ПЕЙТОН
Тридцать шесть.
Именно столько писем я сегодня отправила потенциальным клиентам, список в моем блокноте бросается в глаза, потому что у меня есть ещё тридцать два адреса, которым нужно отправить сообщение.
Я хотела найти ко всем клиентам индивидуальный подход, адаптироваться к потребностям каждого, поэтому просидела за этим столом весь проклятый день. Обиваю пороги, как говорится.
Я сама себе босс.
Я работаю на себя.
У меня есть свой кабинет…
Это ложь — я в своей любимой кофейне, и, слава богу, меня не выгнали за то, что я слоняюсь без дела, потому что я купила у них лишь чай со льдом среднего размера, и это было в десять часов утра.
Дарю баристе еще одну неловкую улыбку и машу ей рукой, уверенная, что она осуждает меня за алчность. Но я работаю на себя. Каждая копейка на счету, и я считала их все выходные.
Технически я могла уволиться из «Roam, Inc», но цифры, глядящие на меня с банковского счета, пугают до чертиков, и я отчаянно хочу, чтобы они росли, а не уменьшались.
Если в ближайшее время я не заключу контракт, без понятия, что буду делать.
Если мой бизнес накроется, я ни за что не вернусь в «Roam, Inc».
Рим ни за что на свете не наймет меня обратно — он достаточно ясно дал это понять, когда выгнал меня из своего кабинета и, по сути, из своей жизни.
Я должна допиться успеха «Fresh Minted Designs», даже если это убьет меня.
Поднимаю свой стакан с водой, лед растаял несколько часов назад, капельки конденсата стекают на мой ноутбук.
— Дерьмо. — Я тру клавиатуру длинным рукавом своей рубашки, стараясь не задеть клавиши и не испортить весь документ.
Такое уже со мной случалось, и это было ужасно. Однажды я протерла экран компьютера с помощью чистящего средства Windex, которое придало ему болезненный зеленый оттенок, и мне пришлось полностью заменить монитор.
Мне явно не везет с технологиями.
Где чертова салфетка, когда она мне нужна?
Я поворачиваюсь, локоть непреднамеренно занимает слишком много места, скользя по поверхности крошечного столика, я ударяюсь им о чашку и опрокидываю ее. Вода быстро переливается через край, и, слава богу, я взяла чашку среднего размера, а не ту большую, которую хотела.
Кроме того, она была наполовину пустой, так что на полу почти ничего нет.
Твоя чашка наполовину полная, Пейтон. Наполовину полна. Мысли позитивно.
Тем не менее, когда я встаю, чтобы вытереть пол, то поскальзываюсь, выдергиваю шнур из компьютера и наушники из ушей. Матерюсь:
— Проклятье! — Разворачиваюсь, хватаясь за шнуры и свой ноутбук, чтобы он тоже не упал.
К черту мою жизнь.
Беру несколько салфеток с соседнего столика, бросая на сидящую за ним девушку извиняющийся, неловкий взгляд, и наклоняюсь, чтобы убрать сделанный мной беспорядок. Провожу коричневыми салфетками по плитке туда-сюда, промокая лужу.
В тот момент, когда в моих руках горстка мокрых салфеток, дорогая пара черных кроссовок наступает на место, которое я только что тщательно вытерла, чтобы никто не поскользнулся. Кроссовки облегают волосатые загорелые ноги; мужественные и длинные, мой взгляд задерживается на мускулистых икрах. Коленях.
Скольжу взглядом вверх.
Синие сетчатые шорты.
Пах. Кхм… симпатичный пах.
— Сделай снимок, хватит на дольше, — издевается низкий знакомый голос, протягивая большую ладонь.
Я беру её, смущенно поднимаясь на ноги.
Рим.
Конечно, он увидел, какой беспорядок я устроила.
Господи, я ненавижу себя прямо сейчас.
— Спасибо. — Смахиваю волосы с глаз, лицо пылает. Это было не то впечатление, которое я хотела произвести на Рима, если бы мы случайно с ним встретились.
— Вижу, ты продуктивно работаешь? Осталось шесть месяцев, часики тикают. — Он имеет в виду количество времени, которое, по его мнению, мне понадобится, чтобы потерпеть неудачу, обанкротиться.
Уф, какой грубый мудак. Я неоднократно пыталась стереть с памяти его несправедливую оценку обо мне. Возле себя я хотела бы видеть человека, которому прекрасно удалось построить свой бизнес с нуля. Но он, увы… мудак.
Рим протягивает мне ещё одну салфетку с другого столика, как раз в тот момент, когда я вытираю свои ладони о штаны для йоги. Потрясающе, я сегодня в полном беспорядке.
Наши взгляды на мгновение встречаются, пальцы соприкасаются, когда я беру салфетку из его рук.
— Спасибо.
Он ничего не говорит в ответ, черт бы его побрал, так что я снова сажусь, приводя в порядок свой маленький уголок в кофейне, папки тоже вот-вот упадут со стола. Я знаю, что он, вероятно, наблюдает за мной с одним из своих непроницаемых выражений лица, пока я вожусь со своими вещами, выпрямив спину, решив не обращать на него внимания.
Но также хочу добиться с ним сделки.
— Только что был на тренировке? — На Риме спортивная одежда; этот мужчина — ходячая реклама, он выглядит горячо в спортивной одежде. Точно так же, как в джинсах. И в своем великолепном темно-синем костюме.
— Как раз собираюсь.
— Кофеин перед тренировкой? Разве это приветствуется?
Что он задумал?
Рим не держит кофе в руках и не делает ни малейшего движения в сторону кассы. Кроме того, меня бросает в пот и возбуждает то, что он стоит здесь, выглядя офигенно аппетитным.
— Не хочешь присесть? — За этим крохотным столиком есть один свободный стул, и я слегка подталкиваю его носком кроссовка в качестве предложения.
Удивительно, но он соглашается, вытаскивая стул до конца, и припарковывает свою упругую задницу напротив меня.
Хм. Представьте себе.
Его платиновые глаза осматривают кофейню, прежде чем остановиться на мне, его взгляд холоден и пугающе проницателен. У меня такое чувство, что он замечает всё, что его окружает, включая меня.
— Кроме того, что ты разбрасываешь своё барахло по всему полу, как у тебя дела? — Рим скрещивает руки на груди и откидывается на спинку стула. Не настолько сильно, чтобы опрокинуть его, но более небрежно, чем я когда-либо видела раньше.
Мне нравится эта его сторона.
Он выглядит… непринуждённо. И он задает вопросы обо мне — что так на него не похоже.
— Хорошо. — Мой голос звучит слишком бодро, и мне приходится немного сбавить тон, иначе он поймет, что я несу херню. — Я имею в виду, что сейчас мои дела идут немного медленно, но я только начинаю заявлять о себе.
Шестьдесят писем — плюс-минус — и ни одного ответа, потому что у меня не было потенциальных клиентов, идущих «самозанятого» работника. Просто вера в себя и немного денег в банке для старта.
Очевидно, я не упоминаю об этом.
Рим кивает.
— Экономика может быть на подъеме, но начинать с нуля всегда невыгодно.
Теперь я киваю — как будто знаю, о чем, черт возьми, он говорит.
— Это правда.
— Всё наладится. Только не принимай первое «нет» за чистую монету.
— Да? Потому что ты был моим первым «нет». И вторым, и третьим.
Возможно, он откажет мне и в четвертый раз, если прямо сейчас я поставлю его в неловкое положение и попрошу дать шанс поработать в его отделе маркетинга.
Я не садистка, поэтому не буду спрашивать.
Ещё нет.
Мы сидим в тишине, и внимание Рима переключается на окно и оживленную улицу, с которой он только что пришел, и мы вместе наблюдаем за людьми.
Я устраиваюсь поудобнее, ожидая, что он что-нибудь скажет.
— Ты даже не собираешься спрашивать, не так ли?
— Спрашивать о чём?
Он устремляет свой стальной взгляд в мою сторону.
— О работе.
— О какой работе?
— Должность консультанта по маркетингу.
Я повторяю эти четыре слова в своей голове, не улавливая сути.
— Я понятия не имею, о чем ты говоришь. Кто-то нанимает на работу? Потому что я устала работать в офисе, и ты это знаешь.
— Должность маркетолога в «Roam, Inc».
У них никогда не было должности консультанта. Конечно, они создали её, как только я, черт побери, ушла.
— О.
— Это всё, что ты можешь сказать?
— Что я должна сказать?
— Ты должна спросить, можешь ли ты получить эту работу.
— Но я не знаю, о чем речь.
— Это новая женская кампания. Она нуждается в направлении и свежем взгляде.
Он говорит то, о чем я думаю?
— О чём ты говоришь, Рим? Будьте конкретнее.
В типичной манере Рима Блэкберна он поджимает губы, медленно подбирая слова, одно за другим, прежде чем выпалить их, как это делает большинство людей.
Затем он закатывает глаза.
— Просто спроси.
Я хочу. Но боюсь.
Это действительно был долгий, дерьмовый день, и я только что пролила воду на себя и на пол, и разослала миллион электронных писем, которые наверняка будут отклонены, и я не знаю, смогу ли справиться, если он тоже отвергнет меня.
Тем не менее, в моей груди теплится лучик надежды. Он дает о себе знать, когда мой бывший босс выжидающе поднимает брови.
— Рим. Ты готов дать мне шанс разработать рекламную кампанию для новой женской линии?
Он делает вид, что размышляет над ответом.
— Может быть. Я подумаю об этом.
Мои глаза расширяются от раздражения.
— Ты придурок. — Слова слетают с моих губ прежде, чем я успеваю подумать, потому что — какого хрена? Он сделал это нарочно.
Вокруг будто всё замирает, потому что Рим Блэкберн делает то, чего я никогда не видела за все те пять лет, что работала на него.
Он смеется.
Безудержный, глубокий и хриплый смех… обалдеть, его смех звучит невероятно, я имею в виду — вау.
Просто. Ух ты.
Рим смеется — надо мной, к тому же, — его плечи слегка подрагивают, белые зубы сверкают. Идеальные губы растянулись в настоящей улыбке, которая заставляет меня бесцеремонно пялиться на его рот.
Я не знаю, что сказать. Он такой красивый, когда смеется.
И этот звук…
— Выражение твоего лица прямо сейчас, — Рим хохочет, — бесценно.
«Это потому, что ты адски сексуальный» хочу я сказать. Это не имеет никакого отношения к работе, которую он явно собирается мне предложить.
— Ты поэтому здесь? Ты искал меня?
Он наклоняет голову.
— Возможно.
Приподнимаю подбородок.
— Не трать мое драгоценное время на игры, или я скажу «нет» из принципа.
Его улыбка снова превращается в бесстрастную маску, которую я привыкла видеть.
— Ладно. Ты права. Я здесь, чтобы предложить тебе контракт.
Офигеть.
Офигеть!
Дыши, Пейтон, дыши.
Почему я не могу быть крутой? Почему не могу лучше скрывать свои эмоции и переживания, ведь прямо сейчас я хочу вскочить со стула и вскинуть кулак вверх посреди кофейни, а я понятия не имею, какая будет зарплата согласно контракту.
Я хочу.
Мне это нужно.
Я имею в виду работу, а не секс.
Я сказала «секс»? С чего бы мне думать о нем? Это деловая встреча, ясное дело.
— Итак, позволь мне прояснить ситуацию: ты здесь для того, чтобы предложить мне контракт. Ты пришел сюда, надеясь нанять меня, — я дразню его, чтобы посмотреть, что он скажет.
Рим усмехается.
— Давай не будем забегать вперед.
— Тогда почему ты здесь?
Его губы сжаты.
— Тебе нужна работа.
— О, так ты теперь филантроп, помогаешь новоиспеченным безработным и прокладываешь им путь к вершине с нуля? Как великодушно с твоей стороны. Нет, спасибо, я пас.
— Как хочешь, — он произносит эти слова, но не отрывает задницу от стула.
Прищуриваюсь.
— Зачем ты это делаешь? Почему ты не можешь просто подавить свою гордость и признать, что я нужна тебе, и именно поэтому ты здесь? — Делаю глубокий вдох и беру себя в руки. — Ты слишком гордый, но и я тоже. И это не позволит мне устроиться на работу, которую ты даже не смог заставить себя предложить мне. Я отказываюсь принуждать тебя — так что, если я тебе понадоблюсь — а я подозреваю, что понадоблюсь, — то сейчас самое время сказать это.
Мысленно даю ему маленький совет. «Продолжай», — подбадриваю я его, как будто он ребенок. «Скажи, не стесняйся».
Мистер Ворчун тормозит, но обдумывает мои слова. Я вижу, как они вращаются в его мозгу, его челюсть сжата, на скулах заходили желваки.
Может быть, он даже немного скрипит зубами. Трудно определить.
— Пейтон, — Рим произносит лишь мое имя.
Одно слово.
— Да, мистер Блэкберн. Сэр. — Я дарю ему свою самую милую улыбку, зная, что он терпеть не может, когда к нему обращаются подобным образом.
Он двигает челюстью, а затем его слова поражают меня до глубины души.
— Ты нуждаешься во мне больше.
Дерьмо.
Видит ли он отчаяние в моих глазах, как от нервов дрожат мои руки?
Знает ли он, что я связывалась с кучей компаний в поисках сотрудничества, но ответа не получила?
В любом случае, я вхожу в образ Элизабет Беннет и надеваю штанишки гордой девочки.
— Возможно, — приподнимаю подбородок, — но я готова отказать тебе, просто чтобы доказать свою точку зрения. Ты не хочешь жертвовать новой линией. Вот почему ты здесь.
Я задерживаю дыхание, моя смелость берет верх надо мной.
Смелость или упрямый характер?
Может быть, и то и другое.
Рим задумчиво сжимает губы, издавая долгий, раздраженный вздох.
— Ты действительно знаешь, как нажимать на мои кнопки, тебе известно это?
— Известно. — На самом деле. Не улыбайся. Не смей улыбаться.
Ноздри Рима раздуваются.
— Я хотел предложить тебе должность маркетолога женской коллекции для активного отдыха.
— Мне? — Я скромничаю.
— Господи Иисусе, не могла бы ты…
— Шучу. Расслабься. Блин, ты так взвинчен.
Ему не смешно, и он встает с деревянного стула напротив меня, выпрямляясь во весь рост.
— Я попрошу Лорен отправить тебе подробную информацию по электронной почте.
Я тоже встаю, думая, что было бы неплохо закончить нашу импровизированную встречу рукопожатием.
Протягиваю руку.
Он таращится на неё.
Я шевелю пальцами, пока он не понимает намек и не накрывает своей ладонью мою. Пожимает мою руку один раз и отпускает, отступая назад, чтобы уйти — но не раньше, чем тысяча электрических разрядов пронзает все моё тело.
Вау.
Рим дрожит.
— Э-э, еще кое-что, прежде чем ты уйдешь.
Он поворачивается ко мне.
— Что ещё такое?
— Я… работаю удаленно, поэтому не буду приходить в офис, если это не будет встреча со всем персоналом отдела маркетинга. Считаю, что вдохновение пробуждает творческая среда.
— В месте вроде, — он обводит руками зал, — этого?
Я ухмыляюсь. Он такой засранец.
— Точно.
— Так с кем именно ты будешь проводить здесь встречи?
С кем. Рим восхитительно высокомерный.
— Что за вопрос… Я буду встречаться здесь с тобой.