«ᴇᴄᴧи у ʙᴀᴄ ᴇᴄᴛь ᴛᴀйнᴀ нᴇ ᴄ᧐᧐бщᴀйᴛᴇ ᧐ нᴇй ниᴋ᧐ʍу, ᴋ᧐ᴦдᴀ ᴇᴦ᧐ знᴀюᴛ дʙ᧐ᴇ ϶ᴛ᧐ ужᴇ ᴄᴇᴋᴩᴇᴛ ʙ ᴩуᴋᴀх ᴋᴀᴋ ʍиниʍуʍ дʙух» из днᴇʙниᴋ᧐ʙ б᧐ᴄ᧐н᧐ᴦ᧐ᴦ᧐ ʍᴀᴦᴀ.
Сразу после обеда они выдвинулись в ткацкий район на окраине города, где жили довольно состоятельные люди. На своих землях за горами они выращивали овец. Центром ткацкого района были производства по обработке шерсти, изготовлению тканей, красок и прочего. Следующим полукругом располагались дома рабочих — каменные строения в три, а то и в четыре этажа, где могло проживать до десяти семейств. И уже ближе к городу располагались дома хозяев.
Нужный им дом был в три этажа из такого же серого камня, что и прочие в городе. Отличало лишь нанесение узорчатой резьбы на камне как украшения. Дверь им открыла девушка, по виду моложе Ма’Айя. В простом красно-коричневом платье. Увидев Холгуна в одеждах службы решения дел, её лицо просветлело, и она с улыбкой заметила:
— Я рада, что вы так быстро откликнулись на мою просьбу. Прошу проходите!
Более богатое убранство дома Ма’Айю случалось видеть лишь в доме Лакорна. Богатство выражалось в огромном количестве дорогой древесины в отделке интерьера и с избытком заливающем первый этаж свете магических фонарей. Его спутники Холгун и Ашран в виде мужчины, отчего молчали ожидая.
— Я владелица Вивиан Лутаро, — пояснила девушка. — Мои родители умерли, и я достаточно взрослая, несмотря на внешний вид.
— Тогда вы расскажете нам, что произошло? — спросил Холгун, без лишних вступлений.
— Идёмте, — сказала девушка и двинулась к лестнице, ведущей на второй этаж. — Меня ограбили. Понимаете, я с двенадцати лет каждый день работаю на ткацком производстве. Контролирую всё и работу, и документы. Мне сегодня не спалось, и я решила задержаться дома, доспать.
Рассказывала она, поднимаясь по лестнице. Остановилась около двери справа от лестницы на втором этаже. Она поискала ключ в связке, отворила. За дверью оказался рабочий кабинет с полками книг и большим письменным столом.
— Когда я проснулась, солнце было в зените. Не знаю, что привлекло мое внимание, но дверь кабинета была не заперта.
Она подошла к одной из полок с книгами, что щелкнула и полка отъехала в бок, открывая небольшую кладовую.
— А здесь, — она указала внутрь. — Был этот человек! Я взяла кочергу. Хорошо, что камин расположен возле входа и огрела его по голове. Наверное, слабо. В следующую минуту он кинулся на меня, прижал к стене и сказал: если пикну, то он убьёт меня. Отшвырнул в сторону и убежал. Я пыталась ему помешать, но я слабая девушка в сравнении с ним. Меня ограбили белым днем, и ушли через парадный вход! А я ничего не могла сделать.
Голос её дрогнул, глаза заблестели от слез.
— Вы были одна в таком большом доме? — искренне удивился Ма’Ай и тут же смутился за позволенную себе вольность.
Девушка мило улыбнулась.
— В нашей семье не принято держать обслугу. Да и к чему? Основное время мы проводим вне дома, либо на производстве, либо на полях. Есть приходящая повариха и горничная, но они пришли уже после ограбления.
— Что всё-таки украли? — спросил Холгун.
— Семейную реликвию, — ни капли, не раздумывая ответила она, безоговорочно веруя в их помощь. — Золотая статуэтка. Она небольшая в две ладони.
— Больше ничего не взяли? — поинтересовался Холгун, взяв в руки золотую чернильницу со стола. — В доме полно других ценностей.
— Статуэтка не просто золотая, она магическая и является артефактом. Думаю, её ценность на черном рынке будет существенной.
— В чем суть магического устройства? — спросила Ашран.
— Я не знаю. Она досталась мне от бабушки, а я не владею магией в отличие от неё.
— Откуда у неё статуэтка? — продолжала Ашран.
— Ей подарил дедушка. Моя бабушка умерла, когда мне было двенадцать лет. К сожалению, в детстве мне не пришло в голову задавать вопросы, о её происхождении, — развела руками девушка. — Но ценность её велика для семьи, то есть меня. Так что я заплачу любые деньги, а они у меня есть. Я не знаю, что подумать. Ключ от кабинета есть только у меня, и об устройстве тайника в шкафу знаю лишь я, понимаете?
Девушка выглядела милой, честной и очень симпатичной. Ма’Ай даже залюбовался ей, пока она говорила. Поймав его взгляд, она вновь ему улыбнулась. Он смущенно покраснел и опустил глаза в пол. Когда же оторвал взгляд от носков сапог, то встретился с насмешливыми светло-карими глазами Ашран. Он смутился окончательно и не запомнил, что же еще рассказывала девушка.
Они спускались по лестнице, когда дверь распахнулась, и в дом вошёл мужчина средних лет. Он напряженно замер, но увидев форму службы решения дел облегченно выдохнул:
— Спасибо, что пришли так быстро.
— Это мой дядя Герро, — пояснила девушка.
— Почему не вы стали наследником? — в лоб спросила Ашран.
Мужчина слегка смутился, но вместо него ответила девушка:
— Это решение моей бабушки, но мы дружная семья. Поверьте, это никак не повлияло на нашу жизнь.
Холгун хмуро посмотрел на неё и перевел взгляд на Герро:
— Где вы были, когда произошло ограбление?
— Как обычно на полях, — ответил Герро и звучало это вполне правдиво.
Они покинули дом семьи Лутаро, обещая поймать вора и по окончанию дела объявить стоимость за оказанные услуги.
— Хорошая девушка, — зачем-то заметил Ма’Ай.
— Может и так, — согласился Холгун и пояснил: — Ткацкий район — один из самых благополучных районов. Владельцы хорошо платят охране города. Сюда не пропускают посторонних. Странно, что вор смог так спокойно уйти. Я поговорю с охраной, может, кто что видел.
Они действительно шли по улицам, где, к его удивлению, и прохожих было не так много. Большинство из них хорошо одетые люди спокойно возвращались домой. Периодически им на встречу шли патрули службы охраны.
Ашран согласно кивнула и добавила:
— Странно и то, что в огромном доме нет обслуги. В любом другом их будет целый отряд. Они могут себе позволить, но не нанимают людей.
Ма’Ай не мог не согласится. Припомнив, что в доме Лакорна один человек встретил их на улице, другой в доме, третий проводил в кабинет хозяина, ещё одна девушка принесла закуски и это только те, кого он припомнил. Да, слуг в доме Лакорна был рой! Вскоре Холгун попрощался, и они продолжили свой путь вдвоем с Ашран.
— А ты ей понравился, — заметила Ашран.
Сказала это так внезапно, что Ма’Ай с ужасом ощутил горячую волну, нахлынувшую на него и накрывшую с головой, оставим после себя неясное чувство стыда и неловкости. Ашран, казалось, забавляла его реакция.
— Да, с чего бы? — только, и смог растерянно выдавить из себя Ма’Ай.
— Ну почему бы и нет? Ты довольно милый.
От очередного комплимента в его адрес Ма'Ай подумал, что еще чуть-чуть и он вспыхнет. Он физически ощущал, как горит его лицо. Умом он понимал, что Ашран нашла весёлым провоцировать его реакцию, но противостоять этому он не мог. С трудом взяв в себя в руки, он таки сумев возразить:
— Ты это специально говоришь, — в голосе звучала легкая обида. — Я простой крестьянский сын, разве я могу понравиться… такой красавице…
Он едва не закричал, когда широко улыбаясь Ашран спросила:
— Значит, Вивиан Лутаро — красавица?
Из-за волнения он совершил фатальную ошибку, подкинув Ашран пищу для издевательства. От полной потери лица его спас внезапный удивленный оклик:
— Ма’Ай?
Он повернулся. Анкалиме свидетель! Он никогда не был так рад видеть За’Ар. Ма’Ай радостно подбежал к девушке и схватил за руку:
- Я провожу За’Ар до дома! — бросил Ашран Ма’Ай, стараясь не смотреть на неё, и поспешил прочь.
Он так торопился, что За’Ар начала прихрамывать, едва поспевая за ним. В какой-то момент ей это надоело, она выдернула руку и возмущенно воскликнула:
— Хватит меня тащить!
Ма’Ай выдохнул. Ашран видно не было. Накал страстей спал.
— Прости, — сказал он.
За’Ар смерила его не довольным взглядом:
— Фух! Что на тебя нашло?
Ну, как это объяснить? Да и признаться стыдно! Почему рядом с За’Ар или Шивой он чувствует себя спокойно, а с любыми другими девушками его частенько охватывает такое волнение, что мыслить тяжело? Что же ему с этим делать? Заметив, его тревогу, она не стала настаивать на ответе.
— Пошли домой, — бросила За’Ар и двинула по мостовой, он поспешил за ней. — Я смотрю ты в форме службы решения дел? А Шива, говорила, что туда не берут, кого попало. Жду подробностей. Как туда ты попал?
— Это долгая история…
— До дома больше получаса ходьбы. Можешь начинать рассказывать свою великолепную историю, — велела За’Ар.
Так или иначе, он все-таки рассказал За’Ар всё с самого начала, а закончил кражей и поиском артефакта. Не позабыв взять обещание сохранить всё в тайне. Слову За’Ар он верил. Они уже спускались по высоким ступеням, ведущих к заливу, когда За’Ар заключила:
— Это дядя.
Ма’Ай даже остановился:
— Что?
— Кражу статуэтки организовал дядя, — уточнила она. — Я была в ткацком районе, это действительно самый безопасный район в городе. Понятно, что он совершил это не сам. В Верлиоке всё покупается и продается. Я больше, чем уверена, он кому-то заплатил. Возьмите его на понт.
— Понт? — переспросил Ма’Ай, не совсем понимая значение слова.
— Я так понимаю, ограбление пошло не по плану и девушки не должно быть в доме. Вам нужно подослать человека, кто представиться подельником вора и потребует дополнительной оплаты, — объяснила она.
Ма’Ай отчасти завидовал сообразительности За’Ар. Быстроте понимания всей ситуации. У За’Ар не было сотен лет, имевшихся у Ашран, или начитанности Шивы, но она обладала той удивительной жизненной мудростью. Ему, конечно, было интересно, где она успела ею разжиться, но он удерживал себя от вопроса. Что-то подсказывало, что она вряд ли ответит, а их близость это нарушит.
Ночью ему не спалось. Хотелось как можно скорее сообщить о предложенном плане Ашран. Перехватив что-то с оставшегося ужина, он поспешил в лабораторию и застал Ашран ещё растрепанной и в халате:
— Во имя всего святого! Ма’Ай, солнце хоть взошло? — проворчала она.
Даже слушать его не стала. Велела заварить чаю, а затем нагрузила домашними делами вплоть до прихода Румпеля. И лишь потом позволила рассказать о плане предложенном За’Ар.
— Я волен согласиться с этой девушкой, — кивнул Румпель, выслушав озвученное им предложение За’Ар. — Только есть одна проблема — он видел всех вас.
— Я даже не знаю, стоит ли привлекать к этому делу кого-то ещё… — задумчиво потерла подбородок Ашран, принимаясь расхаживать возле очага. — Я более чем уверена, с этой семьей что-то не так. Правда, пока не могу понять что именно.
Румпель, сидевший в своем кресле, раскурил трубку, сделал глубокую затяжку. И тут его будто осенило.
— О! — Воскликнул Румпель.
Торопясь выразить мысль, посетившую его голову, отчаянно закашлялся, подавился дымом, что не успел выдохнуть. Ашран подскочила к нему, пытаясь одновременно постучать по спине и заглядывать в глаза, наполнившиеся слезами. В итоге выхватила трубку и со злостью выкинула ее прочь:
— Она тебя в могилу сведет раньше времени!
Румпель кашлять перестал. Замер в кресле. Он пораженно уставился на Ашран, та виновато сконфузилась. Задабривая, погладила по голове и вприпрыжку кинулась за трубкой, что выкинула. Со стороны это выглядело настолько смешно, что Ма’Ай не выдержал и начал смеяться. Видит Анкалиме! Сдержать можно всё: слезы, боль, злость, но смех сдержать невозможно! К нему присоединилась Ашран. Когда их, наконец, попустило, Румпель поинтересовался:
— Ну что, молодые люди, я вас вдоволь повеселили?
— Прости Румпель, — примирительно сказала Ашран. — Что ты хотел сказать?
Румпель сменил гнев на милость, достал коробочку, в которой носил табак, и принялся набивать трубку:
— Как насчёт амулета Томбора?
Ашран прищурилась, раздумывая, но Ма’Ай ничего не понимая уточнил:
— Что за амулет Томбора?
— Брат моего прадеда Томбор. Даже не знаю, как тебе объяснить… Иногда меня мучает вопрос, как вас в Белом королевстве делают таких наивных, — вздохнул Румпель, всё-таки решив поведать эту историю Ма’Айю. — Так вот! Томбор имел некие наклонности и попал под влияние тех районов города, где не ведет патрулирование охрана города. Ты, наверное, там и не бывал?
Ма’Ай отрицательно покачал головой.
— Томбор любил мужчин, — заключил Румпель. — Будучи талантливым изготовителем, он создал амулет по уровню достойный эльфийских мастеров. Амулет Томбора способен из мужчины сделать женщину, а женщину превратить в мужчину. Не просто создать иллюзию, как чары Ашран, а полностью изменить сущность.
Зря Румпель думал, что Ма’Айю ничего неизвестно об этой стороне жизни. Он был знаком с подобной историей, о тёмной стороне людей, которую они скрывают. Ещё давно За’Ар просветила их поведала о любви мужчин к мужчинам. Жаль, он тогда не поинтересовался, откуда ей было известно о таком. Умом он понимал, но глубинно осознать не мог. Зачем любить мужчин, когда есть такие чудесные и прекрасные женщины, как Ашран. Сегодня она впервые была в нарядном платье тёмно-зелёного цвета с золотой вышивкой. Вышивка сказочно переливалась в свете огня от очага. Длинные волосы, собранные в высокий хвост, оплетены золотой лентой. Тонкая шея скрытая высоким воротником платья. Длинные ушки Ашран украшали серьги каффы со свисающими желтыми камнями. Красавица! У него сдавило грудь. Вдруг стало трудно дышать. Он просто не мог отвести взгляд от неё.
— О чем задумался? — спросил Холгун.
Ма’Ай вздрогнул, не заметив его появления.
— Ни о чем, — буркнул Ма’Ай и поспешил ретироваться в уборную, схватив вёдра, оставшиеся от уборки.
Амулет Томбора представлял собой довольно простую вещицу. Небольшой тёмно-красный камень в оправе из серебра. Но, как сказала Ашран, сам камень изготовлен из крови Томбора. Все камни, изготовленные таким способом, имели подобную окраску. Осталось решить, кто будет представляться подружкой вора. Первым выбрали Холгуна. Едва он надел амулет, по его телу прошла магическая волна. Они пораженно замерли. Более страшной женщины Ма’Айю видеть не приходилось. Он даже на женщину мало походил вообще. Все тот же длинный острый нос, квадратный подбородок, крупное мускулистое тело. Изменения коснулись лишь волос, что теперь нечесаными патлами спадали на плечи, да появления двух небольших холмиков на его груди.
— Холгун, ты кошмарная женщина, — заключил Румпель.
Настал черед Ма’Айя примерять магическое украшение. Когда он надел амулет, то ничего особо не почувствовал, никаких изменений. Ма’Ай посмотрел на окружающих. Ужаса в глазах заметно не было. Он попытался оглядеть себя, взгляд уперся в грудь. Просто огромную грудь! Таких размеров, что он ног не видел за ней. Глаза расширились от удивления, стремясь к диаметру блюдец. Он даже пощупал. Настоящая! И кинулся в кабинет Ашран, где на стене висело зеркало в полный рост.
Увидев себя в отражении, он просто потерял дар речи. Смотревшая на него из зеркала девушка была на удивление миловидной, лишь отдаленно напоминала самого Ма’Айя. Она больше походила на Ма’Рту.
«Только в разы красивше» — подумал Ма’Ай.
Он бы сказал, что он очень даже ничего в женском обличье! На нем была вчерашняя форма службы решения дел. Рубашка сильно приподнялась из-за объёмной груди, оголяя живот. Большие темные глаза в обрамлении густых ресниц. Нос теперь был маленьким и кругленьким, да и пухлые губы казались более уместными на женском лице. Всю эту красоту обрамляли длинные мягкие волны волос. Было желание проверить наличие или отсутствие неких мужских атрибутов в штанах, и он не сдержался. Там было пусто!
— Вот бы ребята видели! — пораженно воскликнул Ма’Ай женским голосом и поразился второй раз.
Стоит ли удивляться тому, что «роль» досталась ему. Ашран подобрала одно из своих платьев, укоротила длину и сейчас занималась тем, что перешивала лиф, подгоняя размер.
— У меня не получится! — в который раз повторил Ма’Ай.
— Тебе просто нужно притвориться. В этом нет ничего сложного. Тебе необязательно быть собой, — приободряла Ашран.
Как он не отговаривался, все закончилось тем, что вот он стоит в ткацком районе под моросящим дождем, в перекроенном Ашран платье, кутаясь в плащ. Он ломал голову над тем, как же ему себя вести, что говорить. Легко говорить — притворись. А что делать, если ты об этом никогда не думал? Вот Шива с таким справилась бы на раз. Ничто не могло помешать ей, получить желаемое.
— Эй, дядя! — крикнул Ма’Ай, подражая дерзкому и уверенному голосу Шивы, немного выйдя из переулка.
Герро Лутаро бросил на него взгляд и отвернулся.
— Дядя Герро! — громче позвал Ма’Ай вызывающим девичьим голосом. — Если вы не хотите, чтобы я поговорила с вашей племянницей, то советовала бы подойти сюда!
Он остановился, посмотрел на него ещё раз и подошел.
— Кто вы?
— А ты подумай, напряги мозг, — вскинул бровь Ма’Ай, дерзко сверля взглядом мужчину.
Он явно занервничал, заметил Ма’Ай.
— Это он…он вас послал? — дрогнувши голосом спросил дядя Герро, и почти умоляя произнес: — Прошу, не трогайте Вивиан…
— Мне нет до неё дела, если ты правильно всё поймёшь! Меня просили передать, — продолжал играть Ма’Ай. — Кое-что пошло не по плану. И требуется компенсация!
— Но…но мы же договорились поделить всё потом… — пробормотал он.
— Это, да. Но мой мужчина это мой мужчина, понимаешь? — Ма’Ай сам толком не понимал, что несёт, но мужчина видимо кое-что сообразил.
— Хорошо. Обожди тут, я выпишу бумагу на компенсацию. Хорошо?
Ма’Ай благосклонно кивнул, сложив руки под грудью, хотя точнее, сложив грудь на руки.
— Предупреждаю, ждать я не люблю, — бросил Ма’Ай.
Вскоре Герро Лутаро вернулся с бланком на двадцать золотых и поспешил распрощаться с наглой дамочкой. Бланк был выписан на имя Эзона Тора. Не очень умный поступок со стороны уважаемого Герро, но и опыта общения с противозаконными личностями у него не было. Получив документ, Холгун поспешил в отдел выяснять личность получателя. А они с Ашран вдвоем возвращались в лабораторию.
— У тебя всё получилось, — с улыбкой заметила Ашран.
— А ты думал, у меня не получится, красавчик? — игриво спросил он, толкнув бедром Ашран.
Ашран рассмеялась мелодичным баритоном и обняла его, являвшегося теперь ей, за плечи. Сейчас, будучи кем-то более дерзким и вызывающим, Ма’Ай без раздумий положил руку на талию обнявшего его мужчины и прижался боком. Мир вокруг него сошел с ума. Возможно, на него действовала магия амулета Томбора, или это был результат того, что он был сейчас самой настоящей женщиной. Но Ашран казалась ему не менее привлекательным мужчиной, чем настоящая. Он восхищенно рассматривал её мужской профиль. Она посмотрела на него и улыбнулась.
— Знаешь, ты красива в любом виде, — признался он, глядя ей в глаза.
Они шли, обнявшись, по мокрой мостовой. Дождь прекратился. Люди торопились домой, стараясь успеть до следующего потока дождя. Ма’Ай с Ашран ловили на себе завистливые взгляды прохожих, как мужчин, так и женщин. Было странно, но в то же время отчего-то очень хорошо.