Как я уже говорила — я не только студентка, но и преподаватель по образованию, так что в честь очередного профессионального праздника — внеочередная глава)
С днем учителя меня!
— Ваше Королевские Величество, Главный Дознаватель Рес прибыл для доклада, — произнёс гвардеец, обращаясь к своей госпоже, расположившейся за рабочим столом.
— Пусть заходит.
Раздавшийся в ответ голос был усталым, чуть хриплым, низким.
Первая мысль, которая могла бы возникнуть у стороннего наблюдателя при взгляде на эту женщину — её нельзя было назвать красавицей. Быть может, будь она беззаботной дворянской дочкой, это впечатление сглаживалось бы, но… Мнимая юность, тщетно пытавшаяся смягчить облик, не могла бы обмануть внимательный взор. Черты лица женщины были острыми, жесткими, более походившими на мужские, чем на девичьи. Залегшие под глазами тени и нахмуренные брови создавали образ столь строгий, что даже игривые веснушки не могли его разбить или разбавить.
Сейчас женщина раздраженно прикрыла глаза, но ярко сиявшая голубым цветом радужка всё равно выдавала в ней очень сильную сайши, чье могущество, не находя иных выходов, кроме поддержания молодости тела, отражалось ещё и таким образом.
Свет из окна создавал красивые блики на длинных вьющихся волосах женщины. С определенного ракурса и при определенном освещении, они даже могли показаться огненно-рыжими, совсем как у Её Императорского Величества.
Простые с виду одежды женщины при ближайшем рассмотрении оказывались изготовленными из материалов самого лучшего качества, а минимум украшений, вернее, их полное отсутствие, за исключением того, что было закреплено в волосах и обозначало статус, только подчеркивал строгость образа.
Если собрать все детали портрета воедино, знающему человеку было не трудно узнать ту, кого в народе почтительно прозвали Диалори — единственную сестру Его Императорского Величества, Мию Талэ, фактическую хозяйку Диорена и всех Восточных Земель, Королеву Умэ-Дио.
Если конечно забыть о Королеве-Матери Заней.
— Госпожа, — показавшись в дверном проёме, Ланьи Рес, Главный Дознаватель Умэ-Дио, подчиняющийся лично своей королеве, согнулся в почтительном приветственном поклоне.
Мия же ограничилась лишь кивком.
Массивные двери кабинета бесшумно закрылись за спиной лорда Рес, и, конечно же, по ту их сторону гвардейцы замерли статуями самим себе, готовые отразить любую угрозу своей повелительнице.
— Докладывайте, Рес.
Ланьи был единственным сыном Лирен Рес, одной из тех девяти адептов, что ушли из Тау-Ри-Эвен вслед за Араном, выбрав служение ему своим жизненным путём…
Мия помнила этого человека ещё ребенком.
Он буквально вырос у неё на глазах…
Чтобы стать приемником своей матери.
Лирен была самой близкой подругой, наставницей, почти сестрой для Мии. И когда ей пришлось для того, чтобы подчинить коварных Шисэ императорской власти, выйти замуж за Вейли, Лирен последовала вместе с ней на Восток.
Конечно, у Дома Шисэ, древнего и могущественного, богатейшего из королевских семей А'Ксаана, были и собственные гвардейцы, и стража, и шпионы повсюду… Заней не стоило недооценивать — старая паучиха, ровесница Мии, держала за глотки всё дворянство Востока и правила от лица сына железной рукой.
Благо хоть во внутренние дела королевства, вотчину Мии, она не совалась.
Не мешала делать жизнь народа проще и лучше.
Не вмешивалась в вопросы Храмов и сайши, которой она не являлась и в чьем искусстве она мало что понимала.
Пока Заней играла в большую политику — Мия служила на благо своих подданных.
Но с самого начала Лирен была рядом с ней, служила опорой и поддержкой, коей никогда не сумел бы стать её мальчишка-муж, что был младше её на целую жизнь.
Мия прекрасно понимала причины неприязни Вейли в свою сторону — его мать решила за него его судьбу, когда он был ещё младенцем. Конечно, это было крайней мерой, последним вариантом династического брака между Талэ и Шисэ. Сначала Заней стала вдовствующей королевой, не без помощи Арана, что позволило ей бесстыдно предлагать себя её брату второй женой.
И это при беременной Сатин!
Аран тогда чуть не убил нахалку, посмевшую усомниться в его верности супруге.
Тогда она сделала вторую попытку — но Руни принёс обед безбрачия, да и кровным Талэ он не был, Магни был уже женат на принцессе из дома Эзаши, и правил недавно подчинившимся императору Югом, а больше мужчин в их Доме не было.
Возможность брака с кем-то из ближнего круга Арана даже не рассматривалась.
Последним вариантом был брак между новорожденным Вэйли и ребенком Арана и Сатин, когда тот появится на свет, но родился мальчик, и все отчаялись.
Потому что ультиматум Заней был четок и ясен — Восток присоединится к империи только после брака Шисэ и Талэ.
И тогда ей, единственной кровной женщине Дома Талэ пришлось взять на себя эту ношу — назваться невестой младенцу.
Чтобы спустя больше пятнадцати лет принести с ним в Храме Дженел брачные клятвы и навсегда связать жизнь с ненавидящим её мальчишкой, что годился ей в сыновья. Да и во внуки, в принципе. И никакая подаренная магией вечная молодость не спасала — на её фоне Вейли всегда выглядел жалко, как хромой щенок рядом с волкодавом.
Им она и была.
Волкодавом, что уничтожал врагов империи.
Внутренних врагов — для внешних были её братья…
…Но врагов оказалось ещё больше, чем она предполагала.
Её личных врагов.
Она оказалась навязанной женой всеми любимого молодого короля, неизвестной и чужой для народа востока. Она, была лишь сестрой захватчика, чужеземкой, для дишен — ненастоящей шесс'ен, для людей — слишком шесс'ен.
И многие годы ушли на то, чтобы исправить это.
Все эти годы она трудилась на благо своего королевства, и это принесло свои плоды — население прекрасно понимало что к чему, несмотря на попытки некоторых Шисэ искажать факты.
Но без Лирен всё было бы намного сложнее…
А то и вовсе невозможно.
Она организовала для Мии её собственную гвардию и тайные службы, благодаря которым её деятельность стала намного эффективнее, а надоедливые идиоты, жаждавшие её смерти или были найдены и уничтожены или опасались идти на конфликт, чтобы не столкнуться с подопечными Лирен.
Она их учила на совесть.
Безжалостная к врагам и преступникам, бесконечно преданная дому Талэ и лично Мие, она была её карающей дланью. Бывали вопросы, в которых грубая сила только вредила, Аран так и не сумел это уяснить в должной мере, но Мия прекрасно понимала подобное — и не брезговала ни шпионскими донесениями, ни шантажом, ни тайными убийствами неугодных.
Всё ради Умэ-Дио.
Всё ради Империи.
…Ланьи — сын своей матери. Достойный продолжатель её дела.
Почти ещё один её племянник…
— Ранее полученные моими агентами данные подтвердились — в ткацких мастерских княжны Кейн используется рабский труд, — Ланьи говорил спокойно, но в глубине его глаз Мия видела пламя негодования — работорговлю на подведомственных им территориях все Рес воспринимали как личное оскорбление. — Сама же Джайна Кэйн, вопреки первоначальным нашим предположениям, не просто в курсе всего происходящего, но и сама всё организовала.
А вот это плохо.
За продажу и покупку рабов по всей империи была одна мера наказания — смертная казнь.
Джайна, несомненно повинная во всех своих грехах, тем не менее, оставалась ледианской княжной, и её смерть будет означать конфликт с Расери.
Стоит только появиться даже намеку на угрозу в сторону Благородных Семей его государства, на чьей поддержке и зиждилась ныне вся его власть, Король дома Расери тут же вступится за них, и всеми правдами и неправдами выставит виноватым именно своего оппонента.
В какой-то степени Мия даже была этим восхищена — настолько переворачивать всё, выставлять чёрное за белое ещё уметь надо, как и манипулировать общественным мнением…
Умри Джайна, и Хайсен Расери чисто из вредности может ей припомнить, как идиот Риен, избалованный, испорченный властью мальчишка, оскорблял его, Хайсена, дочь.
И плевать было бы всем и вся, что лед'ен женщин за личностей не считают.
И певать было бы всем, что он сам свою семнадцатую дочь отправил в монастырь, где ей просто посчастливилось познакомиться с сестрой своего будущего супруга — заслуги Хайсена в том не было никакой. Ола стала частью семьи Талэ почти случайно, и от отца и его страны у неё остались лишь некогда гремевшая на все миры фамилия…
…И всё-таки что-то не сходилось.
Пять сотен рабов, тем более незаконно ввезённых на территорию империи — это очень и очень дорого. Откуда у беглой княжны, практически изгнанной собственным отцом, такие деньги? Это теперь её мастерские поставляли ткань многим знатным семьям империи, её шёлк считался одним из лучших, но десять лет назад она прибыла в Диорен с пустыми руками.
— Решила сэкономить на достойной оплате труда ткачей, но вместо этого купила полтысячи рабов? — продолжила размышлять вслух Мия. — И это я думала, что княжна умна.
— Не совсем верно, госпожа, — Ланьи на мгновение сжал губя в отвращении, ничем более не выдавая своего отношения к княжне. — Эти невольники в рамках законов Расери принадлежат ей по праву, так как являются подарком её брата.
Брата…
Брат княжны.
Князь Джейри Кэйн, ставший главой семейства после скоропостижной смерти своего отца и всех его братьев — кажется прямо-таки неведомая чума выкосила цвет конкретного семейства ледианского дворянства.
— Брата, которому она помогла в убийстве их отца и фактически привела Джейри к власти над княжеством… — продолжила мысль гвардейца Мия. — Теперь всё сходится — благодарный брат обеспечил сестре достойное существование в тех землях где к женщинам относятся с уважением и почтением…
— И при этом помог ей организовать прибыльное дело, чтобы сестра за считанные годы стала одной из богатейших женщин Умэ-Дио, при этом не являющейся дочерью, женой или сестрой главы одного из Великих Кланов.
— Занято… — Мия отбивала пальцами по столешнице незамысловатый ритм, выдавая этим своё раздражение. — Почему вы об этом не узнали раньше и не пресекли преступные действия княжны? Не скажете мне, Рес, почему именно сейчас? Или вы не справляетесь с возложенными на вас обязанностями?
Ланьи прекрасно знал что это всё пустое — он великолепный специалист, и делал всё что было в его силах, но даже их, как показала практика, порою было недостаточно.
Но профилактическое внушение ещё никому не мешало.
— На всё ваша воля, Диалори, но в своё оправдание могу лишь сказать, что у Кэйн есть покровители среди Шисэ, которые и прикрывали её деятельность.
Что?!
Покровитель?
Мия глубоко вздохнула, возвращая себе самообладание. Этого только не хватало… Только всё начинало налаживаться — так проклятые Шисэ опять что-то вытворяли.
Ну сколько можно то?!
У них совесть вообще есть?!
Впрочем, это риторический вопрос.
И глупый.
— Вы выяснили, кто именно?
Внезапно маска бесстрастности на лице Ланьи разбилась, и что-то уязвимое, что-то виноватое проскользнуло по нему тенью.
— Госпожа…
Вина…
Вина.
Перед кем он виноват? Перед ней, Мией? Его личная вина может быть только если это кто-то из его подопечных, что совершенно невозможно, либо кто-то, непосредственно связанный лично с ней, либо кто-то, кто был вне её власти, и тогда получается, что ему приходилось нести плохие вести.
Где-то и поныне гонцам, сообщавшим дурные вести, отрубали голову.
— Понятно, — Мия прикрыла глаза.
— Моя госпожа…
— Заней?
— Да, это Королева-Мать.
— Ясно.
— И, госпожа…
— Что-то ещё?
— Операция по зачистке сети работорговцев прошла штатно, верхушка преступников арестована, всё готовится для их показательной казни. На удивление, в сети никто из лордов не замешан.
Хоть что-то хорошее.
— Главы кланов слишком боятся навлечь на себя гнев моего брата, и не беспочвенно. Аран воспринимает рабство как покушение на собственную власть, а это он не терпит и карает за подобное безжалостно.
— Нашими руками…
— Разве не в этом задача гвардейцев? Защита королевской семьи, её интересов и интересов государства.
— У некоторых возникают вопросы — почему интересы королевства и интересы Шисэ есть суть разные вещи.
— Больше муштруйте своих подчинённых, Рес, чтобы не задавали глупых вопросов. Шисэ плевать хотели на королевство и его благополучие, их беспокоит только собственная нажива и власть. Я больше полувека искореняю работорговлю, но эта зараза всё ещё отравляет нашу прекрасную родину. Раз не получилось справиться нежной припаркой — выжигайте калёным железом. Если в дальнейшем вмешательство дворянской поросли, возомнившей себя самой умной, подтвердится — никого не жалеть.
— Будет исполнено, госпожа! И ещё… Произошло кое-что непредвиденное.
Ну что опять?
Мия устало воззрилась на Ланьи, ожидая подробностей.
— Группа расерийских торговцев были задержаны в порту на досмотре, в их трюмах были обнаружены несколько десятков рабов. Торговцы арестованы, однако их причастность к зачищенной сети не подтвердилась, те действовали гораздо тоньше и потому столь долго оставались непойманными. Эти же… Они искренне не понимают, за что задержаны, заявляют что все документы у них в порядке. Они требуют аудиенции с вами.
Странно…
Слишком уж неадекватно-смелое поведение.
Торгаши обычно ведут себя подобным образом только будучи уверенными в своей силе и безнаказанности, медом растекаясь перед власть имущими.
— Грифы с ними работали?
— Ещё нет. Но тот факт, что над их разумом хорошо поработали, не вызывает сомнений.
— Что же… — Мия усмехнулась. — Многовато хотят наши расерийские гости. Многовато от них проблем в последнее время, прямо-таки нехорошие мысли закрадываются… Что-то ещё?
— На этом всё, госпожа.
— Свободен.
«Как же вы все мне надоели!» — с досадой подумала Мия, стоило двери закрыться за вышедшим Ланьи. Женщина зажмурила глаза, коснулась пальцами висков — их прострелило болью.
В последнее время это стало даже слишком частым явлением…
Непорядок.
Но, увы — никто за неё эту работу не сделает. Не Вейли же, в самом деле? Даже звучало смешно.
Значит — терпеть.
Что ей ещё оставалось…
Встав из-за стола, Мия неспешно отправилась на прочь из кабинета.
Идея прогуляться и освежить голову казалась как никогда привлекательной — от бесчисленных строчек документов рябило в глазах, от невеселых мыслей голова болела всё сильнее, вызывая ещё большую волну раздражения, недовольства и размышлений с этим связанных.
Замкнутый круг, однако.
Незримыми тенями гвардейцы следовали за своей госпожой, на достаточном расстоянии чтобы не казаться назойливыми, но на достаточном, чтобы предотвратить угрозу.
Преодолев несколько коридоров, Мия, наконец, вышла на террасу.
Отсюда открывался потрясающий вид на сад — зодчие расстарались при постройке поместья.
Формально, оно было её свадебным подарком — собственная усадьба, огромная территория вокруг, всё по традициям дишен. Особенно это смешно в свете того, что последние семнадцать поколений Дома Шисэ к шесс'ен отношения не имели, являясь уже давно чистокровными людьми.
Фактически же собственное поместье, со своими слугами, гвардией, тайной службой и всем прочим, что причиталось Королеве-Консорту, было не более чем жестом в сторону двери — дважды став матерью наследников, Мия так и не стала частью семьи.
Да и детей у неё забирали сразу же после рождения, а она и была не в силах этому противиться, а потому с новым рвением возвращалась к работе. К тому единственному, что у неё было.
Она была Диалори, Владычицей Востока, но не была хозяйкой в собственном доме. В том доме, который должен был быть её…
Она создала свой.
И ей в нём было хорошо.
Наверное…
Сад же уже давно отцвел.
Очаровательные синие лепестки осыпались, улетели, подхваченные ветром, чтобы цветы начали превращаться в созревающие ягоды, из которых потом её слуги сделают тёмно-синее, почти черное вино, которым она любил угощать своих братьев, хотя по-настоящему ценителем из них был только её близнец.
Впрочем, это было и не удивительно — Магни всегда был таким…
Стоило ей подумать о брате, улыбка озарила лицо Мии, делая её словно бы моложе, скрадывая производимый усталостью эффект.
Этот сад — её каприз.
Воплощение детской мечты.
Климат Вольных Островов был суровым, сравнимым с северными землями Умэ-Цаали, в тех условиях даже простая клумба казалась чем-то невероятно дорогим, непозволительной роскошью.
Вероятно именно поэтому цишен так дорожат своим шие-си — цветком, распускающимся на костях драконов, даже в самых холодных землях, согреваемым остаточной магией погибших величественных созданий.
Но на Вольных Островах шие-си не рос, да и вообще любые растения цвели совсем недолго и относительно пышных южных садов казались скучными, блёклыми, хотя в этом была своя особенная прелесть.
Конечно, в Ианэ было мало того, что невозможно было воплотить, особенно вложив в это много денег.
Однако её отец предпочитал тратить эти средства на вооружение и укрепление клана, а не на такую малость, которая могла подарить улыбку его жене и дочери. Благополучие своего народа — хорошо.
Но благополучие в семье… оно ведь бесценно.
До встречи с Араном она и не подозревала, что оно возможно.
Как жаль, что эта семья не включала в себя её мать…
На самом деле, любовь к цветам — последнее, что осталось у Мии от матери.
Последняя ниточка.
Мия никогда не забудет, как она, тогда ещё совсем девчонка, которой не было и десяти лет, сбегала со своих горячо любимых тренировок, чтобы просто погулять с матерью по лесу — только там можно было найти дикие цветы.
Невзрачные и простые, они казались самым прекрасным, что было на этом свете.
…Нежная улыбка, так и не сошедшая с губ Мии, стала печальной.
Деревья отбрасывали причудливые тени, но сквозь их листву пробивались озорные лучи, касавшиеся сочной травы. Аккуратные тропинки, причудливо пересекавшие весь сад, привели женщину к небольшому пруду, посреди которого расположилась изящная беседка.
Благодаря близости воды воздух был влажным, и зной становился всё более ощутимым, хотя уже вечерело и, казалось бы, жара должна была идти на спад.
…Внезапно Мия обнаружила себя в той самой беседке. Она и сама не заметила, как дошла сюда…
С нежностью проведя по вьюнку, целеустремленно тянувшемуся по резному столбику вверх, к небу, к свету, Мия села на скамейку и вздохнула.
— Погляди, мама… Все эти цветы — тебе. Всё это — твоё, — практически беззвучно прошептала женщина, сама не замечая, как чуть покраснели её глаза, словно бы намек на непролитые когда-то давно слёзы. — Жаль, ты не можешь прийти сюда и этим полюбоваться… Посмотреть, к чему привёл нас сделанный тогда выбор.
Инга Олэй всегда мечтала о своей собственной усадьбе, о разбитых перед ней саду и пруду с водными лилиями, которые теперь украшали отражавшую золотое небо водную гладь.
Она мечтала оказаться подальше от ненавистного мужа, в собственном доме, где никто не мог потревожить её покой.
Это была невероятно сильная, но сломленная своим супругом, потерявшая сама себя женщина.
Давно мёртвая женщина.
Прожившая долгую и счастливую жизнь, вышедшая в итоге замуж за любимого человека и состарившаяся вместе с ним, успевшая понянчить внуков и правнуков, так и не увидевшая детей своей дочери, так и не узнавшая об ужасной гибели детей и обеих жён её старшего сына.
И похоронена Инга была рядом с любимым ею человеком, за несколько лет до потрясшей Магни трагедии.
Может, оно и к лучшему.
Матушка в юности хлебнула горя — к чему ей была новая скорбь на свои седины?
А Мия так ни разу не побывала на их могиле.
— Я скучаю, мама.
Она всё ещё улыбалась.
— Мне так жаль, что всё так сложилось.
«Мне невообразимо жаль, что я не жалею ни о чём. И окажись я в прошлом — повторила бы всё с точностью.
Мне жаль, что я не спасла тебя, хотя могла это сделать.
Мне жаль, что это сделал другой человек.
Мне жаль, что это не я отомстила за все твои обиды, что не я убила твоего мучителя, но, думаю, восстановленная руками твоего пасынка справедливость таковой всё ещё остаётся.
Мне жаль, что в нас с братом нет ни одной твоей черты.
Мне жаль, что отец, чтобы сломить твою непокорность, уничтожил весь твой клан.
Мне жаль, что тебя почти насильно выдали замуж за человека, который был почти в два раза старше тебя.
Мне жаль, что мы с братом тоже стали причиной твоих страданий. В том числе из-за нашего решения отречься от отца и его клана.
Мне жаль, что ты потеряла своих детей, что юные Мия и Магни Олэй канули в небытие навсегда.
Мне жаль, что я не жалею, что выбрала Арана.
Наш брат не был ошибкой.
Но ты об этом так и не узнала…»
Мия вглядывалась в собственное отражение, но находила там только всё те же веснушки, всё те же каштановые вьющиеся волосы и не по-женски острые черты лица.
В детстве ей говорили, что они с её близнецом действительно неотличимы друг от друга, только цвет глаз различался. О том, сколь они оба были похожи на своего старшего брата, якобы погибшего, все молчали, но, тем не менее, это подразумевалось.
Но теперь в собственном лице королева видела только своего отца.
Внешне они были похожи.
Его волосы, его овал лица, разрез глаз и форма губ.
Внутренне…
Судьба её, по итогу, оказалась отражением судьбы ей матери. Но Инга лишилась детей, когда те добровольно выбрали собственного старшего брата, а она, Мия…
Были ли у неё её дети?
Те, кто выросли… её ли это кровь? Нет в них ничего от неё.
Ничего.
Как в них с Магни — ничего от матери.
Всё наследие её матери было в их с Магни самом младшем брате, но… О Викаре не говорили. Вакар не был Талэ — его усыновил новый муж Инги. А может он и был настоящим отцом мальчика — кто теперь мог утверждать с уверенностью о делах минувших лет?
Викар остался на Леде, на Вольных Островах.
Викар стал наследником, а потом и правителем другого народа.
Викар был человеком.
Викар давно умер.