Утром лил проливной дождь, так и не закончившийся ночью. Стояла прохладная погода, и небо было серым из-за туч. На похороны мэра Джерико пришла огромная куча людей, включая изгоев из Невермора. Прощание с Уокером-старшим было открытым. Его гроб выставили на всеобщее обозрение рядом с церковью, и каждый, кто хотел, мог подойти.
Гарри тоже стоял в толпе, держа зонт, рядом с ним была грустная Инид. Все почтительно молчали, слушая священника.
Гарри пробежался глазами по людям вокруг. Недалеко возвышалась Уимс, которая надела солнцезащитные очки и чёрное пальто, рядом с ней стояла Торнхилл, придерживая зонтик руками в пурпурных перчатках.
Тайлер со своим отцом стояли рядом с сидевшими сыном и женой умершего. Из-за дождя невозможно было понять, плачет Уокер-младший или нет.
Уэнсдей стояла недалеко от всех остальных. Понять по её лицу, что она думала или чувствовала, было невозможно: её холодная отстранённая маска редко давала трещину.
Прощание подошло к концу, и толпа медленно пошла на выход, почти неслышимая из-за лившихся сверху потоков воды. Гарри оглянулся, но Уэнсдей нигде не было. Она пропала. Он тронул руку идущей рядом Инид и спросил, видела ли она подругу. Инид отрицательно помотала головой. Затем, чуть подумав, сказала, что они теперь не общаются и вообще она обижена на Уэнсдей.
Назад к Невермору их всех должен был отвезти школьный автобус, но Инид попросила Гарри прогуляться с ней пешком, перед этим выпросив разрешение у Уимс. Директор против не была, так как дождь почти закончился и выглянуло приветливое солнце, но она строго сказала, чтобы ребята не опаздывали на обед.
К Невермору они шли, переговариваясь между собой. Инид мялась и не знала, как начать, так что разговор напоминал переливание из пустого в порожнее. Гарри сложил зонтик, потряс, избавляясь от лишней воды, и закинул его на плечо. На полпути к школе Инид всё же решилась начать:
— Я вообще-то хотела поговорить о твоём отце, — несколько раз сбившись, сказала она.
Гарри нахмурился:
— Ты же сказала, что твои чувства к Си… отцу — это не моё дело. — Он вопросительно уставился на девушку.
— Это разговор не о моих чувствах! — возмущённо воскликнула Инид, едва заметно краснея. — И они тебя действительно не касаются!
— О чём тогда ты хотела поговорить? — совсем сбился с мысли Гарри, неловко потирая затылок. Ему тоже было несколько стеснительно обсуждать чужую влюблённость, в которой он был уверен больше, чем в самом себе.
— Я спросила у мамы, могут ли рождаться у оборотней дети не-оборотни, и она сказала нет.
Гарри кинул быстрый взгляд на смущённую таким откровением подругу, та смотрела выжидательно.
— Такое чувство, что каждая собака в Неверморе знает то, чего знать не должна, — фыркнул он, придумывая, что бы ответить.
— Ты меня сейчас собакой назвал? — Инид в удивлении вздёрнула вверх брови.
— А тебя это обидело? — со смешинкой ответил вопросом на вопрос Гарри.
— Я волк, но никак не какая-то там собака! — Кажется, её действительно обидело такое сравнение.
— Ладно, извини, — Гарри улыбнулся, — но да, Сириус действительно мне не отец. Он мой крёстный.
— Я знала! — Она победно вскинула руку со сжатым кулаком вверх. — Я, честно говоря, думала, что ты нормис, пока не увидела, как ты практикуешься в телекинезе.
— Что? — Гарри остановился, и улыбка слетела с его губ. Перед практикой он всегда тщательно осматривался, проверяя, нет ли кого поблизости.
— Я умею ходить бесшумно, если захочу, — хвастливо заявила Инид.
— А что ещё ты видела? — нахмурившись, спросил Гарри.
— Что ты читаешь какую-то странную книжку, — немного умерив пыл, проговорила Инид, — и, ну… общаешься с Сириусом…
— Общаюсь с Сириусом и?.. — подбодрил подругу Гарри, хмурясь всё больше.
— Общаешься с ним через зеркало, — пискнула она и зажмурилась, будто бросаясь в воду с головой.
— Чёрт… — Гарри закрыл руками лицо, а потом выдохнул и убрал их, продолжая: — Как долго ты это знаешь?
— Пару месяцев уже.
— Чёрт! — Он открывал и закрывал рот не в силах поверить, что вся его хвалёная конспирация, которой он так гордился, пошла прахом давным-давно.
— Тебе следовало хотя бы выходить из школы, чтобы никто не увидел, — мягко пожурила его Инид.
— Ты кому-нибудь рассказала? — с подозрением спросил Гарри, пропуская замечание подруги мимо ушей.
— Нет! — Инид нахохлилась. — Это же тайна! А изгои их ценят больше жизни!
Гарри думал больше минуты, пока они продолжали идти к школе лишь слегка замедлившись. Он тяжело раздумывал, что делать в такой ситуации. По всем правилам ему следовало бы собрать все свои вещи и этим же вечером уехать из Невермора, рассказав Сириусу о причине побега. Но Гарри не мог так поступить: он сдружился с изгоями, влез в расследование, да и ему просто не хотелось покидать это место, которое уже успело стать родным. Здесь было так же хорошо, как в Хогвартсе. Он был в своей стихии и с людьми, которые его понимали.
— Спасибо, — проговорил он наконец, — что ты никому не сказала.
— Ерунда, — беспечно бросила Инид, пряча руки за спиной. Она прикусила нижнюю губу и поинтересовалась: — Не расскажешь о зеркале?
— Это, — Гарри достал из внутреннего кармана пиджака маленькое зеркальце в простой металлической рамке, — связанное зеркало. Точно такое же есть у Сириуса.
Поверхность предмета тут же отразила попавшие на него солнечные лучи, отбрасывая зайчиков.
— Если поднести его к себе поближе и начать говорить, тот, у кого есть второе такое же, услышит. Так можно общаться на огромном расстоянии, — поделился Гарри информацией. Когда Инид насмотрелась, он снова спрятал зеркало в карман.
— Впервые такое вижу, — честно призналась Инид, — разве так бывает?
Гарри вновь задумался, что отвечать. Какой смысл врать? Ради чего? Подруга уже знала столько информации, что сложить два и два не составило бы труда. Её глаза горели огнем интереса, так что следовало бы просто погасить его, а не дать разрастись. Ну и, в конце концов, Гарри доверял Инид. Она и раньше казалась ему хорошим человеком и замечательным другом.
— Мы не изгои, Инид, — подумав, тихо проговорил он.
— Но… — Инид пришла в замешательство. — Телекинез… а Сириус стопроцентный оборотень! Он даже двигается, как мы, и пахнет так же, как мы. Точнее, чуть по-другому, но… я уверена в этом, — сбиваясь на каждом слове, проговорила она.
— Телекинезом может овладеть каждый из таких, как мы, — неуверенно заявил Гарри. — Сириус тоже может двигать предметы, не касаясь их. И он не оборотень.
— Неправда, — жарко заявила девушка, на что Гарри поморщился.
— Он анимаг. Человек, способный превращаться в животное. Крёстный становится огромной чёрной собакой.
— Но его движения…
— Он очень много времени провёл в своём втором облике и перенял некоторые собачьи повадки, которые ты приняла за признаки оборотня. И запах, наверное. Но у меня нюх не такой острый, как у тебя, так что тут не могу быть уверенным, — пожал плечами Гарри. — Я уже видел человека, который больше десяти лет был в облике крысы, и вёл он себя потом тоже по-крысиному.
Двое друзей уже стояли рядом со стенами Невермора, откуда было видно пирс. До их ушей доносился шум учеников.
— А ты в кого превращаешься? — даже не зная, что сказать, Инид спросила первое, что пришло на ум. Она всё ещё переваривала откровения.
— Ни в кого. Этому нужно долго учиться.
— Если вы не изгои… и не нормисы…
— Мы волшебники, — просто сказал Гарри, на что подруга посмотрела на него с нескрываемым скепсисом.
— Как в сказках? — Она вздернула одну бровь вверх.
— Ага. На мётлах летаем, заклинания используем, варим зелья. — Это походило на шутку, но Гарри не смеялся и не улыбался.
Улыбка, вызванная словами Гарри, сползала с лица Инид — та понимала, что это был никакой не розыгрыш.
— Я бы тебе доказал, но не могу использовать магию, — проговорил он.
— Но почему тогда ты в Неверморе? У вас же, наверное, свои школы есть. — Инид всё еще не до конца верила в то, что говорил её друг.
Дальше Гарри рассказал то же самое, что недавно говорил Уэнсдей, дополнив, что о его секрете теперь знают три изгоя: Инид, Уэнсдей и директор Уимс.
***
Инид прицепилась к Гарри как колючка. Вопросы лились бесконечным потоком; девушке было до смерти интересно узнать как можно больше о магах и магии. Она поистине бульдожьей хваткой вцепилась в него, пытаясь вызнать все подробности. Гарри не оставалось ничего другого, кроме как отвечать, лишь изредка опуская некоторые ненужные детали.
Он надеялся притупить интерес подруги, огорошив её известием о магии, но вместо этого оно вызвало противоположную реакцию. Глаза Инид горели, жаждая подробностей. Гарри не учёл, что та собиралась становиться журналистом. Это была огромная ошибка. Ему казалось, что за это утро он сказал слов больше, чем за всю прошлую неделю, а ведь день только начался…
Расстались они в коридоре школы, когда на горизонте показалась Уэнсдей, которая шла прямиком к Гарри. Инид вспомнила, что она, вообще-то, обижена на подругу, поэтому с нескрываемым огорчением ушла, оставив своего ценного информатора в одиночестве.
В любом случае Инид дала чуть ли не клятву на крови, что секрет Гарри останется с ней до гробовой доски. А когда она узнала, что за ним с Сириусом гонятся с целью убить, то Гарри реально подумал, что она сейчас одним из своих когтей разрежет себе ладонь и действительно будет клясться. Благо до такого не дошло.
Уэнсдей выглядела решительно. Она подошла поближе, бросила короткий взгляд на удаляющуюся Инид и начала говорить:
— Сегодня посещение клубов, так?
— Да, — не понимая, к чему клонит подруга, ответил Гарри.
— Я подумала, что нам не стоит туда ходить. Юджина всё равно нет, а пчёлы спят. — Уэнсдей ни на йоту не поменялась в лице, но что-то в её словах вызывало у Гарри недоверие.
— Всем всё равно, ты же знаешь. Посещение обязательно, даже если в клубе нечего делать. — Уэнсдей в ответ на эти слова нахмурилась, а Гарри продолжил, спросив: — Что-то не так?
— Всё в норме. Но будет лучше заняться своими делами вне клуба. — Она сложила руки в замок, недовольно поглядывая снизу вверх в зелёные глаза.
— Ладно, — протянул Гарри, прищурившись, — посмотрю, как Ксавьер практикуется с луком.
— Замечательно. На этом всё.
Уэнсдей круто развернулась на каблуках и пошла в сторону Офелия-холла. Гарри недовольно смотрел ей в идеально прямую спину, наблюдая, как та скрывается за дальним поворотом.
Естественно, он ни за каким Ксавьером наблюдать не собирался. Его бесило вечное утаивание информации от Уэнсдей. В последнее время та начала идти на сближение, но от своей идиотской скрытности избавиться ей до конца так и не удалось.
Гарри повернулся и пошёл на выход из Невермора, направляясь к пасеке. По пути он действительно пересёкся с Ксавьером, который стоял на своём излюбленном месте и расстреливал мишени из лука. Их отношения в последнее время слегка обострились: художник бесился из-за того, что Гарри с Уэнсдей подозревают его в произошедших преступлениях. Хоть Гарри и пытался не вешать ярлыки без точных доказательств (он в Хогвартсе успел обжечься на этом поприще), но, так или иначе, Ксавьер вызывал массу подозрений.
На пасеке всё было как обычно, то есть — никак. Без Юджина и его пчёл здесь действительно было нечего делать. Когда наступало клубное время, Уэнсдей и Гарри занимались своими делами внутри сарая: она зачастую сидела с блокнотом и что-то там чиркала, продумывая очередной план на следующую главу; он в это время читал книги и занимался домашним заданием. Некоторое время назад они совместно перелопатили кучу томов с описаниями изгоев, пытаясь найти там хорошо знакомое им чудовище, но потерпели сокрушительное фиаско.
Гарри шестым чувством ощущал, что что-то здесь не так. Вроде бы ничего не поменялось, но в сарай он вошёл настолько бесшумно, насколько мог.
На небольшой кушетке рядом со стеной спал какой-то крупный мужчина в чёрном пальто и такого же цвета шляпе. Он не раздевался и улёгся прямо так, в верхней одежде. Возможно, из-за того, что на улице всё ещё было по-весеннему холодно.
— А, моя племянница, ты… — Неизвестный развернулся и оглядел вошедшего, но ожидал он явно не Гарри. — Сильно изменилась, — захихикал мужчина.
— Племянница? — Гарри нахмурился. — Уэнсдей?
— Именно! Позволь представиться, меня зовут Фестер. Фестер Аддамс. — Мужчина подскочил с кушетки и с улыбкой протянул руку вперёд.
Вместо того чтобы пожать руку, Гарри отступил на шаг, глядя на протянутую конечность как на змею; отчего-то ему страшно не хотелось пожимать её. Он понял, что поступил правильно, потому что в следующую секунду по ладони мужчины пробежали несколько ясно видимых электрических разрядов.
— А тебя не так-то просто провести, да? — Фестер подмигнул одним глазом и убрал руку. — Ты друг моей племянницы? — Он сделал шаг вперёд.
Гарри в ответ отступил ещё раз и упёрся спиной в стену. Он вздёрнул свою правую руку, направляя её раскрытой ладонью на Аддамса-старшего.
— Ещё один шаг, мистер Аддамс, и я пробью вами стену, — с угрозой заявил Гарри. Вообще-то он хотел выхватить палочку, но решил пока что не раскрывать все карты.
— Просто Фестер, — хихикнул мужчина в ответ, — я не сделаю ничего плохого другу своей любимой племянницы, — проговорил он, но подходить ближе всё равно не решился.
— С чего вы взяли, что мы друзья? — с подозрением спросил Гарри.
— Уэнсдей обмолвилась, что в клубе вас трое. Помимо неё ещё Юджин, который в коме, и Гарри с круглыми очками и шрамом в виде молнии на лбу, так что… — Фестер пожал плечами, продолжая улыбаться. — Честно говоря, я всегда думал, что друзей Уэнсдей будут увозить в мешках для трупов… впрочем, один уже к этому близок.
Гарри совсем не понравилось, как беспечно и довольно жёстко отозвался о Юджине дядя его подруги.
— Юджин не заслужил комы. Он хороший друг.
— Ох, я не хотел никого обидеть, — Аддамс коротко поклонился, снимая шляпу, — извиняюсь. — Впрочем, улыбка с его лица так и не пропала.
Дверь заскрипела, впуская Уэнсдей, которая остановилась, оглядывая их нечитаемым взглядом. В руках девушка держала еду в пластиковом контейнере.
— Что тут происходит?
— Знакомлюсь с твоим другом, — дружелюбно отозвался Фестер. — Процесс идёт лучше некуда!
— Я вижу. — Уэнсдей прошла мимо Гарри, который только сейчас опустил руку, и поставила контейнер на стол. — В прошлый раз Гарри при помощи телекинеза пробил чудовищем две стены.
Фестер сглотнул, представив, что с ним могло бы быть, если бы он более настойчиво проявил дружелюбие своей семьи.
— Почему ты мне сразу не сказала, что тут твой дядя? — недовольно спросил Гарри.
— Наверное, потому, что я в бегах, — беспечно пожал плечами Фестер.
— Дядя Фестер! — возмущённо пробурчала Уэнсдей. — Тебе обязательно было это говорить?
— А разве это секрет? Всё равно весь Джерико скоро будет в моих листовках, — махнул рукой Фестер. — Ты поговорила с Вещью? Этот аматор согласился взломать сейф в «Белладонне»?
— Дядя Фестер! — уже с нескрываемой злостью воскликнула Уэнсдей. Кажется, дядя прекрасно знал, как вывести её из себя.
— Сейф в «Белладонне»? — Гарри повернулся к подруге.
— Что это? — С лёгким отвращением Фестер открыл контейнер с едой, совсем не слушая ребят рядом.
— Обычная еда. Лучше съешь её, чем пчёл, — чуть успокоившись, ответила на вопрос дяди Уэнсдей. — Знаю, ты не привык к такому, но ничего другого нет.
— Оно даже не шевелится! — возмущённо фыркнул мужчина.
— Съесть пчёл? — Кажется, Гарри был настолько шокирован происходящим, что не стал спрашивать про шевелящуюся еду.
— Надо оторвать им жало — на вкус будут вполне ничего, — поделился с ним Фестер. — Как кузнечики в кляре.
Гарри испытал дикое желание побиться головой о стену позади. Семья Аддамс оказалась ещё страннее, чем казалось изначально. Он требовательно воззрился на Уэнсдей, пытаясь забыть слова про кузнечиков и пчёл.
Подруга думала недолго и после короткой паузы начала говорить:
— Дядя опознал нашего монстра. Это хайд. Сейф в «Белладонне» хранит дневник Натаниэля Фолкнера, где собраны описания всех изгоев, — сказала Уэнсдей обстоятельно и слегка недовольно.
— Как в «Джекил и Хайд»?
— Да. Читал?
— Нет, — Гарри отрицательно мотнул головой, — просто слышал.
— Неважно. Хайд в повести и наш имеют мало общего. — Уэнсдей повернулась к своему дяде, который размазывал по контейнеру картофельное пюре. — Я поговорила с Вещью, и он согласился помочь.
— Замечательно! — Фестер повернулся, на несколько секунд озаряя двух друзей своей улыбкой, а затем снова скис, возвращаясь к своей еде и смотря на неё так, словно это худшие помои на свете. — Надеюсь, мы не проторчим там всю ночь.
Гарри с Уэнсдей провели выделенный на занятия в клубах час с Фестером. Хоть он и морщился, но съел свою еду, а затем несколько минут изображал удушье. Остальное время говорил мужчина, Гарри изредка вставлял свои реплики, а Уэнсдей просто молчала, сверля стену недовольным взглядом. Её дядя рассказывал забавные, хоть и зачастую весьма мрачные истории, а также кратко прошёлся по своей семье, вызывая у Гарри невольную улыбку. А под конец выдал несколько весёлых фактов о детстве своей племянницы, чем вызвал у Гарри смех, а у его подруги — мрачное выражение лица.
Хоть первое знакомство у Гарри и Фестера не заладилось, но впоследствии мужчина показался ему весьма весёлым и добродушным человеком. Да, он был своеобразен, относился к жизни и смерти людей с насмешкой, но, как позже выразилась сама Уэнсдей, её дядя в семье самый добрый и отзывчивый человек, неспособный причинить кому-либо вред. Говорила она с несомненной теплотой, но так, словно он душевнобольной. Гарри подумал, что в странной семье Аддамс именно Фестер является самым нормальным, раз остальные его таковым не считают.
Друзья договорились встретиться позже, в одиннадцать вечера, и вместе спуститься в помещение «Белладонны». Гарри был доволен, что в этот раз Уэнсдей не смогла скрыть от него что-то важное.
***
— Я извинилась дополнительные два раза. Не понимаю, что можно сделать ещё.
Гарри с Уэнсдей шли по коридору в сторону тупика со статуей Эдгара Аллана По, тихо переговариваясь между собой. На плече девушки замер Вещь, выбивая какой-то мотив своими пальцами. Кажется, он был чем-то доволен.
После слов подруги о том, что она извинилась уже два раза, Гарри понял, почему Инид выглядела такой радостной весь сегодняшний вечер. Он не без гордости подумал о том, что это наверняка его слова повлияли на то, что несгибаемая Аддамс всё-таки наступила на горло своей гордости и попросила прощение… ещё раз.
— Дай ей время остыть, — слегка подумав, ответил Гарри. Он не стал рассказывать, что видел счастливую после извинений Уэнсдей Инид. — Думаю, утром у вас всё нормально будет.
— У нас и так всё нормально, — фыркнула Уэнсдей.
Гарри промолчал и лишь бросил взгляд на Вещь. Тот посмотрел в ответ, если его движение обрубком можно так охарактеризовать.
Уэнсдей подняла руку и два раза щёлкнула пальцами — статуя быстро и почти бесшумно отъехала назад, пропуская мимо себя двух учеников.
— Дядя Фестер? — позвала Уэнсдей, спускаясь по лестнице вниз. Рядом шёл Гарри, рассматривая рисунок на полу. Человеческие черепа, как символ каких-нибудь тайных обществ, вызывали у него мрачные ассоциации.
— Кто такой «дядя Фестер»? — послышался хорошо знакомый голос, и Уэнсдей с Гарри остановились, рассматривая, как из-за колонны выходит Ксавьер, держа в руке толстую книгу.
— Что ты тут делаешь? — не растерялась Уэнсдей, предпочитая задать встречный вопрос и не отвечать на полученный.
— В отличие от вас, — Ксавьер окинул их недовольным взглядом, — я состою в этом клубе и имею право здесь находиться.
— Официально клуб был закрыт тридцать лет назад. Так что ни ты, ни мы находиться здесь права не имеем, — без промедления парировала Уэнсдей.
— И что вам надо в нашей библиотеке? — Ксавьер фыркнул, проигнорировав её. — А, постойте, вы наверняка ищете что-нибудь о монстре?
— Да. — Гарри предпочёл лишний раз не напрягать обстановку. Уэнсдей и Ксавьер смотрели друг на друга как кошка с собакой.
— Зря стараетесь, я перерыл здесь всё, но ничего не нашёл. — Художник отвернулся и поставил книгу на полку.
— Удивительно, правда? — не скрывая сарказма, Уэнсдей фыркнула и повернулась, собираясь уйти. Только сейчас Гарри понял, что Вещь пропал, видимо, решив не показываться на глаза Ксавьеру.
— Намекаешь, что это я мог скрыть всю информацию о монстре?! — В ярости Ксавьер буравил взглядом спину Уэнсдей. Гарри устало выдохнул.
— Ты всегда оказываешься рядом, когда появляется монстр. — Она замерла перед лестницей, но затем всё же передумала уходить и пересеклась взглядом с Ксавьером.
— Только я? — со злой иронией фыркнул он, чуть ли не тыкая пальцем в Гарри.
— Если ты о Гарри, то я его подозревала долгое время наравне с тобой. Но в свете открывшихся фактов мои подозрения оказались беспочвенны, — ничуть не сбавляя обороты, ответила подруга.
— Я с самого первого дня был на твоей стороне! — проговорил Ксавьер, едва сдерживаясь, чтобы не начать орать. На взгляд Гарри, эта фраза прозвучала достаточно жалко. — Спас тебе жизнь. А в ответ? Ложь и обвинения?
— Никто тебя не обвиняет… — начал Гарри, вставая между ребятами. Напряжение в помещении росло с каждой секундой.
— Пока нет доказательств, — вставила Уэнсдей, и он бросил на неё гневный взгляд.
— …и я не верю, что ты монстр, — закончил свою мысль Гарри.
— Хоть у кого-то в этом месте остались мозги, — пробурчал Ксавьер, успокаиваясь.
Художник прошёл мимо ребят, направляясь на выход, но перед лестницей он остановился и полуобернулся, смотря на Уэнсдей:
— Зачем мне спасать тебе жизнь? Верить, быть рядом и помогать? — Ксавьер выглядел расстроенным.
— Потому что с какой-то стати я тебе нравлюсь. — Взгляд Уэнсдей вильнул в сторону.
— Неужели? — Ксавьер с отвращением оглядел девушку сверху вниз и ушёл не прощаясь.
— Зачем ты его выводишь из себя? — задал вопрос Гарри.
— Потому что меня раздражают убийцы и лжецы.
— Шериф Галпин считал, что твой отец убийца, и что получилось в итоге? — Гарри нахмурился.
— Галпин-старший вцепился в дело тридцатилетней давности из личной неприязни к моему отцу, — фыркнула Уэнсдей. — Пошёл на поводу у эмоций и не хотел смотреть на ситуацию объективно.
Разгореться новому спору не дал Фестер, который спустился с приставной лестницы и проговорил:
— Ну и напряжение у вас тут, конечно. Даже жаль, что я не учился в Неверморе.
Дальше спорить или ругаться никто не стал: впереди их ждал сейф и дневник. Но перед этим разыгралась сценка, когда Вещь напал на Фестера в попытке задушить. Они всё упоминали какой-то инцидент в Каламазу. В конце концов порядком раздражённая Уэнсдей остановила драку коротким приказом, хотя она и не смогла пресечь колкие высказывания своего дяди в сторону Вещи, когда тот взламывал сейф.
Дневник Фолкнера выглядел потрёпанным временем. Его листы пожелтели, но буквы остались вполне читаемы, как и зарисовки изгоев. Гарри никогда не видел подобных существ, как те, что были изображены на страницах. Возможно, типы изгоев изучают на старших курсах Хогвартса, но он ещё до них не дошёл, чтобы знать наверняка.
Опасаясь, что ещё кто-нибудь может прийти в библиотеку «Белладонны», вся компания переместилась в комнату Уэнсдей, которая пока что жила одна. Уже там Гарри и Уэнсдей пролистали страницы, пока не наткнулись на изображение хайда в полный рост. Здесь было то, что нужно, но самое главное — они поняли, что убийца не один. Их двое. Монстр и его хозяин. В момент их разговора дверь начала открываться и в комнату вошла мисс Торнхилл.