Гарри застыл на месте, не зная, куда деваться, но в его мыслях было только то, что за его спиной стоит Фестер, и это было большей проблемой, чем всё остальное. К чему-то подобному пришла и Уэнсдей, которая попыталась подскочить к двери и закрыть её прежде, чем преподавательница попадёт внутрь комнаты, но она не успела: слишком большое было расстояние от двери до её стола.
— Уэнсдей, добрый… — Мэрилин не закончила фразу, потому что её взгляд упёрся в неожиданно оказавшегося тут Гарри.
Уэнсдей и Гарри синхронно повернулись, оглядывая место, где должен был находиться Фестер, но его там не оказалось. Он просто исчез за секунду. Гарри допустил мысль, что тот пропал как по волшебству. И кто, спрашивается, тут ещё маг?
— Гарри, неожиданная встреча, — мягко улыбнулась Торнхилл.
— Здравствуйте, — поздоровался он в ответ.
— Находиться в женском общежитии мальчикам запрещено. А после отбоя — тем более. — Учительница поджала губы, но глаза у неё понимающе улыбались. — Ты пойдёшь со мной.
Гарри кивнул, соглашаясь. Он поморщился, представив, что придётся выслушивать Уимс, у которой он и так был на плохом счету после произошедшего в доме Гейтсов. Гарри лишь уповал на то, что она не станет выгонять его из школы за такой небольшой проступок, как посещение женского общежития. Кент вон вообще прописался у девчонок, и его как минимум раз в неделю вытаскивали из комнат сирен.
— Гарри, не подождёшь за дверью, пожалуйста? Нам с Уэнсдей нужно поговорить.
Ждать Торнхилл долго не пришлось: разговор женщины с его подругой не занял много времени — лишь пару минут. Она вышла из комнаты и сразу направилась к выходу из общежития.
— На первый раз, я думаю, совсем не обязательно привлекать директора, — Торнхилл бросила взгляд на Гарри, — она попросила сразу говорить, если вы с Уэнсдей сделаете что-нибудь не так. Но. Я не замечала за тобой явного саботирования правил.
— Спасибо. — Гарри выдохнул с облегчением.
Торнхилл импонировала ему как человек: она всегда была добра и весьма расположена к студентам. Несмотря на то, что она — нормис, многие изгои приняли Торнхилл в свой круг.
— Но только на первый раз. Попадёшься ещё — я пойду к директору, — строго предупредила преподавательница.
— Понял, — Гарри кивнул, — ещё раз большое вам спасибо.
— Иди уже. — Она поправила свои очки и очаровательно улыбнулась. — И смотри — не попадись кому-нибудь ещё!
— Не попадусь, — уверенно отозвался Гарри и пошёл в сторону общего коридора. Торнхилл с места не сдвинулась, провожая его спину взглядом.
***
В свою комнату Гарри попал без проблем. Кент обнаружился лежащим на кровати и листавшим свой телефон. Друг бросил короткий взгляд, проверяя, кто пришёл, а затем снова уткнулся в гаджет. Гарри, не раздеваясь, упал на своё спальное место и закинул ноги на изножье.
Кент неожиданно забурчал, резким движением выключил свой смартфон и кинул его куда-то в сторону собственных ног.
— Не залетело! — произнёс он мрачно.
— Не залетело что? — поинтересовался Гарри, посматривая на друга.
— Ставка на футбол. Сто баксов профукал.
— С каких пор ты ставишь ставки? — заинтересованно поднял бровь Гарри.
— Уже недели две как. Я тебе, кстати, говорил.
— Прости, забыл. В последнее время столько всего произошло. — Гарри откинулся на кровати, удобнее располагаясь на подушке.
— Я заметил, — фыркнул в ответ Кент.
— Хотелось бы просто пожить как нормальный школьник, но не судьба.
— В Неверморе? Как нормальный? — Кент иронично хмыкнул. — А жареных гвоздей не хочешь?
— Что?
— Я спросил: жареных гвоздей не хочешь? — Слыша молчание с другой кровати, Кент горестно вздохнул: — Ты чё, англичанин, «Черепашек-ниндзя» не смотрел?
— Вообще-то смотрел, но не помню такой фразы.
Гарри действительно видел этот мультсериал в детстве. Тогда они с Дадли ещё не ходили в школу, проводя основное время перед телевизором. Эти часы, когда они вдвоём с упоением смотрели очередное кино, были для него одними из самых счастливых за всю жизнь у Дурслей. А «Черепашки-ниндзя» запомнились ему тем, что, насмотревшись, его кузен всё время гонялся за ним с целью отработать парочку приёмов самодельными мечами или купленными родителями нунчаками.
— Всё с тобой ясно, ньюфаг, — махнул рукой Кент. — Это из старой версии бородатых годов — восьмидесятых или девяностых. Да как можно не знать этот мем?!
— Что такое мем?
— О-о-о, — протянул Кент, а потом неожиданно замолчал, чтобы через пару секунд с подозрением спросить: — Ты меня троллишь что ли?
— Не троллю. — Это слово Гарри знал, правда, сам не понимал откуда, но смысл был понятен даже ему.
Дальше Кент рассказывал Гарри о культуре смешных картинок с подписями. Они проболтали достаточно долго, и последнее, что Гарри запомнил, — это рассказ о какой-то там игре, где были трон, крипы, которые давали золото, и куча героев со своими способностями. Затем рассказ Кента сбился и оба не заметили, как уснули.
***
Утро, на удивление, оказалось весьма неплохим: светило солнце, пели птицы, всё вроде бы было хорошо. Но Гарри чувствовал, что что-то должно было произойти. Да, он не мог, как Уэнсдей, видеть будущее напрямую, но его чуйка на неприятности всегда была остра. Вряд ли этот день будет обычным — в этом он был уверен на все сто процентов.
Ближе к обеду Уэнсдей поймала Гарри в коридоре школы и рассказала, что проследила за Ксавьером, который на берегу реки встречался с доктором Кимботт. Судя по словам подруги, Ксавьер вёл себя крайне подозрительно и нервно.
— Я уверена, что Кимботт и Ксавьер — убийцы, — подытожила она.
— А я нет, — устало вздохнул Гарри. Его немного напрягало поведение подруги. Уэнсдей, по его собственным ощущениям, совершала ту же самую ошибку, что и он сам на первом курсе Хогвартса, когда пытался обвинить Снейпа в попытке похищения Философского камня.
— В комнате Лорал Гейтс стояли те же самые розы, что и Кимботт принесла Юджину…
— Послушай! — не выдержав, повысил голос Гарри. На них тут же обернулись проходящие мимо ученики, и он утих. — Розы — не доказательство. Их мог принести кто угодно, в Джерико всего один цветочный магазин.
— Этим утром Ксавьер встречался с Кимботт. Он нервничал и не хотел меня слушать, — настаивала на своём подруга, пристально рассматривая Гарри.
— Кент говорил, что у Ксавьера были большие проблемы с психикой и тот, как и ты сейчас, приходил к психиатру на лечение. После того как ты раз десять намекнула ему, что он убийца, думаю, у него снова могло перемкнуть в голове. Да и к Кимботт ходит почти половина Невермора, тогда и их запишем в подозреваемые?
— Почему ты пытаешься меня разубедить и встать на их сторону? — недовольно пробурчала Уэнсдей.
— Потому что я не хочу, чтобы невинные люди пострадали. А ты не в состоянии смотреть на вещи объективно, — как ему казалось, справедливо заметил Гарри.
— Я? — удивлённо спросила Аддамс. Её ещё ни разу в жизни не обвиняли в отсутствии объективности.
— Ты. Психиатр тебе не нравилась с самого начала, как и Ксавьер. И сейчас ты упорно пытаешься доказать, что они убийцы, не имея ни одного прямого доказательства. Уэнсдей, так нельзя.
— С каких пор ты решаешь, что можно, а что нет? В любом случае я всегда объективна и непредвзята. Зря я вообще к тебе подошла. — Она развернулась и пошла к лестнице, ведущей к кабинету директора.
— Уэнсдей, это ошибка! — крикнул Гарри ей вслед, но подруга даже не повернулась, продолжая идти вперёд.
Гарри проводил её взглядом и задумался, зачем вообще Уэнсдей рассказывать ему о своих домыслах. Наверное, ей просто хотелось с кем-то поделиться. Раньше для этого была Инид, но та всё ещё не простила свою подругу, намереваясь показать, насколько Уэнсдей обидела ту своим поведением.
***
В следующий раз они пересеклись уже в Weathervane. Гарри иногда заглядывал в городок прогуляться или посидеть в кафе. На этот раз место, где сидели когда-то Сириус и Гарри, заняли Уэнсдей и Фестер. Он подумал, что верхом глупости будет приходить в людное место, когда ты в розыске, но, может, он чего-то не понимал?
Фестер приветливо замахал ему рукой и пригласил присесть к ним. На столе находились две кружки с недопитым кофе и раскрытый на странице с хайдом дневник Фолкнера. Уэнсдей старалась не смотреть на Гарри, будучи всё ещё обиженной на их прошлый разговор.
— Капучино с шоколадным сиропом? — Сбоку подошёл Тайлер, приветствуя Гарри улыбкой. Он прекрасно помнил, какое именно кофе предпочитал англичанин.
— Лучше чёрный чай с молоком, — отозвался Гарри, которому нравилось пить кофе только утром, а сейчас время было к обеду.
После того как Гарри произнёс свой заказ, все трое, включая Фестера, посмотрели на него, как на очень странного типа.
— Зачем в чай добавлять молоко? — поинтересовалась Уэнсдей, всё ещё не отрывая взгляд от дневника.
— Обычный чай с молоком, — пожал плечами Гарри. — В Америке так не пьют?
— В Джерико — точно нет, — отрицательно мотнул головой Тайлер. — Я могу принести чай и молоко по отдельности, а ты сам нальёшь сколько нужно, идёт?
— Идёт, — ответил Гарри.
Тайлер кивнул, и его взгляд упал на Уэнсдей, а с неё — на дневник. Его глаза расширились в удивлении, и тот, забыв обо всём, задал вопрос:
— Это же тот монстр, да? — спросил он и посмотрел на Гарри, который кивнул.
Уэнсдей начала тихо объяснять Тайлеру, что это за монстр такой, как в то же время в кафе собирался зайти шериф. Гарри заметил, как Фестер невероятно быстро для своей комплекции перевернулся через спинку сиденья и упал назад, скрываясь от взгляда правосудия. Сделано это было бесшумно и профессионально — становилось понятно, что такое для дяди Уэнсдей не впервой.
Гарри так и остался сидеть на месте, когда заметившие появление нового лица Уэнсдей с Тайлером поднялись из-за столика.
Они втроём о чём-то тихо поговорили, кажется, шериф не собирался устраивать новые сцены истерики по поводу встречи его сына и дочери Аддамсов, и вместо этого он показал им какую-то бумагу.
— А, Блэк-телепат, — обратился к Гарри шериф, — не видел? — Мужчина показал ему розыскную листовку, на которой красовался Фестер, хотя его лица не было видно из-за шляпы.
— Нет, — покачал головой Гарри.
— Скорее метеорит упадёт нам на голову, чем кто-нибудь из Невермора скажет что-то полиции, да? — задал риторический вопрос Галпин-старший, затем развернулся к сыну и, отдав листовку, пошёл на выход.
Тайлер посмотрел на Гарри, а потом попросил Уэнсдей отойти на небольшой разговор. Гарри, конечно, было интересно, что они собрались обсуждать, но лезть подслушивать он всё равно не собирался. Вместо этого он заглянул за спинку своего сиденья — туда, где должен был находиться Фестер, но никого там не обнаружил. У Фестера оказался талант к внезапному исчезновению.
Уже через пару минут голубки прекратили ворковать и разошлись. Уэнсдей быстро попрощалась, забрала дневник, что лежал на столе, и ушла искать своего дядю. Зато Тайлер, проводив взглядом подругу, неожиданно вспомнил, что у него остался заказ от Гарри, поэтому быстро к нему подошёл.
— Про чай не забыл, — улыбнулся он. — Сделаю один звонок и сразу возьмусь за дело.
Гарри в ответ молча кивнул. Тайлер отошёл подальше от людей и быстро кому-то набрал по телефону. Он не переставал говорить больше минуты, затем выслушал ответ и положил мобильник. Гарри наблюдал за ним с непонятными чувствами. Он не говорил Уэнсдей, но ему ещё с посещения дома Гейтсов — а может, даже раньше — начало казаться, что с Тайлером что-то не так. Но подозревать нормиса в том, что тот может быть хайдом? Все улики, пусть косвенные, как говорила и Уэнсдей, указывали на Ксавьера и Кимботт.
Больше получаса Гарри пил свой чай с молоком, но всё когда-нибудь заканчивается. Так что он заплатил за себя, оставив хорошие чаевые, и пошёл в Невермор.
Убийства, расследования, тайны, — это всё хорошо, но завтра должен состояться итоговый экзамен по математике, так что следовало бы уделить подготовке хоть немного своего времени. Если сначала — когда он только поступил в Невермор — Гарри много время проводил за учебниками и домашним заданием, учась более-менее нормально, то сейчас его оценки скатились вниз. Слишком много времени и моральных сил он отдавал другим делам, включая приключения с изгоями, практику с телекинезом и окклюменцией. Всё становилось копией Хогвартса, где он таким же образом был занят спасением своей жизни и раскрытием скелетов в шкафах.
Ближе к вечеру, во дворе, Гарри пересёкся с Инид. Заметив его, та сразу убрала телефон в сторону и подошла. Разговоров о магии, которых опасался он, не было. Инид поняла, что задалбливать кого-то вопросами не очень вежливо, так что поумерила пыл. Вместо этого она рассказала ему о том, что говорила с Торнхилл, но та почему-то отказалась сегодня же переселить девушку обратно к Уэнсдей, сославшись на какие-то бумаги.
— Решила помириться? — улыбнулся Гарри.
— Да! — Инид жизнерадостно подпрыгивала на месте. — Мне кажется, Уэнсдей поняла, что поступила неправильно, не предупредив, куда мы идём.
— Странно, что Торнхилл не позволила тебе сегодня уйти обратно, — заметил Гарри.
— Ну и ладно, — махнула рукой Инид, — в любом случае я в выигрыше — Йоко тоже классная. У неё ещё ночью глаза красным светятся. Выглядит жутко, но прикольно. А ещё я говорила с мамой о волшебниках…
— Инид! — недовольно зашипел Гарри.
— Я ничего ей такого не сказала! — моментально отреагировала подруга. — Просто аккуратно задала вопрос!
Гарри с шумом выдохнул. Возможно, говорить о магии ей было ошибкой.
— И что она сказала? — всё же задал вопрос он.
— Ничего, — буркнула Инид в ответ, — ушла от темы. Так или иначе, я поняла, что она знает о вас.
— Я же говорил, что волшебники и изгои стараются друг друга не замечать…
Дальше ребята говорили о возможных причинах конфликта между их видами. Гарри вспомнил, что ему как-то Сириус говорил о геноциде по отношению к изгоям, устроенном в Европе пару столетий назад… и о нескольких десятках похожих случаев после этого. В любом случае обеим сторонам было, что друг другу сказать, оттого никто ничего и не говорил. Худой мир лучше доброй войны.
Инид не отлипала от Гарри ещё несколько часов и даже на ужине села рядом с ним. Она снова засыпала его градом вопросов, но в этот раз они хотя бы не весь разговор провели в формате интервью. Гарри удалось несколько раз сместить тему на более нейтральные варианты, например, на экзамены. Выражение лица Инид в этот момент напоминало сморщенный лимон. В любом случае было весело.
Гарри поглядывал по сторонам, выискивая Уэнсдей, с которой он хотел поговорить о Тайлере, но её не было нигде. Лишь ближе к концу ужина та появилась, но буквально на пару минут: наложила в контейнер еды и снова скрылась. Понятное дело, что та понесла её своему дяде. И Гарри принял решение проникнуть в комнату Уэнсдей после отбоя — так было проще всего.
Инид и Гарри расстались только ближе к вечеру. Она этому рада не была, но всё же ушла к себе. Его подруга умела быть навязчивой, хотя сама Инид этот недостаток признавала и даже старалась бороться с ним, но время от времени её заносило.
Гарри прождал больше сорока минут после отбоя, чтобы школа утихла и учителя разошлись по своим спальням, и только после этого вылез из собственной комнаты через окно, направляясь к Офелия-холлу. Наблюдавший за его ночными приключениями Кент лишь усмехнулся, но никаких вопросов задавать не стал. Он и сам был любителем ночных вылазок по школе.
— Уэнсдей! — негромко позвал Гарри, пару раз стукнув костяшками пальцев по стеклу.
Ему никто не ответил.
Внутри комнаты Аддамс была темнота, а луну, которая смогла бы разогнать её, не вовремя закрыла большая туча.
— Уэнсдей! — предпринял ещё одну попытку он, но так же остался без ответа. — Я вхожу!
Гарри надавил на раму и залез в небольшое окошко. Каким образом Уэнсдей затаскивает через него свою огромную виолончель, он старался не думать. Под его ногами что-то захрустело.
— Что за… — недовольно пробормотал себе под нос Гарри.
Он сделал несколько шагов вперёд, и под его ногами захрустели книги, бумаги и чужие вещи. Гарри пару раз чуть не споткнулся, пока наконец не нащупал на стене выключатель и комнату не озарил свет.
Вся сторона, где жила Уэнсдей, была в разрухе. Кто-то явно постарался, раскидывая вещи его подруги. По всему помещению валялись листочки и книги, шкаф, как и стол, был вывернут наизнанку. Неизвестный «взорвал» даже кровать.
Подобная ситуация Гарри была знакома. Когда-то давно, уже, кажется, в другой жизни, его комнату тоже перевернули вверх дном, разыскивая одну вещь…
— Дневник! — Гарри был уверен, что Уэнсдей хранила записи Натаниэля Фолкнера у себя в комнате; неизвестный, видимо, думал так же.
Нашёл ли грабитель то, что искал, было непонятно.
Гарри не сразу заметил, но в некоторых местах была кровь. Особенно большая лужа натекла под древний граммофон. У Гарри сжалось сердце, когда он подумал, что грабитель убил Уэнсдей, но уже через секунду он понял, что подругу никто не трогал — над граммофоном висел Вещь, пронзённый кинжалом насквозь и пригвождённый к деревянной раме. Именно от него натекла кровь, правда, откуда взяться такому количеству в одной лишь руке, было совершенно непонятно.
— Вещь! — Гарри подскочил к раненому другу Уэнсдей. Тот едва заметно шевелил пальцами, подавая признаки жизни.
Гарри сгрёб ближайшую валяющуюся одежду Аддамс — это оказалась белая блузка — и, вытащив кинжал прямо из насаженного на него Вещи, аккуратно положил его на ткань, которая моментально окрасилась в красный. Гарри знал, что при колотом ранении лучше ни в коем случае не вытаскивать нож или любой другой острый предмет из раны, так что и сам так делать не стал.
В стрессовых ситуациях он всегда соображал намного быстрее, так что выбор, куда бежать, был сделан за секунду. В медблок с раненым Вещью не пойдёшь: будут ли там помогать отрезанной руке, было непонятно, да и вопросов задали бы слишком много. Зато Фестер мог помочь. Гарри не знал, разбирается ли тот в медицине, но выбора не было. К тому же Уэнсдей должна находиться на пасеке вместе с дядей.
Так быстро — как сегодня — он ещё с Офелия-холла не слезал. Не то чтобы это было сложно, но обычно заморочиться всё равно бы пришлось. Но сейчас Гарри чуть ли не слетел с башни, неосознанно помогая себе магией.
До сарая, в котором временно обитал Фестер, Гарри добежал за рекордные несколько минут. Если бы кто-то посторонний видел этот забег, то с уверенностью бы сказал, что видел самого быстрого человека на земле.
— Фестер! — крикнул Гарри, пинком открывая дверь.
Он уже ждал. Видимо, услышал, что кто-то бежит к его двери, и был наготове. По рукам Фестера пробегали электрические разряды, и он замер в такой позе, словно собирался прыгать.
— Быстрее! — Не обращая внимания на нелепую позу дяди Уэнсдей, Гарри протянул Вещь вперёд.
— Чёрт! — нелепо вскрикнул Фестер и перехватил друга. — Что с тобой, дружище?!
Гарри бросился к столу, сметая с него всякий хлам и освобождая место, параллельно отвечая на вопрос Фестера:
— У него нож в… руке, — слегка затупил он на последнем слове.
— Да я знаю, что тебе больно! — Фестер не обратил внимания на ответ Гарри, читая по пальцам, что говорит Вещь.
Он быстро положил друга на стол и резким движением выдернул ножик, отбрасывая его на пол.
— Не ной, чёрт тебя дери! — прикрикнул Фестер. — Сейчас зашьём и всё будет нормально! Не в первый раз же!
Наблюдать за быстрыми и точными движениями Фестера, когда тот сноровисто зашивал рану своему другу, было не очень-то и приятно. Гарри не стал вставлять своё мнение по поводу того, что рану надо сначала обеззаразить и каким-то образом остановить кровь; кажется, Фестер знал, что делает и без его советов.
Вещь поманил Гарри поближе и медленно начал шевелить пальцами.
— Со спины… — прочитал он. — Ублюдки. Дневник забрали… Понятно. Нет, я её не видел.
Уэнсдей влетела в сарай через секунду после того, как Гарри ответил на вопрос. Глаза девушки горели. Она взглядом пробежалась по комнате, а затем остановилась на своём друге, которого оперативно зашивали.
— Нет! Вещь! — Уэнсдей бросилась к Вещи, упав на колени рядом со столом. — Что с ним, дядя Фестер?!
— У него был нож в руке, — хихикнул взмокший Фестер, повторяя фразу Гарри.
Уэнсдей не разделила смех своего родственника. Она кусала губы, смотря на друга, и что-то тихо ему шептала, отвечая на движения каждого пальца.
— Я им отомщу, клянусь. — Уэнсдей проглотила тугой комок в горле, а её глаза заблестели от непрошеных слёз. — Они будут страдать. Медленно и долго.
Фестер сделал шаг назад. Раны были зашиты. Вещь перевернулся на ладонь и вытянул мизинец, Уэнсдей всхлипнула и протянула в ответ свой, скрепляя пальцы в замок.
— Всё будет нормально, — серьёзно произнёс её дядя и положил ладонь на плечо племянницы.
Уэнсдей тут же поднялась, сбрасывая руку Фестера, и быстрым движением стёрла слезинку.
— Твой байк нашли полицейские. Тебе пора уходить. В следующий раз кради что-нибудь неприметное, — посоветовала она.
— А в чём тогда веселье? — Фестер развёл руками. — Пригляжу за пациентом до утра, а потом исчезну с первым солнечным ветром.
Уэнсдей кивнула и повернулась к Гарри. С её глаз всё ещё не сошла краснота, и видеть их такими было странно. Ему подумалось, что есть в этом что-то интимное — не каждый может увидеть плачущую Аддамс и остаться при этом живым.
Она протянула вперёд руку, и Гарри её пожал, окрашивая в алый цвет.
— Спасибо. Если бы не ты, Вещь бы умер. — Уэнсдей смотрела прямо в зелёные глаза за круглыми очками. Гарри кивнул.
Когда они уже разжимали рукопожатие, глаза Уэнсдей неожиданно закатились, и та начала падать, заваливаясь на бок. Гарри успел подхватить подругу прежде, чем та ударилась о пол.
— Что с ней?! — Фестер в одно движение оказался рядом, приседая рядом с племянницей на руках у Гарри.
— Видение, оно обычно… — начал объяснять Гарри, но ещё до того, как он закончил, Уэнсдей глубоко вдохнула и раскрыла глаза, глядя прямо на него, — быстро заканчивается. Что ты видела?
— Тебя.