- Вы так думаете? Не съездит, не беспокойтесь. Потому что мне на это наплевать. Я не боксер.
- Вряд ли вам было бы наплевать.
- Именно было бы. В этом ваша основная ошибка. Вы плохо соображаете.
- Хватит говорить обо мне.
- Как угодно, - сказал Харви. - Мне наплевать на вас. Вы для меня нуль.
- Довольно, Харви, - сказал я. - Выпейте еще портвейну.
- Нет, - сказал он. - Я пойду куда-нибудь и поем. Еще увидимся, Джейк.
Он встал из-за стола и пошел по улице. Я смотрел, как он пересекает мостовую, маленький, грузный, с неторопливой уверенностью пробираясь между машинами.
- Он всегда ужасно злит меня, - сказал Кон. - Не выношу его.
- А мне он нравится, - сказал я. - Я даже люблю его. Не нужно на него злиться.
- Я знаю, - сказал Кон. - Просто он действует мне на нервы.
- Поработали сегодня?
- Нет. Сегодня не клеилось. Сейчас мне гораздо труднее, чем когда я писал первую книгу. Никак не могу наладиться.
Бодрая уверенность, с какой он ранней весной вернулся из Америки, уже исчезла. Тогда он не сомневался в своем литературном таланте, и его мучила только жажда приключений. Теперь эта уверенность исчезла. Мне кажется, что я как-то не сумел отчетливо обрисовать Роберта Кона. Дело в том, что, пока он не влюбился в Брет, он никогда не говорил ничего такого, что отличало бы его от других людей. Он красиво играл в теннис, был хорошо сложен, ловок, недурно играл в бридж я чем-то неуловимо, напоминал студента. Я ни разу не слышал, чтобы он в большой компании сказал что-нибудь необычное. Он носил рубашки фасона поло - как мы их называли в университете и как их, вероятно, называют и теперь, - но не старался казаться моложе своих лет. Не думаю, чтобы он очень любил франтить. Внешне он сформировался в Принстоне. Внутренне он сложился под влиянием двух женщин, воспитавших его. В нем была милая мальчишеская веселость, которую ни той, ни другой не удалось вытравить из него, и я, вероятно, не сумел этого показать. Например, играя в теннис, он очень любил выигрывать. Ему, должно быть, хотелось выиграть не меньше, чем знаменитой Ленглен. С другой стороны, он не дулся, когда проигрывал. После того как он влюбился в Брет, все его мастерство пошло прахом. Он стал проигрывать таким теннисистам, которые никогда и не мечтали побить его. Но относился он к этому очень мило.
Итак, мы сидели на террасе кафе "Селект", и Харви Стоун только что пересек улицу.
- Поедем в "Клозери де Лила", - сказал я.
- У меня свидание.
- В котором часу?
- Фрэнсис придет в четверть восьмого.
- А вот и она.
Фрэнсис Клайн переходила улицу, направляясь к нам. Она была очень высокая, шагала быстро, размашисто. Она сделала нам знак и улыбнулась. Мы смотрели, как она пересекает улицу.
- Здравствуйте, - сказала она. - Очень рада, Джейк, что вы здесь. Мне нужно поговорить с вами.
- Хэлло, Фрэнсис, - сказал Кон. Он улыбался.
- Ах, здравствуй, Роберт! И ты здесь? - Она продолжала, говоря очень быстро: - Дурацкий у меня день сегодня. Он, - она кивнула на Кона, - не пришел домой к обеду.
- Я и не должен был.
- О, я знаю. Но ты не предупредил прислугу. Потом я сговорилась с Паулой, но ее не оказалось в редакции. Я поехала в "Ритц" и ждала ее там, а она не пришла, и у меня, конечно, не хватило денег, чтобы пообедать в "Ритце".
- Ну и что же вы сделали?
- Ушла оттуда, конечно. - Она говорила нарочито веселым тоном. - Я всегда держу свое слово. Никто этого теперь не делает. Ну, как поживаете, Джейк?
- Хорошо.
- Привел в дансинг хорошенькую девушку, а потом улизнул с этой Брет.
- Она тебе не нравится? - спросил Кон.
- Я нахожу, что она совершенно очаровательна. А ты?
Кон промолчал.
- Послушайте, Джейк. Мне нужно поговорить с вами. Пойдемте со мной напротив, в кафе "Купол". А ты посидишь здесь, Роберт, ладно? Идем, Джейк.
Мы пересекли бульвар Монпарнас и сели за столик. Подошел мальчишка-газетчик, я купил парижский выпуск "Тайме" и развернул газету.
- Что случилось, Фрэнсис?
- О, пустяки, - сказала она. - Он только хочет бросить меня.
- Как это - бросить?
- Он всем говорил, что мы поженимся, и я сказала матери и всем, а теперь он не хочет.
- А что случилось?
- Он решил, что еще не успел насладиться жизнью. Я так и знала, что этим кончится, когда он поехал в Нью-Йорк.
Она взглянула на меня, блестя глазами и стараясь говорить небрежно.
- Я не выйду за него, если он этого не хочет. Конечно, не выйду. Я теперь ни за что не выйду за него. Но только мне кажется, сейчас немножко поздно, после того как мы прождали три года и я как раз получила развод.
Я молчал.
- Мы хотели торжественно отпраздновать, а вместо этого у нас сплошная драма. Он как ребенок. Бьет себя в грудь, плачет и просит меня не волноваться, но он говорит, что просто не может этого сделать.
- Плохо дело.
- Еще бы не плохо. Два с половиной года я на него потратила. Теперь я даже не знаю, захочет ли кто на мне жениться. Два года назад я могла выйти за любого, там, в Канне. Все старички, которые хотели остепениться и искали элегантную жену, за мной бегали. А теперь сомневаюсь, найду ли я кого-нибудь.
- Бросьте, вы и сейчас можете выйти за любого.
- Нет, не думаю. И потом, я люблю его. И я хотела бы иметь детей. Я всегда считала, что у нас будут дети. - Она ясными глазами смотрела на меня. - Я никогда особенно не любила детей, но мне не хочется думать, что у меня их никогда не будет. Я всегда считала, что у меня будут дети и тогда я полюблю их.