«я ᴛ᧐ᴦдᴀ ᴨᴧ᧐х᧐ ᴨ᧐ниʍᴀᴧ дᴩуᴦих и нᴇ знᴀᴧ, чᴛ᧐ ᧐нᴀ быᴧᴀ из ᴛᴇх, ᴋᴛ᧐ дᴇᴩжиᴛ ʙᴄё ʙ ᴄᴇбᴇ»из днᴇʙниᴋ᧐ʙ б᧐ᴄ᧐н᧐ᴦ᧐ᴦ᧐ ʍᴀᴦᴀ
Ближе к вечеру следующего дня их повозка подъехала к заброшенному поселению Хоку. Поселение находилось почти на окраине леса, и за ним открывался вид на широкую долину, уходящую далеко за горизонт. Деревянные дома в Хоку, несмотря на заброшенность, были крепкие и добротные, с покатыми крышами. Учитывая, сколько времени прошло с момента трагедии, дома хорошо сохранились, поражая плотницким мастерством. Почти все украшены красивыми резными наличниками и витиеватой резьбой. У каждого дома имелся свой двор, захваченный нынче дикоросом, но до сих пор ограждённый покосившимся полусгнившим забором. В центре поселения расположился большой колодец, также украшенный богатой резьбой. Ма’Ай притормозил возле колодца и сунул голову под навес.
— Ашран? — позвал он, и понял, что она уже на готове.
— Держи, надень, — она протянула ему кулон наподобие того, что треснул у него ранее.
— Кажется, вон тот дом принадлежал семье Элоизы, — указала Ашран на дом в отдалении в два этажа и затейливой башенкой справа, что смотрел на них пустыми тёмными окнами. Они двинули к дому.
Помня, что произошло в прошлом, Ма’Ай покосился на кулон, висевший на груди. Он болтался мутным белым кристаллом, не светился. Они отодвинули покривившуюся дверь в сторону и вошли в дом под светом светлячка. Словами не описать силу их удивления, когда сразу за поворотом, в большой комнате с перевернутым некогда обеденным столом обнаружили Холгуна, привязанного к стулу с кляпом во рту.
— Холгун! — почти одновременно они кинулись к нему.
Они освободили его от пут и Ашран тут же спросила:
— Что произошло?
Он посмотрел на неё одним глазом. Второй был заплывшим и синим.
— Всё что произошло до виноградников Анселя, думаю, ты знаешь? — поинтересовался Холгун.
Ашран кивнула.
— Меня кто-то поджидал, — сказал он, зная то, что они ожидают подробностей, добавил: — Я не знаю, кто это. Он использовал иллюзию. Его внешность постоянно менялась и расплывалась, а тело казалось то мужским, то женским. Единственное, что могу сказать — он безумно силён. Не имею ни капли представления, что оно такое. Швырял меня по дому, как тряпку.
Он застонал и схватился за бок:
— Кажется, у меня сломано пара рёбер…
— О Румпеле тебе что-то известно?
— Румпель тоже пропал?! — воскликнул Холгун.
Он глубоко задумался.
— Надо обыскать всё, — Холгун решительно встал, являя собой всё того же решительного и деятельного Холгуна, что и был ранее, хоть ему и приходилось морщиться от боли. — До сегодняшнего дня меня держали в другом доме и лишь сегодня притащили сюда.
— Он один? — поинтересовалась Ашран.
— Никого больше я не видел, — пояснил Холгун.
Во время обхода, Ашран попутно рассказывала о том, что произошло после исчезновения Холгуна.
— Ма’Ай, — обратилась она к нему. — Если столкнёмся с тем неизвестным, постарайся заглянуть за его иллюзию, как смотришь сквозь мою.
Ма’Ай думал возразить о том, что не имеет ни малейшего понятия, как и почему это получается, но промолчал, лишь кивнув. Они обошли дом, но никаких следов пребывания кого-либо не обнаружили. Ашран потёрла подбородок:
— Припомнить бы в каком доме была обнаружена та комната, в которой прятались дети, — протянула она.
Выйдя на улицу, где уже сгущались сумерки, они направились к самому высокому дому в поселении, что был вытянут в высоту за счет системы настроек трех башен по центру. Двигаясь внутри того дома, будто следуя своим воспоминаниям, Ашран нашла на стене деревянную вставку и нажала на неё, погружая внутрь дома. Стена, недовольно скрипя, поехала вверх, открывая их взору небольшую комнату. Светлячки Ма’Айя высветили бездвижное тело, лежавшее там.
— Румпель! — вскричала Ашран, первой признав.
Румпель, казалось, не подавал признаков жизни, и от него дурно пахло. Ашран крепко прижала его к себе, несмотря ни на что. Ма’Ай заметил, что по её отчего-то счастливому лицу прокатилась слезинка.
— Румпель! — затрясла она его.
— Ты из него душу вытрясешь, — заметил Холгун, глядя на то, как безвольно болтается голова Румпеля.
Но Ашран не унималась. Она размахнулась и влепила бездвижному телу то одну пощечину, то другую. Ма’Ай открыл рот от удивления.
«Румпель будет шокирован таким обращением» — подумал он.
— А ну, прекращай! — вскричала Ашран. — Умрёшь тут, не прощу!
И влепила ещё одну. Румпель застонал.
— Я жив, — послышался слабый голос. — Не записывай в покойники раньше времени…
Румпель был слаб, но потихоньку приходил в себя. Ашран достала бутылку с какой-то зеленой жидкостью и напоила Румпеля.
— Меня чем-то опоили, — тихо сказал он.
— Ты как маленький, будто не знаешь, что нельзя пить с кем попало, — выговаривала Ашран.
— Чем тут так воняет? — спросил Румпель, поморщившись, и добавил: — И где моя трубка?
— Насчет первого, тебе лучше не думать об этом, а то будет стыдно, — заметил Холгун.
— А на счёт второго, придется потерпеть, — проворчала Ашран.
Они подхватили Румпеля под руки и двинули к выходу, он всё ещё был слаб. Оказавшись на улице Ашран произнесла:
— Неужели это всё? И нас так просто отпустят…
Они и правда, прошли небольшой путь к колодцу, где оставили повозку, как за спиной раздался голос, что мог принадлежать, как мужчине, так и женщине, в принципе:
— Не так быстро!