- Не знаю, почему я так нервничаю в церкви, - сказала Брет. - Никогда мне не помогает.
Мы пошли дальше.
- Не гожусь я для религиозного настроения, - сказала Брет. - Лицо неподходящее.
- Знаешь, - помолчав, сказала Брет, - я совсем за него не волнуюсь. Я просто радуюсь за него.
- Это хорошо.
- Но лучше бы все-таки, чтобы ветер улегся.
- Может быть, к пяти уляжется.
- Будем надеяться.
- Ты бы помолилась, - засмеялся я.
- Никогда мне не помогает. Никогда еще ничего не исполнилось, о чем я молилась. А у тебя?
- Ода.
- Чушь! - сказала Брет. - Хотя, может быть, у кого-нибудь так бывает. У тебя не очень набожный вид, Джейк.
- Я очень набожный.
- Чушь! - сказала Брет. - Давай сегодня без проповеди. Сегодня и так будет сумасшедший день.
Ни разу со времени ее поездки с Коном я не видел ее такой счастливой и беззаботной. Мы снова стояли перед подъездом отеля. Все столики были вынесены, и за ними уже сидели люди и ели.
- Присмотри за Майклом, - сказала Брет. - Не давай ему очень распускаться.
- Ваш друзья пошла наверху, - сказал немец-метрдотель. Он вечно подслушивал. Брет обернулась к нему.
- Благодарю вас. Вы еще что-то хотели сказать?
- Нет, мэм.
- Хорошо, - сказала Брет.
- Оставьте нам столик на троих, - сказал я немцу.
Он улыбнулся своей гнусной, румяно-белой улыбочкой.
- Мэдэм будет кушать здесь?
- Нет, - сказала Брет.
- Тогда я думиль, один столь для два довольно?
- Не разговаривай с ним, - сказала Брет. - Майкл, наверно, наскандалил, - сказала она, когда мы поднимались по лестнице. На лестнице мы встретили Монтойю. Он поклонился, но без улыбки.
- Встретимся в кафе, - сказала Брет. - Спасибо тебе, Джейк.
Мы остановились у дверей наших комнат. Брет прямо пошла дальше по коридору до номера Ромеро. Она вошла, не постучавшись. Она просто открыла дверь, вошла и притворила ее за собой.
Я постоял немного перед дверью Майкла, потом постучал. Ответа не было. Я взялся за ручку, и дверь отворилась. В комнате все было вверх дном. Чемоданы стояли раскрытые, повсюду валялась одежда. Возле кровати выстроились пустые бутылки. Майкл лежал на постели, и лицо его казалось посмертной маской, снятой с него самого. Он открыл глаза и посмотрел на меня.
- Привет, Джейк, - сказал он очень медленно. - Я хочу соснуть. Я давно уже хо-чу со-снуть.
- Дайте я накрою вас.
- Не надо. Мне и так тепло. Не уходите. Я е-ще не сплю.
- Сейчас уснете, не расстраивайтесь, дорогой мой.
- Брет завела себе матадора, - сказал Майкл. - Зато еврей ее уехал.
Он повернул голову и посмотрел на меня.
- Это замечательно, правда?
- Да. А теперь спите, Майкл. Вам нужно поспать.
- Я за-сыпаю. Я хочу немного со-снуть.
Он закрыл глаза. Я вышел из комнаты и тихо притворил дверь. В моей комнате сидел Билл и читал газету.
- Ты видел Майкла?
- Да.
- Пойдем завтракать.
- Я не стану завтракать здесь. Этот немец очень хамил, когда я вел Майкла по лестнице.
- Он и с нами хамил.
- Пойдем позавтракаем в городе.
Мы спустились по лестнице. Вверх по лестнице поднималась служанка с подносом, накрытым салфеткой.
- Это Брет несут завтрак.
- И малышу, - сказал я.
На террасе под аркадой к нам подошел немец-метрдотель. Его красные щеки лоснились. Он был очень вежлив.