- Нет, не шучу, - сказал Майкл. - Я не из тех, кто любит, чтобы их били. Я даже ни в какие игры не играю.
Майкл выпил рюмку фундадору.
- Я, знаете, и охоты никогда не любил. Всегда может случиться, что тебя придавит лошадь. Как вы себя чувствуете, Джейк?
- Хорошо.
- Вы мне нравитесь, - сказала Эдна Майклу. - Вы правда банкрот?
- Я отчаянный банкрот, - сказал Майкл. - Я воем на свете должен. Неужели у вас нет долгов?
- Куча.
- Я всем на свете должен, - сказал Майкл. - Я сегодня занял сто песет у Монтойи.
- Неправда, - сказал я.
- Я отдам ему, - сказал Майкл. - Я всегда всем отдаю.
- Оттого вы и банкрот, да? - сказала Эдна.
Я встал. Голоса их доходили до меня откуда-то очень издалека. Все казалось каким-то скверным фарсом.
- Я пойду в отель, - сказал я. Потом я услышал, что они говорят обо мне.
- А он дойдет один? - спросила Эдна.
- Лучше проводим его.
- Я дойду, - сказал я. - Не ходите со мной. Мы еще увидимся.
Я пошел прочь от кафе. Они остались за столиком. Я оглянулся на них и на пустые столы. За одним из столиков сидел официант, подперев голову руками.
Когда я шел через площадь к отелю, все выглядело иначе и по-новому. Никогда я не видел этих деревьев. Никогда не видел шестов с флагами, не видел фасада театра. Все изменилось. Такое чувство у меня уже было однажды, когда я возвращался домой с загородного футбольного поля. Я нес чемодан с моим спортивным снаряжением и шел по дороге от вокзала к городу, в котором жил всю жизнь, и все было по-новому. В садах сгребали сухие листья и жгли их на обочине, и я остановился и долго смотрел. Все было непривычно. Потом я пошел дальше, и мне казалось, что ноги мои где-то далеко и что все предметы приближаются ко мне издалека, и я слышал, как ноги мои шагают где-то на большом расстоянии от меня. В самом начале игры меня ударили каблуком по голове. Вот так же я сейчас переходил площадь. Так же поднимался по лестнице отеля. На то, чтобы подняться по лестнице, потребовалось много времени, и мне казалось, что в руке у меня чемодан. В моей комнате горел свет. Билл вышел ко мне в коридор.
- Послушай, - сказал он, - поднимись и зайди к Кону. С ним что-то стряслось, и он спрашивал тебя.
- Ну его к черту.
- Ступай. Ступай, зайди к нему.
Мне не хотелось взбираться еще выше.
- Что ты так смотришь на меня?
- Вовсе я на тебя не смотрю. Ступай наверх и зайди к Кону. С ним что-то неладно.
- А ты не пьян ли? - сказал я.
- Да, пьян, - сказал Билл. - А ты все-таки ступай наверх и зайди к Кону. Он хочет тебя видеть.
- Ладно, - сказал я. Вот только по лестнице взбираться не хотелось. Я поднимался по лестнице и тащил свой воображаемый чемодан. Я прошел по коридору до номера Кона. Дверь была закрыта, и я постучался.
- Кто там?
- Барнс.
- Войдите, Джейк.
Я отворил дверь, вошел в комнату и поставил свои чемодан. В комнате было темно. Кон лежал ничком на кровати в темноте.
- Хэлло, Джейк.
- Не называйте меня Джейком.
Я стоял у двери. Точно так же я тогда пришел домой. Теперь мне нужно было горячую ванну. Полную горячую ванну, чтобы вытянуться как следует.
- Где ванная? - спросил я.
Кон плакал. Лежал, уткнувшись лицом в подушку, и плакал. На нем была белая рубашка "поло", как те, что он носил в Принстоне.
- Я виноват, Джейк. Пожалуйста, простите меня.
- Еще чего.
- Пожалуйста, простите меня, Джейк.
Я ничего не ответил. Я просто стоял у двери.
- Я себя не помнил. Вы же понимаете, как это вышло.
- Ну ладно.
- Я просто не мог этого вынести.
- Вы назвали меня сводником.
Мне было все равно. Я хотел горячую ванну. Я хотел очень полную горячую ванну.
- Я знаю. Пожалуйста, забудьте про это. Я просто себя не помнил.
- Ну ладно.
Он плакал. Голос у него был смешной. Он лежал в белой рубашке на кровати в темноте. В рубашке "поло".
- Я завтра утром уеду.