- Я хочу мех для вина, - сказал Билл.
- Здесь рядом есть лавка, - сказал я. - Сейчас пойду куплю.
Танцоры не хотели отпускать меня. Трое сидели рядом с Брет на высокой бочке и учили ее пить из меха. Они повесили ей на шею венок из чеснока. Один совал ей в руку стакан. Другой учил Билла песенке. Напевал ему в ухо. Отбивал такт на спине Билла.
Я объяснил им, что сейчас вернусь. Выйдя из лавки, я пошел по улице в поисках мастерской, где я видел мехи для вина. На тротуарах толпился народ, у многих лавок ставни были закрыты, и я не мог найти ее. Я дошел до самой церкви, оглядывая обе стороны улицы. Потом я спросил одного из толпы, и он взял меня за локоть и привел в мастерскую. Ставни были закрыты, но дверь распахнута настежь.
Внутри пахло дубленой кожей и горячей смолой. В углу сидел человек и выводил по трафарету надписи на готовых мехах. Мехи пучками свисали с потолка. Приведший меня снял один, надул его, туго завинтил крышку и прыгнул на него.
- Видите! Не течет.
- Мне нужен еще один. Только большой.
Он снял с потолка большой мех, в который вошел бы целый галлон, и приложил его ко рту. Щеки его сильно раздувались вместе с мехом. Потом он, держась за стул, встал на мех обеими ногами.
- На что они вам? Продадите в Байонне?
- Нет. Пить буду из них.
Он хлопнул меня по спине.
- Buen hombre! Восемь песет за оба. Самая дешевая цена.
Человек, который выводил надписи на мехах и бросал их в кучу, поднял голову.
- Верно, - сказал он. - Восемь песет - это дешево.
Я заплатил, вышел на улицу и вернулся в винную лавку. Внутри было еще темней и очень тесно. Я не увидел ни Брет, ни Билла, и мне сказали, что они в задней комнате. Девушка за стойкой наполнила для меня оба меха. В один вошло два литра. В другой - пять литров. Все это стоило три песеты и шестьдесят сентимо. Кто-то стоявший рядом со мной и кого я видел первый раз в жизни, пытался заплатить за вино, но в конце концов заплатил я. Тогда он угостил меня стаканом вина. Он не позволил мне угостить его в ответ, но сказал, что не откажется промочить горло из нового меха. Он поднял большой пятилитровый мех, сжал его, и вино струей полилось ему в самое горло.
- Ну вот, - сказал он и отдал мне мех.
В задней комнате Брет и Билл сидели на бочках, окруженные танцорами. Каждый держал руку на плече соседа, и все пели. Майкл сидел за столиком вместе с какими-то людьми без пиджаков и ел с ними из одной чашки рыбу, приправленную луком и уксусом. Все они пили вино и макали хлеб в масло с уксусом.
- Хэлло, Джейк, хэлло! - крикнул Майкл. - Идите сюда. Разрешите познакомить вас с моими друзьями. Мы тут слегка закусываем.
Майкл познакомил меня со всеми сидящими за столиком. Они подсказывали ему свои фамилии и послали за вилкой для меня.
- Перестань объедать их, Майкл! - крикнула Брет со своей бочки.
- Нет, зачем же я лишу вас обеда, - сказал я тому, кто протягивал мне вилку.
- Ешьте, - сказал он, - для того поставлено.
Я отвинтил крышку большого меха и пустил его по кругу. Все по очереди выпили, высоко держа мех в вытянутых руках.
Снаружи, покрывая пение, доносилась музыка проходившей процессии.
- Как будто процессия идет? - спросил Майкл.
- Nada, - сказал кто-то. - Это ничего. Пейте. Поднимите мех.
- Где они вас разыскали? - спросил я Майкла.
- Кто-то привел меня сюда, - ответил Майкл. - Мне сказали, что вы здесь.
- А где Кон?
- Он раскис! - крикнула Брет. - Его куда-то убрали.
- Где он?
- Не знаю.
- Откуда нам знать? - сказал Билл. - По-моему, он умер.
- Он не умер, - сказал Майкл. - Я знаю, что он не умер. Он просто раскис от Anis del Toro.
Когда Майкл сказал: Anis del Toro, один из сидевших за столиком достал мех из-за пазухи и протянул его мне.
- Нет, - сказал я. - Нет, спасибо.
- Пейте. Пейте. Подымите мех!
Я отхлебнул. Водка отдавала лакрицей, и от нее по всему телу разливалось тепло. Я чувствовал, как у меня становится тепло в желудке.
- Где же все-таки Кон?
- Не знаю, - сказал Майкл. - Сейчас спрошу. Где наш пьяный товарищ? спросил он по-испански.
- Вы хотите видеть его?
- Да, - сказал я.
- Я не хочу, - сказал Майкл. - Это вот он хочет.
Владелец анисовой водки вытер губы и встал.
- Пойдемте.
В одной из задних комнат Роберт Кон спокойно спал на сдвинутых бочках. Лицо его было едва видно в темноте. Его накрыли чьим-то пиджаком, а другой подложили ему под голову. С его шеи на грудь спускался большой венок из чеснока.
- Не будите его, - прошептал приведший меня. - Пусть проспится.
Два часа спустя Кон появился. На его шее все еще болтался венок из головок чеснока. Испанцы приветствовали его криками. Кон протер глаза и засмеялся.
- Я, кажется, вздремнул, - сказал он.