Так как я не только студентка, но и преподаватель (по образованию), думаю, сегодня и мой профессиональный праздник, в честь которого вполне можно выложить внеочередную главу! С днем знаний, дорогие мои читатели, особенно такие же как и я — вечные студенты.
Окутанные предрассветной тишиной, горы тонули в призрачной дымке серебристых облаков, а вместе с ними погружались в белесое марево и расположенные на их склонах величественный храм и суетливый город.
Будь то просто туман над степной рекой, он бы стремительно растаял, стоило бы Исе только показаться из-за горизонта.
Но вот светило уже явило свой равнодушный лик так и не пробудившейся Леде, неторопливо поднявшись из-за хребта, а облака не стремились исчезать, отбрасывая причудливые тени на горные склоны.
Мастера созерцания, храмовые художники любили изображать эту картину и дарить потом союзным ордену Благородным Семействам в знак своего расположения, в жажде подарить этим детям степей хоть такую частичку подпиравших небеса гор…
По легендам лед'ен, Иса была женой Всесоздателя, сотворенная для него Первыми Звездами, сотканная из их созидательного света. И была у светила сестра-близнец, звезда, которой было не суждено сиять, ведь весь её свет вобрала в себя Иса. Обиженная на свою судьбу прекрасная и несчастная Леда, которой даже не попытались дать хоть малейший шанс, была погружена своими родительницами в вечный сон. И жили теперь они, лед'ен, потомки познавшего суть народа, на теле спящей звезды, озаряемые светом её прекрасной, но равнодушной сестры. Спящий народ, что однажды пробудит свою силу, чтобы погубить все миры…
Грустные всё-таки легенды у ледианцев! Слишком редко в них можно встретить счастливый финал, и, зачастую, оный достается главным героям непозволительно дорого. Что сказания о сотворении Дня и Ночи, что песни о Лите — тому подтверждение!
Однако, только через культуру народа можно было понять его, только через его веру и искусство.
Этим, в том числе, и занимались мастера и ученики Тауриского Храма — помимо прочего, изучали искусство и учились правильно его применять.
В конце концов, созданные богами Светлого Пантеона, лед'ен так же, как и шесс'ен ценили творцов, ибо знали, в чьих руках настоящая власть над всей реальностью.
Из творцов рождались боги.
Так верили спящий и драконий народ.
Но Арека была готова с этим поспорить — Творцами были лишь изначальные боги, те, кем руководила Праматерь, истинный Создатель, а все их потомки не только и не столько созидали. Разрушали, подогревали войны, забавы ради стравливали разные народы, меряясь — кто лучше, чьи создания?
И где они теперь?
Где те народы?
Где теперь те боги…?
Конечно, Ареку никто не заставлял изучать все эти древние легенды, записанные на давно забытом большей частью населения Ианэ языке, столь похожем на произошедший от него северный диалект.
Но она — изучала.
И священный язык, на котором говорили лишь жрецы да монахи, и написанные им истории, и переводила их в доступном и понятном для всех варианте, и объясняла их своим ученикам.
Ведь история — циклична.
Ведь Великое Колесо Вениа проворачивалось раз за разом и повторяло события прошлого с уже новыми участниками.
…И пусть в глазах всех, кто её окружал, она была бойцом, тактиком и стратегом, воплощенной войной, истинным ребенком Арана.
Но никак не ученым.
Хорошо хоть её собственные ученики не строили иллюзий на этот счёт, прекрасно понимая, что внешний облик всегда был обманчив. За воинственной внешностью мог скрываться острый ум, а за утонченностью и мнимой хрупкостью — недюжинная сила.
Они с Девом, собственно, были тому главное подтверждение.
Не надо судить по внешности, на что был способен этот конкретный сайши, чего он жаждал и что любил. Незрима скрытая в душе мощь для лишённых божественного благословения…
…А она, Арека, на самом деле просто любила правду.
Любила истину.
Не потому ли, в конце концов, она оставила прежнюю жизнь и сбежала в Тау-Ри-Эвен?
Докапываться до этой истины — любым путём, любой ценой, силой ли, через долгие исследования ли, хитростью ли… это было её силой и её главной слабостью.
Она знала — в схожести веры двух издавна враждовавших народов было сокрыто что-то важное… Что-то, что было способно полностью перевернуть их представление о Ианэ. Оба их великих народа имели общие истоки, пусть и отказывались признавать это.
Изначально не было ничего, кроме чёрной Пустоты, абсолютного Ничто. Не было пространства, миров и звёзд, не было магии и света, не было звука и жизни. Неизвестно сколько существовала эта Пустота — времени тоже не было в ту далёкую эпоху.
И тогда, в волшебный, самый прекрасный миг из всех, из этой Тьмы, пока ещё не из крови и плоти, соткалось первое существо — Эирен, воплощённый мрак, живой и мыслящий, отец всего живого, создатель всего сущего и даже самого себя.
В тот же миг появилось время. И промчалось оно, неумолимо отсчитывая жизнь Первого, одинокого и печального, как и мрак, из которого он был создан собственною мыслью. Из этой чистой, искренней печали Эирена, из его вечного одиночества, из мысли, из идеи его появились первые звёзды, его добрые спутницы и советницы во всех последующих твореньях.
Звёзды, прекрасные звёзды рождались, жили и сияли, не способные согреть тоскующее сердце Живого Мрака, вновь опечаленного тем, что светили, по-своему справедливые, они для всей Ианэ, а не лишь для него одного. И светили слишком уж далеко — не достать, не коснуться, не согреться. Решившись, просил тогда Эирен у прекрасных Звёзд, обученных им творить, создать мыслью своей и светом своим звезду такую, которая дарила бы своё тепло лишь ему одному. И Звезды, самые первые Души, согласились.
Направили они лучи свои в одну точку, представляя себе желанную Первым звезду, но разнились их мысли и в том была их ошибка — вместо одной дочери своей, они создали двух.
Так, из звёздного света, появилась во тьме рождённого одновременно с нею мира прекрасная Иса, сестра печальной Леды.
…Несравненная Леда! Она была неотразима, но лишённая дара создавать собственный свет, не могла она творить, подобно родительницам своим. Безутешна была она в своей бледной тоске по новому творенью, по неспособности свой созидать и творить, но равнодушен к ней, к её красоте и уму был Эирен, увлечённый светящейся лишь для него Исой. Холодный и Тёмный, он жаждал тепла, а не единения гениальных разумов.
И, оскорблённая, разгневанная на слепца-Творца нежданная дочь звёзд, лишённая по их глупой оплошности собственного света, по повелению своих родительниц уснула вечным сном. Уснула, чтобы проснуться в последний миг Ианэ и сокрушить её в своих ярости и обиде, накопленных за минувшие с её сотворения эпохи. Но это случится ещё не скоро…
И тело Леды стало горами и равнинами, целым миром, его твердью, волосы её, голубые, обратились небом новорождённого мира, а злые слёзы стали Пятью Великими Озёрами, но и это — иная история.
Иса, златовласая красавица, своими лучами рождавшая жизнь, легкомысленная и восторженная, не видевшая тьмы Ианэ, лишь подивилась вниманию Эирена, но после приняла его как должное — как не любить такую, как она?
И появились от их союза сын и дочь, Абеш и Дха, день и ночь. Воплощения Света и Тьмы.
Танцевала вокруг спящей сестры беспечная, горделивая Иса, радуя глаз супруга своего, чуть не ослепшего от счастья. Кружилась и смеялась Мать Жизни, нося сияющего сына на руках, даря ему свою силу и свой свет. Холила и лелеяла она его, совсем забыв про второе своё дитя.
Дочь же оказалась во власти отца, в его равнодушии, печальная и столь же одинокая, как он, наблюдая за великолепием света его, дара творить живые души лишённая, как и Леда.
И росла Дха, озлобленный, недолюбленный ветреной матерью и холодным отцом ребёнок, чтобы однажды совершить страшное преступление — убить во гневе горделивого и самолюбивого брата, слишком её раздразнившего, слишком похожего на свою мать.
Отвернулась тогда безутешная Иса от дочери, ушло последнее золото из кос Дха, чтобы обратиться холодным Серебром и Тьмой первозданной.
Но не трогало теперь Ночь равнодушие матери, и тогда обратилась Звёздная Дочь к своим родительницам за судом.
Не ожидала она их приговора — те, светом своим воскресив День-Абеш, в наказание Исе приказали жить детям её попеременно, дабы им никогда не пересекаться. И коли уж брат и сестра жаждали крови друг друга — должно было поить новорождённого кровью убитого вместо молока, дабы помнил он или она цену своей жизни.
Палачами назначили братьев Дио и Элио, две зари, Восход и Закат, младших из Звёздных Детей, созданных скорбью о бесславной гибели Абеша.
И лишь одно сумела вымолить Иса у родительниц — позволить ей хранить сына от зари до зари. Позволили ей это Звёзды, сами храня Ночь, дабы не было нарушено Великое Равновесие, что не позволяло печаль всего существа Первого поглотить Ианэ.
Эирен же не мог с прежним равнодушием глядеть на страдания супруги и его же тьмой, его сутью отравленной дочери, и забрал у Исы все её страдания, но вместе с ними ушли и остальные чувства.
С тех пор безразличны ей стали любые судьбы, глуха она была к мольбам, и лишь судьба её была — сопровождать Абеша от рождения до гибели, до самого Пробуждения Леды.
Так и повелось с тех пор — короткий век брата и сестры стал сутками, а кровь их, на заре пролитая, орошала небеса — косы спящей Леды. Потому рассветы и закаты были алы, ночь была темна, а день — светел.
Белоглазая и беловолосая, как её всегда изображали на фресках в храмах Света, Иса, жена Всесоздателя, подарившая своим светом жизнь первым лед'ен, и Иса, бывшая одним из двенадцати созданных Праматерью Творцов, создательница Леды и всего, что в этом мире существовало… Буквально одна и та же богиня!
Почти всё население Ианэ поклонялось богам или Светлого, или Тёмного пантеонов, это было неоспоримым фактом, но при этом они умудрялись отрицать веру своих соседей и считать её ересью, хотя они молились на одни и те же имена.
Что же за безумие такое!
Не врагами они были, а заблудшими, забывшими заветы предков братьями и сёстрами…
Лед'ен и нет'ен светлые, шесс'ен и цав'ен — тёмные. Всё просто, так верили все последователи учения Творцов.
Но что, если причина этой извечной неприязни спящего и драконьего народов крылась в том, что было до? До Гибели Светил, до зарождения самих этих народов, до всего того, что положило начало современным проблемам и противоречиям.
Что, если в ссоре были именно прародители их народов?
…Это имело смысл.
Лед'ен говорили, что драконий народ создан их Богиней Ночи и Тьмы, Дха, первой убийцей, пролившей из зависти кровь своего брата Абеша, Бога Дня и Света. В наказание за это она теперь жила попеременно с ним, дабы более с ним не пересекаться. А миг, когда погибал бог, чтобы его кровью вскормили другого, назвали зарёй — вечерней ли, утренней ли.
Но и у шесс'ен была легенда о детях Праматери, Дха и Абеше, стоявших во главе своих пантеонов, Тёмного и Светлого… Легенда о том, как Тьма убила Свет, и тот, погибая, пролился на миры в последний раз, лишая бессмертия всех кто существовал тогда.
В Ианэ пришла Смерть.
Смерть была ребенком Дха и носила имя Саинэ.
Смерть была Владычицей Белого Города.
Смерть и её обитель появлялись с тем же именем и титулом в ледианской легенде о Лите и Найи.
Всё это знал всякий образованный сай'нел, но почему-то никого не волновало, что в двух совершенно разных религиях были одни и те же боги, выполнявшие одни и те же роли.
Даже верховных божеств, Всесоздателя и Праматерь звали одинаково!
Или всем было всё равно потому что была Иса и сестрой, и матерью Леде, потому что Боги — не смертные, потому что связей тех не понять и не осознать. Потому что единой была какая-то забытая истина, а до нынешних пор дошли только версии.
И собрать эти интерпретации во что-то единое, отыскать, что же было изначально… не получалось.
Как Арека не старалась, она не была художником — только созерцателем прекрасного, но — не творцом. Не могла она до конца собрать мозаику из того, что сумела выяснить, в единую теорию.
Остро не хватала Дева.
Брат бы понял.
Он бы догадался.
Стоило ей подумать про брата, Арека улыбнулась — пусть семья у неё была большая, и братьев было у неё много, но по-настоящему скучала она только по одному.
Впрочем, было ли то удивительно? Ведь до девятнадцати лет у них были чуть ли не мысли одни на двоих — по лицам и глазам друг друга они были способны друг друга понимать, без слов, без жестов.
Крылось в этом единстве что-то загадочное чудесное, что-то важное…
Хотя, они были близнецами, и с младенческих пор были неразлучны, пока Дев не стал калекой… Потом их разделили на пять лет — загруженная учебой, она едва находила время для брата, но всегда старалась проводить с ним каждую свободную минуту, потому что видела — ему это было нужно.
А потом Дева отдали в ученики Руни.
А потом Дева забрали на Север, и два долгих года она видела его только по праздникам, и то — не всегда.
Это было невыносимо.
Это было неправильно и жестоко — разлучать их.
И когда ей исполнилось четырнадцать лет, когда Руни подарил Деву его собственное поместье, она сбежала к брату в его Ваккеш Ати.
И вместе с братом и его свитой она путешествовала по Ианэ, побывав, казалось, в каждом её уголке…
Но потом была война с Цавербой.
Потом она впервые за всю свою жизнь увидела отца в бою, во всём мрачном великолепии его могущества, и поняла, что нельзя так, рассуждать о бесценности души и с легким сердцем тысячи тех же душ губить. Ну и вопрос её замужества стал ребром… Отец хотел завершить войну, женив на ней одного из цавербийских царевичей и оставить её править от его имени под светом умирающей Солы. Но Ареку не прельщала перспектива стать царицей вражеского народа, где её бы ненавидели просто за принадлежность к династии, по чьей вине произошёл Прорыв…
И она снова сбежала.
Потому что ни Руни, ни Дев не могли защитить её от этого брака. Так она это объяснила дяде, по крайней мере. Он её решения не принял, но поддержал и понял. Девон же оказался проницательнее — понял, что дело было не только в этом.
За любимого ею мужчину ей никто и никогда не позволил бы выйти замуж. Да и не нужна она оказалась ему, совсем ещё молодая девчонка.
А раз так — она не позволит использовать себя как пешку в политических играх.
И будет брать от жизни всё.
Она сбежала.
Туда, где было хорошо и безопасно, туда, где отца уважали, но не подчинялись ему — сюда, в Тау-Ри-Эвен.
И…
Слишком многое произошло, слишком много всего случилось…
Как бы сильно она не скучала, она не вернется.
Не сейчас.
Слишком рано…
Слишком поздно.
Теперь она не могла оставить своих учеников и учениц — они были ещё слишком юны и неопытны, чтобы считаться самостоятельными адептами, ни к одному не обратишься «идо», и пока последний её ученик не будет готов пойти в большую жизнь, она не покинет Тау-Ри-Эвен.
Если ей всё-таки будет куда пойти.
Хотя среди Воронов ей всегда найдется место…
Но и здесь, ей, приглашенному мастеру, старшему ребенку лучшего ученика Старейшины школы, были рады!
Это, к слову, помогало и в вопросе лекций о ледианской религии и культуре — вести их дозволено было только нескольким учителям храма. Пожалуй, Арека была единственным исключением. В принципе, единственным её отличием от внутренних мастеров ордена было отсутствие клятв, ведь, по сути, в Тау-Ри-Эвен она никогда не училась. Только учила.
В общем, быть духовной внучкой Старейшины и полнокровной сестрой Повелителя Ваккеш Ати было в большинстве ситуаций выгоднее, чем принцессой Аксаанской империи.
В конце концов, она здесь была не единственной особа королевской крови… Ведь именно в Тау-Ри-Эвен Арека познакомилась с Олой, семнадцатой дочерью Короля дома Расери, оказавшейся противоположностью всем стереотипам о лед'ен.
И когда брату пришлось отвечать за её, Ареки, поступки, именно она познакомила Дева с Олой, веря, что так они смогут спасти друг друга, помочь друг другу, стать верными друзьями.
И супругами.
Или так, найдя брату идеальную спутницу, ставшую ей самой подругой, она хотела искупить вину перед ним.
За то, что именно на него обрушилось неудовольствие отца.
Но… Ведя уроки у юных адептов и едва ли выглядя старше них, Арека, привыкшая и переставшая обращать на это внимание, чувствовала, что наконец находилась на своём месте.
Хотя строптивые азафы, эти громадные свирепые птицы, прирученные когда-то тогда ещё монахами Тау-Ри-вен, не могли сравниться с драконами. Их мягкие, гладкие перья — не теплая и шероховатая чешуя. Ранить их было проще, достаточно одной стрелы и опытного лучника.
…Она — дочь Драконьего Владыки и Драконья Всадница, но пути назад не было, а отказаться от полёта, от этой свободы и постоянной опасности, игры со смертью, было для неё совершенно невозможно. Она слишком невыносимо, слишком отчаянно скучала по Итушу. Они росли с ним вместе, она помнит его совсем птенцом, у неё на глазах он учился летать, и стал гордым взрослым драконом, одним из сильнейших в империи. Одним из тех немногих, что пережили Цавербийскаю войну…
Так что приходилось мириться с доступной ей альтернативой, глуша ею свою тоску. Ведь это уже больше чем ничего, и, если закрыть глаза, разница не столь ощутима.
Под облаками этой разницы нет.
Так что если забыть про то, как сильно она скучала по своей семье, такая жизнь ей нравилась.
Она не хотела быть императорской дочерью.
Она не хотела быть Талэ…
Здесь, под ставшим родным для неё небом, Ареке удавалось неделями не вспоминать о том, как ей раз за разом приходилось подтверждать всем вокруг, что она достойна называться гордостью отца и блистательной принцессой, сестрой Наследника.
Но Дев теперь Наследник Севера, а не всей империи, а она — главный позор и разочарование семьи, запретная тема для разговоров.
Но так лучше.
Не хотелось думать о цене, заплаченной за отцовскую одобрительную улыбку.
О всей пролитой ею крови.
О всех оборванных ею жизнях.
О том, что она, как и весь её род, чудовище.
Ведь… Ведь Боги должны созидать, а она лишь разрушала и сеяла хаос, насаждая вместе с братом власть своего отца и их народа.
Как страшно быть благословенной Тёмными Богами…
Арека каждый год на рассвете самого длинного дня приводила юных учеников на этот утес, чтобы на фоне открывающегося с него величественного пейзажа рассказывать легенды.
С набора новых адептов прошло всего несколько дней, и, взирая на неё, вместо гор, с восторженно распахнутыми глазами её окружали совсем ещё детишки лет шести-семи. Богатые и бедные, пришедшие сюда на своих двоих сироты и отданные на обучение состоятельными родителями, потомственные сайши и те, кто до недавних пор и не подозревал о своём потенциале, они одинаково увлеченно следили за её рассказом.
Как жаль будет их разочаровывать — Арека не брала в ученики столь маленьких детей.
Быть может, кто-то из них, спустя несколько лет и перейдя из младших учеников в старшие, её заинтересует, проявив себя как перспективного сайши, чей талант она решится развить и огранить.
Некоторые из окружавших её детей, стало быть, не умели даже читать и писать. До наступления осени это непременно исправят, выправив перекос в образовании юных учеников. Подобный разрыв в знаниях не был удивителен — на Леде количество грамотного населения было на порядок ниже, чем на А’Ксаане. Что, впрочем, могло быть связано со сложностью языка и письменности лед'ен. Это торговый язык знали почти все, а вот писать даже на нём крестьяне, составлявшие большую часть ледианцев, не умели. Да и не надо им это было, в общем-то… Это сайши и сай'нел всегда считались частью высшей прослойки общества, особенно на Леде, где так ценилась всякая магия, а потому приходилось знать и Высокий, и Древний диалекты. Всё же, как ни крути, даже им, независимым от Пяти Королевств адептам Таурийского Храма, приходилось контактировать, в большинстве своём, именно с аристократией, перед которой нельзя было ударить в грязь лицом.
Вот за что любила Арека этих детей — даже дворянские отпрыски, они не пока ещё не знали, кем она являлась, и обращение «Тие Талэ» означало ровно то, что оно означало.
Эти ребятишки даже не представляли что крылось за странным родовым именем названного так мастера.
Они просто восторженно любовались чистокровной шесс'ен — для людей и лед'ен, да даже для ледани, которые, как ни крути, составляли большую часть адептов Храма, смуглая кожа и крепкое телосложение, тем более у женщины, казались чем-то сказочным, невозможным.
А больше всего принцессу любили маленькие дворянские девочки — полукровки и чистокровные, эти ледианки зачастую были младшими дочерями, а то и вовсе отпрысками наложниц, а потому имели достаточно низкий социальный статус по сравнению с остальными братьями и сестрами, и только факт обучения в Таурийском Храме давал им шанс удачно выйти замуж, стать госпожами в богатом доме в любом из королевств.
Старшие дочери, обладавшие способностями к сай'и всегда учились в столичных академиях. Никто бы не позволил им, невестам для нового поколения высших чиновников, покидать родное королевство.
Обучаясь же в нейтральном Храме, девушки словно бы приобретали гарантию на то, что они взгляды их нейтральны и гибки, способны повернуться куда нужно.
То есть, как угодно их будущему супругу.
Как же Арека всё это ненавидела…
Естественно, осознание своих беспомощности и беззащитности, собственной несвободы заставляли этих девочек восхищаться ей, Арекой — свободной, сильной, принцессой громадного государства.
Государства, где женщина, особенно обладавшая даром, могла сама выбирать свою судьбу.
Как она.
Только она не могла.
Её бы точно так же ждало замужество, если бы не всё то, что она сделала для собственной свободы. Стань Девон Владыкой Севера — она могла бы отправиться в вольные города цав'ен или даже стать при брате советницей, способной самой выбирать свою судьбу.
С когда на престол империи взойдёт Шани, она сможет окончательно перестать ждать неприятностей со стороны родителей.
Дха'авир'е, дайте долгих лет её отцу, но…
Но эти девочки видели в ней пример. Они жаждали силы, они жаждали могущества, способности постоять за себя.
Они желали свободы.
Она жаждала её им подарить.
Быть может, когда-нибудь…
Если бы она могла, Арека забрала бы их всех на А'Ксаан — там, где они смогли бы сами распоряжаться своей судьбой. Где они могли бы, например, основать свой собственный орден и посвятить себя изучению сай'и и защите простого народа от разнообразных угроз. Стать новым кланом, или даже уйти в Ца-Тану, Ца-Хаару ил Ца-Шиен.
Но пока это невозможно.
Не сейчас.
Только если её милая племянница исполнит свои очаровательные детские угрозы и таки завоюет Леду, чтобы освободить таких же несчастных принцесс, как её собственная мать.
Да, хорошая цель…
Её маленькая принцесса, маленькое сокровище Ваккеш Ати… Прекрасный юный цветок из вороньих садов.
Она, пожалуй, сможет воплотить свою мечту.
Кто, если не она?
Если не единственный прямой потомок Литы и Эйрена?
…Только ради этих несчастных девочек стоило не сдаваться — чтобы однажды пройтись огнем и мечом по их мучителям и освободить всех… И Арека стояла бы за плечом племянницы и помогала ей в её начинании.
Или шла бы впереди — прокладывая дорогу.
«И всё-таки братец прав, говоря, что я — Война…» — печально улыбнулась Арека.