Свалка может быть по-своему красивой. Немногие это осознают, но это действительно так. Такого переплетения всевозможных форм и цветов вы не найдёте ни на одном полотне модного художника. Один поэт назвал гигантские трущобы Кайта идеальным примером «уродливой красоты», «совершенством, рождённым из недостатков». Следует однако отметить, что местные жители подобную лиричность не особо оценили, один из них даже посоветовал поэту сначала прочувствовать «уродливую красоту» носом, а уж потом придумывать эпитеты.
Мгновение назад этот «критик» как раз вылетел из окна второго этажа.
Мусорщик — так в Полисе называли жителей Свалки — приземлился очень удачно, на кучу мокрого белья. На миг он задумался о природе своего дурнопахнущего спасителя и том, что дождя не было уже несколько недель. Но тут же поспешил отбросить эти праздные мысли. В паре шагов от него одновременно более изящно и более грузно приземлились ещё два человека. Несостоявшийся летательный объект подскочил на ноги и ринулся прочь по узким улицам родного квартала, то и дело огибая перекошенные хибары. Его преследователи подобной щепетильностью похвастать не могли — огромные туши пробивали насквозь попадавшиеся на их пути хрупкие строения. При этом последние их ничуть не замедляли. Наоборот, каждое снесённое здание лишь раззадоривало их.
Долго эта погоня продолжаться не могла. Было вполне очевидно, что тощий доходяга не сможет убежать от громил, в которых было больше железа, чем в вертолёте среднего размера. Понимал это и мусорщик. Он лишь надеялся, что азарт бессмысленного разрушения достаточно разгорячит парочку, прежде чем она его поймает.
Тупик возник перед лицом беглеца так внезапно и нелогично, как оно обычно и бывает в подобных трущобах. Медленно повернувшись, беглец взглянул на тяжело дышавших амбалов, которые отличались между собой так же сильно, как одна капля дождя от другой. Здоровяки высотой в два с лишним метра и примерно такой же ширины занимали всю улочку, а их лысые головы задорно блестели под утренним солнцем, делая их похожими на два огромных яйца.
— Кастрат, Поллюций, рад снова вас видеть. Чем обязан?
— Я — Кастор, сволочь! — левый из близнецов попытался замахнуться, но в тесном проходе не смог выпрямить руку.
— Да я в курсе, кретин. Это называется оскорбление. Эй, Полидевк, правду говорят, что твой брат совсем тупой. Ваша мама его в детстве головой вниз не роняла?
Второй близнец, только собравшийся тоже разозлиться из-за исковеркованного имени, позабыл об обиде и, с силой ткнув напарника локтем в бок, захохотал.
— Ага-ага, совсем тупой, — радостно закивал верзила, с лица которого не сходила гримаса, отдалённо напоминавшая улыбку. Затем он на мгновение задумался, подбирая остроту пооригинальнее. — Его это, мамка на пол в детстве уронила.
— Не обижайся, Кастор. Ты хотя бы не такой уродливый, как Поллюций. Его морда так кирпича и просит. Я слышал, он хотел снять одноногую афродитку, так та упрыгала от него на другой конец города.
На этот раз настал черёд Кастора смеяться, пока его брат багровел от злости. Выдержки Полидевка хватило всего на два вдоха. С рёвом дикого вепря он всем телом навалился на близнеца, а затем боднул его лбом, целясь прямо в нос. Под весом двух амбалов стена дома не выдержала и уже мгновение спустя драка продолжилась посреди бедно обставленной спальни особо невезучего жителя Свалки.
Удостоверившись, что преследователи окончательно о нём позабыли, Немо прошмыгнул мимо них и бросился бежать прочь. Когда звуки драки близнецов затихли, он сбавил шаг и принялся лихорадочно соображать, куда деваться теперь. Затеряться в Песчаном Море, пробраться в Полис, притвориться мёртвым? Закончить эти размышления не получилось — вокруг его тела обвились несколько металлических верёвок, крепко сковав руки и ноги. Сделав несколько неуклюжих прыжков и изобразив нечто, напоминающее извивающегося в воде червя, мусорщик всё же смог удержать равновесие. Зря. Стоило ему перестать качаться, как в его висок прилетел кулак человека, знавшего о боксе не понаслышке.
— Немо, Немо… О боги, что за дурацкое имя… Мальчик мой, ты, похоже, перегрелся на солнце, если решил, что сможешь сбежать от меня, не расплатившись, — грузный мужчина стряхнул пепел сигары на голову валяющегося в пыли пленника. — Пятьсот кусков — это большие деньги. Но знаешь, я бы пришёл за тобой даже из-за двадцатки. Шваль вроде тебя не поймёт, но всё дело в репутации, её нужно поддерживать. И моя репутация говорит, что никто не кидает Хирона!
На этих словах человек по имени Хирон пнул свою жертву в живот. Даже в обычных обстоятельствах такой удар был бы весьма болезненным, а кибернетические ноги гангстера делали его смертельно опасным. Это были не обычные протезы для калек, а промышленное оборудование, которое обычно устанавливают на вездеходных роботов. Каждый обитатель Свалки знал про любовь Хирона к затаптыванию людей, после чего от них буквально оставалось лишь мокрое место.
— Очаровательная речь, очень внушительная, — прокашлявшись, Немо сплюнул что-то, что, как он надеялся, не было частью жизненно важного органа. — Я бы стоя тебе поаплодировал, но никак.
Козлоногий бандит раскатисто засмеялся. Гримаса гнева в мгновение сменилась широкой улыбкой, хотя менее угрожающим его лицо при этом не стало. Хирон подвинул к телу пленника металлический короб и уселся на него.
— Вот что мне в тебе нравится, дружок. Любой другой дебил из этого клоповника давно бы понял, что в этот момент нужно завалить хлебало, обоссаться от страха и начать умолять меня, — массивная стальная нога Хирона опустилась на голову Немо, вжав её в землю. — Но не ты.
— Что? Нет-нет-нет. Я в ужасе, честно. Просто у меня обезвоживание. Стой, не дави! Дурацкая шутка, согласен. Я отдам тебе деньги! Жизнью сына клянусь!
— Нет у тебя сына, ни одна баба не ляжет под такое ничтожество, — с каждым словом расстояние между ногой гангстера и землёй постепенно сокращалось. Сейчас она напоминала гидравлический пресс, готовый в любую секунду превратить голову под ним в шедевр абстракционизма. — Единственное, на что ты годишься, — стать примером для других крыс. Вам всем пора понять, что у всего есть последствия!
Последнюю фразу он прокричал, обращаясь к свисающим из окон зевакам. Разборки не были здесь редкостью. Но публичные казни, они же как фейерверки — даже если видел сотню, всегда хочется посмотреть ещё одну.
— Зачем тебе пример? Каждый знает, что ты самый отмороженный психопат в этом городе. На той неделе я видел, как мать пугала тобой своих детей, у них чуть припадок не случился от одного твоего имени, — нога Хирона остановилась. — Все знают, Хирон — настоящий монстр. Но не все понимают, что Хирон к тому же прозорливый и расчётливый бизнесмен, который не упустит свои пятьсот штук.
Хирон пристально вгляделся в лицо Немо, будто пытаясь увидеть в нём что-то новое, какую-то крайне важную деталь, которая до этого всегда ускользала от него. За долгие годы он видел множество умирающих людей. В глазах большинства из них был лишь страх, у некоторых к нему добавлялась ненависть, а ещё мольба и отчаяние. Всё это было и сейчас, но иначе. На покрытом кровью и грязью лице мусорщика превыше всего прочего отчётливо читалась уверенность. По какой-то непонятной причине этот никчёмный человек не только отказывался мириться со смертью, но и был убеждён, что сможет избежать её.
— Не вернёшь ты мне деньги. Если бы мог, давно уже сделал бы, — Хирон убрал ногу, наклонился к пленнику и выпустил ему в лицо облако едкого дыма. — Но вот что, малыш, сегодня твой самый счастливый день, потому что я дарю тебе шанс. Я прощу тебе долг, если ты окажешь мне услугу. У одного моего знакомого возникла неприятность. Кое-что, что по справедливости должно было принадлежать ему, оказалось в распоряжении другого человека. Мне нужно, чтобы кто-нибудь устранил это досадное недоразумение.
— А почему нельзя просто сказать: «Укради вещь „икс“ у человека „игрек“»? Стой! Ладно-ладно, нужно устранить досадное недоразумение. Ошибку осознал и заткнулся.
— Человек, который нарушает кармическое равновесие, — технический директор одной из «дочек» «Зевса», — снизу раздался протяжный стон, но Хирон предпочёл на него не реагировать. — На его личном смарте есть вещь под названием «Аид», которой гораздо лучше было бы находиться в ином месте.
— Ты меня прости, Большой Ха, но мне недавно чуть не размозжили голову, и соображаю я сейчас немного туго. Так что поправь меня, если ошибаюсь. Ты хочешь, чтобы я грабанул топ-менеджера самой крупной корпорации мира? Чтоб тебя, да девяносто процентов прыщей на моей заднице принадлежат «Зевсу», не говоря уже о ТМД, немезидах и Афине! Я не представляю даже, как можно подобраться к корпорату такого уровня.
Хирон осклабился, обнажив крупные жёлтые зубы. Ему явно доставляло удовольствие, что предложенный им шанс на спасение шокировал Немо сильнее, чем перспектива быть затоптанным насмерть. Гангстер махнул рукой двум близнецам, которые, хорошенько друг друга отмутузив, успели вернуться к боссу. Один из амбалов размагнитил путы, а второй без особой бережности поднял мусорщика на ноги.
Рядом со свитой Хирона потенциальный гроза корпораций казался ещё мельче и невзрачнее, чем был на самом деле. Лохмотья, сменившие уже не один десяток хозяев, покрывали щуплое тело, на котором не было ни единого следа лишнего жира, да и не лишнего тоже. Худое лицо с несколькими мелкими шрамами венчала шапка спутанных волос, чей цвет сложно было определить из-за пыли. Единственным, что выделялось в этой во всех смыслах неказистой внешности, были светло-голубые, почти прозрачные глаза, которые в данный момент впились в Хирона, будто были способны просканировать его насквозь и без всяких имплантов.
— Стало интересно, да? Не унывай, у дядюшки Хирона всё под полным контролем. Подобраться к нему ты сможешь на раз.
— И сыграть в ящик на два.
— А ты думал, почему я предлагаю эту работу тебе, малыш? Когда ты освободишь нашего друга от лишней ноши, «Зевс» спустит на тебя всех собак, и ты трижды пожалеешь, что я сегодня не вскрыл твою тупую черепушку, — Хирон вплотную приблизился к собеседнику и три раза стукнул его указательным пальцем по лбу. — И вот ты начинаешь задумываться, стоит ли оно того. Дать тебе время подумать? Десять минут? Или лучше часок, чтобы ты хорошенько промариновался в своих перспективах…
— Я согласен на работу.
— А?
— Говорю, что согласен. Собаки, пожалею, трижды — на всё. Я при любом раскладе сдохну, уж лучше позже, чем раньше.
Хирон скривил губы и сплюнул огарок сигары на землю прямо у ног Немо.
— Тащите «поводок»!
Один из подручных гангстера скрылся за углом и спустя полминуты вернулся, держа в руках нечто, напоминающее небольшую дрель. Второй при этом незаметно зашёл за спину к Немо и, когда тот собрался спросить про «поводок», заломил ему руки.
— «Поводок» — моя гарантия того, что ты добудешь Аида и не выкинешь очередной фокус. Попробуешь сбежать — я взорву твою башку. Попытаешься спрятаться — я взорву твою башку. Захочешь…
Остаток речи Немо уже не слышал. Слова Хирона заглушил визг дрели, поднесённой к затылку мусорщика. Потом кто-то истошно закричал. Надрывный голос, смахивающий скорее на вой раненого животного, был совсем незнакомым, но мусорщик мог поклясться, что доносился он из его собственного рта. А затем кто-то выключил свет, и всё перестало существовать.
Сознание вернулось к Немо так же резко, как и покинуло его. Первое, на что он обратил внимание, было отсутствие боли. На секунду ему показалось, что всё произошедшее было дурацким сном. Никто его не избивал, не заставлял лезть в корпоративный улей и не сверлил ему шею. К реальности его вернул женский голос.
— Эй, Гип, он очнулся!
Открыв глаза, мусорщик увидел знакомый потолок, который сразу же перегородило веснушчатое лицо Пенни. По пластику было трудно это понять, но взгляд её выдавал — последние несколько часов она проплакала.
— Ну же, Гип, пожалуйста, посмотри его!
— Успокойся, женщина. Если он до сих пор не умер, то не умрёт и сейчас, — к постели больного подошёл сухопарый старик в белом, насколько позволяла обстановка Свалки, медицинском комбинезоне. Он деловито раздвинул веки Немо тонкими металлическими пальцами и тщательно осмотрел глаза, периодически слепя их фонариком. — Хирон установил тебе миниатюрную мину в эпистрофей… Это твой шейный позвонок, в том месте, которое я зашил. Без оборудования сказать сложно, но, кажется, опасности для здоровья нет.
— Ага, мины же они, считай, как витаминки.
— Нет опасности для здоровья от проведённой операции. Мина тебя убьёт, разумеется. Советую не трогать её, не злить Хирона и держаться подальше от магнитов, вышек связи и тому подобного. С тебя двести драхм за швы, пятьсот за обезболивающее и по тысяче за каждую следующую дозу. Скидок нет, рассрочек не даю.
— Нет у меня таких денег.
Немо сел на кровати и аккуратно дотронулся до затылка. Он только сейчас заметил, что задняя часть его шеи онемела до такой степени, что нельзя было пошевелить головой, которая сейчас безвольно наклонилась вперёд и повисла в таком положении. Мусорщик нащупал небольшую шишку там, где близнецы сверлили его позвоночник. Рядом с ней к коже присосалась медицинская «пиявка» с ампулой наркотика.
Гип окинул оценивающим взглядом пациента, его грязную одежду и бедное убранство маленькой комнатки. Сделав вполне очевидный вывод, доктор подошёл и резким движением вырвал «пиявку».
— С тебя двести за швы.
В ту же секунду с губ Немо сорвался короткий крик. Шею и голову пронзила острая боль, будто в затылок только что вонзили раскалённый прут, который вдобавок пробил череп.
— Стой, может, возьмёшь бартером хоть за пару доз? Пожалуйста, — Пенни за один прыжок оказалась между доктором и дверью.
На ней всё ещё была полупрозрачная одежда, едва прикрывавшая самые сокровенные части тела. Бледно-голубая туника была измазана грязью и запёкшейся кровью. Видимо, она нашла Немо, когда возвращалась с работы, и так и не успела переодеться.
Гип посмотрел на девушку всё тем же оценивающим взглядом. Он отметил копну густых, слегка вьющихся рыжих волос, этот ген был последней модой в Полисе. Прошёлся взглядом по точёному носу, пухлым губам и длинной шее. Немного задержавшись на пышной груди с широкими ареолами, он перевёл взгляд на тонкую талию и атласную кожу стройных ног. Пенни будто сошла со страниц сетевых порно-брошюр, что в общем-то было недалеко от правды. Её тело полностью собрали в клинике, и стоило оно в разы больше дома, в котором она жила. Вряд ли даже она сама помнила, как выглядела до операций. Единственное, что ей было известно наверняка, ей придётся отрабатывать кредит до конца своей жизни.
— Не интересует, — доктор бесцеремонно отпихнул афродитку металлической рукой и скрылся за дверью.
Пенни разочарованно опустила плечи и села рядом с Немо. Девушка собралась было погладить его по голове, но в последний момент одёрнула руку, увидев гримасу боли.
— Я могу найти обезболивающее ещё где-нибудь.
— Забей, боль уже утихает. Она просто захватила меня врасплох, сейчас стало получше, — Немо натяжно улыбнулся. — Лучше скажи, ты что одна меня сюда затащила?
— Ага, ты совсем лёгенький.
— Спасибо, я блюду фигуру, хочу записаться в модельное агентство. Эй, не переживай ты так, я живучее таракана, со мной всё будет хорошо. Иди домой, отдохни. Обещаю, что не умру ужасной смертью, пока тебя не будет.
— Хорошо, — Пенни тихо хихикнула и направилась к выходу. — Да, кстати, я оставила тебе пару замороженных порций котлет с рисом. Не кривись так, по меркам синтетики они очень ничего. Мне один клиент подарил целую коробку, так что у меня их ещё полно, если захочешь добавки.
— Ммм… Трахлетки, мои любимые.
Пенни укоризненно покачала головой и закрыла за собой дверь. Как только звуки шагов за стеной смолкли, Немо потянулся к подушке, уткнулся в неё лицом и что есть мочи закричал. Стало немного легче. Повторив эту терапевтическую процедуру ещё пару раз, мусорщик лёг и повернулся в сторону окна, через которое виднелись крыши соседних домов.
Некоторые думают, что Свалка получила название из-за того, что это трущобы, в которые ни один уважающий себя гражданин и не подумает заходить. Однако это не совсем так. Семьдесят лет назад на месте, где сейчас стоит район, находился мусорный полигон, а сама Свалка называлась Скопидой и располагалась в пределах Полиса, так называемой цивилизованной части города Кайт.
Была только одна проблема. Скопида не имела ничего общего с термином «цивилизованный». Район, изначально строившийся в качестве огромного общежития для дешёвой рабочей силы, быстро превратился в обиталище самых бедных, маргинализированных и криминальных слоёв общества. Те, кто обладали хоть какими-нибудь средствами, при первой возможности сбегали из Скопиды, в которой, помимо огромных высоток-человейников, не было ровным счётом ничего — ни больниц, ни школ, ни торговых центров, ни единого места, где можно было провести время не будучи обдолбанным или ограбленным.
В итоге власти города решили просто избавиться от Скопиды. С глаз долой — из Полиса вон. Чиновники придумали какое-то благопристойное название для своей затеи, что-то вроде «программы реинтеграции населения» или «инициативы облагораживания пространства». Откровенно бессмысленный набор звуков, за которым скрывался потрясающий в своей абсурдности план. Они вынесли весь район за пределы стен. Буквально выкинули его на свалку. Громадные строительные платформы подняли дома и оттащили их на мусорный полигон. Половина зданий была разрушена, а вторая осталась в таком плачевном состоянии, что термин «аварийный» стал для них чрезмерно оптимистичным. Через несколько лет после «реинтеграции облагораживания» всех жителей бывшей Скопиды лишили гражданства Кайта и запретили им проход в Полис без трудовой визы. Так Свалка превратилась в то, чем является и сейчас, — отхожее место цивилизованного общества.
Говорят, власти Кайта надеялись, что Скопида сама как-нибудь тихо и мирно исчезнет, чтобы не доставлять лишних неудобств уважаемым членам социума. Но она подвела их и в этом. Свалка росла вслед за Полисом, идя с ним нога в ногу. Оставшиеся высотки чинились с помощью обломков разрушенных. Тут и там появлялись новые, куда менее опрятные дома, собранные из самого разного хлама, оказавшегося в поле зрения местных жителей. А люди? В них Свалка никогда не испытывала недостатка: одни рождались здесь, вторых выбрасывали сюда, третьи сами сбегали из Полиса.
Печальная правда для Кайта была в том, что Свалка ему нужна была не меньше, чем он ей. Кто ещё выполнит работу, слишком опасную для роботов? Где ещё найти дешёвые донорские органы? Как ещё испытывать новые лекарства, косметику и прочее?
— Лисса, ты здесь?
— Меня нет, — экран смарта, закреплённого на внутренней стороне запястья Немо, ожил. На нём появился маленький мультяшный волчонок, который свернулся в клубок и закрыл лапами ушки.
Немо тяжело выдохнул и медленно провёл ладонью по лицу, будто пытаясь снять его с черепа.
— Лис, у меня сейчас нет сил на это.
— Меня нет. Тебя скоро убьют. А меня выбросят в мусорку. И там я тоже умру. И меня не станет. И меня не будет. Я не хочу не быть. Я не хочу умирать. Но если я не буду сейчас, то я не смогу не стать потом. И я не не буду. И я не умру. Поэтому меня нет.
В комнате раздался протяжный стон, перешедший в нечленораздельный хрип. Мужчина закрыл глаза, досчитал мысленно до десяти и заговорил очень медленно, тщательно подбирая слова.
— Моя смерть и твоя смерть — это лишь один из возможных исходов. Если мы попытаемся бороться, то через год мы с некоторой вероятностью всё ещё будем живы. Но если ты перестанешь существовать сейчас, то через тот же год тебя сто процентов не будет.
— Вероятность выжить слишком мала. Несущественна. Может игнорироваться.
— Да, но даже самая маленькая вероятность больше нулевой. Значит из двух вариантов, один из которых нулевой, второй, пусть даже мизерный, всегда будет приоритетным.
Мультяшный волчонок приподнял мордочку и слегка наклонил её в бок.
— Хорошо! Я здесь.
Немо облегчённо выдохнул. Не только потому, что без Лиссы его шансы на успешное ограбление сильно бы просели, а её депрессия лишила бы его доступа к смарту. Но и из-за нарастающей мигрени, которая неизменно появлялась всякий раз, когда ему приходилось успокаивать напарницу.
— Есть входящие сообщения?
— «Комитет по работе с социально незащищёнными слоями населения администрации города Кайт информирует об изменении режима функционирования бесплатных столовых в целях повышения качества обслуживания и оптимизации благотворительной активности. Для удобства потребителей время работы столовой номер один будет увеличено на полчаса. Столовые со второй по семнадцатую будут упразднены. Стоимость абонемента на услуги бесплатных столовых останется прежней».
— Удали.
— «Aphrodite Entertainment объявляет об открытии двух новых храмов в Новой Скопиде. Первые триста посетителей получат скидку тридцать процентов на комплект "Потос"».
— А что входит в комплект? Хотя нет, неважно, удали. Знаешь, удали все рассылки. Мне нужно письмо от Хирона. Выведи его на большой экран.
— Ладушки.
Немо потянулся всем телом и с размаху залепил себе пощёчину. Боль и не думала затихать. Нужно было приниматься за работу, от лежания на месте и жалости к себе ничего не изменится. Придя к такому мужественному и логичному выводу, мусорщик продолжил валяться в постели. Всё же ему просверлили позвоночник без анестезии и вставили в него бомбу, немножечко жалости он заслужил. К чему вообще торопиться на верную смерть? Чтобы какой-то отморозок заработал на тебе чуть быстрее?
— Хирон написал, что если немедленно не встанешь, он взорвёт тебе башку.
— Что? — Немо резко подскочил и заозирался по сторонам, пытаясь найти козлоногого гангстера между мешков с нерассортированным хламом или на кухонной полке по соседству с одинокой щербатой кружкой. — Как он узнал?
— Никак. Я соврала, — на экране смарта появилась взрослая и далеко не мультяшная волчица, которая щерила пасть. — Не возьмёшься за работу, тебя убьют. Харэ булки мять! Ноги в руки и пшёл спасать нас!
— Ладно-ладно, — мусорщик грязно выругался, но всё же уселся за небольшим столом напротив встроенного в стену телевизора, экран которого был покрыт несколькими крупными трещинами. — Где ты только слов таких нахваталась.
Хирон прислал письмо с аккаунта «Неизвестный Отправитель». Это не было какое-то зашифрованное послание, отправитель которого не опознавался. Учётная запись прямо так и называлась — «Неизвестный Отправитель». Пытался ли Хирон таким образом иронично пошутить или действительно хотел кого-то этим обмануть, сказать было сложно.
К письму с темой «робота» было прикреплено несколько файлов. Первым из них оказалось резюме трёхлетней давности некоего Кикона Исмара. Судя по нему этот Кикон был настоящим гением. За десять лет он прошёл путь от младшего техника в Appollo HealthCare до заведующего лабораторией нейрологических исследований. Холост, детей нет, родители умерли, есть брат, но он живёт в другом городе. Самым ценным здесь была фотография, с которой на мусорщика смотрел грозного вида корпорат с квадратной челюстью и квадратной же причёской.
Сохранив фотографию, он открыл следующий файл. Это был сильно повреждённый текстовый документ, описывающий сложный компьютерный алгоритм изоляции данных. Большинство информации было уничтожено, сохранились лишь отдельные слова и набор цифр в самом конце. Что из себя представляет алгоритм, и зачем он вдруг понадобился уличному бандиту, оставалось только гадать.
Мусорщик перешёл к последнему файлу, рекламной брошюре заведения «Ложе Астарты». На абсолютно чёрном фоне была изображена тёмно-серая карнавальная маска. Чтобы её разглядеть, Немо пришлось сильно наклониться вбок и посмотреть на экран под углом. Внизу изящными золотыми буквами были указаны название и адрес.
— Ну и как всё это понимать?
— Не пробовал само письмо прочитать?
— А, да. Точно, — Немо смахнул прикреплённые файлы и вернулся к телу письма, в котором были только три слова: «васкресенье семь вечера». — Отлично, всё прямо прояснилось. Ну почему нельзя простым языком всё объяснить. Что «васкресенье»? Он даёт мне времени до «васкресенья»? Или мне искать этого корпората по адресу в «васкресенье»?
— Позвонить Хирону?
— Не надо. Если тараканы в его голове решат, что я слишком тупой для работы, он меня сразу прикончит.
— Боишься, что догадается?
— Что?
— Ничего.
Немо собрался было ответить на колкость, но передумал. Вместо этого он отправился к холодильнику. Две из четырёх полок были забиты замороженными котлетами с рисом. «Амброзия — попробуй вкус "Олимпа"», — беззастенчиво врала надпись на упаковке. Мусорщик улыбнулся, «пара порций» оказались двадцатью пачками. Переложив подарок Пенни в морозильную камеру и пообещав себе найти ей что-нибудь красивое в благодарность, Немо достал упаковку пива. Мусорщик уселся на подоконник, отодвинув в сторону солнечную батарею, и уставился на солнце, которое медленно скрывалось за кривым горизонтом.
Боль не утихала.