобморочном состоянии… раны, переломы, конечно!.. и еще и температура, без сомнения… представьте себе мое состояние!.. мне воздается по заслугам, думаю напоследок, я оказался настоящим придурком. Вел себя как идиот в самые тяжелые моменты… из-за гордыни и себялюбия и невероятной глупости, абсолютно бескорыстной и понятной, и доказательство тому – жопа, в которой я нахожусь!..
«О! О! вы видите, он опять в критику, скотина!.. он у нас понапрасну забирает время!»
Вы сами виноваты! вовсе нет!.. я продолжаю!.. я хватаю полотенце из общей кучи!.. громадное махровое полотенце!.. я проделываю в нем дыру! в середине!.. пфссс! дыра!.. я просовываю туда голову!.. и облекаюсь в пеплум!.. в данный момент это приемлемо, Исторические катастрофы диктуют собственную моду, и существует самое удобное белье: махровое полотенце! но «пушистое»!.. будьте осторожны!.. пушистое!.. махровое полотенце впитывает кровь, согревает тело, спасает в вас человека!.. постойте, Норманс так и рухнул в бездну с халатом Клео, обмотанным вокруг головы, я вам рассказывал! я, я воспользовался им иначе! извините!.. вы б меня только видели!.. мне стало теплее… но жажда! нет ничего страшнее жажды!.. ужасно хочется пить!
Оттав и Лили упились… алкоголики! а я страдаю от отсутствия воды!.. я не могу пить воду, где плавает утопленница… не смог заставить себя? в ванной? а кран в кухне?… я прошу Оттавио…
– Открой его? попробуй!
Совсем не капает… я выдавливаю все же, две… три капли!.. я сосу кран!.. наконец-то вода!.. да будет благословенно это здание, побитое, изрешеченное! оно шатается! но не так, как наше!.. я переливаю из пустого в порожнее!.. понятно!.. не отрицаю, согласен!.. однако окна выбиты! доказательство: прислуга!.. и хозяйка – окочурились! осколок? разрыв снаряда? задушена?… можно выдвигать тысячи гипотез!.. я там не был!.. в любом случае, они получили полный расчет!.. служанка упокоилась под домашней утварью, хозяйка – на дне ванны… нужно бы промыть глаза… умыться… все вокруг мутно… туман… опять на меня находит!.. меня бросает в жар… внезапно!.. я покрыт испариной… это реакция… мне бы обтереться мокрой губкой…
– Лили, помоги мне!
Подоткнуть пеплум… он спустился, сполз!.. я путаюсь в нем!.. черт!.. что со мной!.. я теряю сознание…
– Не двигайся, Лили! тебе наплевать, что у меня кружится голова?
Я подумал… этому зданию невероятно повезло!.. если бы несколько капель воды!.. черт! а Норбер как же?… Норберто в гостиной внизу!.. его вид вас не удивляет?… Норбер в вечернем костюме, за столом, с лентой Почетного легиона на шее!.. не желающий, чтобы с ним разговаривали… не желающий слышать шум вокруг!.. тишина!.. спокойствие! о, желательно! желательно!.. притворщик! пугало для служанок!.. я говорю: служанок!.. он слышит, что… слышит что?… что я собираюсь его потрясти! что я повыщипываю ему бороду?… брови?… им всем на меня наплевать, еще и злятся! все!.. он в вечернем костюме!.. я в халате!.. в махровом халате!.. он такой широкий, развевающийся, этот махровый халат… такой тяжелый! он меня пугает!.. я вам рассказываю так, как оно было… я не очень скромен?… и что же?… со скромностью в этом мире не пробьешься! это все чертовы выдумки!.. правда не в цене… ураганный ветер пустых фраз, вот что сбивает мир с ног, и тащит ваш корабль к бесплодной мечте о Золотом руне…*[185]
Я слаб, очень слаб и т. д.: мой парус порван, взбесившаяся бригантина, фок-мачта шатается… гнусно, должен заметить, господа!.. я не обольщаюсь!.. один щелчок – и нет меня!.. к черту, подальше!.. я еле держусь на ногах, опираясь о стену… я хотел бы разогнуться, но это и все! я запутался!.. сколько сил нужно, чтобы идти своей дорогой? тридцать шесть тысяч мертвых служанок! и миллион матерей под водой!.. прекрасная картинка!.. подумайте, коридор такой длинный!.. Лили хочет пробраться! а я хочу по лестнице!
– Где лестница? Где Оттав? он не сжег лестницу?
– Нет! он добрый!
Лили утверждает: он добрый!.. она его знает…
– Ладно, спускаемся!
– А Норберу ты сказал?
Оттав в затруднении, Норбер… вот еще забота об этой туше! не может так тянуться без конца! вы предчувствуете беду?… спускаться! бежать, прямо сейчас! вот, я требую! Норбер не Норбер! в метро! пока еще лестница кое-как держится! скорее!
– Скажи, чем он там занимается?
– Кто? Норбер?
Это никогда не кончится!.. он хочет знать, чем там занимается Норбер, за столом, там…
– Он притворяется, ты, рохля!
Какая сволочь этот Норбер! мы уже потеряли столько времени, разглядывая его: отсюда! оттуда!..
– Пошевеливайся, Оттав! поторапливайся!
Нам нужно спастись! спасти себя!
Он бы нас бросил, этот очаровательный Норбер!
Я хочу, чтобы Оттав сам решил!.. он меня поднял, пусть он меня снесет! но он хочет «возвращения» Норбера!.. кресты, знамена, барабанный бой, да чтоб он провалился!
– Но он не «вернется» туда, недоумок! ты же его знаешь! увидишь!.. он скорее «вернет» сюда улицу Франкёр!..
Оттав настаивает!.. он спорит… не хочет спускаться…
– Они не «вернутся» больше на улицу Франкёр, Фердинн! она переехала!.. они вернутся туда, куда смогут! это война!
Он знает!.. он знает!.. мы не выберемся отсюда! Норбер заколдован!..
– Нужна аппаратура, чтобы снимать кино!.. ты видишь где-нибудь нечто похожее?… а где статисты?… ты видишь статистов?
Ситуация такова: я не могу спуститься без него… мне не за что держаться! перила! их нет! голова кружится!.. я спрашиваю его:
– Ты видел служанку, хозяйку? может, они вернутся?… ты думаешь своей головой? как ты думаешь?…
Но Оттав заупрямился! он сводит нас с ума! он уперся, этот макаронник!.. как его выманить оттуда? я кричу Норберу, я вижу его…
– Ты возвращаешься, придурок? возвращаешься?…
Оттав отвечает!
– Он возвращается! возвращается!
Он подтверждает! Он в плену!.. он хочет увидеть «возвращение» Норбера! «съемку»!..
Эта чертова идея-фикс!
– Но откуда бы они взялись, эти киношники! а, олух! каким образом?… с балкона! балкон снесло!.. ах, кофе?… ему необходимо выпить чашечку кофе! ты подумал?… водопровод не работает!.. ты хоть это знаешь!.. электричества нет!
Это-то он знает! он знает это: его сирена! водопровод не работает! он крутил ее вручную! завывал вручную! и в результате? у него нет больше кофе! трагедия!..
– Фердии-нанд! ты прав!
Ах, я его убедил… он решился!..
– Ах, слушай! слушай!
Он спохватывается! опять!.. что еще?…
– А хозяйка в ванне? и служанка? что с ними?… ты бросаешь их?
Новые помехи!.. он не хочет уходить просто так… оставляя гибнущих на произвол судьбы…
– Не хлопочи, Оттав! они мертвы! ты абсолютно бессилен!.. это все бомбежка!
Он не придет в себя за мгновение, нужно время! чужая гибель всегда наводит на размышления о смерти! нужно говорить прямо! категорично!
– Это взрывы!
Я повторяю… он сомневается… он всегда сомневается!.. он раскачивается из стороны в сторону… плохой знак… он меня выводит!..
– А Норбер? – говорю я ему… – А Норбер?… ты видел в ванне? он опустил туда бутылки, чтобы они охладились!
Я хочу, чтобы он начхал на все! чтобы его башка освободилась!
– Послушай, Оттав! послушай меня!
Пришло время подвести итоги!..
– Подведем итоги! подумай, Оттав, подумай! ты умирал от жажды! это правда! ты жестоко страдал! все закончилось!.. ты напился!.. Лили хотела пить! и она напилась!.. я тоже напился! благодаря тебе! крану! и даже умылся! я даже поссал в раковину! в моче была кровь! это называется гематурия!..
– Как ты сказал?
– Гематурия!..
Терминология не обсуждается…
– Да! да! Фердинанд, ты прав…
Я продолжаю.
– Смотри, мне было холодно, но больше не холодно! мне достался халат! и полотенце, что лежало у ног служанки! которая лежит под посудой! и которое совсем новое! пощупай!..
Он щупает… он понимает…
– На что же мне жаловаться, Оттав? подумай! я еле держусь на ногах, но ты мне поможешь!.. причем с радостью!.. ты сильный, ты герой! ты человек, переживший настоящую опасность, и настоящий друг! ты меня вытащил из беды, и ты поможешь мне спуститься вниз!
Я не мог бы сказать лучше, даже если бы стоял на ногах.
– Да! да! Фердинанд… но служанка?
– Честное слово! ты с ума сошел, Оттав! это что, твоя служанка под кучей барахла? брось ее дрыхнуть вечным сном! наплюй на старуху, пока ты здесь!.. а Дельфина, которая лежит под столом? я не сказал об этом ни слова? а Норманс, ее муж, сброшенный в провал? который чуть не опрокинул тебя в расщелину! я тебе об этом говорил?
Я вижу, что загнал его в тупик… что он об этом не подумал!.. он хмурится…
– А Мими, которая исчезла?… скажи мне?… скажи мне?… и Рудольф? а Перикола? где они все?… и мамаша Туазель со своим колокольчиком? а?
Я не знаю… я больше ничего не знаю!
– Ах, тебя там не было? скажи еще, что тебя там не было! что ты крутил сирену!.. а Жюль-капитанский-мостик?… ты же не видел, как он лавировал? ты совсем ничего не видел! сознайся! а мельницу с поломанными крыльями!.. четыре крыла? четыре?… нет! три!.. ты же там не был! скажи правду!
Ему нечего сказать… я пользуюсь тем, что он что-то невнятно бормочет…
– А те две гарпии с Би-би-си, которые разбили мне голову?… две подстилки с 8-го этажа? Розина, и эта, как ее, Камилла!.. черт!.. надоело! я ошибся!.. это не их имена!.. это больше не их имена… они поменяли имена!.. а угольщик Мюрбат?… и его дочь Туанон, пастушка? и ее пес Пирам? где все?… эй? растяпа! отвечай!
Он смотрит на меня, но не узнает больше! я старался быть незаметным до самого последнего момента! с этим покончено! небольшая ошибочка!.. я был только пациентом!.. но я разозлился!.. и рассмешил Лили!.. чем? чем? что смешного?… я хотел только обидеть их, надо немедленно возвращаться! чтоб не торчать здесь, теряя время!
– Ты тоже там не был! бродяга!
Нужно, чтобы я в него вбил последний гвоздь! акробат!
– Другие тоже там не были!
Я ему указываю на Норбера!.. там… за столом… нарядного! расфуфыренного!
– Лицемер! провокатор! ничтожество!
Я кричу!.. он недвижим!..
– Именно он нашел бутылки!..
Ему достается по заслугам! давайте! живей!
– Давай, Оттав! быстрей! нормально! ты говоришь, что она не сгорела? что лестница в порядке! я верю тебе! взвали меня на закорки!
Я прошу… он отвечает…
– Да, Фердинанд! но девчонка? сначала девчонка! она таскается повсюду! сначала она!
– Какая девчонка?
Я хочу, чтобы он повторил…
– Ну, твоя акробатка!
Я удивлен, что он назвал ее – девчонкой!.. это как-то не вяжется с его манерой: девчонка… ее зовут Лили… а не девчонка… мне не нравится… я прямо взбеленился!.. он же спас мне жизнь!.. вот!.. и теперь позволяет себе подобные вольности… но если бы я возмутился: «Послушай, Оттав!»… еще хуже!.. он обижается!.. я спущусь сам!.. и снова я попадаю в переделку! конечно, ступенек нет!.. вот уж воистину «ажурная лестница»!.. не повреждена? не повреждена?… лестница не повреждена?… да она прогорела насквозь!.. чудно, я «мертвый груз»!.. лестница не повреждена! да пошли они! доброжелатели! пусть сами попробуют!.. я видел Норманса в виде «мертвого груза»! я видел! извините!.. он распухший, раздувшийся! летит кубарем! я видел! я стану таким же!.. смертельный номер, эта неповрежденная лестница!.. конечно, не так разбита, как наша, но судя по окнам, тут тоже пронеслась буря! разрушенная кухня! и служанка под грудой барахла! Норбер ничего не объяснил… все еще сидит там, за столом… но все же он пострадал меньше, чем мы… все-таки!.. все-таки меньше!.. там больше разрушений? этажом ниже? я спустился бы, конечно, будь я один!
– О, вы сдрейфили!
Я слышу… я вас слушаю… в точку!.. а кто бы не сдрейфил?… на моем месте?… и не стыжусь ни капли!.. мне должно было бы стать стыдно уже тысячу раз! поставьте себя на мое место!.. израненная голова, гул в ушах! с поломанными ребрами!.. а обвалившийся потолок! и эта дамочка в ванне! и служанка под грудой обломков!.. я предсказывал, что это плохо закончится: неожиданно снова появляются тысячи самолетов! конечно!.. точно!.. это было лишь временное затишье, вот!.. караул!.. спасайся, кто может!.. промедление – медленное самоубийство!.. я кричу Оттавио!..
– Оставайся! дурень! тяни волынку! сдохни!.. наплевать! я ухожу один!..
Одна нога! вторая!.. я отчаливаю!.. и в этот момент… тук! тук! тук! стук в дверь!.. и дзинь! дзинь! звонок!.. колокольчик!.. Господи боже мой!.. кто звонит?
– Иди, Лили! иди посмотри!
Не стоит!..
– Это я, доктор! это я!
Надо же! в дверях консьержка! мамашка Туазель!
– Открой ей!..
Лили не может пробиться… завал!.. все завалено!..
– Оттавио! Оттавио!..
Застыл столбом, углубившись в раздумья!
– Давай! открой дверь! дурачина!
– Что? Что?
Он идет!.. удар плечом!.. вот и все!.. все сделано!
– Это вы, доктор?… правда вы?… ваши бумаги!
Вот зачем она нас ищет!.. для чего она нас нашла!.. мои бумаги!..
– Кто вам сказал, мадам Туазель?… кто вам сказал?
Я хочу знать…
– Туанон, доктор!
– Туанон знает, где мы?
– Она внизу!
Все, что она сказала!
Откуда она знает, эта Туанон? внизу! вверху! эта девчонка стукачка, она не отлипнет! никогда! вот уже несколько месяцев, как она меня преследует!.. с собаками! без собак!.. но чтобы выследить!
– Скажите же, мадам Туазель! скажите!
Она не знает!.. у нее мои бумаги, вот и все… но это же пачки! пачки! не хватает руки!.. она бросает их к моим ногам!.. мне наплевать на бумаги! я смотрю ей в лицо, консьержке!.. У нее лицо изуродовано пострашнее моего! я смотрел в зеркало!.. ее образина действительно похожа на омлет, распухшая, желтая, морщинистая!.. вдобавок еще ссадины и синяки!.. багровые, и зеленые!
Вы себя видели, а, Туазель?
Она не отвечает… молча бросает связки бумаг… еще!.. она от них избавляется… моя жизнь!.. счет!.. кардиограммы… черновики… письма… она опорожнила все шкафы!..
– Откуда все это?
– Ими завалена вся улица!.. усеян тротуар!.. пойдите посмотрите, как они летают!.. пойдите, гляньте!..
Забавно… она меня учит… должно быть, вынесло вихрем из нашей квартиры!.. слетело сверху! с нашего этажа!.. у меня в комнате всегда полно бумаг!.. я всегда мечтал их разобрать… я бросаю взгляд, смотрю на эти бумаги… «Король Крогольд»… «Воля короля Крогольда»… произведение, начатое тридцать лет тому назад!..*[186] и где оно нашло свой конец!.. еще какие-то рецепты… брошюры и проспекты… целая глава «Бойни»… чего она мне только ни притащила, образина!.. и как оно уцелело!.. самое интересное!.. самое интересное!..
– И что, это все вот так и валяется? – спрашиваю я…
– Крышу-то снесло, доктор…
Ты этого хотел, Дандэн! она права! наплевать, конечно! все унеслось в мгновение! вместе с крыльями мельницы! да нет же, я видел, крылья исчезли в небе! и палки Жюля! и вся семья Лютри! атмосферная дыра! засосала! всех! барахло! весело! сказка!
– А этого? вы знаете?
Я ей показываю на Норбера за столом!
О, это вовсе не мой почерк!.. одно дело – мои шедевры… но это еще не все!
– Позовите его, позовите его, мадам!
Я хочу увидеть, произведет ли ее оклик впечатление… повернет ли он голову к ней!.. ах, ничего подобного!.. Он не смотрит… никакого движения!..
Образина не удивляется… она даже влезает со своими комментариями!..
– Он похож на героев всех своих фильмов… они кричат… он им не отвечает… хотя прекрасно слышит, но ему наплевать!.. они подымают галдеж, чтобы он ответил… он не поворачивает головы!.. такой же, как в своих немых фильмах, да и в звуковых! они все ему орут, он не отвечает… он же не…!..эээ, не звезда!.. скажите ему!..
Она, оказывается, прекрасно его знает!
– Постойте, в «Гупи Синие Руки»*[187] он ничего не отвечал… они все так орали! и вот еще… в «Бароне Сольстрисе»*[188] их было человек пятьдесят, они его звали!.. он был таким же… за столом… как здесь… застывший!.. ни слова!.. он из немого кино!.. так и останется немым – не меняется!.. может, он вымолвит хоть словечко?… два слова… не больше!.. я ходила три раза посмотреть на него в «Бароне Сольстрисе»!.. сначала в ближайший кинотеатр, на Жонкьер… затем на Пигаль… потом на улицу Курсель, с племянницей – в «Электру»… точно, он молчал!.. все вокруг него разговаривали, как в театре… заметьте!.. а он – ни слова!.. он был великим актером в немых картинах… а в говорящих… еще лучше!.. его игра захватывает! я обязательно схожу на «Барона Сольстриса»!.. еще раз!.. даже одна!.. и если уж я спорю, кстати!.. есть такие, что говорят, пусть он открывает рот!.. а я говорю: нет! Но, доктор!..
– Что?
– Он разве не в Берлине?
– Конечно, не в Берлине!
Оттав отшатывается… кто сказал Берлин? он хочет знать!.. она мелет вздор, старая дура! шлюха! Оттав внезапно взбеленился, он не хочет, чтобы она говорила о Берлине! Норбер – его кореш! тоже! и пусть она заткнется!.. и поскорее!.. она действительно не понимает, какую чепуху мелет! кособокая! старая кошелка! она рассердила Оттава!.. вот! Он его видел, Норбера! собственными глазами видел!.. и не позднее чем на прошлой неделе!.. точно видел!.. сидел в точно такой же позе, неподвижный, как сейчас! в той же одежде! на скамье, в сквере Каррьер! не позднее чем в пятницу, после обеда! вот! чтобы еще точнее, он кричал ему из своего грузовика, из своего «сифона»:
– Норбер! Норбер!
Норбер не ответил! ни слова, как и сейчас!
Что касается знакомства с ним!.. простите! простите! Оттав не мог выносить всякий вздор в адрес друга!.. никто не знает лучше, чем он!
– Я его знаю немножко лучше, чем вы! вы все! вот уже двадцать лет, как мы знакомы! когда он погружается в раздумья, он превращается в статую!
Я наблюдаю за его яростью… «кто? кто?… что?… что?… проходимец! придурок!»
– Заткнитесь, вы, слабак!
Что он там говорит!.. О, как они мне оба надоели!.. я клокочу от злости! черт возьми! я больше не могу!
– Они не слышали бомб!.. это было бы смешно! раньше!..
Я вмешиваюсь!.. надоели пустые разговоры!.. я не могу сдержаться!.. я хватаю консьержку за подол! она!.. чертова болтунья, которая столько знает!.. я трясу ее! я хочу узнать еще кое-что!
– Сплетница!.. сплетница!.. вот так!.. идите!.. гляньте на ванну!.. лезьте внутрь! эй! лезьте внутрь!.. ныряйте!.. ныряйте!..
Я ей показываю, где это!.. с другой стороны!.. не бойтесь! дверь налево!
Я хочу, чтобы она увидела!
– Вторая дверь!.. не останавливайтесь на пороге!.. там сквозит, на пороге… вы довольны своим визитом?… потрясите своим колокольчиком, господи боже! потрясите! и ваши бумаги! там! там! положите их! они вам мешают, бумаги!.. их найдут!.. они не улетят?… ну, давайте! звоните!.. быстрей!.. чтоб вас слышали!.. у них больше нет колоколов на Сакре-Кёр… вы явились кстати!.. остался только ваш колокольчик!.. вы разбудите народ!.. они все заснули! дзинь! дзинь!.. служанка валяется там, дверь напротив!.. не забудьте!.. под битой посудой!.. Норбер внизу!.. Король немого кино!.. он не храпит! он делает вид! только старуха храпит! в ванне! вы не видели старуху? она красива!.. звоните! звоните! дзинь! дзинь-дзинь! я хочу вас услышать!.. звон погребальных колоколов!
– Да! да, доктор! но внизу, скажите, г-жа Норманс под столом? она что?
Зачем она мне об этом напоминает, сумасшедшая!
– Заткнитесь, старая шкура! сморщенная инфекция!.. я хочу услышать ваш колокольчик! я вам не про г-жу Норманс рассказываю! я вам говорю про ее толстопузого мужа!.. я вам не говорю ни про Армель де Зевс! ни про лекарство! ни про Мими!.. ни про Рудольфа, который раскачивает лестницы! ни о невестке! ни об этих двух шлюхах, двух убийцах, живущих наверху, которые мне разбили голову! нет?… ни о вокзале Батиньоль!.. ни о шахте лифта!.. ни об абсенте из подвала! хороший абсент, вы знаете! 14-го! грязная мародерша и спекулянтка! звоните в ваш колокольчик! и дзинь! и помолчите! гниющая в зловонной моче, пьянчужка, доносчица, воровка, провокаторша, мерзавка!.. звоните в ваш колокольчик! если нет ничего другого!
Все, что я мог, находясь в скверном положении, найти – так только эту грязную дуру!.. посмеялись!..
– Трясите им!.. Трясите!.. сильно! сильнее!.. звоните!
Оттаву достаточно, чтобы нас услышать!..
Ты машешь руками! ты ничего не делаешь! нет? спускаешься? остаешься?
Я хочу знать… ладно!.. вперед!.. я собираюсь сползти к нему вниз!.. я примеряюсь…
– А Туанон? Туанон? где Туанон?
Точно, Туанон?… вот что важно… Туанон!.. мы собираемся спускаться! идиоты! идиоты! но где эта девчонка?… она внизу и не слышит нас?… со своим отцом и его командой?… к счастью, я не теряю присутствия духа!.. надо пройти в дверь!.. я хватаю консьержку за волосы!.. я трясу ее голову!.. она болтается из стороны в сторону!.. я трясу ее, а она звонит в колокольчик…
– Ты видела Туанон, говори, вражья душа!
Дело в том, что Туанон сейчас важнее всего!.. а не было ли это хитро спланированной акцией?… чтобы все они ждали нас внизу?… вдесятером?… может, их там двадцать?… а что если консьержка пришла вынюхивать?… выслеживать нас?… а Мюрбат где-то в подъезде?… и может быть, вместе со всеми жильцами?… там собрались все жильцы из обоих домов?… одна из тщательно обдуманных ловушек?… «Мюрбат и K°»?
– Провокаторша, ты сдохнешь!.. вылетишь из окна! Вот как я с ней разговариваю!
И тьфу! я плюю ей в морду! я хватаю ее за руку! чтобы она не сбежала!
– Ты явилась сюда, чтобы следить за нами? доносчица! я заставлю тебя звонить в окно, звонить в твой коровий колокольчик! Оттав! Оттав! помоги мне!
Нужно, чтобы он мне помог! один я не смогу ее выставить! нужно, чтобы Оттав мне помог… выбросить ее! но он вмешивается!
– Успокойся, Фердинанд! успокойся!
Он меня утихомиривает!.. он меня урезонивает!.. он меня хочет успокоить!.. они уже все достаточно разрядились! чем вывели меня из себя! мой черед! теперь мой черед! я схватил подлую каналью, она заплатит! чудовище на метле! разносчица заразы! мой черед! мой черед!..
– Фердинанд! Фердинанд, не спеши! подумай немного, Фердинанд!
Другой голос! другой голос меня урезонивает! кто же это такой?… черт, это же Норбер! сам Норбер! он оторвал свою задницу от стула… из глубины гостиной!.. он тут!
– Скажи еще хоть слово, и я тебя удавлю!
Вот так я ему отвечаю… честно! о, ему от этого ни холодно ни жарко… он остается… в прежней позе… стоит передо мной, задрав подбородок… бородка!.. в «позе»! «позирует»! он хочет произвести на меня впечатление! на меня! на меня!.. лента Почетного легиона на шее!..
– Фердинанд! Фердинанд! ты скотина!
Потому что она выкаблучивается? потому, что она подсматривает за птичками, мерзавка! эта униженная ужасом унижения! и дурными склонностями! черт! а, черт! а, черт!
Я его вижу совсем близко!.. рядом!.. приговоренный, как я сказал…
– Что ты творишь? – спрашиваю я его. – Кто ты?
– Дипломат!
Думаю, он сам в это верит!.. бородка, черный костюм!.. нет у него никакого Почетного легиона!.. расфуфыренный!.. его уже видели в костюме!.. в похожем костюме!.. на афишах!.. Норбер X… в фильме «Барон Сольстрис»… немой и звуковой вариант… это сразу стало событием!.. костюм, церемония, застывший взгляд, все тот же! черный костюм, застывший взгляд… зрачки, как буравчики! он зачаровывал этим взглядом!.. он волновал сердца!.. я вам напомню, в фильмах, где все вокруг говорили, он молчал!.. иногда что-то произносил, но только два-три слова…
– Фердинанд, послушай! – шепчет он мне… – Пусть они все уходят! а ты останься здесь!
Он мне приказывает!.. нашелся приказчик!..
– Тсс! тсс! очень важно! тсс! тсс!
Зачем он напускает на себя такой таинственный вид? чтобы никто не услышал!.. я думаю, что он хочет смотаться, но один!.. вот!.. у меня мелькнула мысль… только что пришедшая в голову – он должен знать выход… потайную дверь!.. в глубине? где?… он не обманет меня своим маскарадом! меня!.. «тсс!.. тсс!..»
– Черт тебя возьми, клоунская рожа, рассказывай! у тебя есть другой выход? что ты скрываешь от меня, признавайся!.. или я рожей не вышел? ты знаешь черную лестницу? у тебя есть веревочная? да говори!
Он хмурит брови!.. не отвечает… ах, он вдруг сникает? я возмущен!.. он сам нарвался!..
– Что ты делал в ванной? говори! говори!
Я шепчу ему на ухо! на ухо! я же не по-китайски говорю! нет? Почему он не отвечает?
– Я тебе не скажу!
Он меня считает слишком ничтожным! правда! но все-таки!
– Любимец горничных и мидинеток, послушай меня! Я могу обыскать его!
– Я расскажу! ты слышишь голоса людей? кто это? кто? скажи!
Откровенность за откровенность, вытряхнуть из него душу?
– Ты кого слышишь?
– Тсс! Тсс!.. они идут!
– Кто они?
– Те, чьи голоса я слышу!
Я подхожу… он шепчет имена…
– Ты так думаешь?
Я пожимаю плечами…
Он как будто возмущен!
– Ты сомневаешься во мне?…
Он хочет меня одурачить!.. даже для сумасшедшего он переигрывает!.. он повторяет имена!.. он снова и снова нашептывает их! одно имя!.. два!.. три имени!.. и какие имена! это было бы поистине событием!.. а как он вращает глазами!.. ему наплевать на меня?…
– Никому не говори, Фердинанд! тсс! тсс!..
Он держит меня за руку.
– Повтори! – говорю я. – Чей голос ты сейчас слышишь? Папы Римского… да плевал я на него с высокой колокольни… – ну как?
Я его ничуть не смущаю! он вдруг хмурится, супится, выглядит ужасно серьезным!.. да, забыл сказать, и слышит он не Папу Римского! Черчилля с Рузвельтом! которые должны прийти! сюда! так он мне сказал! утверждает! что у него встреча! в самом деле!.. я сомневаюсь? только этого еще не доставало! я обидел его! мой всегдашний скепсис!.. он прикрыл мне рукой рот… мой рот!.. «тсс! тсс!..» чтобы я не проговорился!..
– Поверь! нам надо вместе бежать, Фердинанд!.. и потом, смотри! у тебя тоже рыльце в пуху!..
Я не уверен… он заносчивая свинья! он всегда предпочитал одиночество!.. вот все, чего он хотел!..
– Одна просьба! Пусть останется Лили, она поможет принять их!
Вот как, без Лили не обойтись! хозяйка!.. я вижу тебя насквозь, свинья… видите ли, он хочет остаться наедине с Лили… хорошенькое дело!.. маска Пьеро с застывшими глазами! ах, тайна, ах, взгляд!.. ах, очарование!.. меня он не зачарует! извините! он действует мне на нервы своими загадками!
– Спускайся с нами!
Для меня и это выход! хоть какой-то!
– Тсс! тсс!.. они вот-вот явятся!
Он не хочет спускаться! какую каверзу он мне готовит?
– Ты спускаешься с нами?
– Нет! нет! что ты? как можно! я жду их!
И опять застывает, подняв очи горе!.. внезапно кидается к окну!.. а окно-то выбито… он вскрикивает:
– Вот он Мир, дети мои! Мир!
Он воздевает руки!.. к небесам! он в экстазе! экстазе!.. и специально для меня… для меня, терзаемого сомнениями…
– Мир, Фердинанд! Мир!..
Он кивает головой на гостиную!.. белые скатерти… бокалы… графины…
– Мир! Фердин-н! Мир!..
Он копирует произношение Оттава!..
– У меня бутылки охлаждаются!
– Да! да! я видел!
– А, ты видел? а что ты видел?
– Все!
Я думал, он испугается! нет! нет! его ничем не проймешь! я не собирался рассказывать о старухе!.. и о служанке? но он совсем обнаглел!.. он кличет мамашу Туазель, подпиравшую стену с зажатым в руке колокольчиком… она слегка шокирована… для «одного фильма» что-то много говорит!.. он смотрит на нее… она слушается, идиотка… он командует ей!
– Вот, мадам Туазель, держите!.. вы спуститесь в сад! и пошевеливайтесь!
– Мне нужны цветы!.. много цветов! только цветы! ага? только цветы! никаких веток! гортензии! мимозы!.. гладиолусы!.. вы меня слушаете? десять минут! у вас на все про все десять минут!..
Вот так!
– Но цветов больше нет, господин Норбер!
Оттавио стучит пальцем по лбу:
– Но Норбер, все сгорело! ты разве не видел? а где же ты был?
А вот когда ему задают вопросы, он прямо сатанеет! я уже это замечал! он кипятится, вопит!
– Какие глупости! послушайте их! Они сговорились!
Но меня, меня он не запугает!
– Ты не слышал, как рвались бомбы? ты не видел фейерверков? ты не видел пожаров? Опера?… горевшую Сену?… «Гомон»? ты не видел это смертоубийство? в воздухе? ты не видел Жюля на мельнице? ты не заметил Мими?
– Тебя нужно запереть, Фердинанд!.. ты сошел с ума!..
Вот таким я кажусь ему!.. я его пугаю до смерти… я заставляю его отступить!.. он загораживается от меня! руками, выставленными вперед!.. ах, киногерой с его сбивающим с ног взглядом, зрачки расширены, глаза неподвижны!.. но и он отходит! отступает!
– Ты возвращаешься в гостиную, гомик? – спрашиваю я его…
Все это подстроено, уверен!.. потому что я его совсем не смущаю!.. и никогда он не орал так, как сейчас!..
– Вы не понимаете, о чем вещает радио!.. бонг! бонг! бонг! Он изображает Радио-Лондон!
– Радио грохочет вам в рожу! пи! пи! пи! бонг! бонг! бонг! – он заходится смехом.
Ему наплевать на нас! он покатывается со смеху!
– Вот они, пушки! бонг! бонг! бонг!
Он здорово копирует лондонские позывные…
– Вон отсюда, все! бездельники, сволочи! бонг! бонг! бонг! динг! донг! донг!
Сейчас он копирует «Биг Бен»!*[189] время! десять часов!.. десять часов утра… бонг!.. бен!..
Ему надоело! он нас выгоняет!.. и успокаивается… но спохватывается…
– Ты, дорогой Фердинанд, вернись! послушай!
Я побаиваюсь… что-то он мне приготовил?
– Ты категорически отказываешься это сделать?
Сделать что?… он мне что-то такое шептал… мол, он просит, чтобы я позвонил в Рим… Папе… он считает, что Папа Римский запаздывает… ну и что… зачем ему звонить?
– Потому, что он собирался прибыть!.. чтоб я был уверен!..
Я возражаю…
– Да, но все-таки!.. скажи ему… я прошу… пусть он мне подтвердит!
Ладно, мне нужны четкие инструкции, потому что это уже что-то! настоящие указания!.. потому что Папа существует!.. я ему позвоню из Сент-Эсташ! Папе Римскому!.. Чтобы непременно приехал! но только нужны инструкции!.. и чтобы Норбер мне их дал!
– Проходи, Фердинанд!.. проходи!..
Оттав нас прерывает… ему надоело наше перешептывание!.. а он не перестает шептать! как хотите, а он спускается… Лили держит на руках Бебера… Оттав собирается взвалить меня на спину!.. консьержка изо всех сил трясет колокольчиком!.. вот она, чертова лестница!.. я должен… еще три… четыре шага… пересечь коридор!.. я шатаюсь!.. качаюсь… добрался!
– Держись! держись хорошенько! – кричит мне Оттав…
Я судорожно цепляюсь!.. и потом его шея! я, словно мешок, болтаюсь у него за спиной… если он меня сбросит, я полечу в пропасть!.. я… в пропасть!.. если она существует!.. меня всегда притягивали пропасти!.. ах, лестницы-то и нет… правда!.. черт! черный провал, искореженное железо!.. нужно покрепче вцепиться в его спину!.. напрягся… прыжок… мои ноги болтаются у него за спиной… голова свисает на грудь!.. шатается!.. но он сам захотел!.. вот!.. я тут!.. руки на плечах, на обоих!.. он меня легко взвалил на плечи, согнулся… я закрываю глаза… я должен расслабиться, не напрягаться, ему и так тяжело… нормально! нормально!.. у него, у Оттава, походка матроса!.. он не спотыкается… не оступается… при спуске, это чудо!.. голова мотается из стороны в сторону, гул в ушах, моя голова… голова!..
Отчетливо помню… голова мотается, руки свело, и нарастающее улюлюканье!.. да… да!.. ууу! юоуюоу! рев!.. сирены!.. вот! там!
ууу! оооуу! ууу!
Я бы не спрашивал никого, если бы ревело в ушах?… я хочу уверится… кричу Оттаву…
– Ты слышишь сирену?
Я слышу на лестнице!.. за окнами!.. тем более, что все стекла вылетели!.. я выдумываю?… я спрашиваю Лили…
– Ты слышишь?
– Ну конечно!.. да, дорогой, слышу!
А, тогда ладно! я не свихнулся! и на том спасибо! Лили тоже слышит!
– Не отвлекай Оттава! быстрей! быстрей!
Я его подгоняю, но вовсе не хочу, чтобы он меня уронил! чтобы рухнул в пропасть!.. но если он будет медлить, они все успеют собраться внизу… ожидая нас в хищном нетерпении! толпа! клыки!.. звериный оскал!..
– Сирены, Оттав! сирены!
– И моя, скажешь, тоже гудит?
Что это значит?
Но он мне не отвечает!.. он недоволен!.. внезапно он останавливается!.. и застывает… на краю ступеньки… задумался…
– А моя?… моя?
Сломалась!.. хочу сказать, но боюсь!.. голова болит нестерпимо!
– Но ты узнал бы свою сирену! она от тебя не уйдет!
Мне нужно его убедить, а то он так и будет стоять!..
– Давай, Оттав! ты дойдешь! дойдешь!
Я слышал удары его сердца! потому что моя голова у него на груди! слева, где сердце!.. но только пусть он не стонет!.. нет!.. ему плохо! нет!.. Господи, женщины вцепились друг другу в волосы!.. Лили, консьержка!.. да! поспорили!.. это четвертый или пятый этаж?… гляди, дерутся! все еле держится!.. прекратите!.. бред какой-то, черт!.. я думал, что мы уже на третьем, честно сказать… Оттав ползет, как черепаха!.. я бы не поверил… каждый шаг… с трудом… так медленно!.. поднимался он куда быстрее!.. чудненько!
– Вы поднялись сюда, образина? и вы не поняли, на какой этаж? вы же шли по этой лестнице? или нет? взлетели? у вас ведь голова не вверх тормашками? вам не хочется завыть? вам?
Мне было стыдно… а ей наплевать…
Я смотрел на нее… собственно, мне ничего другого не оставалось… моя голова у нее под носом!.. она держит мои бумаги! все мои бумаги! корова!.. стопки рукописей!.. она все захватила! ничего не забыла, и колокольчик!.. все подобрала!.. я вижу ее поганую копченую рожу… желтую, опухшую и сморщенную… и растекшиеся пятна синяков!.. багровые, синие, зеленые!..
Ууу! оууу!
Сирены надрываются снаружи! я пытаюсь передать их звуки, как могу… это, конечно, не один ууу! а двадцать! сто уууу!.. вы представляете? мне казалось, что звуковая волна накатывается с востока… с другой стороны!.. но ни единого взрыва!.. ни единого разряда!.. пока что!.. и самолетов тоже нет…
– Алле, ап! Фердинанд!.. очнись!
Он недоволен мной!.. он же меня тащит на себе!.. он что, не понимает?…
– Это ты не двигаешься, эй, олух!.. очнись!..
Правда, он не двигается!.. дзинь! дзинь! но консьержка-то двигается!.. и еще как!.. трясет колокольчиком изо всех сил! я в трансе!.. мои бумаги куда-то испарились!.. она бросила все! мои бумаги разлетелись!.. вылетели!.. в окно!.. в двери!.. я бы никогда не поверил, сколько же у меня бумаг!.. мама моя!.. бумажный смерч вылетает в окно!.. на улицу!..
– Тебе наплевать! тебе наплевать на мои труды, консьержка!
– Спускаемся, спускаемся, доктор!..
Теперь она торопится!.. мне бы хотелось!.. но Оттав колеблется… он ставит ногу на ступеньку…
– Черт! Оттав, скажи!.. ступеньки прогорели? там – первая?
Я же не вижу!.. я ничего не вижу… но я не хочу, чтобы Лили спускалась совсем одна… я держу ее за руку… у меня кружится голова… я зависим от всех!.. о, как я завишу от других! я бы оттолкнул Оттава, но не сделаю этого – уф!
– Лили, скажи, ты-то, ты видишь?
– Да, я вижу!
– Ты видишь ступеньки?
– Да! да!
– Ты слышишь сирены?
– Конечно! я их слышу!
Опрокинутый головой вниз, я вижу всю лестницу!.. я могу пересчитать лестничные клетки!.. головой вниз!.. две!.. три!.. я вижу Норбера! наверху! над нами!.. он склонился над перилами!.. его бородка… его густые брови!.. его лента Почетного легиона на шее!..
– Фердинанд! Фердинанд! слушай!
Он зовет меня!
– Ты мне не оставишь Лили? ты не оставишь мне Лили?
Вот что ему нужно!.. он твердит! «Лили! Лили!» он мне подмигивает!.. мразь!.. гад!
– Тсс! Тсс!..
Палец к губам!
В этом квартале полно развратников! я хочу!.. я хочу! вам понятно!.. бомба, ну не бомба!.. на их головы!.. я думаю об этом, повиснув на руках Оттавио!.. я думаю… сколько же развратников!.. высоких… и низеньких!.. я почти всех знаю… я вспоминаю их одного за одним… пока Оттавио одолевает ступеньку… и следующую!.. он принимает меры предосторожности!.. держится за стену… я не дышу!.. не шевелюсь!.. ступенька за ступенькой… я держу Лили за руку… я думаю… конечно, в этом квартале полно развратников!.. Кремуилль? точно развратник!.. и Жюль, понятное дело!.. я все о нем, прошу прощения!.. обрубок-из-гондолы!.. козел бешеный! нет?… а Рудольф?… немного!.. я хочу!.. а невестка?… я же видел ее на Дельфине?… под столом?… и что, они не ласкали друг друга?… развратницы?… а?…
– Оттав, ты не развратник?
Я думаю… будь он развратником, меня бы это не удивило… развратники! развратницы!.. извращенцы!.. весь квартал!
Уууу! оууо!
Чем я только занимаюсь!.. самолеты возвращаются!.. я их не слышу… но сирены!.. как они воют!.. если они предвещают!.. как ночью!.. я не выдерживаю!..
– Оттав! живей!
Он прыгает через две ступеньки!.. так лучше! он спешит!.. с виду они еще крепкие!.. как-то держатся!..и перила!.. и стены!..
Это здание почти не пострадало!.. вот!.. кроме окон!.. я вам уже рассказывал!.. вы видите… я – хроникер!.. я прежде всего наблюдатель! статистика прежде всего!.. внимание к мелочам!.. я очень внимателен, я не преувеличиваю, не в меру! даже в таком положении, вниз головой!.. эти события требуют серьезного анализа, особенно если «конец света» близок! чтобы не позволить оспаривать десять!.. двенадцать веков спустя!.. никто ведь не спорит с Плинием Старшим! он всегда был и останется авторитетом!.. и для людей в 53–54 году… и в 3000!..*[190] он поплатился за свои «феномены»! Плиний Старший!.. я тоже, немного… за это стоит платить, оно того стоит!.. бесплатно – «Дураки и компания!» болтуны, шарлатаны, вся эта шайка!.. к черту! все! к черту!.. невозможно слушать!.. банда негодяев, ублюдки!.. я сказал!.. я сказал!..
Оттав тем временем осторожно нащупывает ступеньки… он уже не скачет… он пробует ступеньки… я на спине… вы не забыли?… он дышит тяжело… с трудом переводит дыхание… он, наверное, кого-то увидел… ниже?…
– Ты заснул, Оттав? скажи, что ты видишь во сне?
Я кричу!.. так нужно, чтобы я орал!.. он не замечтался, он рассматривает надпись… на каком же этаже мы находимся?… он не умеет читать… а я даже вверх ногами могу прочесть!.. 3-й!.. и в то же время я вижу Норбера, наверху, висящего на перилах, перегнувшегося к нам!.. тремя этажами выше…
– Эй, грязный бездельник! спускайся! сволочь!
Я хриплю!.. я ничего не выдумываю!.. вон вам еще один развратник, уж простите!.. Незабываемый Барон Сольстрис!.. нет большие звезды такой величины, как он, ни в Берлине, ни в Нью-Йорке, ни в Трапезунде, ни в Жоэнвилле! ни в звуковых фильмах на Эпиней… ни в немых… да насточертели мне немые, в глотке сидят!.. и звуковые, какое мне дело! вот я какой!.. насточертели! свинья! чего это он виснет на перилах!.. прямо одурел, сдается!
– Оттав! да проснись же! двигайся, рохля! за нами следят!
Я приказываю ему!.. Норбер показывает, что спускается!.. ему наплевать на нас!.. он возится над перилами! вот положение! над нами!.. человек!.. в трансе!..
– Пошли ко мне Лили! пошли ко мне Лили! – кричит он с равными промежутками!
Какая наглость!..
– Ты хочешь скрыть встречу в «верхах»?…
– Тсс! тсс!
Он обижается, я веду себя непристойно!.. слишком громко кричу! он считает! он считает!..
Вот в каком состоянии Норбер!.. и вовсе я вас не путаю… я просто беспристрастный свидетель, вот и все!.. я хроникер!.. я ничего не приукрашиваю!.. после таких встрясок характер творческих личностей портится!.. они ужасны!.. вы наблюдали за Жюлем! а за остальными!.. присмотритесь!.. и вы заметите!.. не только художники! Жюль!.. Норбер!.. Рудольф!.. даже туристы!.. и зеваки!.. а наверху ревут самолеты!.. герои Эфира штурмуют Париж!.. если бы их самолеты сделали остановку, если бы они могли зависнуть в небесах, как бы они обошлись там без цыпочек!.. воздержание им противопоказано, чтобы справиться с вожделением, они способны на все что угодно!.. фаллосы бросают их в атаку, разрушая и убивая, они испытывают оргазм!.. наш Норбер склоняется над перилами, он может пробить их своей затвердевшей штучкой!.. а другие!.. есть же еще и другие!.. по-вашему, я мелю чепуху? нет! я не ухожу от темы!.. Оттаву не хватает дыхания! вот! наконец-то! он больше не ощупывает ступеньки… не пробует их на вкус… я считаю… раз… еще одна!.. следующая!.. должно быть, остался один пролет?… я так думаю!.. я насчитал пятьдесят две ступеньки… или я ошибся… шестьдесят две?… мне уже кажется, что меня разломали надвое, сложили, подвесили головой вниз!.. только не потерять сознание, скоро все закончится!.. представить себя лицом к лицу с пропастью… на самом деле это страшно!.. в любом случае, ужас!.. Оттав, конечно, не споткнулся! и не оступился!.. я считаю… я думаю… последнее усилие…
– Не спеши, Оттав!
Кто из нас дрожит?… с чего бы это?… все-таки дрожит!.. от усталости, наверное?… он? или я?… мы так слились друг с другом… он не ранен, случаем?…
– Ты не ранен, скажи, Оттав?…
– Нет! нет!..
Сказано уверенно! ладно! Его бьет дрожь!
– Тогда давай! и не дрочи на ходу!
Я думаю о Норбере… Оттавио не онанист! это я несу чушь!.. еще ступенька!.. еще одна!.. наверное, осталось больше, чем пролет… я так думаю!.. У Оттава ноги уже не дрожат, попривыкли… я вижу, он прекрасно держит равновесие… я вижу его ноги… и его голову!.. сейчас я восхищаюсь им даже больше, чем когда мы поднимались! лицо у него бледное!..
– Ты не ранен, скажи, Оттав!
– Нет! нет!
– Не спеши!..
Осторожность – прежде всего!.. я так считаю!.. неважно, что он силен, как бык!.. он ни разу не покачнулся!.. консьержка тоже!.. вот черт! я забыл вам рассказать про нее!.. она трусит рядом с нами!.. со своим колокольчиком!.. которым она тарахтит! и сама трясется! тоже тарахтит… всеми костями! всеми морщинами!
– А мои бумаги, негодная консьержка?
У нее больше нет бумаг!..
– Где вы их бросили, идиотка?…
Она не знает… не знает… она больше ничего не знает!.. она знает только одно, что не хочет от нас отстать!.. она спускается за нами, ступенька за ступенькой… она не смотрит в лестничный провал, она уставилась на стену…
– Эй, Оттав! ты меня слишком трясешь!
Он решил ускорить спуск!.. прыжки!.. он меня дергает! я дергаюсь! снова прыжок!.. через две ступеньки!..
– Меня сейчас стошнит, Оттав!
Я его предупреждаю… его же обрыгаю!.. о, но вот мы и пришли!.. а я и не заметил… в подъезде! под сводом! а вот и подвал, точно, как у нас!.. надо же!.. только не разрушенный!.. и дверь на месте!.. я чувствую, что сползаю… меня опускают… чувствую, как кладут на пол… на пол? на плитку!.. и плитка тут такая же, как у нас… арочный свод… оба здания одинаковы! как однояйцевые близнецы… это не пострадало, слава богу, а другое разбито вдребезги!.. вы меня понимаете?… и от одного взрыва!.. близнецы, пережившие одну и ту же бурю и бомбовую атаку!.. самолеты, бомбы и взрывы!.. разбушевавшиеся стихии!..
Растянувшись на плиточном полу, я размышляю… я подвожу итоги… на пятом: утопленница и служанка, раздавленная кухонной утварью… Норбер с лентой Почетного легиона… я подвожу итоги… вот вам доказательство того, что я не такой уж мягкотелый!.. я заставлю себя встать!.. вот стены… вот свод!.. я спокоен, вот что значит хладнокровие! хладнокровие! я шучу! хи! хи! черт! встать! победа духа над телесной немощью!.. голова кружится, но не настолько, чтобы я не мог встать!.. я ведь в состоянии анализировать происходящее!.. мне уже лучше!.. но вот что странно, мы никого не встретили!.. точно?… точно!.. где же люди? на 5-м утопленница… и Норбер! и служанка!.. кто-то рядом бессвязно бормочет? это я бормочу? я думаю… я думаю… я не уверен… нужно собраться с силами, подняться, чтобы увериться!.. все хорошо! все хорошо!.. как меня встретят?… Норбер и Оттавио – исключение! осторожность, еще раз осторожность!.. все, никаких неожиданностей!.. сначала осмотрю этот подвал! внимательно!.. потолок, стены!.. где же трещина!.. я ощупываю плиточный пол… шарю обеими руками!.. щели нет!.. пол не поврежден!.. я долго лежу на спине, потом осторожно переворачиваюсь на живот… отдыхаю… мне так удобно!.. знаете, этот дом – брат-близнец нашего! дом рядом с нашим!.. трудно поверить!.. а где же жильцы?… в метро, что ли?… нас четверо в подземелье: я, Оттавио, Лили и консьержка… да, и Бебер! я забыл!.. Лили его не спускает с рук!.. Бебер редко идет на руки… воистину, нужна была сумасшедшая встряска!
– В воздухе что?
Никто не отвечает… Лили прижимает к себе Бебера, я говорил уже… Лили спокойна…
– Бебер не ранен? – спрашиваю я… да нет!.. с ним все в порядке… он ждет… Туазель, выбросившая мои бумаги, не бросила свой колокольчик… только и слышно противное дзеньканье в подвале!.. чертова припадочная идиотка! дзинь! дзинь!.. вы бы с ума сошли! вы бы тогда поняли… что? что поняли?… что я ворчун! Единственное, что остается, так это на все махнуть рукой! Вот!.. кто из нас спасется?… можно не сомневаться!.. что опереться о стену хорошо! это уже кое-что!.. шаг вперед, это уже чудо! когда сил не осталось ни на что!.. а когда еще кого-то надо взваливать на плечи… вот уж поистине подвиг! да еще если этот кто-то в таком состоянии! простите! ноги!.. я смеюсь над Образиной, мог бы посмеяться и над собой!.. у меня распухла голова, я чувствую, она стала огромной, как это подземелье! черепные кости расходятся, расширяются! появляются трещины! к тому же! а в подвале нет ни единой трещины! и штукатурка целая… ни одного кусочка отваливающейся штукатурки!.. я вижу!.. отличная плитка на полу, я лежу на ней! ни щелочки! ни зазорчика! две хибары стоят рядом! одна впритык к другой! я не вернусь домой! мой дом разбит в хлам!.. а здесь все цело!.. я вам уже рассказывал! я вглядываюсь… все так же внимательно! осматриваю мелочи… скрупулезно замечаю малейшие детали!.. я все передаю вам, читатель!.. не хочу упустить ни одной мелочи… маньяк, скажут мои недоброжелатели… черт! коридор все-таки слегка вибрирует… мне кажется, он содрогается! мне кажется… это замечание для вас!.. к счастью, я оперся о стену… шаг… меня качнуло… опять хватаюсь за стену… бросаю плечо Оттава… отпускаю Лили… я должен попытаться… стоять на своих ногах!.. самостоятельно!.. вот!.. я должен выйти… на улицу! я должен видеть, что там происходит!.. Туазель с трудом, но тоже продвигается вперед, так мне кажется!.. и трезвонит в колокольчик! все, на что она способна! она звонит!.. ей наплевать на удары, тупица!.. дзинь! дзинь! но сирены… как же они воют! перекрывают все шумы! ууууу! ууууу!.. их вой напоминает издевательское улюлюканье! простите!.. ууууу! ууууу!..
– Давайте, мадам! шагайте!
Она должна дойти! это борьба!.. ее колокольчик!.. мне смешно! она размахивает руками!
– В задницу, консьержка! пошла в жопу!
Я кричу… разозлить ее! я хочу, чтобы она рассвирепела!
– Давай, Образина! давай, дурочка! тряси им, тряси, но тебе не заглушить вой сирены!
И все… Больше не слыхать ее дзилинь!. ее дзилинь заглушает это выворачивающее душу уууу! она, однако же, молодец, из шкуры вылазит, выкарабкивается, вот она на тротуаре!.. две сотни сирен… три сотни… воют, завывают, эхом раскатываются! в небесах!.. звук закручивается спиралью, на ультразвуке пропадает в вышине, где тут расслышать ее колокольчик?… чего она хочет?… чего она хочет?… мерзавка! доносчица! провокаторша! что сюда примчится озверелая толпа?… они все спрятались в метро!.. дома пусты!.. проспект пуст!
– В метро! в метро!
Я кричу ей… может, она прекратит кривляться… они, конечно же, о чем-то договорились, она и Туанон… а где Туанон?… или она с отцом?… все может быть!.. дзинь! дзелинь! дзинь!
– Звони! звони, мерзавка! звони! звони, старая кляча!
Я ее подзуживаю!
– Давай! давай! сволочь!
Никто не придет… проспект пуст… и безмолвен… только вой сирен в гулкой пустоте! сумасшедший вой ууууу!.. кажется, присоединились сирены… с севера!.. с востока!.. эта буря звуков! вакханалия крика! неистовство!.. стонов растерзанной земли, что подымается к небу, моля о пощаде!.. я кричу Лили… наклоняюсь… на ухо… она не понимает!.. не слышит ууу! уууу! громче, чем накануне… я уверен!
– Ламарк! Ламарк!
Она шевелит губами!.. я ее понимаю! станция метро «Ламарк»… она хочет спустится на станцию «Ламарк»!
– Да нет же! на «Каррьер», Лили!..
Смешно, на «Ламарк»! слишком близко!.. там все завалено!.. я уверен!.. она не знает! она ничего не понимает? она ни о чем не догадывается!.. прежде всего, тут нечего понимать! консьержка, чертова старая кляча, борется с плотной стеной ууу! уууу! впереди!.. в пяти шагах… на что она тратит силы! дергается в конвульсиях! вы бы ее видели!
– Сирена! Сирена!
Кричит ей Оттав!.. показывает на небо!.. и мне показывает, мне тоже!.. показывает, что он сматывается, что он нас бросает!.. да! бросает! ведь у него есть дела!.. да, да! выше! выше, с другой стороны Монмартра!.. ему с нами не по пути!..
– Куда ты идешь, придурок?
– К своей сирене!
Ох, этот чертов тенор!..*[191] я его хорошо расслышал!.. я его прекрасно слышу!.. он орал еще громче, чем я!.. громче, чем все завывания сирен! где она находится-то, его чертова гуделка? а? я забыл… он об этом столько говорил! как будто таскал ее с собой в кармане!.. целиком!.. на каменном яйце купола Сакре-Кёр?… в самом яйце? в будке! ручная сирена… сейчас он полезет наверх!.. заводить ее! он нас бросает!..
– Ты им больше не нужен, эй, придурок! останься!
Он меня не слушает… он рванул в сторону… бежит… пробежал мимо нашего дома… я к Сакре-Кёр… по уходящей вверх улице… он бросает нас на произвол судьбы… ах, как он привязан к своей сирене!.. своему ууу! уууу! ручным приводом!.. наверное, он из «Пассива»!.. может, даже «доброволец»!
– Никто не услышит твою игрушку! эй, болван!
Все равно он меня не слушает!.. он удирает, почти прыжками!.. сразу же становится несговорчивым и решительным!.. Оттава мы потеряли!.. он сворачивает на улицу Сент-Элётер… Лили ползет, подталкивая меня локтями… мы больше его не увидим…
– Скажи же, Лили, ты-то слышишь это?
Воющие ураганы ууу!.. как тут не поверить в дьявольскую силу! все дрожит! да! дрожит! пронизывает! оглушает! воздух становится твердым и острым, как стекло!.. такое впечатление!.. что вас отрывает от земли!.. даже я, глухой, я сам вою от этих уууу!.. и вижу, что обе, и консьержка и Лили, кусают губы от боли!.. этот вой, наверное, их пронизывает!.. проникает в них, разрезает их пополам! консьержка больше не трясет колокольчиком… больше не дергается… она плачет… жалобно так… больше не звонит… сейчас, когда мы втроем бредем не знамо куда, тротуар проваливается под нами, обрывается, спускается вниз, в метро!.. мне кажется!.. туннель!.. вход в метро… нужно попытаться!.. проспект Гавено… улица Борн… потом поворот… сквер Фред-Жаме… и мы почти у цели!.. какую-то секунду я думаю об Оттаве… какой он все-таки упрямый!.. что он будет делать в своей будке, крутя вручную свою сирену!.. отрезанный от остальных!.. от всего живого, от людей!.. к тому же ничего не слышно… только вибрирующая фарандола уууу!.. пронзительно громкие звуковые волны!.. обрушиваются на улицы… на крыши!.. накрывают собой Париж!.. оглушительный вой! не двигаться!.. не шевелиться… ни вперед!.. ни назад!.. застыть, врасти в землю, закопаться… консьержка больше не звонит… Лили смотрит на меня… они переглядываются… Лили и кот в ее руках… ах, как глупо, вот и все!.. ведь с минуты на минуту жильцы могут вернуться… сирены поутихли… даже консьержка больше не звонит, жильцы могут успокоиться!.. и как рванут… отсюда! из другого места! толпой! толпой! и что тогда?… осатаневшие!.. озверевшие!.. еще более ожесточившиеся!.. вот будет мило! я думаю… а консьержка раскачивается! дергается! в эту минуту! вздрагивает!.. ее колокольчик!.. в пяти… шести метрах… впереди нас! она снова трясет колокольчиком!.. она снова ожесточенно его трясет!.. она соревнуется с сиренами!.. она сворачивает в подворотню!.. дзилинь! дзинь! дзинь!
– Ну и иди в жопу! стерва!
Пусть она меня услышит!.. я ее предупреждал!.. я не идиот!.. все ее выходки с колокольчиком!.. для того, чтобы собрать жильцов! чтобы они нас разорвали на части!..
– Громче!.. громче!.. негодяйка!
Мне наплевать на нее… тем более, что сирены снова ее заглушают!.. она может сколько угодно дзилинькать!.. какие поганые рожи она корчит нам! сопротивляется! сморщенная обезьянья мордочка, бр-р-р! вся в складках!.. желтых!.. красных!.. зеленых!..
– Иди-ка лучше вперед, драная курица, вместо того, чтобы звенеть!.. так будет лучше!.. они все сдохли, твои жильцы!..
Я ору, надрываюсь!.. но ууу! уууу! сирены!.. сколько же их!.. сирены повсюду!.. даже ночью они не так надрывались, точно… они накличут на нас беду суредь бела дня… говорят, что всех предупреждали!.. но ведь ни одного самолета в воздухе!.. а, я же смотрю в небо!.. даже ни облачка!.. все обещает прекрасный день!.. Образина на последнем издыхании… она еле дышит, она бросает дзилинчать!.. я, опираясь о стену, шагаю вперед!.. один шаг! второй!.. догоняю ее!.. она совсем рядом!
– Образина! прыгай… – я подталкиваю ее… – прыгай, дорогуша!.. если они вернутся, тебя они не заметят!.. молись Богу, чтобы они там зацепились, застряли, помучились в метро!.. пусть бы они там остались!.. дай мне свой колокольчик!..
Я хватаю его!.. удачным броском!.. быстро!
– Идем с нами! не оставайся здесь!.. я оставлю себе твой звоночек! чтобы ты больше не звонила! я и тебя забираю!.. иди, иди с нами!..
Она не подходит…
О она смотрит на меня… она меня боится!..
– Пойди за метлой, Туазель! и мети улицу… убери все это! твоя улица такая грязная!.. ты видишь, повсюду бумаги?… подмети это все!
Это приказание!.. и для смеха!.. но метла? где метла?
– Где взять метлу, доктор?
Вот в чем загвоздка!.. я ей даю приказы, а не инструменты!
– Ты такая милашка! подметешь улицу, и можешь нас догонять!.. бессовестная! в метро!..
Глаза застилает пелена… все расплывается… как в тумане… стена… я опираюсь о туман… витрина… качающаяся витрина… то самое место, точно, вот здесь мне стало плохо…
– У вас есть метла, доктор?
Она видит, я качаюсь, она подходит, бросается ко мне!.. колокольчик!.. выхватывает его, скотина! отскакивает!.. о, не очень далеко!.. на два… три шага… я не могу быстро… я плохо вижу… шатаюсь… но я стараюсь быть точным!.. вы заметили? все-таки!.. вы представляете? это то самое место! точно то место, где мне стало плохо… на противоположной стороне от Жюлева окна… то есть от мастерской Жюля… между липой и мельницей… я не хотел, чтобы Образина оставалась… она нас сдаст жильцам!.. этой сволочи нравится предательство!
– Иди, Туазель! иди!..
Она не хочет!.. она снова играется со своим колокольчиком!..
– Посмотри на небо! посмотри, Туазель!
– Ничего нет! ничего!
– А вот есть!
Я спотыкаюсь… чуть не падаю… она меня поддерживает… я касаюсь ее колокольчика… хочу его забрать!.. фиг!.. она опять его выхватывает!..
– Гадюка! ты ничего не видела в воздухе?
– Да! да! воробьи, доктор! воробьи слетаются!.. вы их видите?… один!.. два!.. три воробья!.. и голуби!..
Правда! точно!.. голуби слетаются!.. и тучи воробьев! черно в воздухе! черно в небе! и бумаги! бумаги!.. да! полно бумаг! все это летает, опускается сверху!.. на меня, снова бумаги?… летят с высоты, из нашего собственного дома!.. и из других домов… я вижу крышу нашего дома!.. наконец-то рухнула крыша!.. над ней тучи бумаг!.. бомба задела наш дом!.. вы бы видели этот разгром! этот разгром… падали печные трубы, водосточные!.. разбивались… на 5-м… мы правильно сделали, что ушли оттуда!.. отвалился угол дома… угол дома… представляете… весь фасад накренился, навис над улицей!.. вместе с балконами!.. решетки сорваны!.. вот-вот рухнут… весь дом… вперед!.. и остался в таком положении… нарочно не придумаешь!.. сильнейший взрыв!.. есть о чем печалиться… оперевшись на плечо г-жи Туазель… я отвлекся, я вижу ее, как в тумане… все, как в тумане… тысячи бумаг в воздухе!.. да что я говорю!.. тысячи… десятки тысяч!.. кружатся с воробьями! одновременно! слетаются сверху! с поднебесья!.. порхают в воздухе! еще!.. еще! наша улица!
– Не бросай меня, Образина!.. Лили, руку!
Мне страшно, я боюсь, что они меня бросят…
Нужно решиться!.. уже раз десять мы начинали свой путь!.. волочимся!.. колеблемся…
– Звони в колокольчик, Образина!.. Греми!..
Я передумал!.. пусть она звонит! и пусть взбудоражит всех людей! и пусть все прыгают! скачут! взвиваются!..
– Консьержка, ты испугалась! обоссалась! стыдно! чего ты трясешься?… кого ты боишься?… жильцов? тебя пугают сирены?… стаи голубей?… успокойся, больше никогда ты не увидишь своих жильцов! они все поджарились в метро!..
Образина замирает… она призадумалась… я сбил ее с толку!..
– Давай спустимся по проспекту вниз, старая карга! если твои жильцы еще не сдохли, я заткнусь! консьержка! давай, и Мюрбата прихвати!
Я ее предупреждаю!
– И его дочь!.. Туанон!.. ты знаешь ее! должна бы!.. они никогда не видели настоящего храбреца!
Даже в смерти я ужасен!..
– Спустимся вниз по проспекту!..
Бебер даже не пытается удрать… он на руках Лили… кажется, я об этом говорил! я повторяюсь…
– Он не ранен? – спрашиваю я…
– Нет! вовсе нет!
Я оборачиваюсь, чтобы увидеть нашу крышу… издалека ее лучше видно… даже сквозь туман!.. нет больше седьмого… нет восьмого!.. все груды кирпича, черепицы, штукатурки… громадные дыры, провалы… крыша… и оттуда валятся бумаги! кружатся, планируют!.. проспект в тумане… не видно другой стороны улицы… не поверите!.. посветлело… порывами ветра их относит в сторону… о, но Норбер стоит на балконе!.. я его разглядел, чудесно!.. он стоит на балконе и подает мне знаки!.. он машет мне рукой!.. с балкона… я притормаживаю дам…
– Погодите, милашки! постойте!
– Тсс! тсс! – показывает мне сверху Норбер… прикладывает палец к губам… – тсс! тсс!.. о чем? о чем это он?… я уже не помню… он мне что-то говорил, советовал… но что?… но что?…
– Что он советовал, Лили?…
Она не помнит… она все путает… я тоже… я снова собираюсь с мыслями… так, подумаю!.. наверху была г-жа Жэндр… и Дельфина… и служанка… а г-н Норманс?… я не помню… г-н Норманс… был внизу? к черту?…
Нет ничего реальнее и осязаемей, чем спуск вниз!.. спуск, тротуар!.. и метро!..
Лили и Образина дергают меня за руки!.. тащат меня за собой!.. шлюхи!
Сирены надрываются… я вам говорил… консьержка трясет колокольчиком… слава богу, молчит!.. это жалкое дзинь!.. кто его услышит?… я кричу:
– Остановитесь, никто не придет! они погибли в пекле метро!
Я хочу ей кое-что объяснить!.. хочу, чтобы она знала!.. но есть одна загвоздка… я не знаю, как звали служанку!.. не знаю! почему я не спросил у Норбера? он же должен знать!
Я кричу ему сквозь пространство и грохот:
– Эй, Норбер! Норбер! имя служанки!
Крик, резкое движение, голова вверх! слишком резкое движение!.. все плывет перед глазами… огненные зигзаги… сполохи… проспект!.. тротуар!.. Норбер наверху!.. все плывет…
– Не двигайтесь, трусихи! не двигайтесь!
Мое мужество!.. боюсь, что, как всегда, оно просто улетучится!.. сколько рядом жен?… я уже не знаю… две?… три?… четыре?… посмотреть!.. размыто!.. расплывается! двоится!.. а сколько Образин?… не знаю… сколько их, и все дергают меня?… они пользуются тем, что меня шатает от слабости!.. я не держусь на ногах!.. и заметьте, это не опьянение!.. я ничего не пил… только несколько капель воды из крана!.. а перед глазами все плывет, колышется, ворочается… это не опьянение! нет! какая разница, опьянение не опьянение, я больше страдаю от холода, чем от жажды!.. дело в том, что я почти раздет… завернутый только в пеплум, который развевается на ветру… а откуда он взялся, этот пеплум? где я его раздобыл?…
Спокойствие! только спокойствие! козочки мои!.. и где я их подобрал?… That is the question для «Радио Лондон»!.. они не знают, мои две мадамочки!.. они ничего не знают!
Я держусь за стенку… я хватаюсь… стена… витрина… эти девки слышат, как взрываются бомбы?… может, самолеты вернулись?… я же не вижу… ничего не вижу… только бумаги!.. только бумаги!.. вихрь за вихрем на меня несутся бумаги!.. вся улица в тумане… воздух плотно забит белым!.. белые небеса… да! белые от бумаг!.. леденею!.. я продрог!.. промерз до мозга костей!
– Спокойно! спокойно!.. выстукиваю зубами…
Как бы не так! как же!.. они тоже хороши! издеваются!.. раскачивают меня… хотят меня поторопить! чтоб я не сопротивлялся!.. они хотят бежать!.. в метро!.. в метро!.. вот и все!.. у них только одна мысль в жопе!.. но я не глазею на витрины!.. гнев Господень! я рассматриваю крыши! накренившиеся дома!.. сорванные балконы!.. я пытаюсь распознать фасады… это у меня в крови!.. я – хроникер, бытописатель, вот!.. и если я им надоел!.. если им наплевать на все разрушения! им!.. то я, слишком впечатлительный! я остро переживаю эту трагедию!.. все кругом исполнено воспоминаний, это рушится все мое прошлое, настоящее, мое будущее, которого не будет!.. Лютри и его телескоп, его семья, обсерватория, все это исчезло?… все?… все?… где-то там в облаках!.. в небесной дыре!.. и даже палка калеки!.. я бы горько оплакал Лютри!.. прямо тут, стоя посреди мостовой!.. у мужчин и женщин совершенно разное восприятие!.. две мои клуши только бы посмеялись!.. они меня теребят! иди, мол, чего стал! пошевеливайся!.. это все, о чем они думают? в метро! в метро!.. стыдно, что так мелки души женщин!.. они не оставляют меня в покое!.. я опускаюсь на корточки!.. чертова медлительность!.. воспользоваться! я мог бы!.. мои бумаги!.. присесть!.. а если зарыться в бумаги!.. они все падают и падают!.. уже целые сугробы намело!.. я уже говорил и повторяю снова!.. я хочу оплакать Лютри… я готов завыть… слезы застилают незрячие глаза…
– Держи себя в руках! держись! иди! двигайся!
Лили кажется, что я смешон… мы прошли мимо двенадцати домов… а может, пяти… осталось метров шестьсот до клятого метро!.. «Кардине»? «Ламарк»?… я уж не знаю!.. в любом случае, улица спускается…
Там! там! случилось такое!.. я вам все честно рассказываю!.. консьержка поворачивает обратно, она подбегает ко мне… мне не удалось отобрать у нее колокольчик!.. да!.. вы Думаете, мы валяем дурака!.. если б не рана на голове?… бумс!.. но она осторожничает, хитрюга!.. она вырывается!.. убегает!.. смеясь!.. как в игре!..
– Ах, ты смеешься? а где Норманс? ответь мне, бандюга? убийца?
Пусть она подавится своими смешками, тварь!
– Что сталось с Нормансом?
Я хочу, чтобы она вернулась! я ей объясню!.. я ей все расскажу и отберу этот блядский колокольчик!.. еще раз!.. хороший предлог… завести спор!..
– Иди, дорогуша!.. иди, моя сладенькая! Поближе!
Бери свою жопу в горсть!*[192] твою мать!.. она смылась!
Уууааии! уууоаа!
И снова завывают сирены… которые должны предупредить… о чем же?… о чем?… о бомбах? но бомбы не падают!.. падают бумаги! откуда такое количество бумаг!.. вдвое, втрое больше! и бумажные заторы!.. бумажные горы!.. весь проспект!.. бумажное небо!.. я уже говорил!.. я не очень хорошо вижу… не четко… все расплывается… помутнение хрусталика?… может быть?… может?…
– Эй, консьержка! консьержка!
Я догадываюсь, она смылась!.. она сразу же умотала!
– Консьержка! Консьержка! где ты?
Вот сволочь!.. чертовски опасно упускать ее из виду! хотя хорошо и то, что она больше меня не толкает!.. мало ли!.. куда она меня подталкивала? и не она ли украла мои туфли?… стырила, негодяйка!.. это правда! кто-то украл у меня обувь!.. у меня замерзли ноги!.. а вообще, были ли у меня туфли? там, наверху, были!.. где же я потерял обувку?… не могла же она сама свалиться с моих ног?… хотя когда Оттавио меня нес… тогда я болтался у него на спине! Черт!..
– Консьержка! Консьержка! где ты?
Она мне не отвечает… ее больше нет рядом… она испарилась… унеслась в урагане бумаг… со своим колокольчиком!.. мне до смешного все равно!..
– Почему ты смеешься?
Это уже Лили… голос Лили!.. до нее – рукой подать… она совсем рядом, возле стены… но я не вижу ее!..
– Почему ты смеешься?
– Я смеюсь над Дельфиной!.. ты помнишь, как она упала в обморок, да прямо на невестку!.. ах! ах!.. ты видела их!.. ты помнишь?… хи! хи! хи!
Лили не смеется… я не могу ее рассмешить… она задает мне все тот же вопрос…
– А почему остался Норбер?
– Потому что он ждет Папу Римского!..
– Ты издеваешься?
– Папу, собственной персоной!.. и не только его… Черчилля на самолете!.. – я ей подробно рассказываю, – и президента Америки!.. чтобы они подписали соглашение!.. ты видела его? его декорации! вот почему он так хотел, чтобы ты осталась! принимать высоких гостей!.. и чтобы консьержка принесла ему цветы…
– Ты думаешь, это правда?
– А нечего думать!.. нужно просто посмотреть! Норбер-то на балконе! ты можешь его увидеть! только подними голову!.. у тебя ведь голова не кружится! он на балконе? а? один?
– Я вижу его, наверху… он подает знаки!.. он один… совсем один!.. но скажи, что это за бумажный обвал!..
Она тоже видит бумаги! значит, это не бред!.. Папа! черт! надоело!.. это не головокружение!.. это – потоп.
– А Папу? а Папу? ты видишь Папу?
Я спрашиваю… она не видит Папу… она видит только Норбера!.. он все наврал, чертов сумасшедший!.. он вовсе и не ждал Папу!.. он нас просто выгнал на улицу!.. Папы Римского нет на тротуаре… и президента Америки!.. и мирного договора не будет, я уверен!..
– Нас заманили в ловушку! Папы на улице нет! нас просто убьют, всех!.. давай сматываться, Лили! не пялься ты в пустоту!
У меня такое чувство, что нельзя терять ни минуты!..
– Давай руку! не смотри ты на него!
– Да нет же! Норбер показывает «тссс»!
Лили храбрая, но упрямая безмерно!.. и слишком любопытная!..
– Оставь его, Лили!.. брось!.. я говорю тебе!.. он только и знает, что цыкать! только тем и занят!.. ты слышишь, как воют сирены!.. я не хочу погибнуть из-за его «тсс»!.. он уже заплатил за все, олух, пусть теперь цыкает!.. как, ты не знаешь?…
– Как это заплатил?
Ей нужны объяснения!.. Господи, ну до чего же она любопытна!..
– Доктор! доктор! башмак!
Меня прервали… консьержка, будь она неладна! в завалах бумаг… она нашла ботинок!.. не верю своим глазам!.. чертова дурында!.. какая хитрая!.. это чей-то чужой ботинок!.. у меня, понятное дело, туфли исчезли… но я не верю, что это мой башмак!.. она нас хочет надуть, вот… это ловушка!..
Она надвигается!.. она бредет среди бумажного потопа!.. она пересекает проспект… она движется против течения… она нашла башмак!.. и еще бумаги!.. еще бумаги!.. она всегда что-то подбирает!.. охапки бумаг! невероятно!
– Бросьте все! бросьте все! Мадам Туазель! я больше не хочу их видеть! вы идете с нами!.. с нами, мадам Туазель!
Она смотрит на меня… она слышит меня… сирены воют не так громко…
– Идите, идите, мадам Туазель!
Я хочу, чтобы она помогла мне спуститься по ступенькам… мы добрались до ступенек… еще не в метро… добрели до лестницы Дэрёр…*[193] метро чуть ниже… нужно преодолеть ступеньки!.. да, а бумаги падают!.. подумайте, сколько это будет!.. лавина за лавиной!.. толстым слоем!.. все погребено!.. весь проспект!.. продолжаться!.. у меня никогда не было столько бумаги!.. это фантастика, черт возьми!.. все архивы Парижа!.. а консьержка складывает, подбирает!.. мне она вовсе не помогает!.. она тащит стопки!.. я кричу ей:
– Хватит! хватит!.. бросьте все!.. – она уходит!.. приносит мне новые кипы!..
– Это вам! это вам, доктор!
Она дорожит ими!.. настаивает… мои ноги уже тонут в бумажных завалах!.. между ног! кучи связок!.. я больше не могу сдвинуться с места…
– Хватит! мешок и веревки!
– Нет, заверните их в свой халат!
Она еще и командует!
– Дура!.. дура!.. я не хочу!
Я защищаюсь…
– Да! Да!
Она настаивает! сейчас как двину в челюсть!..
– Посмотрите, доктор! это ваше!.. ваш почерк!..
Она хочет меня надуть!.. честное слово!.. мерзавка!.. она хватает меня за край халата, она хочет стащить его, сделать из него мешок!.. мешок для бумаг!.. да! да!.. вот так! завернуть! их! в него!..
– Дура! дура! как врежу сейчас!
– Но это же ваш почерк, доктор!..
– Уж лучше греми своим колокольчиком! холера! отстань! И вот я опускаюсь на бордюр тротуара… думаю, это бордюр… у меня больше нет сил тащиться дальше… никто мне не помогает… Лили?… а где же Лили?… Туазель бегает за мной по пятам… а где Лили?… я больше не вижу ее… не вижу больше и противоположной стороны улицы… все исчезло!.. только бумаги летят… кружатся… еще и еще!.. и сирены больше не воют!.. колокольчик Туазель… дальше… дальше… надтреснутый звон хрустального колокольчика… мне кажется… я думаю… звук дребезжащий… жалобный…
– Вы ненормальная, мадам Туазель!..
– Нет, доктор! вовсе нет! и я еще выцарапаю вам глаза! Вот так, коротко и ясно!
Я думал, она уехала далеко, эта сволочь!.. ан нет! она сидит рядом со мной!..
Посмотрите только на этот кошмар!
– Послушайте, доктор! послушайте! сирена Оттавио!
Я напрягаю ухо… единственное мое ухо… не могу сказать, что я не слышу… странный звук… похож на хрип… на храп… мощный рокочущий звук… ррроооаб! ррроооаб!
– Это сирена Оттава?
Она не отвечает… она стоит на коленях в несущемся потоке… прямо передо мной… и подбирает бумажки!.. будь ты проклята! она их сортирует… мои!.. только!.. остальные рвет!.. она прибирается на улице…
– Но, мадам, это бесполезно!
– Вы видите, это валится с Неба?
Она призывает меня в свидетели… с неба падают эти бумаги… она никогда не прекратит!.. бумажный ливень!.. кипа за кипой!..
– Мадам Туазель! Лили! Лили!
На самом деле Лили больше нет!.. испарилась!.. как с ними тяжело! куда ее понесло, мою Лили?… разбегаются! возвращаются!.. Лили меня бросила!.. не могу положиться и на консьержку! а если она меня отволочет к сестричкам?… что если они прячутся под ворохом бумаг?… хитро притаившись, следят за мной!.. может, они на другой стороне улицы?… я предчувствую беду!.. сидя здесь, на тротуаре, я размышляю… я философствую на краю тротуара!.. да, думаю я, это бортик тротуара… но не уверен… мамаша Туазель копошится… копошится!.. я ее хорошо вижу!.. я ее слышу… где две сестры?… Две гарпии?… как их звали? в самом-то деле? Роза и Клемантина?… точно! точно! посмотрим! посмотрим!.. я сомневаюсь… Роза и Клемантина? та, которая разбила мне голову?… и вдруг я ору!.. я должен вспомнить!..
– Клеманс и Розали?*[194]
Лили отвечает!.. да! она!.. вот счастье-то!.. она все время была рядом со мной! и она тоже!.. а я и не сомневался!.. у меня мутится в голове!.. все расплывается в глазах!.. и в этот момент я отключаюсь!.. что-то в глаз попало! я не плачу! я больше не слышу, как меня отчитывают!.. она ругает меня! со злостью!.. а мне смешно! как? да, со мной-то что?
– Ах, это не Розали и Клеманс, и не Эстель и Вероник?
Я задаю вопросы!.. зачем! черт! черт! путаница! привет!.. сколько раз!.. и это все… и все… одни и те же!
Я пою! я им пою! я припоминаю песню! ах, так это не Роза и Клеманс?… ну ладно! что ж! посмотрим!..
Вдруг возникает консьержка!.. вы не поверите! она подходит… и перебивает меня! да! она меня поправляет! она осмеливается!
– И вовсе не господа! а господин!
Она знает песню наизусть!
Вот так!.. стерва! могла делать что угодно!.. так нет, она встревает, тупица!.. бамс! дзинь! дзылынь! я выхватываю ее колокольчик!.. ах, все-таки! и забрасываю его подальше!.. он летит на мостовую!.. драка!.. я вспыхиваю… злость!.. Туазель бежит за ним!.. да, бежит!.. она его находит внизу, где-то возле площади Клиши… так мне сказала Лили!.. сказала!.. легавые мне рассказали… потом!.. но это было гораздо позже!.. и что я устроил грандиозный скандал!.. я!.. кажется!.. это не в моих привычках!.. страшный скандал!.. и еще я отчаянно сопротивлялся! да еще в подобных обстоятельствах!.. обессиленный, только что переживший катастрофу!.. подумайте, это непохоже на правду!.. сплетни! клевета! люди выдумывают черт-те что!.. люди упрямые, как ослы!.. мы шли к метро, вот и все!.. а в воздухе носились бумаги, вот!.. вихри! мои бумаги! и чужие! не было видно тротуара под ногами!.. я держал себя в руках!.. хотя опасность была велика!.. так как сирены… должны были вернуться… да нет! не сирены, самолеты!.. и так как мне надо было позвонить! позвать! собрать!.. я было попытался на почте… а легавые не разрешили!.. вот вам голые факты…
Этот Резервуар является ни чем иным, как водонапорной башней, расположенной в начале улицы Мон-Сени.
Чтобы добраться до улицы Жирардон, следует пройти по улицам Удон, Аббатисс, Равиньян и д'Оршам. Названия, приведенные в этом эпизоде, являются названиями монмартрских улиц, которые, однако, не соответствуют действительной топографии.
Упоминаемый маленький гараж – это гараж, расположенный на проспекте Жюно.
Само указание является приблизительным. Так, Медон находится на определенном расстоянии от Аржантей.
Сесиль Сорель, которая даже в возрасте семидесяти шести лет умела заставить говорить о себе, вызывать разговоры и толки, могла послужить прототипом образа столетней актрисы театра «Комеди Франсез».
Это были годы расцвета «идейной» литературы, о которой так много писал Сартр в 1945 г.
С начала XIX века проститутки во Франции были вынуждены проходить регистрацию. Закон Марты Ришар, принятый 13 апреля 1946 г. отменил регистрационные карточки (билеты), но заменил их санитарными картами, которые просуществовали до 1960 г.
Подобное искажение арабского слова «лукум» не единично. По еще более непонятной причине Селин уже использовал это слово в сочетании «хараш-лукум».
Селин уже упоминал оперу «Богема», говоря об Арлетт и ее муже.
«Это большая ария», но не из «Богемы». Селин плавно переходит от оперы «Богема» к опере «Луиза», музыкальной драме Гюстава Шарпантье. Произведения написаны соответственно в 1898 и 1900 гг. для постановки в «Комической опере», которая находилась недалеко от пассажа Шуазель. Ария Луизы (III акт) начиналась словами:С тех пор как отдалась в расцвете сил,Ты все цветы лишь мне одной дарил.Душа моя! Феерия! Волна!От поцелуя я еще пьяна!Само название «Луиза» будет упомянуто далее в тексте.
Никаких указаний или упоминаний о существовании Винслоу, инженера и изобретателя паровой системы, не было найдено. Не хотел ли Селин подшутить таким образом над врачом, носившим ту же фамилию в XVIII веке, который интересовался кровеносной системой и строением сосудов?
Баньоль – имеется в виду Баньоль-де-л'Орн.
Имя Фернана де Бринона сокращено и употребляется как оскорбление.
Имена жильцов с восьмого этажа (Роза вместо Розетта) совпадают с именами персонажей оперы Пьерне «С любовью не шутят» (1910), либретто написано по комедии А. де Мюссе.
Речь идет о пятиугольном столе серого цвета с дубовой окантовкой, который Селин купил в Женеве в 20-х годах.
Это название связывает улицу Сен-Дэрёр и виллу Леандр, которые находятся друг против друга на проспекте Жюно.
Под именем Норбера Селин выводит образ своего монмартского друга Робера Ле Вигана, который последует за Фердинандом и Лили в Германию. Он жил совсем рядом, в доме № 8 по улице Жирардон, с другой стороны проспекта Жюно. Он был далек от того безумия, которое ему приписывает Селин во второй части «Феерии», однако со времени высадки союзников 6 июня Ле Виган забаррикадировался в своей квартире и вознамерился противиться всеми силами аресту. Немного позже он уехал в Баден-Баден, где они вместе с Селином пережили немецкую одиссею, описанную в трилогии «Из замка в замок», «Север», «Ригодон».
«Франсез» – название театра «Комеди Франсез». Жоэнвилль – место расположения самых крупных киностудий.
После 1945 г. Ле Виган проживал в Аргентине.
Улица, расположенная вблизи от улицы Бюрк, – Дюрантен.
На улице Франкёр, дом № 6 располагались студии «Пате-Синема», которые существуют вплоть до сегодняшнего дня.
В ранней версии: «‹…› зачем это он пришел в салон! Этот Норбер… а какой расфуфыренный, в костюме!.. накрашенный, честно! с подрисованными бровями!»
Намек на путешествие аргонавтов за Золотым руном создает второй культурологический план повествования.
В перечислении рукописей, оставленных на улице Жирардон, о чем уже не раз упоминалось в романе «Феерия для другого раза» Селин вносит уточнения: это касается романа «Крогольд», дату создания которого она переносит «лет на тридцать» назад, т. е. относит, таким образом, к двадцатым годам. Первое упоминание этого романа относится к 1933 году. Второе уточнение – об «одной» из глав романа «Бойня», то есть о единственной главе, которую он напечатал.
«Гупий Синие Руки» – это, без сомнения, фильм Жака Бекера «Гупи Красные Руки», который вышел в 1943 г. Ле Виган сыграл в нем роль персонажа, прозванного Гупи Тинкин.
Название этого фильма, «Барон Сольстрис», не реальное. У фильма, фигурирующего далее, другое название – «Маркиз де Этурнелль». В отличие от «Гупи Красные Руки», фильм «Барон Сольстрис» не упоминается как фильм, в котором сыграл Ле Виган. Тем не менее речь может идти о «Низинах» – фильме 1936 г. режиссера Жана Ренуара, в котором имеется похожий персонаж, сыгранный Луи Жуве. Ле Виган для Селина – образ Актера.
«Биг Бен» – часы на башне английского парламента.
Взаимосвязь между этими двумя датами недостаточно ясна. 1953–1954 гт. – годы, когда Селин работал над второй частью «Феерии».
Цель данной фразы – напомнить читателю, что Оттавио – это герой оперы Моцарта «Дон Жуан».
Это выражение обозначает вульгаризированное «анус» и обычно употребляется с глаголом «мочь», чтобы передать отказ, как и выражение «ты можешь бежать».
Эта лестница, на самом деле, является продолжением улицы Жирардон.
Раньше в тексте их называли Камилла и Роза
Это первые строфы знаменитой арии из оперетты Массне «Вероника», поставленной в 1898 г., т. е. в то же время, что и «Богема» и «Луиза». Вероника – имя женщины, прототипом которой в действительности была Элен.