После этих слов в комнате должна была повиснуть звенящая тишина. Давящая, оглушающая. Но этому мешал Немо, который до сих пор очень тяжело дышал, что опять же придавало ему нелестное сходство с собакой.
— Что? Что это значит?
— Посмотри в словаре, я сейчас немного занят.
Немо не сводил глаз с Филиппа, который всё ещё не произнёс ни слова. Великан отвечал таким же пронзительным взглядом. Вежливая улыбка бесследно исчезла, его губы были плотно сжаты.
— В вашем пистолете нет магазина.
— Ты, наверное, гениально находишь отличия в картинках, — Немо нагло улыбнулся, будто не был ошарашен наблюдательностью противника, и весь его план не строился на чистом блефе. — Я дал тебе шанс, парень. Сжалился над тобой. Но вот сейчас я достану патроны, так что тебе лучше бежать под мамкину юбку.
Елисеец невозмутимо наблюдал, как его оппонент роется по карманам. Град вопросов от Медоу он предпочёл игнорировать.
— Ага! — Немо торжествующе достал снаряжённый магазин. В ту же секунду Филипп пинком отправил его в прикроватную тумбу.
— Дика, обезвредь нарушителя.
В потолке открылся люк, из которого высунулась турель, немедленно уставившаяся на мусорщика.
— Не угадал, — на этот раз наглая улыбка. — Лисса, не окажешь мне честь.
— Ну всё, говнюки вонючие, теперь я клитором командую!
Сыпавшая без остановки вопросами Медоу закашлялась. У величественного в своём непоколебимом спокойствии Филиппа отвисла челюсть. Даже турель стала в нерешительности дёргать стволом. И только Немо потратил эти секунды с пользой, проскочив мимо хлопающего глазами великана.
— Прострели ему колени!
Немо дёрнул Медоу за ворот сарафана и выбежал в коридор. Металлорукая попятилась, всё ещё не спуская глаз с Филиппа. Тот уже начал отходить от шока, вызванного неуместными шутками Лиссы. Он закрыл рот, но вместе с этим приподнял верхнюю губу, обнажив белоснежные зубы. Медоу выскочила из комнаты.
Не успели они преодолеть хотя бы десять метров, как ночную тишину разорвал вой сигнализации.
— Упс.
— Упс? Что значит «упс»?
— Судя по всему, нельзя заставить дом напасть на кого-то из семьи. Он оказался умнее, чем я думала.
— Издеваешься? Самый умный человек на Земле оказался умным?
Впереди показалась лестница.
— Они точно?
Медоу бежала на руках, то и дело оборачиваясь. Свернув на лестницу, она бросила последний взгляд назад и увидела, как из её комнаты, поправляя манжеты, выходит Филипп. Он совершенно не торопился.
— Точнее, фух, некуда, — Немо пообещал себе больше заниматься физкультурой. — У них… Морозильники… Тела…
— Мы нашли кладовку. Там десятки разделанных тел, — включилась в разговор Лисса.
— Может, они только убивают, а не, ну, знаете, не едят их?
— А чем, фух… Это лучше?
— Не знаю я, не знаю!
В холле сигнализация звучала намного громче. Кто бы ни построил это здание, в акустике он разбирался отлично. Когда до входной двери оставалось меньше двух метров, её закрыла толстая металлическая плита. Немо попытался затормозить, но заскользил по мрамору и впечатался всем телом в щит. Помотав головой, чтобы вернуть мозги на место, он огляделся — такие же плиты закрыли все окна.
— Надо переподключиться, шкипер.
Мусорщик нашёл глазами сетевой порт и бросился к нему.
— Сеть сдохла.
— Но ты же можешь что-то сделать?
— Никто не поставит Малышку в угол.
— Не стоит себя утруждать, — сигнализация почтительно смолкла, дав глубокому, бархатному голосу раскрыться в полной мере. Антуан Лестригон не спеша спускался по ступенькам. — На время аварийной блокировки даже у меня нет доступа к системе. Признаться, не думал, что когда-нибудь окажусь в такой ситуации. Надеюсь, позже мы обсудим, как вам это удалось.
Следом за отцом шёл Филипп, который накинул маску вежливого участия. Сидела она плохо — его выдавали две тонкие полоски, находящиеся на месте губ.
— Медоу, Немо, уверяю вас, произошло какое-то недоразумение. И сразу приношу извинения за агрессивное поведение моего сына. Насилие — определённо не то, чему я его учил.
Вместо ответа гость демонстративно вставил в пистолет магазин и дёрнул затвор. Тот не поддался. Остановившиеся было Лестригоны продолжили идти, пока Немо безуспешно боролся с заевшим оружием.
— Вы не едите людей? — Медоу сделала шаг вперёд и подняла руки, выставив на всеобщее обозрение острые когти, которые обычно прятала внутри пальцев.
— Нет, Медоу. Ваш друг что-то напутал, — Филипп попытался подойти к девушке, но отец его остановил.
— Врать об очевидном я тебя тоже не учил. Послушайте, я понимаю, что со стороны картина выглядит малопривлекательной, но прошу, давайте всё обсудим как цивилизованные люди.
— Разумеется, а если кто-то вдруг проголодается, отхреначим мне ляжки. Они замечательно пойдут с твоим знаменитым брусничным соусом, — Немо с размаху и под острым углом ударил дулом о стену, внутри что-то скрипнуло. Он передёрнул затвор и направил оружие в сторону противников. — Плевать нам на тебя и твою трагическую историю. Открывай дверь!
— Почему?
Голос Медоу был спокоен, а глаза обращены на Филиппа. На фоне тараторящего напарника она звучала не просто отчуждённо, а почти потусторонне. Вместо сына заговорил отец.
— Прежде всего хочу прояснить кое-что. Во-первых, мы — не убийцы. То, что Немо обнаружил, было куплено. Возможно, не самым легальным способом, но тем не менее. Во-вторых, все припасы, которые вы могли видеть, были переданы их владельцами добровольно, взамен на очень щедрое вознаграждение.
— Потому что трупешникам бабки нужны позарез. Их же без них на том свете не примут. Не пытайся обмануть профессионального лжеца.
Медоу посмотрела на напарника. За то короткое время, что они были знакомы, она могла обвинить его во множестве постыдного: от крайней степени пренебрежения гигиеной до доведённого в абсолют пустословия. Однако паникёрства за ним раньше замечено не было. Сейчас же мусорщик трясся хуже наркомана во время ломки. Он был бледен под стать мрамору, на котором стоял, а на лбу у него выступали крупные капли пота.
— Никто не пострадал. То, что вы видели, — лишь части, которые шли под замену протезами, — голос Лестригона звучал мягко, с нотками лёгкой боли и стыда. — Наше происхождение, моё и моих близких, вызвало мутацию, которая препятствует нормальному усвоению белка. Моя семья вынуждена потреблять в разы больше пищи для выживания или искать альтернативы. Не позволяйте предрассудкам и моей болезни встать на нашем пути. Мы должны спасти миллионы жизней. И вашу в том числе, Немо.
— Вы правда никому не вредили? — Медоу опустила руки. — Может, выслушаем их? Мы ведь тоже не без греха.
— Вот именно. Вы сражаетесь с корпорациями весьма, как бы точнее выразиться, агрессивными способами. И ни я, ни Филипп, ни кто-либо другой вас за это не осудит. А вы, Немо. Такое оружие не выдают за спасение раненых или канцелярскую работу. У нас всех есть тёмные стороны, но наша общая цель важнее этого. Пожалуйста, друг мой.
Ухмыльнувшись, Немо слегка повернул пистолет и прочитал выгравированную надпись.
— Шкипер, — в наушнике раздался шёпот волчицы. — На двери уйдёт больше времени, но часть систем я разблокировала.
— Ты действительно гений, Антуан. Этого у тебя не отнять. Я сдаюсь на твою милость, — он поднял руки вверх, оставив оружие болтаться на скобе. — Но ответь мне сначала, зачем меня сюда пригласил Зеф?
Лицо Лестригона ничего не выражало, он лишь продолжал смотреть в глаза собеседника. Затем великан опустил голову, коснувшись подбородком груди. С его стороны послышался тихий, неразборчивый звук. Был это смешок или всхлип, оставалось только гадать. Когда Антуан вновь посмотрел на гостей, его губы сложились в невесёлую улыбку человека, который проиграл партию в шахматы, но сделал этот чертовски красиво.
Рука великана метнулась за спину. В ней блеснул серебристый металл.
Бам! Бам!
Лестригон дёрнулся. На его рукаве расплылись два алых пятна. Великан смерил их презрительным взглядом.
— Гаси свет!
Немо кинулся в сторону, надеясь, что сверхчеловеческое зрение великанов не работает в темноте. Два новых выстрела прогремели в холле. Вспышки света на мгновение озарили удивлённое лицо Антуана.
Когда эхо стихло, вор замер на месте. Он надеялся услышать стук металла по мрамору или хруст ломающихся костей. Однако Медоу не издавала ни звука. Как это было возможно, он понять не мог. Гордость мешала вспомнить, что его самого металлорукая однажды уже поймала в засаду.
«В темноте они не видят. Хорошо. Надо только не попадаться им под ноги… Что?»
В холле вспыхнул свет. Системы дома всё ещё не работали. Помещение озарили фонари на оружии Лестригонов. К отцу и сыну присоединились мать и дочь. Их совместных усилий хватило, чтобы вырвать из мрака Медоу, которая занесла руку над Антуаном, и застывшего в позе марафонца Немо.
— Я передумал. Я готов к переговорам.
Сквозь место, где только что стоял мусорщик, пронеслись два заряда дроби. Он же в свою очередь выскочил в прилегающий коридор и снова скрылся в темноте. В погоню бросились Лилия и Лив, ведь у мужчин семейства были проблемы посерьёзнее.
Медоу полоснула воздух в сантиметре от лица Антуана. Второй рукой она рассекла рубашку на его груди, слегка поцарапав кожу. Для своего роста великан обладал потрясающей ловкостью. Отпрыгнув от девушки, он трижды выстрелил в неё. Пули отскочили от стальных рук Медоу, которыми она закрыла лицо.
Рыкнув на противника, она бросилась вперёд, но вдруг почувствовала руку на шее. Филипп держал её в удушающем захвате, приставив ствол к виску.
— Чего ты ждёшь, сын?!
Девушка ощущала, как дуло револьвера скользит по её коже. Отливающие медным блеском руки прокрутились на шарнире против часовой стрелки. До того, как Филипп успел унять дрожь в руке, две стальные ладони ударили его по ушам.
Хватка молодого елисейца ослабла. Его отец тщетно пытался поймать в прицел Медоу, но та двигалась с проворством профессионального акробата. Гигантские руки, которые обычно придавали ей вид неуклюжего орангутанга, ничуть не стесняли её движения и даже наоборот. Девушка зацепилась за плечи Филиппа и перенесла своё тело ему за спину.
Не теряя времени, она нанесла два сокрушительных удара в подколенные ямки великана. Любой другой на его месте уже попрощался бы с ногами, но он лишь с громким стоном повалился на четвереньки. Медоу за волосы поймала Филиппа в полёте и обрушила кулак ему на затылок. Подающий надежды молодой врач начал подавать чуть меньше надежд и с грохотом упал к ногам отца.
Антуан Лестригон считал себя умным человеком. Не из-за количества изобретений в портфолио и не из-за того, что он разбирался в областях науки, которые для других были непостижимы словно магия. Антуан Лестригон считал себя умным человеком, потому что никогда не повторял ошибок.
Этим утром он проигнорировал рассказ Медоу об убийстве двенадцати корпоративных топ-менеджеров. Списал его на пустое бахвальство. Больше недооценивать этого монстра он не собирался. Учёный провёл рукой по царапине на груди и посмотрел на лежащего без сознания сына.
— Ваша взяла, — Лестригон бросил револьвер и поднял руки. — Только позвольте осмотреть Филиппа, прошу.
Медоу, которая уже успела вновь выпустить когти, с сомнением взглянула на хозяина дома. Однако она всё же сделала пару шагов назад. Лестригон поклонился и подошёл к обмякшему телу. Он тщательно осмотрел затылок юноши, а затем аккуратно перевернул тело на спину.
— Мой милый мальчик, всё будет хорошо, я обещаю, — отец погладил сына по голове. — Знаете, он всегда был таким добрым. Сопротивлялся нашей диете куда дольше, чем Лив. Отказывался есть мясо. Три раза попадал в реанимацию из-за этого. Очень чувствительный, слишком близко принимает всё к сердцу. Он наверняка вам не говорил, что пишет стихи, так ведь? Стесняется. Думает, это выставляет его слабаком. Чушь. Это самая прекрасная его черта — видеть прекрасное в уродливом, хорошее в ужасном. Хотел бы я посмотреть на себя его глазами. Что бы я увидел?
Нога Филиппа дёрнулась, а спустя несколько мгновений уже весь он бился в конвульсиях. На уголках рта выступила пена, из груди вырвался отвратительный хрип.
— Нет! Пожалуйста, нет! — Антуан поднял на Медоу полные слёз глаза и закричал. — Помогите, умоляю!
Девушка без раздумий бросилась к Филиппу и осторожно придавила его к полу. Лицо юноши перекосила противоестественная гримаса. Медоу повернулась к учёному, чтобы спросить инструкции, и в этот момент почувствовала укол в шее. Лестригон стоял над ней держа в руках шприц.
— Аура, — Лестригон указал на шприц. — Очаровательная вещь. Её патент оплатил постройку моей «холостяцкой берлоги». Семипроцентный раствор обладает потрясающими терапевтическими свойствами. Помогает избавиться от стресса, волнения, гнева, в общем-то любых докучливых эмоций.
Рухнувшая ничком Медоу собралась выкрикнуть проклятие в адрес отравившего её великана, но вместо этого подняла ногу.
— В чистом виде препарат оказывает ещё более интересный эффект. Он как бы «завязывает глаза» нервной системе, заставляя сигналы вашего мозга отправляться в абсолютно случайные направления. Попробуйте встать, например.
— А-а-а…
— Что и требовалось доказать, — Лестригон мягко рассмеялся. Он достал из футляра на ремне другой шприц и сделал укол сыну. — Главное не переборщить. Передозировка приводит к эпилептическим припадкам. Но не волнуйтесь, всё уже позади… Я имею ввиду для Филиппа. Не для вас.
Антуан встал в полный рост и пнул Медоу в челюсть.
Тем временем в коридорах дворца разворачивалось другое, куда менее джентльменское сражение.
— Да ты прямо мать года. Взяла малютку поиграть с самыми страшными маньяками Кайта, — каждое новое слово Немо доносилось из разных динамиков, заставляя преследовательниц непрерывно оглядываться.
— Мне двадцать, мудила!
Лив выстрелила из дробовика в панель управления музыкальной системой. Мать положила руку на оружие дочери и покачала головой. Затем она прижала палец к губам и жестом велела следовать за ней.
— Надеетесь, эти штучки из дешёвых мельп про немезид помогут? Дам подсказку. Вас и так видно, потому что вы просто лучитесь самодовольством. Думаете, что на вас весь свет клином сошёлся. Наверное, человечинка богата витаминами, ведь вы буквально блистаете. Дошло?
Женщины семейства Лестригон переглянулись, но выключать фонари не стали.
— Лилия и Ливия Лестригон… Вас чисто из-за имён здесь держат, да? Шучу, знаю я, как Лилечка здесь оказалась. И пробилась она отнюдь не академическими талантами. Эй, малышка Лив, ты же знаешь, что это и тебя ждёт, пойти по этой дорожке? Ну или скорее проползти на четвереньках.
Мать с дочерью ворвались в очередную комнату. Что бы там ни говорил Немо о дешёвых мельпах, женщины действовали весьма и весьма профессионально. Они постоянно прикрывали друг друга и держали сектор обстрела максимально широким. Быстро осмотрев все уголки помещения, они двинулись дальше.
— Однажды мамочка с папочкой подложат тебя под какого-нибудь старого, жирного корпората с фурункулами на причиндалах. Сама понимаешь, твой отец — большой учёный, брат — талантливый врач.
Лив вцепилась в цевьё, из-за чего пластик издал жалобный скрип. Однако его сразу же заглушил скрежет зубов девушки.
— А ты? Инкубатор со смазливой мордашкой. Ты ведь не обманываешься, так ведь? Твоя судьба — раздвигать ноги по команде, как это делает Лилечка.
— Что ты знаешь, гнида! Мама была лучшей немезидой, пока не встретила папу!
Младшая Лестригон вышла из огневой стойки и начала беспорядочно кружиться на месте, выкрикивая проклятия в темноту. Она продолжала орать, пока мать не дала ей пощёчину. Лилия схватила дочь за лицо и прижалась своим лбом к её.
— Будь сильной, — прошептала бывшая немезида и вновь вскинула ружьё.
— Ух, сколько энергии, Ливи, Ливи, Ливи… Не потрать её всю, очень скоро она тебе понадобится.
Лилия, а вместе с ней и её дочь заметно ускорились. Каждой комнате они теперь уделяли не больше пары секунд.
— Что, разве не хочешь узнать для чего? Намекну. Ты прекрасный фотограф. Этому твоему Белу ух как повезло, а скоро повезёт и всей сети. На мой вкус он староват для тебя. Секунду, да он же… Ха-ха-ха! Да я же просто взорву форумы! Ха-ха-ха!
Продолжать речь после слова «фотограф» смысла не было. Лив сорвалась с места, едва его услышав. Девушка сломя голову бежала по коридору, не обращая внимания на крики матери. Лилия бросила обеспокоенный взгляд на неосмотренные комнаты и рванула следом.
Погоня оказалась короткой. Женщина запнулась о непонятно откуда взявшийся шест и пластом упала на пол. В шаге от неё из темноты возник Немо, который как раз заканчивал набирать озвучиваемые Лиссой слова. Мусорщик сначала направил пистолет в затылок Лилии, однако потом перевёл прицел на поясницу.
Звук выстрела утонул в разрывающем барабанные перепонки хохоте, доносящемся из каждого динамика. Перешагнув через, как он надеялся, парализованное тело, а не труп, Немо потянулся к дробовику.
— Выключи эту дрянь, голова трещит.
— Теперь ты знаешь, с чем я живу каждый день.
Можно вытащить человека со Свалки, но нельзя вытащить Свалку из человека. Если бы Лилия знала об этом, то действовала бы намного решительнее, не дожидаясь наступления тишины.
Пуля, не сумевшая пробить адамасовые позвонки, упала на пол. Звон её удара о мрамор был почти неотличим от того, что остался после адского хохота. Однако этого было достаточно.
Немо крутанулся на месте и выстрелил. Заряд дроби снёс мышцы с плеча Лилии, обнажив металлические кости. Она даже не дрогнула, когда её рука безвольно повисла вдоль тела. Вырвав ружьё из рук противника, елисейка схватила его за горло. Без видимых усилий она подняла мужчину в воздух и ударила им о стену.
На прекрасном лице Лилии не было ни гнева, ни возбуждения, ничего. Точно с таким же выражением она могла бы читать про миграцию зябликов или протирать пыль с полок. Немо попытался выдать какое-то остроумное оскорбление, но из его рта вышел лишь нечленораздельных хрип. Он смотрел в эти большие глаза, которые ещё недавно лучились гостеприимством, а теперь безучастно наблюдали, как из него уходит жизнь.
Болтливый мошенник не знал, как именно это ему поможет. Им двигал инстинкт продать жизнь подороже. Он потянулся к лицу великанши и нажал пальцами на глаза. Искусственные яблоки выскочили из глазниц точно так же, как во время обеда.
С губ Лилии слетел шипящий звук, но хватку она не ослабила. Голова Немо тем временем тяжелела с каждой секундой, думать становилось всё сложнее. Он отчаянно шарил по карманам, пытаясь нащупать пистолет. Вместо него попался нож.
Клинок вонзился чуть выше запястья елисейки. Затем ещё раз. И ещё. Мусорщик колол хаотично, стараясь задеть как можно больше мускулов, сухожилий, сосудов и нервов. Одновременно с этим он пытался оттолкнуть Лилию ногами, упершись в стену.
Через полминуты, которые тянулись полдня, пальцы Лилии дрогнули, и Немо грохнулся на пол. Он попытался вдохнуть всей грудью, но вместо этого залился кашлем. Тот продлился недолго, прервавшись криком боли — на голень мужичны опустилась элегантная туфля шестидесятого размера. Кость переломилась как сухая ветка, выглянув из куска мяса, который раньше был ногой. Не успел в лёгких мужчины кончиться воздух, как Лилия наступила на его спину, вдавив жертву в мрамор.
— Некоторые за такое некислые бабки, наверное, платят, — сквозь слёзы прохрипел Немо чьим-то чужим голосом. — С Антуаном тоже так шалишь? Признавайся, он тебя шлёпает, или ты — его?
Лилия продолжала давить на хребет, пока её жертва безуспешно тянулась ножом к её ноге. Оставшись без глаз и одной руки, повреждения запястья она осматривала на ощупь, поднеся его к губам. Кровь уже свернулась, модифицированные тромбоциты отлично справлялись со своей задачей. Что касается кисти, пальцы сгибались неуверенно, но чтобы добить кого-то столь никчёмного, их силы хватит.
— Думаю, он. Это же всего лишь фасад. Брутальная мина, большие пушки. На деле ты так и осталась маленькой беспомощной девочкой, которая хочет, чтобы папочка её наказал.
Ответа не последовало. Великанша контролировала себя не в пример лучше дочери.
— А тебе не интересно, куда побежала Лив? И какой подарочек я ей там оставил?
Давление на спину усилилось.
— Совсем забыл, ты же дрянная мать. Взяла дочь на перестрелку. Отпустила её одну, когда весь дом под моим контролем.
В груди снова что-то хрустнуло.
— Какая жалость, она где-то там, в темноте, совсем одна. Истекает кровью и зовёт мамочку. Бедняжка не понимает, что её мамочке плевать на неё.
Сверху послышалось яростное шипение.
— Но не волнуйся. Перед смертью до неё дойдёт, что ты её ненавидишь. С этой мыслью она и умрёт.
Лилия резко подняла ногу и с силой обрушила её на хребет мусорщика. Однако на прежнем месте его уже не было. Едва почувствовав свободу, Немо перекатился вбок и что есть сил пополз по коридору.
Великаншу била крупная дрожь. Лилия сжала кулак до боли в пальцах и ударила им по стене. Три раза громко выдохнув, она нащупала дробовик и отправилась вслед за Немо.
— Ох, подруга, ну ты и упёртая. Ты не смогла найти меня с глазами и соплячкой на подхвате. Сдавайся, для тебя это плохо кончится, — голос Немо вновь зазвучал из всех динамиков, чистый, нахальный, без намёка на хрипоту.
Сделав несколько шагов, елисейка остановилась и сняла обувь. Она провела по полу голой ступнёй и нашла то, что искала, — полосу тёплой, немного липкой жидкости. Женщина пошла по крови, пристально вслушиваясь. Голос из динамиков сбивал с толку, но она знала, где-то совсем рядом, стонет от боли её цель.
— Может я здесь. Или здесь. Ладно-ладно, я у тебя на носу. Шмальни себе в голову.
Пустые глазницы смотрели в сторону, пока Лилия медленно шла к своей цели. Та была совсем рядом, всего в трёх метрах. Закусив губы, искалеченный вор полз вперёд. В руке у него был пистолет, а в голове по кругу крутилось: «Шея, живот, нос, глаза». Что из этого защищено хуже всего?
Расстояние сокращалось. Всего два метра, полтора, один… Ещё немного и она наступит на него. Решать нужно немедленно.
— Мама! Он сзади!
Лилия резко развернулась и за секунду выстрелила четыре раза, слегка меняя направление. Тело её жертвы повалилось на холодный мрамор. Один заряд дроби оторвал ногу, а второй прошёл через бок живота, прихватив с собой часть внутренностей.
— Мама? Что…
— Лив? Доченька? Нет!
Вой, заполнивший тёмные коридоры, даже отдалённо не напоминал человеческий. Обманутая женщина бросилась к дочери. Ощупав тело девушки, она сняла ремень и стала накладывать жгут. Великанша действовала быстро и чётко, но голос её дрожал. Слова утешения и заверения о беззаботном будущем звучали неубедительно.
Немо не стал дожидаться развязки.
В холле мусорщик надеялся найти разорванные трупы Лестригонов, а не валяющуюся на полу Медоу. Мысленно ворча на напарницу, которая совершенно не к месту решила бросить привычку убивать всех подряд, Немо пополз в сторону великанов, которые тихо, но ожесточённо спорили.
— Ты меня чуть не убил, а она всего лишь оглушила. По твоей же логике не следует ли мне тебя застрелить?
— Не ёрничай. Ты допустил слабость, чем она и воспользовалась. Это твоя ответственность.
Филипп опустил глаза на Медоу, которая не оставляла попыток встать. Однако все её усилия заканчивались удручающе: она то выпускала когти, то показывала язык, то пинала воображаемый мяч. Молодой елисеец направил пистолет в лицо девушки и взвёл курок. Постояв так около десяти секунд, он опустил оружие.
— Что с тобой, сын? Молю, не говори мне, что ты…
— Нет, разумеется, нет. Но раньше ты не заставлял обедать с ними, гулять и… Я… Я даже имён их не знал.
— Ты должен. Не мне, не матери и не сестре. Ты должен прежде всего себе. Должен быть сильным.
— Н-но разве они не нужны тебе? Для дела? Ты сказал, оно важнее всего этого.
— Так и есть, важнее. Но эти люди доказали, что не понимают этого. Доверять им нельзя. С делом я разберусь сам, потому что это моя ответственность. Понимаешь?
— Да, отец.
Мужчины общались в свете фонарей, прикреплённых к оружию. Разглядеть далеко внизу Немо им было не легче, чем таракана, на которого, к слову, он довольно сильно сейчас походил. Мусорщик подполз практически в упор к старшему Лестригону. Досчитав мысленно до трёх он вонзил клинок в ногу елисейца и резким движением перерезал сухожилие над пяткой. Одновременно с этим он выстрелил в то же место на другой ноге.
Хозяин дома взвыл от боли и упал на мрамор. Его несостоявшийся товарищ одним неловким прыжком подобрался к голове Лестригона. Он отбросил револьвер великана в сторону, а затем приставил нож к горлу учёного, а дулом пистолета надавил на глаз.
— А теперь, друзья, давайте все успокоимся и поговорим. Вы ведь этого хотели? Что с Медоу? Говори.
— Сначала я хочу знать, что с моими женой и дочерью.
— Эй, парень. Хочешь тыкать в меня этой штукой, сначала хотя бы в ресторан своди, — Немо одарил Филиппа откровенно мерзкой улыбкой, дважды вскинув брови. — Лилия и Ливия… И это над моим именем люди ржут. Лилия и Ливия целы и невредимы, я запер их в комнате с какими-то уродливыми яйцами.
— Невредимы, точно?
— Поверь, мне досталось куда больше.
— Хм, верю. Я отравил Медоу препаратом под названием Афелий.
Филипп на секунду приоткрыл рот. От Немо этот перфоманс не ускользнул. Он надавил ножом на горло Лестригона. Кончик клинка окрасился багрянцем.
— Вторая попытка, Антуан. Ты же умный, оцени свои шансы дожить до третьей.
— Аура. Он называется аура. Антидот в футляре на поясе. Название формулы заканчивается на три, ноль, один, два.
— Лис, он говорит правду?
— Похоже на то.
— Брось оружие и отойди от моего отца!
Рука молодого елисейца дрожала, глаза были готовы выскочить из орбит, а ноздри раздувались наподобие парусов. В нём с трудом угадывался прежний невозмутимый и преисполненный гордостью юноша.
— Парень, не стоит. Мы почти разошлись с миром.
— Я сказал, отойди от моего отца!
В Немо часто стреляли. Причины этому он понять не мог, хотя они и были очевидны для всех остальных. Поэтому двигаться он начал ещё до того, как мозг Филиппа отдал команду нажать на спуск. Мусорщик перекатился вбок и прижался к полу, используя Антуана в качестве укрытия.
— Чем вас кормят, что вы такие агрессивные?! Угомони сына! — Немо вжал дуло в ухо старшему Лестригону.
— Он делает, что должно.
На Медоу никто не обращал внимания. Со стороны её кривляния выглядели хаотичными. Так оно и было. Женщина совершенно не контролировала собственное тело. Подумай она поднять руку, у неё закрывались глаза. Попытайся встать на ноги, и язык сворачивался в трубочку. Но она не сдавалась. Пробовала всё новые и новые приказы.
Что если сжать пальцы на ногах? Выдвинулись когти, неплохо. Нужно только найти способ бросить руку в сторону Филиппа, поцарапать его, дать Немо шанс. Медоу улыбнулась, но её губы были неподвижны. Вместо этого из мизинца высунулся шприц. Металлорукая покачала головой, и миниатюрный снаряд вылетел из пальца. Игла впилась в ногу талантливого врача, и уже в следующий миг жидкость василькового цвета попала в его кровь.
Филипп продолжал кричать и выцеливать голову Немо, пока вдруг не понял, что его тело ему больше не подчиняется. Он по-прежнему стоял, держа в вытянутой руке револьвер, но дрожи не было. Только глаза бешено носились из стороны в сторону.
— Лежи смирно, Антуан.
— Что ты с ним сделал? Что с моим сыном?!
— Паралич. Пройдёт часа через два. Хотя… На таком громиле он вряд ли час продержится.
Немо сорвал с пояса Лестригона футляр и достал нужную ампулу. Со всей возможной скоростью он пополз к Медоу.
— Молчи. Что бы ни случилось, просто молчи, — он вколол напарнице антидот. — Скоро ты там с дверьми разберёшься?
— Готова открывать в любой момент.
— Час назад был бы отличным моментом.
Со стороны входа послышалось движение металлических плит. Немо думал, что сейчас солнечные лучи зальют весь холл, но через окна пробивался лишь холодный свет луны. Медоу начала приходить в себя. Помня слова напарника, она молчала, но не смотреть на Филиппа она не могла. Кое-как она поднялась на ноги.
— Что будем с ним делать?
— Плевать мне, — мусорщик опёрся на металлический локоть и начал неловко прыгать к выходу.
— Он опасен. Очень. Он будет мстить.
— Не хочу показаться однообразным, но плевать мне. Если ты хочешь убить ещё кого-то сегодня, валяй. А мне хватило.
Медоу оглянулась на Филиппа, который всё ещё стоял с вытянутой рукой. Он не издавал ни звука, на лице застыло выражение ярости, комично переходящее в недоумение. Со стороны елисеец напоминал персонажа мельпы во время неудачно поставленной паузы. Однако смеяться металлорукая не собиралась.
— Убейте Филиппа! — Медоу сама удивилась своим словам. — Застрелите. Прямо сейчас.
Стоявший на коленях перед юношей Антуан Лестригон обернулся. Недоумение коснулось его взгляда лишь на мгновение, сменившись всепоглощающим ужасом. Он узнал симптомы. Выхватив оружие из рук сына, гениальный учёный опустошил барабан.
Немо упал.