Некроманты скорее мертвы, чем живы. Кто, как не Бог Смерти видит нежить насквозь? Прародитель знал их поимённо, видел от колыбели и до сего момента их судьбу, ознакомился с их характерами, чаяниями, опасениями.
Слабым звеном в семёрке ауксилариев оказался Селевк. Остальные, как выяснилось, куда меньше расположены к критическому мышлению, попросту плывя по течению. Надежд как таковых те не подавали, магистр ставил разве что на превентора как на своего преемника. И раз уж перспектива сорвалась, Неназываемый оказался тут, как тут, чтоб забрать себе труповода горяченьким.
Ауксилия впала в ступор, будто скот перед телегой. Ламбезис не стал ждать, пока те опомнятся. В венах Киафа забурлил эфир. Из-под пальцев начали вылетать лиловые искры, концентрируясь в дугу всеразрушающей порчи. Он направил потоки энергии на близ стоявших некромантов.
Тех отбросило чуть назад. Некроманты вопили. У одного разъело половину лица, куски мяса, загнивая и тая в кипящий бульон, стекали на шею, оставляли ожоги. Второму повезло больше: разве что доспех из биомантия покрылся струпьями да голову ушиб.
Затем Актей материализовал из Аида свой посох, будучи во всеоружии. Как раз вовремя. С криками на него обрушивались некроманты, яростно атакуя.
Архонт виртуозно танцевал, отражая вражеские удары. Древко при соударении отводило в стороны двуручный клинок, моргенштерн, копьё и глефу. Прочие ауксиларии надвигались на Селевка.
Предатель испытал нечто вроде катарсиса.
В вероломный удар он вложил все проглоченные горечи, которые ему доставил магистр. Бытность некромантом стёрла простые человеческие радости, сделав недоступными. Маска апатии к жизни треснула. Никогда прежде Селевк не чувствовал себя таким счастливым. Ему хотелось верить, что дальше будет ещё лучше.
Что мертво, уже не убить. По крайней мере, так просто. И Галактион сознанием ещё оставался в давно подгнившем теле. Один удар его разве что лишил дееспособности. К нему Селевк думал вернуться потом. Мятежник вцепился в наплечник магистра и вырвал из него живой меч, валя лицом на мостовую.
К нему подбирались два бывших брата по ветви. Один с шипастым молотом, второй — с двуручным клинком-пилой, чьи зубья гуляли вдоль лезвия. Селевк знал этих некромантов, как облупленных. Впрочем, это было обоюдно. Предатель решительно переступил через израненного учителя и вышел к ним. Сколопендра сложилась в меч.
Дожидаться первого удара не стал. Он сам нанёс его, сверху-вниз обрушивая на саблю сколопендру. Тем временем Галактион постепенно приходил в себя, отползая чуть в сторону. Пораженные порчей некроманты поднимались на ноги, шатаясь. Магистр стиснул зубы и поглядел на небеса, где между собой степенно сливались облака.
Виверны были тесно связаны с сознаниями наездников. Они расценили ската, как угрозу, но тот заблаговременно ушёл от них в сторону. Зверь Воздушного Океана ухал, поднимаясь всё выше — туда, где холоднокровные твари не сумели бы его достать. И тогда крылатые ящеры ушли в пике, натравленные на Ламбезиса и Селевка.
Солнце медленно, но верно оставляло Саргузы на растерзание кадаврам. Некроманты понимали это. Им нужно было торопиться, если они хотели выполнить миссию и вернуться домой. В противном случае, не сносить им головы.
Упыри уже выбирались из сухой тьмы заброшенных домов наружу. Их клёкот слышался отовсюду, где установилась для них спасительная тень небес. Появление их на этом участке Ремесленного Квартала оставалось только вопросом времени.
Считанных минут.
Архонт заблаговременно услышал рёв приближавшихся ящеров. Хитрый замысел мгновенно созрел в его голове. Он опустил посох одному из оппонентов на стопу, дробя кости и пробивая жилы. Тот гаркнул. Киаф выбросил вперёд руку. Ладонь растопырило. Электрический заряд собрался в молнию. Шок прокатился по телу труповода. Ламбезис огрел его древком по шее, валя на спину. Оставалось ещё двое израненных.
Некромант слева чуть остановился, выманивая из Аида неупокоенные души. У его ног разверзся портал в Абстракцию: черная дымящаяся лужа, из которой поднимались руки фантомов. Труповод рывком подался вперёд, натравливая призраков на Актея.
Киаф крутанул в руке посох, эмитируя перед собой эфир. Вспышки порчи отразили удар — и тут же рой чёрных духов обратился в ничто. К изменнику поспешал ещё ауксиларий. Рыча, воин Смерти нанёс удар моргенштерном.
Промазал. Физически развитый, Актей ушёл от него запросто. Моргенштерн вдребезги расколол мостовую у его ног. Ламбезис метнул вперёд руку. Обхватил голову некроманта, нагнетая эфир. Между тем из-за спины Киафа выплыл Неназываемый. Силуэт мятежного Бога стал надвигаться на второго.
Магия Смерти рвалась по капиллярам к пальцам Ламбезиса. Изменник улыбался своей жертве. Но в непроглядно чёрных глазах было не разобрать лукавства, что на того ниспосылал он. Его ногти вошли в череп некроманта, как в вязкий мёд. Тут же наружу вырвалась бурая, перебродившая кровь.
Ауксиларий заверещал, как резаный. Глаза его вытекали на лицо, как содержимое яйца из скорлупы. Мозг сварился в черепной коробке, больше напоминая плавленый сыр. Он стал вытекать из ушей. Но на достигнутом Ламбезис не останавливался.
Киаф целиком вытянул из некроманта эфир — досуха. Из плоти и биомантия, что защищал тело. Он забрал его Посмертие, стерев из всех планов мироздания. Теперь оболочка ауксилария опустела совсем.
Под ноги Актею пал иссушенный труп с жухлой кожей и деформированной головой, который больше напоминал мумию фараона под гастетской пирамидой. Изменник получил, что хотел. В то время, как Прародитель занимался нерадивым потомком, Ламбезис направил руку в сторону виверн. Твари приближались.
Бог Смерти не спешил. Медленно плыл в сторону некроманта. Тот в ужасе осыпал его заклинаниями. Но его ветвь оказалась бесполезна против того, кто положил ей начало. Фантом впитывал все чары, растворяя их в себе. Ауксиларий потерял веру в собственные силы. Его боевой дух был безнадёжно потерян. Труповод стал пятиться назад.
Неназываемый высился над ним, как гора. Некромант нерешительно выставил перед собой глефу и подался вперёд. Контратака представляла собой жалкое зрелище. Биомантий мог ранить мятежного Бога. Однако это не значит, что Прародитель бы дался ничтожному отступнику. Клинок ходил ходуном из стороны в сторону. Фантом легко уворачивался от оружия, попросту играя с ауксиларием.
В какой-то момент Грасту надоели кошки-мышки с некромантом. Одним резким движением Неназываемый вселился в труповода. Тот ничего и не понял в первый миг.
Ему показалось, будто образ Бога попросту исчез. Но потом он почувствовал: своим телом более он не владеет. Кровь его начала кипеть. Плоть рваться. Несусветная боль, которую мало кто из смертных мог себе вообразить.
Его подняло над землёй немного. Он только крикнул, как вдруг замолчал. Торс и конечности ломало, скручивало, выворачивало наизнанку. Прародитель издевался над ним, как хотел. Глаза некроманта вылезли из орбит. Челюсти безвольно стукались друг об друга. Зубы стачивались сами собой. Внутри ауксилария зрел губительный эфир.
Хлопок на миг оглушил всех собравшихся. Тело бедолаги разорвало на мелкие кусочки, обрызгав мостовую вокруг. На дорогу под тем местом, где Бог Смерти поднял его, образовалась лужа бурой крови. Сам Граст появился из ниоткуда и поплыл в сторону своего Киафа.
Когтистые лапы Неназываемого опустились на плечи Актея. Они смотрели на пикировавших виверн, готовясь нанести им сокрушительный удар. Через пугающую Смерть вдохнуть более совершенную Жизнь.
Селевк тем временем бился, как зверь. Зверь, загнанный в угол. Так оно и было, разве что этот тупик превентор занял по собственной воле. Его удар парировали. Он стиснул зубы и надавил на вражеский клинок, толкая врага вниз. Труповоды чуть ли не лбами тёрлись. Предатель воспользовался этим, ударив головой в нос бывшего товарища.
Тот посыпался, отшатываясь назад. Селевку не дали сделать и вдох. Перед лицом пронёсся молот. Кусок биомантия пустил трещины по мостовой с грохотом, чуть было не расплющив ногу смутьяна. Инстинкт самосохранения оказался сильнее воли.
Превентор отпрянул прочь.
Некромант зло посмотрел на него, поднимаясь в полный рост. Он обхватил боевой молот поудобнее и стал надвигаться на предателя. За его спиной поднимался труповод с саблей. С фланга Селевка обходил копейщик, выжидавший момент для решающего удара.
Превентор так или иначе знал, где кто находится. За кем-то следил глазами, за кем-то — ушами. Он скривил губы, прекрасно осознавая: бывшие братья по ветви сделают всё возможное, чтобы тот заплатил за своё предательство. Для Селевка их ненависть не значила ровным счётом ничего. Назад уже дороги нет. За лучшую долю он был готов бороться до последней капли собственной крови.
Миг — и некроманты сорвались, будто псы с цепи. Стоять на месте превентор тоже не стал, резко развернулся на сто восемьдесят градусов и бросился в сторону копейщика. Его трюк неслабо озадачил труповодов. Особенно того, что заходил сзади.
Изменник отставил меч-сколопендру за себя, всё приближаясь к своей цели. Копейщик замялся, опомнился, вставая в стойку, и произвёл бесхитростный выпад. Селевк метнул клинок ему навстречу, отставляя древко в сторону. Развернулся боком и протаранил некроманта плечом. Ноги того заплясали по мостовой. Он запнулся и рухнул навзничь, разбивая голову об острый выступ в брусчатке.
Смутьян тут же развернулся. В его лицо нёсся боевой молот. Он отпрянул назад и перешёл в контратаку. Сколопендра натолкнулась на древко, повторявшее скелет змеи. Превентор повёл меч вверх. Хелицеры из биомантия разомкнулись. Тварь вцепилась в шею молотобойца, раздирая ярёмную вену. Селевк тут же ушёл в сторону.
Бывший товарищ с молотом отходил медленно прочь от предателя. С шеи на живой доспех фонтаном стала выплёскиваться бурая кровь. Он прикрыл рану и зло посмотрел вслед наглецу. Пришлось потратить некоторую долю эфира, чтобы затянуть плоть. Выдохнув, молотобоец пошёл по следу предателя.
Разбежавшись, превентор подпрыгнул и обрушил клинок на меченосца. Тот чуть подогнул ноги, но сдержал удар, отталкивая предателя от себя. Между ними тут же завязалась дуэль. Меч и сабля наталкивались друг на друга с лязгом и скрежетом.
Сколопендра то расставляла свои лапы с хелицерами, то смыкала. Биомантий слегка кровоточил, истекая жёлтой мутной жижей. Но ни Селевк, ни его оппонент не обращали на это внимание, прекрасно зная: это в порядке вещей.
Наконец противники сцепились оружием, толкая один другого вперёд-назад в попытке пересилить. Получалось, увы, с переменным успехом.
Селевк, будто ошпаренный, не жалел сил, изматывая соперника, насколько мог. В нём горел небывалый огонь, питаемый надеждой. Тогда как угрызений совести он совсем не испытывал.
Это Ауксилия предала его, предала свою ветвь, пойдя на поводу у смертных базилевсов. Некроманты были должны защищать Прародителя. Ещё тогда. А не покориться, поджав хвосты. И быть может, одарённость принесла бы превентору тогда плоды куда слаще, чем оно есть поныне.
Его соперник отставил одну руку от сабли, держа ту одной единственной. Потянулся к Селевку, дабы вцепиться в шею и растворить её, отделяя от тела голову. Тот прекрасно знал этот трюк. Собрал в себе весь эфир воедино в сферу энергии. Расправил плечи, расплёскивая порчу от себя в стороны.
Меченосца отбросило чуть назад. Он кувыркнулся пару раз, нарабатывая увечья и распарывая биомантий при трении об мостовую. Ещё не упав, очухался и поднялся на ноги. Слегка шатался. И к своему неудовольствию обнаружил: Селевк уже рвался к нему.
Превентор с разбега вонзил в его брюхо меч. Уж теперь-то некромант не уйдёт от него. Смутьян тут же надавил на рукоять. Клинок разошёлся. Сколопендра засеменила по воздуху лапками, шипя. Хелицеры пришли в движение. Биомантий перемалывал внутренности труповода. Тот лишь гаркнул. Его качало из стороны в сторону.
Оппонент закричал бы, но меч Селевка не давал ему ни пошевелиться, ни издать произвольно даже звука. На месте раны образовывалась зияющая дыра. Плоть полутрупа примешивалась к кускам биомантия в однородном фарше. Этого было мало, и превентор стал вести клинок вверх, прикладывая усилие.
Кости, доспехи, плоть, органы — всё стало одним целым. Дойдя мечом до солнечного сплетения, Селевк выдернул его, крутанул над собой, срезая голову с плеч некроманта. Она подлетела чуть вверх и приземлилась неподалёку.
Труповод ещё был жив, ртом ловя воздух. Из раны брызнуло кровью. Безвольное тело рухнуло под ноги превентора. Он направил свою ладонь на отрезанную голову.
Послал туда сгусток порчи. Энергия покрыла череп и стала растворять его, превращая в дымящийся студень.
Ещё один готов.
Сзади доносились шаги. По лужам шлепал молотобоец, только-только нагоняя Селевка. Тому потребовалось лишь мгновение, чтобы сообразить, как ему избавиться от надоедливого громилы.
Изменник развернулся, сдавливая рукоять меча. Выбросил руку вперёд. Клинок тут же вытянулся, образуя своего рода хлыст. Сколопендра заверещала, задрыгала лапками, устремляясь к молотобойцу по дуге. Некромант предпринял напрасную попытку остановиться. Бешеная тварь настигла его. Хелицеры впились в ногу, дробя колено.
Превентор потянул молотобойца на себя. Тот потерял равновесие, обрушиваясь на мостовую. Биомантий стремительно тащил его к Селевку, не переставая терзать ногу. За молотобойцем по брусчатке тянулась дорожка из бурой крови.
Боевой молот был утрачен в суматохе по пути. Плоть рвалась, превращаясь в месиво. Кость потрескалась, ломаясь в щепки.
Ауксиларий с предателем встретились взглядами. Селевк разжал рукоять, и сколопендра приняла обычное состояние. Молотобоец беспомощно выставил перед собой руки. Непроизвольно, как если бы это защитило его от удара. С остервенением превентор тут же рубанул по ним, отсекая правую. Беспощадно. Труповод заверещал.
Культя стала плеваться мелкими струйками. Селевк опустил клинок на грудь некроманта, прокрутил рукоять, пресекая симфонию боли.
Через руки в меч уходил эфир, формируя смертоносное заклинание. Селевк давил на оружие, не жалея энергии. Молотобоец весь задёргался в конвульсиях. Под ним образовался чёрный зев — портал в бездонный Аид.
Из него показались тощие руки призраков. Пальцы духов цеплялись за доспехи. Облепляли шею, лицо, конечности ауксилария. Неупокоенные утащили его к себе в бездну. Единственным напоминанием о существовании некроманта остался молот. След его самого простыл навсегда.
Судорожные движения чуть поодаль привлекли внимание Селевка. Он поднял глаза и увидел того самого многострадального копейщика. Пусть и с разбитой головой, но некромант рвался в бой. Он совсем немного не добежал до молотобойца, когда того утащили в Аид призраки.
Превентор вытянулся в полный рост, выставил перед собой меч и мерным шагом направился навстречу труповоду. Некромант непроизвольно дрогнул, поражаясь решимости вероломного брата по ветви. Быть может, и он подался бы целовать руку Ламбезиса вслед за Селевком. Только почему-то до сих пор надеялся на магистра. Он не мог позволить себе склониться перед Прародителем, за что и должен был поплатиться.
Между тем Галактион лежал поодаль. Рана, что нанесла ему сколопендра, затянулась. Он выдохнул. Прополз до секиры. Дрожащей рукой схватился за древко. Стал вставать. И пусть борьба его могла оказаться бесполезной, он и есть Ауксилия. Пока жив магистр, их миссия в Западном Аштуме ещё идет.
Вытянувшись в полный рост, Галактион поглядел сначала на архонта, затем на Селевка. За минувшие века его лицо впервые скривилось в разочаровании. В сожалении. Он и представить себе не мог, что за халатность допустил в отношении своего воспитанника. Ибо, будь он чуточку более чуток, возможно, всемером ауксиларии сумели бы побороть Киафа. Но истязая будущего превентора и взращивая в нём призрачные надежды, магистр и представить не мог, что его беспечность скажется вот так.
Это ничто. Даже он один был способен одной рукой пресечь жизнь мятежного ученика, второй же — разорвать связь между Ламбезисом и Грастом. По крайней мере, ему хотелось в это верить. За неимением выбора.
Фантом Неназываемого впитался в тело архонта. Актей подготовил заклинание. Из его длани вырвалась чёрная энергия, устремившаяся навстречу вивернам. Летающие твари поняли, какая опасность им грозит. Но было слишком поздно.
У Ламбезиса имелись на них свои планы. Эфир материализовался в сгустки биомассы, напоминавшие огромную сеть. Плоть, появившаяся из ниоткуда, облепляла здания вокруг. Вилась вокруг драконидов, которые отчаянно пытались убежать.
Виверны беспомощно хлопали крыльями в попытке развернуться, но сфера из мертвечины уже накрыла их, не давая ретироваться. Ловушка всё сжималась, закатывая их в мясо, раздавливая и питаясь ими.
Наконец, биомасса поутихла, являя собой кокон в сетке, протянутой между домов. С мясных толстых нитей подтекала кровь, гной и сукровица. Выглядело это особенно мерзко: чёрный переплетался с красным и жёлтым. Бесхитростный замысел Галактиона тут же накрылся медным тазом: увы, время ему не выиграть.
Селевк осадил копейщика чередой ударов, заставляя некроманта плясать, как под градом пуль. Он понапрасну не стал тратить эфир на свою травму. Перед глазами всё болталось, как содержимое бутылки. Трещал затылок. В висках пульсировала кровь.
И хотя он был значительно ловчее превентора, не мог перенять инициативу из-за никчёмной поспешности. Селевк увёл копьё в сторону мечом. Труповода повело вслед за наконечником. Он поглядел на изменника, предчувствуя скорую смерть. Однако тот удивил его донельзя.
Кулак впечатало в лицо некроманта. Ауксиларий зашипел. Ноги его заплелись. Он рухнул на задницу, поймав себя руками. Да только его копьё укатилось чуть в сторону. Труповод в ужасе стал пятиться назад. Селевк увязался за ним, опустив меч.
Хелицеры в миг разомкнулись. Алчущая крови сколопендра готовилась насытиться. Превентор дернулся резко в сторону, шаркая лезвием по мостовой. Некромант вздрогнул, да только бежать уже было поздно.
Меч прошел между ног. Лапки уцепились за доспех из биомантия. Хелицерами сколопендра копошилась в тазу некроманта, буквально пригвоздив его к мостовой. Селевк попросту пилил его пополам, идя вдоль жертвы к самой голове. Его клинок всё делал за него, буря плоть и напитываясь ею.
Некромант не кричал, только дрожал. Шумела лишь сколопендра, беснуясь в его теле. Ошмётки разлетались вкруговую. В конце концов предатель разрубил копейщика надвое, выдернул меч. Клинок сложился в единое целое. Селевк взмахнул, стряхивая с него излишки бурой крови.
Галактион смиренно наблюдал за тем, как от его отряда не осталось ничего. Даже виверны — и те примешались к биомассе. Он отказывался и думать о том, что здесь, в Саргузах, останется навсегда. Впрочем, в обозримом будущем он никак не попал бы за Экватор. По крайней мере, слепо цеплялся за шанс все исправить своими силами.
Учитель упустил из виду момент, когда к нему с противоположных сторон стали приближаться Актей и Селевк. Ламбезис убрал свой посох в пространственный карман посреди Аида и теперь нагнетал в руках эфир, глумливо поглядывая на ауксилария. Ученик оставался внешне холоден, просто выставляя клинок перед собой.
Нежданно-негаданные союзники остановились в нескольких шагах от него. Почти синхронно. Галактион чуть отпрянул, нервно ощупывая древко секиры. Из-за спины архонта показался Бог Смерти, уставившись на магистра искоса. Селевк отрывисто выдохнул: никак не мог свыкнуться с тем, что сам Прародитель здесь.
Актей улыбнулся Галактиону снисходительно и произнёс на полном серьёзе:
— Я предупреждал тебя.
— Превентор! — почти умоляя, обратился к ученику учитель. — Что ты творишь? Аштум, который ты знал, сгорит дотла! Если Прародитель добьётся своего, сама жизни, которая нам привычна, перестанет существовать!
Тот скривил губы в горькой усмешке, испытующе всматриваясь в растерянные глаза магистра. Жалкая потуга на смертном одре все перевернуть в очередной раз с ног на голову. Смутьян высказался предельно честно:
— Такой Аштум, какой он есть, отверг некромантов. И вы, учитель, приняли это спустя рукава. Если мир держит тебя в чёрном теле, стоит прогнуть его под себя.
Галактион хотел было ещё что-то сказать. Но завидел, как Селевк наносит ему удар мечом. Ауксиларий выставил перед собой древко, чтобы заблокировать его. Актею порядком наскучила расправа над приспособленцами. Он материализовал молнию и направил её в ногу магистра. Тот опустился, хрипя, на одно колено.
Клинок вбило прямиком в лысый череп магистра. Сколопендра оживилась. Брызнула бурая кровь. Биомантий вытягивал все жизненные соки с эфиром из Галактиона. Учитель встречал свой бесславный конец.
И всё же, вполне логичный: не стоит ждать милости от монстра, которого сам взращиваешь. Однажды он может изодрать тебя насмерть.
Ученик стоял и смотрел, как его наставник погибает от его руки. Некроманты не отличаются сентиментальностью или чувствительностью в принципе. Тем не менее, сам для себя Селевк мог описать, что за импульс вдруг заиграл в его сердце.
Долгожданное умиротворение. Шутка ли, впервые в своей жизни смутьян сделал что-то судьбоносное, руководствуясь лишь своим мироощущением. Галактиона ему было не жаль. Наоборот, превентор видел нечто символичное в такой развязке.
Магистра убивает ученик, что был им же воспитан и обучен.
Молодой некромант возвращает всё на круги своя через устранение старшего поколения. Настоящая революция в миниатюре. Новое начало. И в то же время превентор испытывал некоторую тоску.
В никуда уходила целая эпоха, которую он прожил.
Эфир напитал Селевка сполна. Он вытянул меч из головы магистра. Тот рухнул на мостовую: дряхлый, высушенный подчистую, больше напоминающий мешок с песком, нежели былого себя. Сколопендра сложилась в клинок. Предатель повернулся к Актею Ламбезису. Тот стоял, не шевелясь, внимательно наблюдая за своим приспешником.
Заглядывать в будущее не дано даже Богу Смерти. Однако нечто подобное архонт и ожидал от Селевка. Киаф чувствовал: перед ним далеко не трус. Достаточно было слегка подтолкнуть, и вот превентор уже у него в кармане. Чистая работа.
— Правильный выбор, — обратился к нему Актей. Губы изогнулись в плотоядной улыбке: — Селевк…
Смутьян охнул, не веря своим ушам. Никто при Ламбезисе не называл его по имени. Он смекнул: это Прародитель видит его насквозь. Но отнюдь, его это не отталкивало. А наоборот, притягивало.
Если уж перед Грастом превентор, как на ладони, значит, он уверовал в него. Принял целиком, в отличие от Ауксилии. А это дорогого стоило.
Как ранее перед Галактионом, Селевк преклонился перед Ламбезисом и Неназываемым. Он опустил голову к подбородку и уверенно заявил:
— Мой меч служит Смерти.
Актей поглядел на него сверху-вниз с отеческим великодушием и велел:
— Встань, некромант. У нас впереди много работы.
И тот повиновался. Вытянулся в полный рост и расправил широкие плечи.
— Что прикажете?.. — с готовностью отозвался Селевк.
Для Ламбезиса превентор действительно мог сделать кое-что уже сейчас. Но не более того. Архонт не был дураком, иначе бы не достиг тех высот, что уже покорил. Этот некромант предал своих. И чем бы ни руководствовался, важен сам факт. Предательство — это моральная патология, исключать которую не стоит. Рецидив не заставит себя ждать, нужен лишь повод. Но это вовсе не значит, что Актей отказал бы себе в игре Селевком.
Вольнодумец мог и был готов сослужить службу Киафу в таком виде. Но куда надёжнее он стал бы, если бы всецело подчинился сознанию Прародителя. Об этом Ламбезис решил поразмыслить попозже. Сейчас его волновало далеко не это.
За их спинами кокон стал судорожно подрагивать. Как вдруг порвался, будто разошлись все швы. Из своего рода утробы на мостовую вывалилось нечто не от мира сего. Чистый плод некромантии от плоти ауксилариев и виверн. Его оставалось разве что удобрить чёрным нектаром. И тогда у Ламбезиса появится новый ручной зверёк.
Не более, чем эксперимент на скорую руку. Создать упорядоченную жизнь в Аштуме — дело практики. Путём проб и ошибок архонт мог добиться чего-то настолько же прекрасного, как разумные гуманоиды. Та же Жизнь, но вдохновленная Смертью.
Как бы то ни было, торопиться не стоило. Чтобы саженцы выросли в щадящих условиях, сперва стоило позаботиться об устранении сорняков. А таковых в землях по обе стороны Экватора великое множество.
Тварь, перепачкавшаяся во всех возможных жизненных соках, зашевелилась. Рождение своё порождение мора обозначило громким гудящим воплем, который тут же перерос в утробный рык. Оно уже начало голодать.
Актей перевел взгляд на Селевка. Тот в ужасе наблюдал за чудовищем. На его лице проявилась улыбка. Хотел бы он властвовать над жизнью также, как его новый хозяин!
— Сделай-ка для меня вот, что…