— Сдается мне, кто-то из наших конкурентов, — заговорил Сивый. — Не будут же стражники сами себя подрывать! Возможно, с района Медресе те вымески из Халифата. Или подсосы Шумайчика — у этих пороху навалом всегда. Гуки — любители погреметь петардами. А так… Да много кто, в общем. Это неважно совсем.
— Что им здесь могло понадобиться? — Альдред напрягся.
— Оружие, — вклинился в разговор Глизи, доставая из футляра сигариллу. Закопошился в попытке зажечь её и продолжил: — Донжон им битком набит. Об этом все знают, у кого уши не на заднице. Вопрос в том, что прихватили.
— У банд из Восточного Города хватает огнестрела. Пищали, пистолеты, мушкетоны. У этого Аббики даже пушечка где-то завалялась армейская — придурок редкостный. Да и у нас тоже было полной ружей, только вот схрон мы расположили в очень людном месте, — пояснял Сивый. — Не подступиться. И вот мы здесь.
Носатый головорез что было мочи затянулся, гадая над будущим их авантюры, и резко исторг из лёгких дым. Ядовитые клубы осадили Флэя, и тот закашлялся:
— В другую сторону, может, а?
Тот лишь пожал плечами.
— Я за ветер не в ответе.
«Твоя хлеборезка кирпича так и просит…»
— Значит, прихватили алебарды и всякое такое? — заговорил Копф опять.
— Почему бы и да? — хмыкнул Глизи.
— У стражников с избытком палиц, моргенштернов, топоров, шестопёров и тому прочего добра. Чтоб отмахиваться от ходячих мертвецов, самое то. За этим грех не прийти, — расставлял всё по полочкам Сивый. — Башку пробил — и готовенький.
Он вздохнул с вожделением.
— Клевец мне был бы как раз …
Молодчик всё дымил, как не в себя, и вспоминал:
— Но ведь еще не стоит забывать о броне стражников. Эта их, как её, бригантина гвардейская. Зубы у мертвяков не шибко-то крепкие — авось и не прокусит. Наверняка «Факел» свои шурушки тут оставили. Любой бы позарился.
«Например, я. Только я в своих-то обносках еле хожу, тяжело уже…»
— Без разницы — сказал Копф, как отрезал.
Он слушал, а сам — глядел без конца на небо. Похоже, упырей он боялся, как бумага — огня. И быть может, заражённые занимали собой всю его лысую голову.
— Сколько ружей утащим, столько утащим. По штук семь-восемь фитильных карабинов хватит за глаза. И весят они не особо много. Главное, чтоб они были.
Головорез и сам злобно посмотрел на Глизи, дымившего в своё удовольствие.
— Харе смолить!
Копф буквально выдернул изо рта молодчика сигариллу и щелбаном отправил тухнуть в пучинах реки Ло. Оторопев, тот злобно зыркнул на лысого зануду, но стерпел, съел свою обиду всухомятку.
Альдред усмехнулся. Посчитал, если не вмешиваться, то наблюдать за такими индивидами бывает весело. Заряженный решимостью сделать всё чисто и быстро, лысый бандюган пошёл вперёд, бросая за спину остальным:
— Шевелитесь.
В его руку из подвязки на поясе перекочевал мясницкий нож, весь перепачканный в чёрной крови упырей. Становилось ясно, о каком горюшке говорил Сивый тогда.
Глизи сплюнул смолу, примешавшуюся к слюне, на мостовую. Вытащил из-под плаща тесак. Двинулся следом.
Сивый вооружился топориком, играючи подбрасывая тот в руке. Альдред стянул с плеча арбалет. Они готовились драться, сами до конца не подозревая, кто будет их враг.
Все четверо прошли сквозь пробоину в стенах донжона, где ещё недавно стояли ворота. Тьма безропотно вобрала их в себя, ласково укутывая и упрощая до силуэтов.
Их встречал первый ярус — узкий и тесный, так как полностью был отдан под помещения самого разного назначения. Они проскользнули вглубь, легко миновав дежурный пост.
На стуле перед столом, залитым кровью, сидел стражник. Его голову откинуло назад. Он вонял лишь смертью: упыри побывали здесь и обглодали его, насколько могли. Черепушку пробило насквозь — дыра диаметром с молодое яблочко. Видать, выстрелили в упор из пищали, а то и вовсе мушкетона.
Ренегат обратил на это всеобщее внимание.
— Шумайчик, — сухо подытожил Сивый.
— Добрый знак. Что, нет, что ль? — пробубнил Глизи еле слышно.
— Если забыть, что мертвецы сюда заглянули, то да, всё отлично, — фыркнул Копф.
Флэй сознательно держался позади остальных. Умирать за Тринадцать он не собирался. И если те вдруг совершат ошибку, последствия должны были расхлёбывать лишь своими собственными силами.
Бандиты, как выяснилось, тоже не лыком шиты. Равно как и ренегат, они не спешили открывать все двери подряд. Сначала обставляли каждую отдельную. Вслушивались, нет ли за ней упырей. Только тогда открывали. Альдред же по большей части просто стоял на стрёме.
Выглядывал во тьме белёсые глаза. Но мрак держал веки опущенными.
Компаньонам пришлось обойти не одно помещение, прежде чем они всё-таки отыскали склад гарнизонного оружия. А до того им попадались только каптёрки, сушильни, комната отдыха дежурных.
И куда ни плюнь, везде поеденные тела стражников. Бандиты знали, что делали: видели ставни — отворяли их, пуская внутрь лучи солнца. Однако небесное светило уже успело перемахнуть зенит и склониться в сторону запада. Так что часть помещений по восточному крылу оставалась в полумраке. Самое то для заражённых.
Многих в гарнизоне шумайцы застали врасплох. Скорее всего, нагрянули с ночным дождём. Забрали, что хотели, а после — растворились в ливне, как призраки. Уже позже явилась орда упырей, беспечно примерив на себя роль роя падальщиков.
И раз в донжоне — на первом ярусе так точно — стояла кромешная тьма, гулям ничто не мешало использовать это место в качестве своего гнезда. Они могли быть где угодно. Достаточно шестёркам отворить не ту дверь по ошибке или привлечь внимание тварей, они станут обедом для прорвы людоедов.
Оружейная встречала незваных гостей пустыми стойками и голыми стенами с одиноко висевшими крюками. Прихвостней Шумайчика, кем бы тот ни был, пришёл сюда целый отряд. Их группировка вынесла всё холодное оружие с доспехами подчистую. Былое желание Альдреда сменить снаряжение растворилось, как дымка над водой.
— Ничего другого я и не ждал от них, — проворчал Копф. — Их банда подминает под себя все предприятия, до которых только могут их загребущие лапы добраться.
Лур сплюнул на пыльный пол, проходя мимо обчищенных рядов.
— Ты не туда смотришь, — строго бросил ему Сивый. Он что-то нашёл и взял в руки.
Глизи раскрыл окна оружейной, являя глазам собравшихся ружьё. Старик с гордостью тряхнул в руках находку и подытожил:
— Сюда мы пёрлись не зря. Хватит на всех — и даже больше.
Копф хмыкнул, подавшись вперёд. Качая головой, прошёл к подельнику и сказал:
— А так ли нам крупно повезло? Что по боезапасу? Пули есть? Пыжи? Порох?
— Иначе бы я так не радовался, — отвечал ему тот. — Надо только сообразить, как нам всё это богатство удобно сложить и утащить.
Молодчик зазря время не терял. Пошарил по оружейной и раздобыл несколько сумок из мягкой свиной кожи на лямках. Их использовали для переноски всевозможных лекарств — спецподразделение «Факел» тихонечко позаимствовало это у миротворцев Священной Инквизиции. Впрочем, Верховные против не были: всего лишь детский лепет.
— Годится или как? — нетерпеливо обратился к другим бандитам Глизи.
— Выбор невелик, — отозвался старик сухо. Его волновало другое.
— Я, кажись, придумал, — обнадёжил их Копф.
Пока бандиты ломали голову над тем, как вернуться в «Шаньтоу» со всем этим скарбом, Альдред слегка отдалился от них. Он все ещё преследовал цель раздобыть огнестрел чисто для себя. В дальнем углу находилось помещение, отданное сугубо под саргузское спецподразделение стражи. Там-то Флэй и нашёл, что искал.
Впрочем, ничего другого и не было. Либо мародёры Шумайчика постарались, либо сам «Факел» ушли на задание и не вернулись, либо здесь побывал кто-то ещё. Суть одна. Их хвалёные кремневые пистолеты, закупленные у Инквизиции по особому соглашению, были на месте.
Огнестрел распространён в Равновесном Мире не был. Положение вещей изменчиво от государства к государству. На Полуострове прижилось. А чуть дальше, в сторону Священной империи Луров и дальше — постольку-поскольку.
Самым прогрессивным образцом следует считать лупару, но по всему Западному Аштуму их разбросано не так много экземпляров. Хорошо, иначе быть беде.
Кремневые ружья и пистолеты появились относительно недавно, и всё равно — возиться с ними ещё дольше, чем с ходовыми, сравнительно бесшумными арбалетами. Этим всё сказано. Должна была поменяться сама концепция войны, прежде чем пороховое вооружение вытеснило бы пуды нательного и колюще-режущего металла.
Нынче же в Саргузах огнестрел мог только помешать. Больше оружие второго шанса. Убивает наповал, если стрелок умелый, но шуму столько, что проблем не оберешься. Альдред хотел себе хотя бы кремневый пистолет как раз на случай, когда вопрос его жизни и смерти стоял бы ребром.
Для паяцев из «Факела», были они так хороши, как о них говорят, или нет, огнестрельное оружие — скорее атрибут имиджа. Вооружённые по последнему слову техники, закованные в лёгкие и прочные бригантины бойцы, готовые выступить немедленно, покарать преступников, столкнуться с которыми у обычных стражников кишка тонка. Подчас картинка важнее наполнения. Для боязливых горожан — так точно.
Зато Альдред уж точно использовал бы его по назначению. Трофей перекочевал в кобуру. Калибр аркебузы шёл вразрез с дулом позаимствованного пистолета. Старые пули пришлось вытряхнуть в ящик с мусором. Взял новые — пару пригоршней. На всякий случай поменял и порох, насыпав свежий в однозначно сухой, гарнизонный рожок. Прибрал к рукам пыжи. И был таков.
Довольный собой, Флэй принялся заряжать пистолет. Он уже проталкивал шомполом пулю внутрь, когда услышал за собой недовольный голос Копфа:
— Чего ты там застрял? Мы тебя взяли не на прогулку…
— Иду, — только и сказал ренегат, отправляя заряженный пистолет обратно в кобуру.
Он вернулся к бандитам, и вместе они начали собирать саквояжи.
Пыжи из ветошей никогда не поздно нарезать, так что тряпки просовывали в дула. Пенал с порохом приматывали к ружью связкой пуль — в тех проделывали мелкие дыры под бечёвки. На выходе получались в своём роде свинцовые бусы. Небольшой моток фитиля обвивал цевьё. Так выглядел готовый комплект вооружения.
Три пары рук быстро управились, разложив по саквояжам тридцать карабинов с боезапасом. Четыре сумки лежали на верстаке, где их и чинили стражники. Довольные проделанной работой, шестёрки утирали пот, передыхали, размышляя над тем, какие трудности возникнут у них на обратной дороге.
Сивому пришло в голову прикинуть шансы:
— Глизи, а ну-ка накинь на себя одну.
Тот спорить не стал: самому интересно было. Молодчик перекинул саквояж через плечо не без труда. Сначала встал с задумчивым видом. Потом прошёлся. Из стороны в сторону позвоночник не вело: уже добрый знак.
— Донесём, куда денемся, — кивал Копф, чуть приободрившись.
Но он-то был здоров. А вот Альдред мог встретиться лицом к лицу со своей немощностью в полной мере.
И тогда у бандитов наверняка бы возникли неудобные вопросы.
«Хорошо, если пронесёт. Нельзя, чтоб эти головорезы вообще прознали о заразе. Иначе случится то же самое, что и с теми двумя парнями…»
Лишний раз вступать в бой — тем более, сейчас — Флэй желанием не горел. Хотя где-то в глубине подсознания у него всплыла шальная мысль: почему бы прямо на месте не перебить этих трёх бандитов и просто не убраться восвояси?
Звучало заманчиво. Действительно заманчиво.
Альдреду не пришлось бы снова мяться перед оравой преступников. Он просто бы нивелировал для них малейший повод умертвить его. Сердце чуяло: Макивер не был до конца откровенен с «земляком».
Нужно было только дождаться оформления подорожной грамоты, вписать своё имя и поставить печать. Угробить шестёрок Маки — вот и дело с концом. А эти трое — пусть растворятся в Серости, а трупы их станут кормом для упырей!..
Да. Так ренегат бы и сделал, дойди он до ручки, потеряй былой моральный облик. Это могло звучать смешно, и особенно — в нынешних условиях. Но человек не меняется за несколько дней, даже если они напоминают кошмар наяву. Это был всё тот же Альдред Флэй — просто больной, просто чумной.
Он не убил капитана, хоть и мог, хоть это и могло значительно упростить его жизнь. Да только рука не поднялась покончить с братом по оружию. Дезертир всегда отвечал на угрозу извне — и не более того. Выполнял приказы. Но никогда не нападал первым. По его разумению это было сродни грехопадению. Личностному упадку.
Так что он, стоя подле бандитов, ставших непроизвольно лёгкой добычей, нарочно отверг свой шанс выйти из воды сухим. Сухим, но по локоть в крови!
Мёртвый Город ломал его, но обезобразить в край так и не смог. Дело времени…
— План таков, — начал Сивый. — Оставим их здесь и заберём на обратном пути. Нам надо ещё выяснить, где находится кабинет Мадонии. У него должны быть заготовлены копии подорожной грамоты, печать. Запишем имена наших — и дело с концом.
— Это мысль, — поддержал Копф, кивая лысой головой. — Так и поступим.
Услышав их, Глизи прошёл к верстаку и стянул с себя саквояж. Они начали выходить из оружейной один за другим. Их замыкал ренегат. А последним помещение покинул свет отдалённой, пылающей звезды: солнце уползло дальше на запад. И тут же внутри установилась темень.
По второму ярусу донжона шестёрки двигались уже смелее. Собой он представлял череду жилых комнат, что приоткрывали перед незваными гостями пугающую истину.
— Гуки, чтоб их! — шипел Копф. — Всех, до кого добрались, перерезали. Прямо в постелях, ты посмотри.
Открыв очередное окно, Сивый промычал что-то угрюмо в знак согласия и добавил уже членораздельно:
— А я от них другого и не ждал. Шумайчику не за что любить гарнизон и Мадонию. Особенно Мадонию. Интересно, гуки его тут оставили? А может, к себе на район утащили? Я слышал, в их банде любят привязывать к столбу человека и отрезать от него по кусочку раз в минуту. Жуткая смерть…
— Да? А шумайцы разве не насаживают пленников на бамбук? — вспоминал Глизи.
— Много ли в Саргузах бамбука? — проворчал Копф.
Тот покачал головой.
— Вот тебе и ответ.
— Разве вы с законниками не сделали бы то же самое? — озадачился Альдред, помогая старику пускать свет солнца в донжон.
— Зачем нам это? — усмехнулся Сивый. — Мы не какая-то грязная кучка гуков. Мы — люди Запада. С нами дела иметь сподручнее, чем с какими-то приезжими, которые никогда дальше лапшичных не продвинутся. У нас предприятия, конторы. Белый, как говаривает Маки, «бизнес». Мы на хорошем счету, дружим с городской администрацией. А эти… Тьфу! Кучка шакалов, которые только и могут, что отжимать простых дельцов, как тряпку. Им есть, за что пускать гарнизон на фарш. А нам — нет.
— Но мы-то здесь, хоть нас и не звали, — напоминал Флэй.
— Мадония — та ещё заноза в заднице. Но поверь, я его знаю лично. Маки — тоже. Договориться с ним, умаслить правильно — и дело в шляпе. Конечно, он вредный ублюдок, но и к таким просто нужно иметь особый подход, — уверял Сивый.
Увы, почему-то дезертир ему не верил. Все заявления старика на сей счет были шиты белыми нитками. Чёрная Смерть перевернула все столы вверх тормашками.
Так что глава Восточного муниципалитета, скорее всего, подумал бы дважды, прежде чем идти на попятную бывшим ростовщикам. В конце концов, их коллекторские методы перечёркивают законы Ларданского Герцогства. И если раньше деньги могли заткнуть любой говорливый рот, сейчас их ценность упала до нуля. Навряд ли у Тринадцати было хоть что-то такое, что заинтересовало бы дотошного Дарио Мадонию.
Со временем весь второй ярус шестерки настолько озарили светом солнца, насколько это было возможно. Вслед за тем незваные гости поднялись на третий, что предшествовал смотровой площадке на верхушке донжона. Здесь бандитам пришлось ещё задержаться: их встречала череда кабинетов, чьи порядковые номера им ни о чём толком не говорили. Начальник стражи мог восседать где угодно.
Как ни крути, шестёркам всё-таки улыбнулась удача. Они нашли нужное помещение. Причём — совершенно случайно. Никто и помыслить не мог, насколько Дарио Мадония тщеславный человек. В своем кабинете он повелел повесить свой портрет. Прихлебатель герцога Ларданского позировал для художника на своей загородной вилле. С балкона, где тот сидел, весь из себя важный, виделись кроны старых олив.
— Если сам себя не любишь, кто полюбит? — усмехнулся Копф. С Глизи стали они раскрывать окна в кабинете.
Сивый мешкать не собирался. Едва сев за стол, выполненный из красного дерева, что привезли из-за Экватора, он принялся рыться в ящиках, пытаясь отыскать подоходную грамоту. Между тем Альдред возился с трутом, зажигая для него свечу.
— Кажется, нашёл, — сообщал старик, выкладывая на стол целую кипу бумаг.
— Делай, — отозвался лысый бандит.
Уже по заголовку на верхней копии Флэй увидел: всё в точности так, как говорил Глен Макивер. Высокая стопка пропусков для каждого упомянутого в зелёную зону. Торопясь, пожилой головорез достал из внутреннего кармана список тех, кто вообще выжил к моменту появления Тринадцати в «Шаньтоу». Нельзя было не упомянуть ни единого «братана». Сивый подготовил письменные принадлежности.
Однако старик тут же осёкся. Не хватало, пожалуй, самого важного компонента предстоявшей аферы. У него затряслась губа. На лбу выступила испарина. Он залепетал:
— Печать. Где печать?
Сивый снова перерыл ящики. Копф переворачивал вверх дном шкафы. Глизи осматривал комод. Флэй копался в картотеке, шелестя отчётами, протоколами, приказами и прочей бюрократической макулатурой.
Их поиски так и не увенчались успехом. С прискорбием Сивый заключал:
— Нигде нет…
«А вот и приплыли!..» — подумал Альдред. Он прислонился к стене, скрестил руки на груди и сипло вздохнул. Глаза его стали чёрными от негодования. Дело принимало неожиданный, прескверный оборот.
— И что это, мать вашу, значит? — вспыхнул Копф, излишне повысив голос. — Где эта падла может сейчас находиться? Нам теперь что, обойти все шумайские забегаловки?
Раздражённый донельзя, лур почесал подбородок и оскалил зубы от злобы.
— Я сразу говорю, это бессмысленно. Если Шумайчик захотел с ним лично расквитаться за срыв сделки по дурману, мы в дерьме. По самые ноздри! — Глизи мигом подцепил от него эту гнилостную заразу — отчаяние.
— Осадите вы оба, ещё не вечер, — призывал Сивый, мигом успокоившись. Он выдохнул, похлопал по столу ладонями. — Следует рассуждать логически, молодёжь. Мадония мог попасть в лапы гуков. А мог и не попасть. Его трупа мы не видели. Но особо не заглядывали туда, где мог скрываться труп. Этот ублюдок — не из тех, кто кому-то бы дал себя убить. Скорее уж, сам бы себя кончил. Надо проверить шкафы. Где-то его холодное тело висит. Или просто лежит с простреленной башкой. Но он здесь.
— Ты бредишь, Сивый! — покачал головой Глизи, подавшись на него через стол.
Пожилой бандит не растерялся, проявляя незаурядную выдержку. Он на одном дыхании, ровным голосом бросил молодчику:
— Засунь-ка своё мнение в задницу, молодой, и покрути хорошенько. Глядишь, отойдёт. Мне плевать. Ясно? Я так чувствую.
Глизи презрительно фыркнул.
— И пока время есть, надо прочесать каждый вонючий уголок этого донжона. Или вы придёте к Маки, даже не попытавшись? И что вы ему расскажете? Как жидко обгадились? И когда он спросит, насколько вы постарались, что ответите? Что скажете? Замычите вы, как тупорогие коровы. И для вас это будет финита ля комедия. Стволы не важны, если мы не попадём в зелёную зону. Я не прав?
Копф сдался первым. Выдохнул, утихомирившись. Развёл руками.
— Да прав, прав. Начхать. Айда, Глизи. В часах песочек сыпется…
Молодчик покачал головой, но подчинился, и вышел вслед за товарищем.
Альдред, едва те ушли, отлип от стены и подошёл к Сивому. Спросил:
— Разве вероятность, что мы застанем здесь Мадонию, так высока?
Сивый лишь пожал плечами и отвёл глаза.
— Надежда умирает последней, — изрёк он самую избитую фразу, которую только мог вообразить себе ренегат.
Пользуясь тем, что они со стариком остались тет-а-тет, Альдред пошёл ва-банк.
— Можешь оказаться мне услугу? — спросил он.
Старик усмехнулся незлобиво.
— Удиви.
— Выпиши бумагу и на моё имя. Лишним это мне точно не будет. Мне надо в Акрополь и…
— Об этом речи не велось, когда Вы с Маки договаривались, — припоминал Сиплый.
«Договаривались? Мы разве с этим верзилой о чём-то договаривались?..» — опешил дезертир, потеряв дар речи.
Флэй не привык унижаться. Но готов был приложить усилие, обратиться ко всему своему кураторскому опыту, лишь бы своего добиться. Но пожилой головорез не договорил. Видя замешательство на лице попутчика, он рассмеялся, засветил давно выпавшие зубы и закончил мысль:
— Ты не так плох, как о тебе думают Глизи с Копфом. В конце концов, ты инквизитор. Я не дурак. Мне ничего не стоит уступить сейчас тебе. Обожди минуту…
Престарелый преступник начал заполнять вторую копию. Беглец отошёл. Его взгляд упёрся в книжный шкафчик. Этот предмет мебели шестёрки обошли стороной, и не подумав искать печать среди фолиантов. Но сейчас полки не давали предателю покоя. В большинстве своём пространство занимали папки с документами, сшитые в единое целое.
— Как, бишь, тебя зовут? — спросил Сивый. Перо, уже обмакнутое в чернила, зависло над бумагой. С кончика вот-вот должна была упасть жирная капля.
— Альдред Флэй, — отозвался ренегат и взял первую попавшуюся книгу.
— Так и запишем, — подытожил старик, принявшись за дело.
Не успел дезертир открыть фолиант, как из него что-то выпало и рухнуло на пол с лязгом. Беглец посмотрел себе под ноги, не веря своим глазам. Шестое чувство не подвело: штамп хранился в неприглядном месте, но в пешей доступности. Нечто подобное тут и там проворачивали Верховные и всевозможные канцелярские крысы. Так что здесь история не нова.
«Все хранят свои секреты одинаково…»
— Я нашёл, — сообщил Флэй, убирая фолиант.
Он наклонился, чтобы поднять печать.
Сивый расхохотался, не веря в их удачу. Пожилой головорез отметил:
— Всё-таки старшой не ошибся, когда послал тебя с нами. Давай его сюда.
И Альдред сделал, как его просили. Старик проставил печати. А затем сказал:
— Готово. Можем возвращаться.
Ренегат подошёл и протянул руку. Сивый взглянул на него со значением, но отдал подорожную грамоту. Предатель свернул её и положил в сумку, к остальным бумагам.
— Идём. С Копфом и Глизи заловимся — и сматываем удочки.
Бандит встал из-за стола. Альдред пропустил его вперёд. Чуя неладное, ренегат украдкой ощупал пальцами рукоятку кремневого пистолета. Ему не понравился взгляд, которым одарил его Сивый. В старике крылось что-то притворное, да только дезертир не мог прочесть, что именно.
И это по-настоящему сводило его с ума. Подсознание рисовало пугающие образы, где ему просто-напросто перерезают глотку на обратной дороге. Или уже у «Шаньтоу» особо благодарные бандиты запинывают ногами до смерти, отправляя на ту сторону.
Флэй тяжело задышал. У него на руках были все козыри: просто возьми — и сбеги. Ради собственного же блага. Тревога по его телу гуляла, будто молния, подстёгивая к действию. Он не мог тратить столько времени на бессмысленные телодвижения. Каждый час жизни был на счету. Малейшее промедление сулит смерть.
Предатель несмело вытянул из кобуры кремневый пистолет. Опустил курок. Механизм готов был поджечь порох по щелчку спускового крючка. Беглец наставил пистолет на затылок старика. Палец заскользил по металлу.
Это судьбоносный выстрел. Грехопадение. Новая ступень порока. Личностного упадка. Флэй не мог поверить, что вот-вот оскотинится настолько. Но призывал себя вспомнить прописную истину: здесь и сейчас весь Равновесный Мир неважен. Важен лишь он. Его, сугубо личное выживание.
Зачем, почему так — эти вопросы перед ним даже не стояли.
Палец начал давить. И кремень вот-вот ударится об кресало.
Так бы и случилось, и Альдред был готов поклясться, на чём угодно. Да только сцена оборвалась на полуслове. Где-то в глубине коридоров третьего яруса раздался гневный вопль Копфа:
— Стой, шавка! Я тебе все ноги переломаю, ублюдок!