— Наоборот. Похоже, что все только начинается.
— Но позволь, ведь бои прекращены… Его семье ничего не грозит. Что ему неймется?
— Знаешь, это бессмысленный разговор. Тебе трудно понять… Я ведь понимаю, что, кроме сдачи картины, тебя ничего больше не интересует. Дайте человеку прийти в себя. Он соберется.
— Будем надеяться, — Эшмид криво ухмыльнулся. — Его настроение стоит студии огромных денег.
— Он соберется, — чуть тверже повторил я. — Увидишь. Все будет в порядке.
Но я не был уверен. У меня была очень слабая надежда. И Эшмид знал это.
Я так и не понял, с чего все началось. Пару дней спустя я краем уха услышал, как Джойс что-то говорила Кларку об Эдди Кеннеди. Я бы и внимания не обратил, но при моем появлении они умолкли с видом ехидным и смущенным одновременно.
В то утро до меня еще не раз доносилось имя Кеннеди. Его упомянул Фред Мюррей. Потом оно мелькнуло в разговоре Роджера с Тимми. В ожидании репетиции его произнес актер, загримированный под принца Рудольфа, беседуя с «графом Розанофф». При этом оба искоса поглядывали в сторону Бергманна, и на их лицах читалось плохо скрываемое удовлетворение.
Когда я заглянул в будку звукооператора, Роджер спросил меня:
— Слыхал? Сегодня утром Эдди Кеннеди смотрел отснятые куски.
Сначала я не понял, о чем он.
— Странно, я тоже был в зале, но его не видел.
Роджер ухмыльнулся.
— Само собой. Он смотрел их уже после. После того как вы с Бергманном ушли.
— С какой стати?
Роджер с подозрением посмотрел на меня, словно соображая, прикидываюсь я дурачком или нет.
— Крис, все ясно как божий день. Раскинь мозгами.
— Неужели картину решили отдать ему?
— Ужели-ужели.
— Ч-черт!..
— Как думаешь, Бергманн в курсе?
Я покачал головой.
— Он бы мне сказал.
— Ради бога, Крис, не говори, что узнал это от меня.
— Я бы предпочел вообще оставаться в неведении.
— Жаль человека, — задумчиво произнес Роджер. — Не заладилось у него тут. Срывается он частенько, правда, ну так я как-то привык не обращать внимания на его выплески. Подумаешь, великое дело. А так — достойный мужик… Ужасно жаль. Опять же из этого Эдди режиссер как из тебя папа римский.
Меня же грызла трусливая мыслишка: только бы Бергманн услышал эту новость, когда меня не будет поблизости. Я попытался улизнуть с обеда, но он меня подкараулил:
— Пошли, поедим в отеле.
Вот оно, чего я так боялся!
Разумеется, Кеннеди с Эшмидом были уже здесь. Они о чем-то увлеченно беседовали. Кеннеди что-то объяснял. Он разложил нож, вилку и ложку в квадрат и тыкал в них перечницей. Оба сделали вид, что не заметили нас, но когда мы проходили мимо, Эшмид вскинул глаза на своего собеседника и негромко угодливо засмеялся. Режиссеры и актеры взирали на нас с любопытством. Я буквально лопатками чувствовал на себе их взгляды.
За едой Бергманн был погружен в мрачную задумчивость. Мы едва перекинулись парой слов. Кусок не лез в горло. Меня мутило. Сказать? Нет, не могу. Я ждал, что вот-вот грянет гром.
Мы уже собрались вставать из-за стола, как в зал вошел этот несносный Паттерсон.
Он останавливался возле каждого столика, здоровался, отпускал какие-то шуточки. Чутье подсказывало мне, что до нас он дойдет непременно. Его глупая физиономия светилась злорадством, словно он вытянул счастливый билет.
— Здравствуйте, господин Бергманн, здравствуйте. — Не дожидаясь приглашения, он подсел к нам. — Что я слышал? Это правда?
— Что — правда? — неприязненно буркнул Бергманн.
— Про ваш фильм. Вы и впрямь решили бросить съемки?
— Бросить?
— Ну да, уйти. Отказаться…
Бергманн, казалось, не понимал, о чем идет речь. Потом вдруг резко дернулся вперед.
— С чего вы это взяли?
— Гм, ну вы же знаете, — гаденько улыбаясь, Паттерсон уклонился от ответа, — как быстро распространяются подобные слухи. — Его цепкие глазки шарили по лицу Бергманна. Потом обернулся ко мне, всем своим видом выражая участливость, впрочем весьма неубедительно. — Надеюсь, я не ляпнул ничего такого?
— Вообще-то я не любитель студийных сплетен, — как можно небрежнее проронил я, мечтая провалиться сквозь землю.
Бергманн тут же вперился в меня яростным взглядом:
— Так вы тоже слышали об этом?
— Наверно, меня ввели в заблуждение, — почти в открытую издевался Паттерсон, — коль скоро вы впервые слышите об этом… Хотя все это очень странно, очень. Я получил эту информацию из весьма авторитетных источников и не предполагал, что она нуждается в проверке. Говорили, что Эдди Кеннеди…
— Ах, так вы об этом… — Я отчаянно пытался дать Бергманну понять, что он должен сделать вид, будто находится в курсе событий. — Ну, это ведь проще простого. Случается, посмотрит человек отснятый материал, а вокруг этого навертят невесть что.
Но Бергманн отнюдь не был настроен на дипломатический лад.
— Кеннеди смотрел материал? А я об этом впервые слышу? Мне даже не потрудились сообщить! — Он неожиданно повернулся ко мне. — Вы знали все это время? Вы с ними заодно, вы сговорились?
— Я… я не думал, что это имеет какое-то значение…