Дело пошло так, как хотелось Франсуа, и, окончательно уверовав в это, он на следующий же день отправился в Эгюранд, взял у кюре свои деньги и к ночи вернулся домой с четырьмя тоненькими бумажками, составлявшими круглую сумму и шуршавшими у него в кармане не громче, чем хлебная крошка в ночном колпаке. А еще через неделю Севера дала о себе знать. От всех, кто купил землю Бланше, потребовали уплаты за нее, но ни у кого не оказалось денег, и Мадлене угрожала опасность рассчитываться вместо них.
Прослышав об этом, она сильно испугалась, потому что Франсуа еще ни о чем ее не предупредил.
— Отлично! — ответил он ей, потирая руки. — Не вечно купцу барыш, а вору пожива. Госпожа Севера останется с носом, а вы сварганите недурное дельце. Но все равно, милая матушка, поступайте так, словно считаете, что вам конец. Чем заметней будет ваше огорчение, тем приятней будет Севере делать то, что, по ее мнению, идет вам во вред. А этот вред — ваше спасение, потому что, рассчитавшись с ней, вы вернете вашему сыну наследство.
— Но чем же я рассчитаюсь с ней, сынок?
— Деньгами, которые у меня в кармане: они ваши.
Мадлена попробовала отказаться, но найденыш ответил, что голова у него крепкая: что он там запер на ключ, того оттуда не вытащишь. Он сбегал к нотариусу, положил у него двести пистолей на имя вдовы Бланше, и Севера, а также другие кредиторы, бывшие с ней заодно, волей-неволей получили свое сполна.
Затем Франсуа возместил убытки бедным покупщикам, но и после этого у него осталось кое-что на тяжбу, и он дал знать Севере, что начнет большое дело насчет векселей, которые она обманом и хитростью выманила у покойного. Он пустил слух, мгновенно облетевший всю округу. Дескать, долбя в старой стене на мельнице паз для подпорки, он нашел кубышку покойной старухи Бланше, набитую звонкими луидорами старинной чеканки, и теперь Мадлена еще богаче, чем раньше. У Северы опустились руки, и она пошла на переговоры, в надежде, что часть денег, так вовремя найденных Франсуа, прилипла к его рукам и что лестью она вытянет из него малость побольше экю, чем он до сих пор показал. Но труды Северы пошли прахом: Франсуа так припер ее к стене, что за сто экю она вернула векселя.
Тогда, чтобы хоть как-нибудь отомстить, она взвинтила маленькую Мариэтту, внушив ей, что кубышку старухи Бланше, ее матери, полагалось бы разделить между нею и Жанни; она имеет на это право и должна вчинить невестке иск.
Тут уж найденыш был вынужден признаться, откуда взялись истраченные им деньги, и эгюрандский кюре прислал ему письменное подтверждение на случай суда.
Франсуа первым делом показал бумагу Мариэтте, попросив ее не распространяться об этом без нужды и пытаясь убедить, что ей остается одно — успокоиться. Но Мариэтта и не думала успокаиваться. От всех этих семейных неурядиц голова у нее пошла кругом, и бес попутал бедную девочку. Хотя Мадлена всегда была с ней добра, обращалась как с дочерью и прощала ей любые прихоти, она воспылала к невестке ненавистью и ревностью, причину которой из ложного стыда не назвала бы ни за что на свете. А состояла эта причина в том, что, злясь на Франсуа и переругиваясь с ним, она помаленьку влюбилась в него, хотя еще не отдавала себе отчета, какую штуку сыграл с ней нечистый. И чем чаще Франсуа выговаривал ей за разные прихоти и провинности, тем безумнее ей хотелось ему понравиться.
Эта девушка была не из тех, что сохнут от горя или исходят слезами, но ее лишала покоя мысль, что Франсуа — такой видный парень, богатый, честный, со всеми добрый, оборотистый, смелый, что он — человек, способный отдать последнюю каплю крови за того, кого полюбит, и все это — не для нее, хотя она вправе считать себя самой красивой и богатой невестой в округе, а уж поклонников у нее — что зерен на лопате.
В один прекрасный день она излила душу своей непутевой подруге Севере. Это случилось на выгоне, что в конце дороги Кувшинок. Там растет старая яблоня, которая была тогда в цвету: за всеми этими делами наступил май, и Мариэтта пасла овец на берегу реки, а Севера пришла поболтать с ней под цветущей яблоней.
Однако, по милости божьей, Франсуа тоже оказался там и подслушал их разговор: увидев, как Севера подходит к выгону, он заподозрил, что она явилась строить козни против Мадлены, и, пользуясь тем, что вода в реке спала, осторожно подкрался берегом, по-за кустами, а они там такие высокие, что воз с сеном — и тот незамеченным проедет. Подойдя к месту, найденыш опустился на песок, затаил дыхание и навострил уши.
И тут женские язычки заработали вовсю. Сперва Мариэтта призналась, что ни один из поклонников ей не по душе, и все по вине некоего мельника, из-за которого, хоть он и нелюбезен с ней, она лишилась сна. Но Севера давно уже мечтала окрутить ее с одним своим знакомым, очень того желавшим, что он и доказал, посулив Севере дорогой свадебный подарок, коли она сумеет женить его на маленькой Бланше. Сдается даже, что Севера заранее выговорила себе такой магарыч не только с него, но и с других. Поэтому она сделала все возможное, чтобы Мариэтта выбросила Франсуа из головы.
— Тьфу на вашего найденыша, Мариэтта! — вскричала она. — К лицу ли девушке с вашим положением выходить за найденыша? Ведь вас станут величать госпожой Фрез — другой-то фамилии у него нет. А уж как мне за вас, душенька, стыдно будет! Но это еще пустяки. Вам придется сначала отбить его у невестки — он ведь ее дружок, и это так же верно, как то, что мы здесь вдвоем.
— Хотя вы не раз на этот счет намекали, Севера, тут я вам не верю, — запротестовала Мариэтта. — Моя невестка в таком возрасте…
— Да нет же, Мариэтта, вовсе она не в таком возрасте, чтобы без этого обходиться: ей еле-еле тридцать, и этот найденыш был еще совсем мальчишкой, когда ваш брат, проведав, что он не в меру короток с его женой, выходил его однажды кнутовищем и выставил из дому.
Франсуа так и подмывало выскочить из кустов и крикнуть Севере, что она лгунья, но он взял себя в руки и промолчал.
И тут уж Севера не пожалела красок и навыдумывала столько пакостей, что Франсуа бросило в жар, и он с трудом сдержался.
— Выходит, — сказала Мариэтта, — он задумал на ней жениться, потому как она теперь вдова; он уже отдал ей изрядную долю своих деньжонок и не пропустит случая попользоваться на худой конец наделом, который сам же выкупил.
— Это ему недешево встанет, — ответила собеседница. — Теперь, когда Мадлена обобрала его, она будет искать и, конечно, найдет кого-нибудь побогаче. Ей нужен мужчина, чтобы обрабатывать землю, а пока его нет, она подержит у себя этого дылду — ведь он, простофиля, и работает на нее задаром и во вдовстве ее развлекает.
— В хорошенькой же я семейке живу, если Мадлена впрямь такая! — закипела Мариэтта. — Ну, я им покажу — мне терять нечего. Да вы понимаете, бедная моя Севера, куда я попала и что обо мне скажут? Нет, мне там нельзя оставаться, нужно уходить. И эти ханжи еще смеют других осуждать только потому, что их беспутство один господь бог видит! Пусть она теперь попробует про вас или меня дурное слово сказать! Я тут же с ней распрощаюсь и к вам перееду; если она взбесится, найду, что ответить; а уж если захочет силой меня вернуть, пойду жаловаться и все про нее выложу, так и знайте.
— Нет, Мариэтта, есть выход получше: поторопитесь-ка замуж. Мадлена в согласии не откажет: ручаюсь, ей не терпится от вас отделаться. Вы же мешаете ей путаться с этим раскрасавцем найденышем. Только не тяните, а то скажут, что вы его с нею делите, и тогда уж никто на вас не женится. Словом, выходите замуж и берите того, кого я советую.
— Уговорились! — ответила Мариэтта, с размаху переломив свой пастуший посошок о цветущую яблоню. — Вот вам мое слово. Ступайте за ним, Севера, — пусть нынче же вечером идет к нам просить моей руки, а в воскресенье оглашение делает.