- Дайте еще кружку пива, - сказал Билл официанту.
- И креветок?
- Кон уехал? - спросила Брет.
- Да, - сказал Билл. - Он нанял машину.
Подали пиво. Брет хотела поднять стеклянную кружку, но рука у нее дрожала. Она заметила это, улыбнулась и, наклонившись, отпила большой глоток.
- Хорошее пиво.
- Очень хорошее, - сказал я. Меня беспокоил Майкл. Я был уверен, что он не спал. Он, вероятно, все время пил, но, по-видимому, держал себя в руках.
- Я слышала, Джейк, что Кон избил вас? - сказала Брет.
- Нет. Сшиб меня с ног. Только всего.
- Но он избил Педро Ромеро, - сказала Брет. - Он сильно избил его.
- Как он?
- Ничего, обойдется. Он не хочет выходить из комнаты.
- А как он выглядит?
- Плохо. Он сильно избит. Я сказала ему, что уйду на минутку повидаться с вами.
- Он будет выступать?
- Конечно. Я пойду с вами, если вы ничего не имеете против.
- Как поживает твой дружок? - спросил Майкл. Он не слышал ни слова из того, что говорила Брет. - Брет завела себе матадора, - сказал он. - У нее был еврей, по имени Кон, но он оказался негодным.
Брет встала.
- Я не стану слушать такую чушь, Майкл.
- Как поживает твой дружок?
- Отлично, - сказала Брет. - Увидишь его сегодня на арене.
- Брет завела себе матадора, - сказал Майкл. - Красавчика матадора.
- Проводите меня, пожалуйста, Джейк. Мне нужно поговорить с вами.
- Расскажи ему про своего матадора, - сказал Майкл. - К черту твоего матадора! - Он так двинул столик, что кружки пива и блюдо креветок с грохотом полетели на пол.
- Пошли, - сказала Брет. - Уйдем отсюда.
Пробираясь сквозь толпу на площади, я спросил:
- Ну как?
- После завтрака я не увижу его до самого боя. Придут его друзья одевать его. Он говорит, что они очень сердятся из-за меня.
Брет сияла. Она была счастлива. Солнце сверкало, день стоял ясный.
- Я точно переродилась, - сказала Брет. - Ты себе представить не можешь, Джейк.
- Тебе что-нибудь нужно от меня?
- Нет, только пойдем со мной в цирк.
- За завтраком увидимся?
- Нет. Я с ним буду завтракать.
Мы стояли под аркадой у подъезда отеля. Из отеля выносили столики и ставили их под аркадой.
- Хочешь пройтись по парку? - спросила Брет. - Я не хочу возвращаться в отель. Он, вероятно, спит.
Мы прошли мимо театра, до конца площади, потом миновали ярмарку, двигаясь вместе с толпой между рядами ларьков и балаганов. Потом свернули на улицу, которая вела к Пасео-де-Сарасате. Мы увидели публику в парке сплошь элегантно одетые люди. Они прогуливались по кругу в дальнем конце парка.
- Только не туда, - сказала Брет. - Мне сейчас не хочется, чтобы на меня глазели.
Мы стояли под ярким солнцем. День выдался жаркий и ясный после дождя и туч с моря.
- Надеюсь, ветер уляжется, - сказала Брет. - А то это плохо для него.
- И я надеюсь.
- Он говорит, что быки хорошие.
- Хорошие.
- Это часовня святого Фермина?
Брет смотрела на желтую стену часовни.
- Да. Отсюда в воскресенье началась процессия.
- Зайдем. Хочешь? Я бы помолилась за него, да и вообще.
Мы вошли в обитую кожей тяжелую, но легко поддавшуюся дверь. Внутри было темно. Молящихся собралось много. Их стало видно, когда глаза привыкли к полумраку. Мы стали рядом на колени у одной из длинных деревянных скамей. Немного погодя я почувствовал, что Брет выпрямилась, и увидел, что она смотрит прямо перед собой.
- Уйдем, - хрипло прошептала она. - Выйдем отсюда. На меня это очень действует.