«из ʙᴄᴇх нᴀᴨᴀᴄᴛᴇй нᴇᴛ ничᴇᴦ᧐ б᧐ᴧᴇᴇ жᴇᴄᴛ᧐ᴋ᧐ᴦ᧐, чᴇʍ бᴇзуʍиᴇ. ᴧюб᧐ʙь ᴛ᧐ жᴇ бᴇзуʍиᴇ. ᧐н᧐ ᴧиɯᴀᴇᴛ чᴇᴧ᧐ʙᴇᴋᴀ ᴩᴀзуʍᴀ, д᧐ᴄᴛ᧐инᴄᴛʙᴀ ᴄᴀʍ᧐й дуɯи и дᴇᴧᴀᴇᴛ ϶ᴛ᧐ бᴇз ᴄ᧐ᴄᴛᴩᴀдᴀния, ʍᴇдᴧᴇнн᧐»из днᴇʙниᴋ᧐ʙ б᧐ᴄ᧐н᧐ᴦ᧐ᴦ᧐ ʍᴀᴦᴀ.
Как-то так сложилось, что единственным посетителем камеры Мори стал Ма’Ай. Он приносил скромную еду дважды в день. За эти несколько дней Мори стало лучше. Он уже мог сидеть и даже сам держал ложку. Поначалу Ма’Ай не планировал задерживаться в камере, но Мори не хватало сил поесть самому, а затем стал упрашивать побыть с ним немного, ибо безмолвие сводило его с ума. Ма’Ай сжалился. Как бы там ни было, Мори не казался ему таким злым.
— Почему ты хотел убить меня? — спросил Ма’Ай в один из своих приходов.
— Да не в тебе дело, — устало пояснил Мори. — Так просто сложились обстоятельства, а ты удачно подвернулся под руку.
— Зачем ты это делал? Убивал тех людей.
— Понимаешь, я работал над восстановлением старого заклинания, но оно никак не хотело действовать как надо. Думаешь, я делал это в своих интересах? Нет. Больше всего оно интересовало Ашран. А я, влюбленный дурак, старался ей угодить. Порадовать, удивить. Выбери, что тебе больше нравится. Мол, смотри, какой я молодец. Знаешь, сколько времени я на это потратил? — спросил он, заранее зная ответ. — Десять лет. И тут я понял, ошибка не в самом заклинании или в моих магических способностях. Дело в телах. Нужен был свежий труп. Перекупленный труп у похоронщиков не подходил. И оно сработало. Но была одна ошибка в записи, ее то я и пытался исправить.
Он замолчал, глядя в пустую тарелку, стоящую перед ним.
— Если бы ты только знал, как я жалею, — горестно вздохнул Мори. — Ведь она теперь не то, что со мной разговаривать не хочет, даже смотреть на меня не желает, да?
— Я не знаю, — честно ответил Ма’Ай.
— Я предатель в ее глазах, — обреченно объявил Моти.
Они молчали.
— Не вздумай в неё влюбиться, — неожиданно сказал Моти. — Ты человек, как я. Ты проживешь в лучшем случае сотню лет. Тебе не будет место в ее жизни из десятков сотен лет. Эльфы не влюбляются в людей. Хоть она полукровка, но она больше эльф, чем человек. Все полукровки появились на свет не благодаря великой любви, а лишь благодаря человеческой похоти. Если хочешь послушать исторические факты всего этого, попроси Румпеля. Он тебе расскажет. Только держи уши открытыми, а рот закрытым.
— Иначе он запечатает рот заклинанием, — они оба улыбнулись, понимая, о чем они.
— Хочешь, расскажу, как я впервые с ней встретился? — предложил Моти.
Ма’Ай понимал, что парень старается удержать его разговорами, но ему и правда было интересно.
— Иногда, когда о твоих способностях узнают слишком рано и не те люди, которым положено знать, это опасно. Не помню. Возможно, мне было лет восемь, а может десять. Мой отец принес кролика с охоты. Он был таким милым и мягким. Мне он так понравился. Было так жаль кролика, ведь отец убил его. Я оживил его. Ты знаешь, как это бывает. Ты сам не понимаешь, как ты делаешь. — Ма’Ай согласно кивнул. Он понимал. — Но факт остается фактом — он ожил. Как я говорил, об этом узнали те, кому знать не следовало. Следующие пять или шесть лет меня держали на цепи, кормили впроголодь. Я был полуживым. Не знаю, что со мной было бы дальше, не выкупи меня Ашран. Знаешь, она любит время от времени покупать всякие странности, но в тот раз ей стало меня просто жалко. С тех пор я никогда не видел в ее взгляде жалость по отношению ко мне. До того дня, пока не похитил тебя. Я не убил тебя потому, что не смог вынести этой жалости ко мне в ее глазах.
Сказав это, он замолчал, уткнувшись в ладони. Ма’Ай в чем-то понимал Ашран, но понимал и Мори. Тяжело представить ужас ребенка, несколько лет прожившего на цепи.
— Кто были те люди? — предательски хриплым голосом спросил Ма’Ай.
— Я не помню, — отрицательно покачал головой Мори. — Но умерев и снова ожив, я подумал, а помнит ли меня отец, мать? Узнают ли меня? Пытались ли они искать своего сына? Они живы, я узнавал. Живут недалеко от Верлиоки, в лесах, сразу за скалами. Я хотел, но всегда боялся встретиться с ними. Скажи, Ма’Ай, у тебя есть родители?
— Да, они живут в деревни Вон, в землях графа Ла’Фера, на другом конце света, в Белом королевстве, — с грустью произнес Ма’Ай. — Я побоялся объяснить им причины нашего побега, даже не попрощался. А теперь и не знаю, когда судьба позволит нам снова увидеться.
Покинуть лабораторию можно лишь пройдя через комнату с драконом, в которой по обыкновению сидел Румпель. Ма’Ай удивлялся, откуда Румпель мог столько знать, если он целый день просто сидит в кресле и курит трубку. Ма'Айю повезло. Пришел Холгун, что-то сказал Румпелю, от чего тот подскочил как кузнечик и, опережая Холгуна, понесся в кабинет Ашран. Благодаря этому стечению обстоятельств Ма’Айю удалось вывести Мори незамеченным. Он помог ему дойти до повозки, на которой они с Ашран обычно выезжали на медитацию. Солнце уже было высоко и начинало припекать. Люди, утомленные жарой за эти летние дни, спешили по своим делам, мало обращая внимания на открытую повозку и сидящих в ней.
"Интереса было бы больше, знай они, что один из них — оживший мертвец" — Подумал Ма’Ай.
Они выехали за ворота города, когда Мори сказал:
— В тот день, перед тем как убить себя, я видел ее раны и знаю ее возможности. Не могу отделаться от чувства, что Ашран не могла выжить.
— Я вообще ничего не видел, я же был кем-то привязан к столу, — ответил Ма’Ай со снисходительной улыбкой.
— Она ничего не объясняла тебе?
Ма’Ай не знал, стоит ли ему говорить, но решив, что Мори известно об Ашран гораздо больше, чем ему, произнес:
— Сказала, что не может умереть.
— Я это подозревал, — согласился Мори. — Тебя это не пугает?
— Я доверяю Ашран.
— Я тоже доверял.
Они помолчали. Каждый думал о чем-то своем.
— Послушай, когда ты умер, что происходило? — поинтересовался Ма’Ай.
— А что ты хочешь услышать?
— Правду, конечно.
Мори задумался, разглядывая поля виноградников мимо которых они проезжали.
— А мне интересно, как это представляет житель Белого королевства. Расскажи.
Ма’Ай припомнил, чему его учили в детстве и поведал:
— После смерти придется пройти по мосту. На этом мосту находятся большие весы. На этих весах взвешиваются мысли, слова и дела каждого: добрые на одной чаше весов, дурные — на другой. Если твои дела хороши, то прекрасная богиня Анкалиме встретит тебя и проводит к будущему телу.
— А если твои дела не так хороши?
— Тогда искривлённое отражение богини утащит тебя в болотное жилище Дурного помысла. Тебе предстоит долгий век страданий, дурной пищи и скорбных стонов без радости и печали.
— И ты веришь в это? — спросил Мори, таким тоном, что Ма’Айю стало не по себе, будто он снова сказал глупость и решил ответить вопросом на вопрос:
— Так и что насчет тебя?
— В тот день, когда я умер, — сказал Мори. — Я перестал существовать. От слова совсем. И меня не было до тех пор, пока вы не вернули к жизни. Айёл — мир мертвых богов. Возможно, меня просто не кому было встретить.
Ма’ай нахмурился, настроение его испортилось.
— Но если там ничего нет, то в чем тогда смысл?
— В жизни, Ма’Ай. Весь смысл в жизни.
Дом родителей Мори находился действительно недалеко. Прошло чуть больше пары часов их пути, как их повозка притормозила около старенькой избушки с маленьким оконцем и низенькой дверцей на окраине леса. Перед входом под навесом красовался потемневший от времени стол, а сама избушка утопала в огромных листьях вайи. Было сложно понять, где заканчивается стебель и начинается лист.
— А тебе стало лучше, — заметил Ма’Ай глядя, как Мори спрыгнул с повозки без его помощи.
— Все благодаря тебе, — отозвался Мори с улыбкой.
Из избушки вышел седой старик с лицом, покрытым глубокими морщинами, и двинулся им на встречу по вытоптанной полянке, слегка прихрамывая на левую ногу.
— Чем могу служить, господа хорошие? — поинтересовался он.
Вслед за стариком на улицу высунулся мальчишка. Наверное, так и выглядел Мори в десять лет, подумал Ма’Ай, из далека приметив сходство. Ма’Ай смотрел на мальчугана поэтому пропустил тот момент, когда старик резко остановился и, сделав пару шагов назад, с ужасом в голосе спросил:
— Кто ты?
— Не узнаешь меня, папа? — после этих слов старик развернулся и попытался бежать к избушке, но те времена, когда он был молод и крепок, остались далеко в прошлом. Мори быстро нагнал его, схватив за шею. Не пойми откуда взявшийся в руке Мори всё тот же клинок из квебрита вошел в тело старика со стороны спины, чуть выше поясницы.
— Я смотрю, ты также рад меня видеть, как я тебя, — сказал Мори старику на ухо громким шёпотом, выпуская ослабевшее тело на землю.
— Деда! — вскричал испуганный мальчонка, наблюдавший за всем этим.
— Торин, беги! — хрипя, крикнул старик внуку.
— Стоять! — мальчишка замер, попав в сеть магических слов.
В этот момент Ма’Ай, будто придя в себя от шока происходящего, закричал:
— Во имя Анкалиме! Что ты делаешь?!
Мори уже сидел на крыльце, пристроив мальчишку перед собой.
— Прошу тебя. Не делай этого. Он всего лишь ребенок. — молил истекающий кровью старик.
Ма’Ай было хотел рвануть к Мори, но тот опередил его.
— Ма’Ай, стой там, где стоишь, — приказал он, покачивая кинжалом. — У нас тут семейный разговор. Где матушка, отец?
— Она умерла несколько лет назад, — ответил старик.
— Жаль. Сам не знаю, почему мне в голову не пришло навестить вас раньше, — опечалено заметил Мори. — Я бы с удовольствием ее придушил.
Ма’Ай не знал, что делать, как остановить творившийся перед ним ужас.
— Ма’Ай, я тебя обманул, когда сказал, что не помню тех людей, кто продал меня. Познакомься, это был мой отец — Мори Морт. Забавно, что у меня его имя, правда? — весело сообщил Мори. — Продал меня он не Ашран, а тем, кто предложил цену побольше — двум некромантам. Они были до ужаса жалкими, и им требовались силы ничего не понимающего ребенка. Не поверишь, они так боялись меня! Не кормили, потому что боялись моей силы. Полуживой я не так их пугал. Спать не могли, пока не посадили на цепь. Ашран потребовалось шесть лет, чтобы найти меня. А ведь я был не больше Торина.
Ма’Ай отчаянно хотел помочь перепуганному мальчишке. Единственное, что ему оставалось попробовать призвать тот огонь, что у него получалось использовать во время испуга.
— Поразительно, как он похож на меня, — заметил Мори, сжимая лицо ребенка в своих ладонях.
Ма’Ай припомнил, что предыдущие вспышки не контролируемо выжигали всё перед ним, следовало придать огню упорядоченности, сделать более точным. Он вспомнил слепого графа в эльфийских лесах, что поджигал все вокруг, не видя. Ма’Ай закрыл глаза. Сердце билось в ушах глухим стуком. Он выдохнул, стараясь успокоиться. Цвет пришел через саму землю, через подошву его босых ног. Это был нежно-желтый оттенок из глубин земли. Он концентрировался, закручивался, превращаясь в оранжевые знаки. То был оглушающий ветер. Еще немного и он сожжёт Мори. Нужно лишь направить поток… Резкая боль пронзила его тело, Ма’Ай согнулся пополам, хватаясь за живот, ноги подогнулись и он осел на землю. Он глотал воздух ртом, сквозь туман боли, наблюдая, как Мори спокойно проводит кинжалом по горлу мальчонки, а затем откидывает тело прочь ненужной вещью. Он был не в силах ему помешать. Старик рыдал и плакал, но вскоре и он затих.
Мори сидел на крыльце, спиной опираясь на одну из балок с удовольствием облизывая руку по локоть залитую кровью хлеставшей из шеи убитого мальчика.
— Видимо, не так ты представлял встречу с семьей, — заключил Мори, улыбаясь Ма’Айю алыми губами. — Единственные эмоциональные узы, которые связывали меня с семьей, я хотел затянуть у них шее. Это узы ненависти.
Боль немного отпустила. Ма’Ай посмотрел на свою руку. Она была в крови, а на рубашке расплывалось кровавое пятно.
— Если тебя интересует вопрос, что с тобой, то это боль он проклятого ножа. Клинок входит в тело. В твоем случае очень медленно. Это больно, уж поверь мне. Я знаю, — сказал Мори. — Но скоро тебе станет легче.
— Мы нашли сына Ву, — объявил Холгун стоя напротив Ашран в кабинете. — Мори не просто обедал с ним. Он подсадил к Линару Ву одну из тварей эльвиров. Эта тварь свела парня с ума. Неизвестно что она нашептывала ему все это время, единственное, что он повторяет, это твое имя, Ашран.
— Он с ней договорился или заключил контракт? — поинтересовалась Ашран.
— Понятие не имею, — бросил тот, прошёл мимо и упал в одно из кресел. Он был зол. — Ты же знаешь, эти твари, как и эльвиры любят притворяться людьми. Мне пришлось от него избавиться, пока остальные не догадались о причинах его помешательства. Так что я выпустил на свободу одну из тварей.
— Подсадка — долгий процесс, — размышлял вслух Румпель. — Значит, он подружился сничего не подозревающим Линаром, медленно подсаживая тварь к нему. Во время их встреч он не только кормил обедом Линара, но и подкармливал тварь, чтобы та не пожрала носителя раньше времени. Затем он умирает. Тварь продолжает питаться за счет Линара. Контракт — единственное объяснение навязчивой мысли об Ашран в его голове. Иначе тварь просто захватила тело после исчезновения хозяина. Он планировал покончить с собой и заставить нас через Лунара Ву вернуть его к жизни. Но зачем?
— Он знал, что останется живым, — заключила Ашран. — Нужно еще раз поговорить с Мори.
Они поспешили в камеры, но к их удивлению, Мори там не было. На столе стоял поднос с едой, две кружки, а сам чай в большом чайнике был еще тёплым.
— А где Ма’Ай? — спросил Румпель, пояснив: — Он принес еду.
— Как давно он пошел к Мори? — насторожился Холгун.
— Думаю, не больше часа назад… — протянул Румпель в ответ.
— Что почти час Ма’Ай делал в камере Мори? — брови Холгуна сошлись на переносице.
— Ну, они разговаривали… Как я понимаю, Ма’Айю было жалко Мори… — Оправдывался Румпель. — К тому же я все время находился в зале и слушал их.
— Как ты вообще позволила ему разговаривать с Ма’Аем? — Холгун обратил свой гнев на Ашран. — Ты же понимаешь, что он из себя представляет. Мори манипулирует людьми, как дышит.
— Его заклинание! — воскликнула Ашран, оставляя изначальный вопрос без ответа. — Мори дописал его.
Она кинулась обратно в кабинет, быстро снимая завесу с потайной комнаты. Стеллажс книгами задрожал, становясь полупрозрачным, открывая обзор на еще одну небольшую комнату с полками, заполненными книгами и различными предметами. Ашран прошла сквозь дрожащую завесу, нашла книгу средних размеров в черном кожаном переплёте. Быстро пролистав, нашла нужную страницу и с ужасом посмотрела на мужчин:
— Ему нужен Ма’Ай. Ма’Ай умрет, а Мори останется жив. Я убью его! — тут же вскричала она, захлопнув книгу. Глаза ее полыхнули золотом. — Они ушли не так давно. Холгун, ты сможешь взять след?
Тот кивнул. Они направились к выходу из лаборатории. Первым шел Холгун. Он же был тем, кто шмякнулся о каменную кладку. Не понимая, что произошло и почему стена его не пропускает, он пощупал стену.
— Ашран, почему стена стала стеной? — спросил он.
— Что? — Удивилась она. — Но это возможно, лишь запечатав вход.
— Значит, он запечатан! — подтвердил Холгун её догадку.
— Но это возможно лишь используя сосуд запечатывания…
— Ты хочешь, проверить на месте ли он? — почти вскричал Холгун, злясь на очевидные вещи. — Просто. Распечатай. Вход.
— Но это возможно лишь находясь снаружи.
— Так много возможностей в твоих словах, Ашран. — вздохнул Румпель, поджигая трубку. — Что на счет невозможного?
Холгун не останавливаясь возмущался доверием к людям не из семьи. Ашран наматывала круги вокруг очага в центре комнаты, задумчиво потирая подбородок. Румпель курил трубку, по обыкновению сидя в кресле.
— Нам нужен не просто кто-то за стеной, а кто-то с незапечатанной кровью, — заметил Румпель, выдыхая клуб дыма.
— Другими словами, нам нужен полукровка. Какие шансы его найти, сидя здесь? — добавил Холгун.
— Небольшие, — согласилась Ашран. — Но все же это единственный шанс. Либо дожидаться, что Мори нас отопрёт. Если, конечно, это входит в его планы. Но, думаю, к тому времени Ма’Ай уже будет мертв.
— А Мори недурно так щелкнул нас по носу, да? — поинтересовался Румпель. Никто ему не возразил, и он продолжил размышлять вслух: — Я могу только гадать, как давно Мори все задумал. Надо отдать ему должное, этот хитрый лис обо всем позаботился заранее! Остается единственный вопрос: Ма’Ай случайно или умышленно попал в это уравнение? На что Мори рассчитывал? На то, что Ма’Ай окажется чародеем или на его доверчивость? То, что у Ма’Айя получится вернуть к жизни кого-то мы сами не верили, отправляясь в холодные камеры, так ведь?
И на этот раз ему никто не ответил. Только лицо Ашран пошло пятнами, что абсолютно было не свойственно эльфам.
— Я поищу с помощью осанве. Может, мне кто-нибудь ответит, — заключила Ашран.
— Ты понимаешь, что это практически то же самое, как кричать эльфам: смотрите, я здесь? — указал на недостаток её плана Холгун.
— Эльфов все равно нет в Верлиоке, — вмешался Румпель.
— Так же, как и полукровок, — продолжал не соглашаться Холгун.
— У нас нет выбора, — сказала Ашран.
— Это невозможно, — возразил Холгун.
— Это то, что нам нужно! — заявил Румпель.