После демонстрации сбежавшей пленницы, Свет тут же успокоился. Выпрямился и непосредственно улыбнулся.
— Ну что ж, посмотрим, что смогут твои сущности против моих созданий.
— Созданий? Ты создать ничего не смог, — презрительно скривился Темный. — Посмотри на себя! Вместо того чтобы брать от нас лучшее, учиться, ты сперва попытался уничтожить меня, затем чуть не разрушил созданный Пустотой мир и даже разбившись на осколки и просуществовав так века, ты не научился ценить то, что есть, а лишь копил злобу. Теперь же? Собрав себя, ты первым делом устроил резню, уничтожая создания матери, которым не повезло поймать мою суть. Ты, в слепой гордыне, возомнив себя великим и единственным, совершал ошибку за ошибкой. Уничтожить Тьму? Нельзя стереть часть себя, глупый ты щенок! Да пожри тебя безвременье, ты Свет, не способен создавать, лишь копировать. Что за болванчиков ты нарек паладинами. Вечность всеобъемлющая, неужели ты думаешь они противники моим созданиям?!
— Это мы сейчас и проверим, — зло зашипел Свет, скрежеща зубами.
— Проверим, — хохотнул Кахир, — что проверять, глупец. Ты лишил их единственного шанса на победу, когда поработил сущности и уничтожил суть носителей. Безмозглые рабы не способные на самостоятельные действия, вот кто передо мной.
— Вот как, — успокаиваясь, высокомерно хохотнул Свет, — то есть, способность самостоятельно принимать решения ты называешь силой? То есть, самый сильный твой Всадник на моей стороне? — указал он на застывшего за правым плечом Тограса.
— Гнилое семя может проскользнуть даже при самом тщательном отборе, — сокрушенно вздохнул Тьма и протянул руку вперед, направив на Несущего.
Полукровка выпучил глаза, глумливая улыбка сползла с его губ, раскрывшихся в беззвучном крике. Скребя руками грудь, Несущий упал на колени. Выгнулся, подставляя солнцу налитое кровью лицо, а изо всех отверстий его тела тягучими струями потекла кровь.
— Повелитель, — едва слышный хрип вырвался из сжавшегося горла с вспухшими, налитыми синевой жилами, и уже мертвое тело завалилось на спину, глядя вверх выпученными красными глазами.
Свет, брезгливо дернув уголком губ, невольно отступил на шаг от мертвеца.
— Извини, небольшое недоразумение, — хищно ухмыльнулся Темный губами Кахира.
— И твои марионетки готовы сложить за тебя голову, зная, что в любой момент с ними может случиться такое? — вопрос звучал скорее застывшим возле Темного Всадникам, чем ему самому, так как глядел Свет именно на них, надеясь своими словами поколебать решимость.
— Глупый мальчишка, — покачал Темный головой, — я же сказал тебе, не сравнивай своих кукол с моими Всадниками.
Свет пытался держать лицо, но и улыбка, и выражение стали больше напоминать вырезанные на тотеме чем принадлежащие живому существу.
— Что ж, если твои слуги готовы жертвовать собственными детьми ради тебя, что я могу поделать, — внезапно расплывшись в улыбке, печально произнес Свет, стрельнув взглядом в сторону Несущего смерть и счастливо сузил глаза, когда заметил — его слова достигли цели. — Паладины, уничтожьте противника, — сделав несколько шагов назад, Свет отошел за спины своих созданий.
Светлые паладины, разом, будто единый организм, шагнули вперед, принимая боевую стойку и занося длинные, двуручные мечи над правым плечом.
Всадники немногим уступили в синхронности светлым. Лишь Несущий смерть застыл, не двигаясь с места. Сжимал кулаки и смотрел, не в силах преодолеть охватившее оцепенение. Следил за медленными, какими-то ненатуральными движениями окружающих и за бледным, полным боли лицом жены.
Реальность дернулась, задрожала и будто расслоилась. На мир словно опустили черный колпак, затмивший солнце и приглушивший краски. Только Свет и его воины сделались ослепительными пятнами, на которые нельзя было смотреть прямо.
Анвар стоял во тьме. Но не той, что ждала темных оказавшихся при смерти. Это место было другим, тем, что пять лет назад приняло в себя лишенную тела душу, застрявшую между жизнью и смертью. Оно напомнило и о рыдающей жене, и о той беспомощности, что охватила безтельное его существо.
В ней, совсем рядом, замер недвижно Кахир, и его глаза, только что черные и серьезные не по-детски, вернули искреннее любопытство и восторг. Рядом с ним бесформенным пятном стоял сам Тьма. Казалось, плоть его, черное ничто, дыра в вечность, затягивающая в себя исходящий от паладинов и их господина свет.
— Анвар, неужели ты отвернешься от меня в такой момент? — с легкой грустью спросил Тьма.
Анвар вздрогнул, перевел взгляд с ничто на жену, сидящую на земле. Она вцепилась в Шиес, словно моряк в обломок корабля в бушующем от шторма море, и во все глаза смотрела на сына. Сауле не плакала. Слезы у жены, а до этого наложницы, Анвар видел лишь тогда, когда та пыталась надавить на него, вытребовать нужное ей. Когда же все было плохо, наоборот, замолкала, сжимая зубы. Привычка, вбитая тяжелой рукой Глабы на долгие годы.
— Чтобы Всадником смог стать другой, предыдущий должен погибнуть… так или иначе.
Тьма вздохнул, понимая что хочет сказать его Несущий смерть.
— Мой сын носит вашу суть, Великий, но, что будет после?
— Твоему сыну придется умереть, ты прав, — тихо признался Тьма.
Анвар прикрыл глаза, прикусив губу. Осознание поглотило разум, сделало тело слабым, не способным держаться на ногах, остановило сердце, а после пустило его болезненными неровными толчками. Анвар все понимал, знал — предать не сможет, но обрекать своего сына…
— Ты можешь бросить меня. Можешь отказаться от клятв, но спасти его не сможешь, — Тьма говорил горько, но холод в его словах Анвар хорошо разобрал. — Если ты помешаешь моему воплощению, я умру. Вместе со мной погибнет и весь мир. Ты уже мог наблюдать изменения в нем, засуха лишь начало.
— У нас нет выбора… — обреченно прошептал Анвар.
— Выбор есть всегда, Несущий смерть.
Анвар выровнялся, выпрямил спину, притянутую к земле неприятными известиями.
— Я могу просить?
— Проси, — с некоторым любопытством согласился Тьма.
— Пусть она не помнит его…
— Ты уверен, Несущий смерть?
— Да, Великий. Я буду верен тебе до своей смерти, я буду чтить клятвы до своей смерти, и я готов отдать тебе мою часть, как и обещал, но она здесь не при чем.
— Спасибо, Анвар, — с явным облегчением сказал Тьма. Он дернулся, собираясь вернуться в настоящее, но не смог подвести такое доверие, едва слышно прошептав, — амулет Сауле, подаренный кочевницей, что носит твой сын. Я не обещаю, не знаю, поможет ли это, но, по крайней мере, шанс есть.
— Спасибо, Великий, — несколько воспрянув, постарался улыбнуться Анвар. Когда-то подарок Береники помог вернуться к жизни самому Анвару. И стоило родиться Кахиру, Сауле передала второй камень ему.
Несущий смерть вытащил из крепления ромфею, разворачиваясь к слепящим глаза противникам. Он почувствовал облегчение, пронесшееся по окружающему пространству, тут же схлынувшее и подарившее остальным возможность двигаться.
— Вот как?! — недовольный шелест Света коснулся ушей Несущего смерть, поднимая настроение.
Светлые напали первыми.
Ашту еще успел рявкнуть бросившимся вперед Берге и Святу приказ не вмешиваться, и все завертелось.
Женщины глядели за плавными, танцующими движениями своих мужчин. Мальчик демон немногим уступал им в умениях, да и то лишь в силу возраста. Только преимущества их скорость не давала. Облаченные в тяжелый доспех паладины оставались глухи к ударам и уколам. И огров, способных отбросить неуязвимых противников, рядом не было. Не знали создания Света и усталости, постепенно тесня Всадников к застывшим женщинам и ребенку.
Кагар первым отлетел в сторону, получив удар мечом. Клинок прошел от левой щеки до середины живота, разрезая плоть вместе с плотным доспехом Несущего. Демон затих в пыли.
Потерявшие еще одного союзника, Всадники отходили все ближе к Темному.
— Великий! — взмолился Анвар, когда следом за Кагаром упал Ашту.
Судя по нецензурному звуку, Несущий хаос отделался лишь моральной травмой, но проклятые светлые не отставали, оттесняя Всадников и явно одерживая верх.
— Что стоит их способность принимать решения, если они слабы, как и все смертные? — захохотал Свет.
Тьма лишь улыбнулся грустно и воздел руки небу.
Оружие Несущих занялось темным огнем. Всадники, в первое мгновение отшатнувшиеся от сполохов тьмы, оскалились в диких улыбках, принимая помощь господина.
Раны, нанесенные этим оружием, не пришлись светлым по вкусу. Когда пал первый бронированный монстр, Свет зашипел, зло и тонко.
— Демон, ты Первозданный или змей из ближайшего болота, — заорал Ашту, хватаясь за голову.
Звук этот отдался болью во всем теле и поселил в ушах звон, от которого своих собственных слов неслышно было. Всадники против воли опустились на землю, держась за кровоточащие уши.
— Хватит, — холодно велел Тьма, и звук исчез. Следом пришло и облегчение, боль отступила, вновь позволяя слышать происходящее в мире.
Фигура Кахира подернулась дымкой и словно растаяла, обернувшись сгустком тьмы. Поколебавшись в воздухе, Тьма вытянулся вверх, выровнялся, обзавелся извечным своим балахоном и перчатками.
Со стороны раздался полный боли всхлип Сауле, понявшей, что сына в мире больше нет. Тело ее обмякло, навалившись на испуганную Шиес. Берга, в ужасе рухнул на колени рядом с ней, оттесняя темную. Прижал тоненькое тело к себе, вглядываясь в бледное лицо. Застонал с облегчением, понимая, что светлая всего лишь впала в беспамятство. Свят стоял рядом, до боли сжимая в руке меч, и зло смотрел на созданий Вечности, принесших в его мир столько боли.
— Как? — зло и испуганно прошипел Свет. — Ведь я не давал тебе поглощать искры.
От Тьмы разошлось некое довольство.
— И ты накопил их, позволив разом вернуть все. Пришло время, сын мой, — горько прошипел Темный. От Света, того места, куда Несущий хаос вонзил клинок, к нему потянулась тонкая белая нить энергии.
Всадники, удостоверившись, что Свет больше не обращает на них внимания, ринулись добивать оставшихся паладинов.
— Что ты делаешь? — испуганно вскинулся Свет. Дернулся, пытаясь раствориться и исчезнуть, убраться подальше от безумного отца. Не смог.
— Ты не сможешь уйти, мой клинок не позволит.
— Ты умрешь! — заорал Свет, испуганно глядя на Тьму. — Исчезнешь вместе со мной! Твоя суть не выдержит такого количества моей энергии!
— Я знаю, сын, — грустно произнес Тьма. — Но лучше мы вместе погибнем, чем и дальше будем продолжать это бесполезное противостояние.
— Ты безумец, а как же баланс, а…
— Баланс не будет нарушен. Тьма и Свет вместе исчезнут из миров.
— Миры исчезнут вместе с вами, — раздался со стороны новый, женский голос, полный страха и скорби. — Прекрати.
Пустота стояла в десятке шагов и полными боли глазами смотрела на происходящее. От холодной красноволосой Инаниты осталась лишь форма. Женщина теперь выглядела слишком живой, настоящей и испуганной. Она стискивала руки, сплетенные у груди, словно боялась прикоснуться ими хоть к кому из близких.
— Я же говорил, придет, — разорвал тишину насмешливо-злой голос Несущего хаос.
Пустота сверкнула взглядом, но опускаться до споров с созданием не стала.
— Что ж, значит, исчезнут, — устало выдохнул Тьма. Его фигура наливалась нездоровым сиянием, тогда как Свет угасал на глазах.
— Перестань, прошу! — подалась вперед Пустота. — Тебе ведь нравился этот мир, неужели ты хочешь его гибели?
— Нравился и нравится, но ты выбрала его судьбу. Потакая сыну, ты обрекла на смерть столько своих созданий. Не думаю, что если исчезнет остальной мир, ты это заметишь.
— Я замечу ваше исчезновение, — покачала головой Пустота. — Ты хочешь обречь меня на одиночество в Вечности.
— Я хотел подарить тебе все без исключения, но ты предпочла отвернуться, когда мне нужна была помощь.
— Я не могу выбрать из вас двоих, — всхлипнула Пустота и бросилась к рухнувшему на землю сыну. — Я не хочу выбирать из вас!
— Твоя неспособность определиться привела нас сюда, — устало закончил Тьма.
— Нет, — едва подняв голову от рук матери, зло прошептал Свет. Его фигура стала совсем прозрачной, едва освещающей лишь место, где он лежал. — Это ты, ты привел нас сюда. Твой эгоизм, твое нежелание замечать нас. Посмотри, даже сейчас твои игрушки тебе важнее меня.
— Ты что-то путаешь сын, — возразил Тьма, но голос его звучал неуверенно, — это ты заставил меня обзавестись игрушками. Твоя жажда мести и жестокость по отношению к моей искре.
— Я? Я всего лишь хотел, чтобы ты заметил меня! — едва слышно вскричал Свет. — Чтобы ты обратил на меня внимание. Похвалил, Вечность тебя забери.
— Что?
— Ты. Посмотри, ты носишься со своими игрушками, словно с драгоценностью. Темные твари, за которых ты готов был уничтожить меня. Твои Всадники, которых ты подпустил ближе, чем своего собственного сына.
— Ты уничтожал созданий только за их суть.
— Да, я был не прав, но потом? Разве я хоть раз удостоился от тебя такой поддержки, какую получили они. Да хоть какой поддержки?! Ради тебя я рвался вперед. Учился, стал быстрым, сильным. Но тебе было плевать! Ты отворачивался от меня, от матери! Стоило мне появиться, ты уходил. Растворялся в Вечности, отстраняясь от нас!
— Безумие, — прошептал Тьма, прикрывая глаза рукой. — Никогда я не отворачивался от вас. Ты ведь… — неуверенно шепнул он, — ты злился, когда я был рядом. Всегда вклинивался между нами. Опалял меня своей сутью, заставляя уйти.
— Бред! Не нужно сваливать на меня свое нежелание находится рядом!
— О Вечность всеобъемлющая, — простонал Тьма, — прости меня, сын мой.
— Что? — зашипел Свет. — Простить? За то, что ты со мной сотворил?
— Нет. За то, что я не сделал. За то, что не замечал, насколько был тебе нужен.
— Остановись, прошу, — вскричала уже Пустота, понимая, что сын тает в ее объятьях. Ее пальцы уже могли пройти сквозь его руки.
— Я, — Тьма неуверенно огляделся. Суть Света, поглощаемая им, бунтовала, заставляя напрягать все силы, чтобы не упустить ее, не уйти слишком рано. — Я отпущу его, но поклянись, что мы уйдем. Уйдем и больше никогда не принесем этому миру бед. А ты, мой сын, позволишь мне исправиться и примешь извинения.
Свет, едва различимый, казалось вечность сверлил отца взглядом, но, в конце концов, кивнул соглашаясь. Пустота всхлипнула, с надеждой уставившись на Тьму.
— Хорошо, — черный балахон, за последние мгновения покрывшийся сетью ярких, белых «трещин», словно налился краской. Светящиеся изнутри разрывы затягивались на глазах. Энергия света изменила направление, потянувшись от Тьмы к своему воплощению, и Свет облегченно вздохнул, обретая очертания. — Но помните, вы дали слово.
— Мы будем ждать тебя, — стоило исчезнуть связывающей Тьму и Свет нити, поднялась на ноги Пустота. Осмотрелась и пока никто не смог помешать, скользнула к Несущему хаос. — Ты был прав, мальчик, — прошипела она в насмешливо-невозмутимое лицо. — Но ты меня разозлил. Я одарю тебя. Ты будешь носить три сути, станешь залогом Равновесия.
И Пустота коснулась груди Несущего хаос. Его тело дернулось, сжимаясь, изо рта вырвался стон, но почти сразу неприятные ощущения отступили, не оставив и следа.
— Как прикажете, Госпожа, — улыбнулся Ашту, еще не понимая, что произошло.
Пустота усмехнулась и в мгновение оказалась у сына, прижавшись к его плечу. Свет успел еще окинуть собравшихся каким-то недовольным взглядом, и они оба исчезли.
Резко рванув застывших существ, подул холодный полночный ветер. Следом за ним послышался далекий еще гром. На недавно безоблачном небе маленькими еще черточками побежали облака.
— Они ушли из мира, — с тяжелым вздохом озвучил Тьма, оседая на землю.
— Повелитель? — сдавленно прошептал Анвар. От его сына не осталось и тела, и как должен был подействовать камень в таком случае, он плохо понимал.
— Не сейчас, Анвар, защита Пустоты исчезла. Забытые боги вырвались на свободу, и, боюсь, они уже совсем рядом, а мне нужно время для восстановления. Энергия сына ослабила меня, — по все более утихающему голосу Тьмы скорее было похоже, что он погибает.
Словно услышав его, со стороны могильника раздались недоуменные крики, переросшие в рев рога, вопли ужаса и злые команды генералов.
— Идите, сдержите их сколько сможете, — едва удерживая тело вертикально прошелестел Тьма.
***
Багрду встать в строй рядом с остальными воинами не позволили. Даже когда он попытался устроить скандал его мягко отвели в сторону и сказали, что не будут нарушать приказ Несущего боль из-за его глупых порывов.
Багрд не сдавался. Вериорен была где-то впереди, стояла в рядах тьмы готовая сложить голову в бессмысленной стычке. Дополнительным стимулом был сражающийся рядом со своим князем Лайональ и охранявший Сауле Свят. Только Багрд оставался в стороне, словно оберегаемый всеми маленький ребенок.
Не узнавая себя, Багрд рычал и ругался с неподкупными генералами. Не помня себя рвался в бой. Но все было тщетно, приказ Несущего боль исполняли беспрекословно.
Зло сощурившись, Багрд отступил и, недолго подумав, сорвался с места, пытаясь отыскать место, где сражался лист Вериорен.
Чувствуя себя вражьим лазутчиком он изображал из себя тень. Стараясь не попадаться никому на глаза, пробирался от дерева к дереву. Целью он избрал один из эльфийских отрядов, где, как ему показалось, виднелась знакомая фигурка.
Сильно стараться не пришлось, как раз в это время светлые воины пошли в атаку, и генералам тьмы стало не до своевольного мальчишки.
Сам мальчишка, заслышав звуки рога ускорился. Не обращая внимания на певучую ругань, протолкался сквозь эльфийские ряды, выглядывая среди рослых эльфов фигурку Вериорен.
— Нашел! — счастливо заявил он в ухо сосредоточенной девушке, всматривающейся вперед желтыми глазами.
— Багрд? — дернулась она от неожиданности. — С ума сошел? Что ты здесь делаешь?
— Пришел помогать! — счастливо заявил он и вытянул шею, пытаясь рассмотреть над эльфийскими макушками наступающее войско. Рассмотрел и теперь старательно пытался забыть увиденное. Слишком впечатляюще выглядели пусть и медленно надвигающиеся, но представшие одной сплошной стеной воины.
— Иди отсюда, дурак, — зашипела эльфа испуганно. — Ты же не умеешь сражаться!
— Ничего, я топор взял, — улыбнулся Багрд, предъявив опешившей эльфийке прихваченный в лагере лабрис. — У него даже два лезвия, так что точно не перепутаю.
— Багрд!
— Я не уйду, — резко посерьезнев, заявил демон. — Ты, конечно, можешь сообщить моему братцу, что я нарушил его приказ. Он придет и уволочет меня силой. Но сам я не уйду!
— Оставь его, зара, — прервал их спор насмешливый голос. И Багрд и Вериорен разом повернулись к стоящему рядом парню-эльфу, и тот, удостоверившись что завладел их вниманием, продолжил, — ты темного не переспоришь. Позволь парню показать себя.
Багрд возмущенно фыркнул, но улыбнулся благодарно, испытывая к незнакомцу искреннюю признательность.
Вериорен хотела еще возразить, но обреченно махнула рукой. Но Багрд слишком отчетливо почувствовал разбежавшееся от нее облегчение и тепло приязни.
Задуматься о правильности своих действий ему не дали.
Светлые не ждали, не останавливались для перестроений или отдыха. Стоило достигнуть линии удара, они сорвались на бег, а над темным войском разлетелись сети тьмы, позволяя воинам сражаться днем. Зашевелились и эльфы. Получив приказ натянули тетиву и отправили в полет стрелы. Ответом им прилетели и вражеские снаряды. Засверкали и зазвенели раскинувшиеся щиты. Багрд стиснул зубы, поудобнее перехватив все тяжелевший топор.
Вериорен скрылась из виду, отрезанная от него светлыми воинами. Багрд устал, но не позволял себе опустит оружие. Тело болело, получив несколько ударов. Глаза то и дело пыталась залить кровь из рассеченного лба. Приходилось все время проводить рукавом левой руки по ним, чтобы видеть хоть что-то. Всеобщий страх и боль подпитывали, наполняли пьянящей силой, не позволяя самому провалиться в ужас происходящего. Никогда молодой демон не подумал бы, что может так владеть оружием.
Противники закончились резко. Еще некоторое время Багрд, оскалив зубы, крутился вокруг себя, надеясь найти выход бурлящей энергии, но рядом никого не оказалось. Только разобрав это он внезапно услышал и ревущий рог, и крики паники откуда-то спереди, и шепотки от ближайших воинов Тьмы.
— Что за? — не зная к кому обращается, зашипел Багрд.
— Забытые боги.
Кто ему ответил Багрд тоже не понял. Услышанное успокоило возбуждение, облило холодом осознания.
— Где Вериорен? — бросив взгляд на несущихся к ним тварей, прошептал Багрд и, словно проснувшись, заорал, оглядывая стоящих и лежащих рядом светлых. — Где моя эльфийка?
— Багрд!
В вытолкнутую к нему толпой эльфу Багрд вцепился как в потерянное сокровище. Осознание, что сокровищем она и является, пришло неожиданно, вместе с ее теплыми, пугающе приятными эмоциями.
Искаженных Багрд встречал с новыми силами, уже четко зная, за что сейчас сражается.