Проходят месяцы. Пилот работает: летает над Нью-Йорком, много думает. Фея завела много подруг. Она стремится скрасить трудные мысли Пилота.
После работы Пилот идет на Бродвей. Ему нравится бродить в толпе. Вообще нравится наблюдать. Вот навстречу ему стремительно двигается юноша: взгляд в глубь асфальта, размашист и быстр шаг — абсолютное самоуглубление. Юноша задевает Пилота плечом.
— Тэн?! Это ты!
— Здравствуй, Пилот!
— Здорово, дружище!
Они обнимают друг друга.
— Как ты оказался здесь, Тэн?
— А как ты, Пилот?
— Ладно, давай зайдем в бар. У тебя есть время?
— Для тебя всегда, Пилот.
Они забираются в дальний угол. Загораживаются дымом. Потягивают через соломку прохладную жидкость.
— Я женился, Тэн.
— В твои то двадцать лет?
— Ты не представляешь, какая она прелесть.
Пилот рассказывает.
— Я рад за тебя!
Открытое лицо Тэна широко, счастливо улыбается, и Пилоту становится хорошо.
— А как поживаешь ты, Тэн?
— Работаю на заводе. Есть еда и жилье. Не на что жаловаться.
— Пишешь стихи?
— Не бросил.
— Прочитай что-нибудь. Как в детстве. Мы забирались в горы, и ты у костра всю ночь читал наизусть Уитмена, Маяковского, Брехта, Неруду, Макграта и Диего.
— Ты помнишь?
— Может быть, лучшее, что осталось от детства.
— Я прочту тебе самое свежее, — улыбнулся Тзн, — ты первый услышишь.
Тэн помолчал немного. Опустил голову. Начал.
Пилот опустил голову. Помешивает соломкой в бокале.
— Я занялся политикой, — говорит Тэн, — выступаю почти каждый день. На заводах и на улицах.
— Ты коммунист?
— Нет, зеленый. Активист нашего заводского комитета. У нас сколотилась хорошая боевая группа. Приходится сталкиваться с боевиками всех мастей. Интересно и трудно. А сегодня у меня митинг в Гарлеме.
— Я пойду с тобой.