РИМ
— Как прошла встреча? Тебе удалось заманить Пейтон?
— Мне не нужно было её заманивать, она была рада получить такую возможность.
Хантер смеется, он знает, что я несу полную чушь.
— Бред сивой кобылы. Она, наверное, послала тебя на х*й.
Не совсем эти слова, но да. В основном.
— Пришлось немного поуговаривать.
— Ну, так как, черт возьми, всё прошло? — Хантер кладет в рот чипсы, покрытые соусом сальса.
Схватив стакан текилы, я откидываюсь на спинку стула и вспоминаю разговор с Пейтон.
Она была в беспорядке, опрокидывала напитки, выдергивала шнуры, спотыкалась, но, бл*дь, её задница в тех черных штанах для йоги произвела на меня впечатление.
Я вспомнил, как сильно хочу с ней покувыркаться.
Как сильно хочу закрыть её дерзкий ротик своими губами.
Как сильно хочу прижать к стене и распахнуть одну из её проклятых блузок, чтобы, наконец, увидеть, что под ней.
Я мог бы злиться из-за электронных писем, быть вне себя из-за того, что признал, что «Roam, Inc» нуждается в её помощи, и мог бы ненавидеть то, что всё ещё хочу эту женщину так же сильно, как и раньше, но знание того, что я также нужен ей, делает всё это терпимым.
Она нуждается во мне.
Это пьянящий афродизиак. Хотел бы я разлить его по бутылкам и продавать это дерьмо вместе со своими палатками, снаряжением и туристическими товарами.
Пейтон нуждается во мне. Я видел это в её глазах, когда она с опаской изучала меня: беспокойство, разочарование, стремление выглядеть лучше. Я видел сквозь дым, которым она пыталась окутать меня — она могла пытаться навешать мне лапшу на уши, что её жизнь стала намного лучше после ухода из «Roam, Inc», но я, черт возьми, знаю лучше.
Её бизнес уже терпит крах, и она нуждается во мне.
Какая-то часть меня хотела преподать ей урок — встать из-за стола и уйти, вообще не предлагая ей работу. «Я готова отказать тебе, просто чтобы доказать свою точку зрения. Ты не хочешь жертвовать своей новой линией. Вот почему ты здесь».
Меня бесит, что она права.
Раздражает до жути.
— Я жду, — говорит Хантер нараспев, делая глоток своей маргариты со льдом, приправленной сахаром, а не солью. Хорошо, что этот парень зарабатывает на жизнь тестированием приключенческого снаряжения.
— Что?
— Ты собираешься рассказать мне, как Пейтон послала тебя подальше, и как тебе пришлось умолять.
— Когда я в последний раз о чем-то умолял?
Хантер делает паузу, серьезно задумавшись. Щелкает пальцами.
— В восьмом классе ты умолял меня позвонить Саванне Гудрич и притвориться тобой, чтобы она оставила тебя в покое на танцах.
— Саванна Гудрич была прилипчивой стервой.
— Чувак, кстати, о стервозности, ты был таким плаксой.
— Неважно, нам было по тринадцать, забудь об этом. Я не помню, чтобы ты звонил кому-то, выдавая себя за меня.
Это полная чушь. Я помню все, словно это было вчера — я боялся девчонки-подростка, которая была по уши влюблена в меня, и не хотел, чтобы она следовала за мной по пятам на танцах в средней школе. Я умолял Хантера позвонить ей и сказать, что у меня на губе заразная бородавка, и я не хочу, чтобы она её видела. Все остальное время я прятался в тени, как киска, потому что был слишком труслив, чтобы танцевать с ней.
Мы с Хантером всегда занимались подобной ерундой — менялись местами, когда могли, и хулиганили. Хорошо, что мы были соседями и лучшими друзьями, а не однояйцевыми близнецами, потому что, господи, у нас было бы столько неприятностей.
Я верчу в руках кукурузный чипс, отламываю кусочек и засовываю его в рот, жую, чтобы выиграть время.
— Ты действительно странно себя ведешь, — ворчит Хантер. — Я имею право знать. Это и моя компания тоже.
Боже, я ненавижу, когда он прав.
— Ладно. Я нашел Пейтон в кофейне. Ей нужна была работа, я предложил её ей, конец истории.
Хантер фыркает в середине глотка, разбрызгивая клубничную маргариту изо рта.
— Перестань вести себя так равнодушно. Мы оба знаем, что тебе пришлось убеждать её.
— Неправда. — Не-а. Пейтон вынудила меня вести себя жестко, потому что она такая дерзкая, волевая женщина. И с каждым гребаным безжалостным словом, слетавшим с её губ, мне хотелось поцеловать их. Поглотить её. Но я не говорю об этом Хантеру. — Технически я мог бы разработать маркетинговый план и без её помощи. — В конце концов.
Я небрежно делаю глоток своего напитка, пока Хантер набивает рот чипсами.
— П*здец, ты действительно веришь в эту чепуху? Ты же знаешь, что мы не сможем сделать это без неё. — Улыбка играет на его губах, пока он жует. — Когда у нас с ней назначена встреча?
Я приподнимаю бровь.
— Что значит «у нас»?
— В этой игре моя шкура тоже на кону. Хочу убедиться, что мы на правильном пути, и я буду держать тебя в узде.
Последнее, чего я хочу, чтобы он вмешивался.
— Я справлюсь сам.
Что задумал Хантер?
Он никогда не интересовался маркетинговыми кампаниями — я не могу припомнить ни одной гребаной встречи, на которой он присутствовал. Что его интересует, так это палатки; у него какая-то странная одержимость инновациями в новых конструкциях палаток, и всякий раз, когда мы разрабатываем новый стиль, он хочет быть частью каждого аспекта.
Он тот, кто их проверяет. Он не имеет никакого отношения к тому, как их рекламируют, производят или продают.
Это моя сфера компетенции.
Хантер качает головой и вытирает руки о черную салфетку, лежащую у него на коленях.
— Отсюда не похоже, что ты в чем-то разбираешься. На самом деле, кажется, что ты тонешь. — Друг корчит гримасу рыбы. — Буль. Буль. Буль.
— Я не тону. Мой отдел маркетинга некомпетентен.
— Наш отдел маркетинга.
Я закатываю глаза.
Он строго указывает на меня пальцем.
— Это все на твоей совести, босс, я ставлю палатки в поле. — Он кладет в рот ещё один чипс с сальсой. — У меня есть её данные, я назначу встречу.
— Пожалуйста, не надо.
— Но я сделаю это. — Хантер потирает руки. — Мне скучно, а это будет так весело.
Почему мне кажется, что это будет нечто большее, нежели встреча, посвященная женской линии?
***
— Милое местечко, — говорит Хантер, оглядываясь по сторонам и отодвигая деревянный стул в дальнюю часть кофейни, подальше от всех остальных. — Очень современно, городской декор в стиле кантри. О, смотри. — Он указывает за мою спину с широкой улыбкой. — Деревянная обшивка.
Господи Иисусе.
Провожу рукой по лицу, это не закончится хорошо.
Сажусь в кабинку рядом с Хантером, он хмуро смотрит на сиденье.
— Какого хрена ты делаешь? — спрашивает друг, оглядывая меня с ног до головы.
В чем его проблема?
— Занимаю место, на что, бл*дь, это похоже?
— Если ты сядешь сюда, это будет выглядеть так, как будто мы одна из тех странных пар, которые сидят рядом, а не напротив.
— У меня вызывает отвращение тот факт, что ты думаешь, что мы могли бы стать приличной парой. Ты не в моем вкусе
Мои слова его не смущают.
— Я просто говорю. Я ненавижу этих людей. Меня от них тошнит.
— Мы должны сидеть рядом друг с другом, это встреча. Когда Пейтон придет сюда, она сядет там. — Я указываю на сиденье напротив нас. — И нам будет легче разговаривать.
— Ну, её здесь нет, и мы оба выглядим как идиоты. — Хантер указывает на другую сторону стола. — Сядь вон там, ради всего святого.
— Теперь это выглядит так, будто у нас любовная ссора. — Я смеюсь, когда он толкает меня бедром, пытаясь столкнуть со скамейки.
— Ты думаешь, я хочу, чтобы женщина увидела меня с тобой рядом? Я потеряю авторитет.
Плевать. Я не в настроении спорить с ним, поэтому встаю и занимаю место в углу, кладу iPad на стол и успеваю увидеть, как Пейтон заходит в кофейню через небольшие двери.
Её темные волосы длиной до плеч сегодня волнистые и растрепанные, как будто она провела утро на пляже, вдыхая соленый воздух. Длинная летняя юбка нейтрального серого оттенка облегает покачивающиеся бедра. На ней также обтягивающая блузка серого цвета, серебряное ожерелье свисает между грудей.
Держу пари, эти сиськи идеальны.
Бл*дь, она горячая.
А эти губы? Они блестящие и натуральные, мерцают в солнечном свете, льющемся через окно, умоляя меня с ними пошалить, или, может быть, я просто сексуально озабоченный, зная, что она хочет переспать со мной.
Господи.
Осматривая кофейню, Пейтон замечает нас с Хантером в конце зала, медленная улыбка изгибает её губы, когда мы устанавливаем зрительный контакт. Затем она переводит свой взгляд на Хантера.
Она отрывисто машет рукой, прежде чем направиться к нам.
Когда Пейтон садится рядом со мной, до меня доносится аромат её цитрусовых духов. Мне следовало остаться на стороне Хантера за этим крошечным столиком.
Я гребаный дебил.
Хантер — этот придурок — кладет одну из своих обтянутых джинсами ног на свободный стул, заставляя Пейтон занять место рядом со мной. Когда она двигается, её упругая попка слегка покачивается, я стреляю взглядом в своего лучшего друга, который в ответ лишь извращенно шевелить бровями.
Засранец.
Господи, иногда я его ненавижу.
— Что ж, здравствуйте, парни. — Приветствие Пейтон кокетливое и милое, и её стройное плечо касается моего, когда она устраивается поудобнее. Ёрзает. В последний раз я был так близко к ней четыре недели назад. Христос. Просто подумал о том, какой нежной была кожа, когда я проводил носом и губами по ее шее и щекам. Как сильно я хотел, чтобы она немного повернула голову, чтобы я мог почувствовать вкус её губ. Каждая часть меня — и я имею в виду все части меня — была настроена на ёе тело. Её нежность. Запах. И все же она не воспользовалась шансом, который я ей предоставил.
Возьми себя в руки, Блэкберн. Бизнес. Встреча.
— Хантер, я так рада, что ты смог прийти. Я бы хотела узнать твое мнение об этой линии.
Он кладет руку на пустой стул.
— Мистер Обтягивающие Штанишки сильно разозлился по этому поводу. Всё твердил и твердил о том, как он хотел провести время с тобой наедине, не так ли, Ворчун?
Что?
— Нет, неправда, — я отвечаю, словно капризный ребенок. Прочищаю горло и начинаю сначала более ровным тоном: — Я этого не говорил.
— Ну, может быть, ты использовал не совсем эти слова, но ты настаивал, чтобы я остался дома.
Хантер делает медленный глоток воды со льдом, стоящей перед ним.
— Я думаю, он влюблен в тебя, Пейтон.
— Хантер, — рявкаю я, потому что, господи боже, почему он так себя ведет? Что он несёт? — Будь гребаным профессионалом.
Ублюдок пожимает плечами.
— Когда это я был профессионалом? — Если бы у него во рту была жвачка, он бы щелкнул ею, просто чтобы позлить меня.
Мы смотрим друг на друга, безмолвно общаясь:
Я убью тебя.
Нет, ты этого не сделаешь. Я твой лучший друг.
Мне все равно, что ты мой лучший друг. Ты покойник.
Она тебе нравится. Признай это.
Никогда.
Пейтон постукивает ручкой по столу, словно судья своим молотком.
— Извините, что прерываю это зрелище, разборки или что вы двое делаете, но я думаю, нам следует приступить к работе. Сейчас семь, а это заведение закрывается в девять…
Краем глаза я замечаю румянец на её щеках, когда она заправляет свои шелковистые волосы за красивое ушко.
Хм, я когда-нибудь замечал, что она носит серьги?
И с этого ракурса губы более пухлые, чем я помню, ресницы длиннее, они трепещут, когда она просматривает свои документы.
Скольжу взглядом вниз по шее, гладкой и длинной, идеальной длины, чтобы я мог исследовать её. Ключицы выделяются, направляя мой взгляд к вершинам грудей.
Я ёрзаю.
С того места, где я сижу, вырез блузки достаточно низок, чтобы я мог любоваться кружевом её белого лифчика, поддерживающего сиськи идеального размера. Они бы поместились в моих ладонях. Это всё, что мне нужно.
Бьюсь об заклад, её соски…
— Эй, любовничек. Её глаза здесь, а рекламная кампания на столе, — говорит Хантер, кивая в сторону стола, на его самодовольном лице появляется огромная улыбка, когда он ловит меня с поличным.
Я устраиваюсь поудобнее, сажусь подальше от Пейтон и рассматриваю рекламные листы, которые она разложила на столе.
Бл*дь, они хороши.
Они намного лучше тех, что мы получали от других агентств, включая нашу собственную команду.
Цвета яркие и насыщенные, но в то же время женственные. Шрифт смелый и вдохновляющий, а фотографии, которые она выбрала, действительно демонстрируют тот ракурс, к которому мы стремимся — активная одежда для всех типов женщин.
— Я старалась выделить «Roam, Inc» среди всех других компаний, занимающихся активным отдыхом, подчеркнув её лучшие качества. — Пейтон поворачивается ко мне и шевелит бровями. Бл*дь, она милая. — Я имею в виду, посмотрите на всех этих великолепных женщин. — Она выкладывает картинку за картинкой. — Что у всех них общего?
— Они настоящие, — отвечаю я, замечая все формы и размеры.
— Вот именно. Они настоящие. Сначала это была одна из вещей, которая мне понравились в этой линейке. Как вы показывали женщин всех слоев общества: старых, молодых, невысоких, высоких, фигуристых, миниатюрных. Вы учли все нюансы, и одели их в различное снаряжение для активного отдыха, подчеркнув их лучшие черты. Когда я увидела снимки этой фотосессии, я подумала, что это была та кампания в социальных сетях, над которой я бы с удовольствием поработала, потому что возможности продвижения безграничны, но по ходу дела я почувствовала, что вы потеряли ви́дение. Вы отложили его на потом, сбавили обороты, и теперь, когда пришло время, вы в растерянности.
Точно подмечено. Именно так всё и было.
— Но, — продолжает она, — я могу не только воскресить эту рекламную кампанию из мёртвых, но и устроить потрясающий запуск.
Отвернувшись от меня, наклонившись настолько, что её дерзкая маленькая попка оказалась прямо в поле моего зрения, Пейтон роется в своей сумке на полу.
Пользуясь моментом, я смотрю на задницу — та самая задница, которая до сих пор является заставкой на моем компьютере. Упругая и в форме сердца, умоляющая, чтобы мои пальцы впились в нее. Сжимали её.
С другой стороны стола Хантер громко кашляет, прикрывая рот рукой и пиная меня под столом, как он делал, когда мы учились в средней школе.
Опять попался.
Друг с отвращением качает головой.
— Тебе действительно нужна няня, — шипит он как раз в тот момент, когда Пейтон садится обратно.
В течение следующего получаса она представляет нам множество идей для кампании.
— Все они немного отличаются друг от друга, но сосредоточены вокруг главного: приключений на свежем воздухе для всех женщин. Новички. Среднего уровня. Эксперты. Мамы-домохозяйки и те, кто занимается на тренажерах. Путешественники, туристы и те, кто просто хочет прогуляться по своему району.
Я не знаю, как ей это удалось, но это чертовски гениально, и мне досадно, что я сам до этого не додумался.
Или что никто другой из моих сотрудников тоже этого не сделал.
Хлопнув ладонями, Хантер встает — устраивает спектакль, вытянув руки над головой, — зевает и издает громкие звуки. Почему он все время так чертовски драматичен?
— Офигеть, это хороший материал, Пейтон. — Еще один фальшивый зевок. — Я уверен, что босс уже знает, который из вариантов выберет. Я одобряю их все.
Не то, чтобы это имело значение.
Его одобрение сейчас для меня ни хрена не значит, особенно после того, как он недавно сдал полупустой отчет о проделанной работе. У него может быть своё мнение, когда он выполнит свою работу должным образом.
Он смотрит на свои часы — марки «Roam, Inc» с толстым водонепроницаемым кожаным браслетом, который можно погружать на глубину до ста футов, — и заявляет:
— Ну что, дети, время игр для дяди Хантера закончилось. Мне пора идти. У меня назначен ужин, который я не хочу пропустить, но сначала я должен вздремнуть. — Друг шевелит бровями и постукивает по столешнице. — Отличная работа, Пейтон. Надо было нанять тебя для маркетинга, а не для всей этой ерунды в социальных сетях. Теперь нам придется взять тебя как внештатного сотрудника и платить тебе действительно большие деньги.
Он салютует нам двумя пальцами, щелкает каблуками и уходит.
Самодовольный ублюдок.
Из-за того, что Хантер ушёл рано, мы с Пейтон застряли, неловко сидя рядом друг с другом, на одной стороне стола. Мы похожи на пару — если бы мы были парой.
Избегая моего взгляда, Пейтон изящно делает глоток воды. Закрывает бутылку.
Ставит её на стол.
Прочищает горло.
Перебирает пальцами несколько фотографий, разложенных на столе аккуратными рядами, и, наконец, говорит:
— Можешь сказать что-нибудь, пожалуйста? Я тут вроде как умираю.
Я почесываю подбородок, щетина грубо царапает подушечки пальцев.
— Хочешь еще комплиментов?
Пейтон поворачивается ко мне, в глазах уязвимость, моё одобрение важно для неё. Она красивая, чрезвычайно талантливая, остроумная и дерзкая, но моё одобрение важно для нее.
— Я хочу узнать, хорошо ли я выполнила свою работу. Представила ли я вам что-то, что ты мог бы уверенно использовать? Дала ли я вам какую-нибудь идею, которая могла бы тебя заинтересовать?
Заинтересовать. Просто то, как она это говорит…
Бл*дь, меня возбуждает блузка, которая на ней, и то, что я видел её кружевной лифчик пять раз за полчаса. Ага, я считал. И да, я заинтересован.
Она здесь и она предоставила варианты, с которыми мы точно сможем работать.
Кампания будет потрясающей.
Тем не менее, я не могу удержаться от того, чтобы не преподнести ей урок
— Мне нужно подумать об этом.
Пейтон моргает несколько раз, на её лице отражается шок.
— О. — Снова моргает. — Да, конечно.
Она медленно и методично начинает собирать разложенные на столе материалы, аккуратно складывая каждую фотографию в папку с надписью «Иллюстративные материалы».
Берет несколько нарисованных от руки рекламных эскизов и засовывает их в кожаный портфель. Документы отправляются в другую папку, вместе с несколькими статьями о наших конкурентах и их рекламных кампаниях, ориентированных на женщин.
Закончив собирать свои вещи, Пейтон тоже встает из-за стола, перекидывает сумку через плечо и протягивает мне синюю папку.
Я беру её, не отрывая взгляда от её опущенной головы, вся уверенность исчезает в считанные секунды.
Мне отчаянно хочется приподнять её подбородок, заставить посмотреть на меня, чтобы Пейтон увидела, что я просто играю в крутого парня, но я этого не делаю. Это бизнес, и даже несмотря на то, что я собираюсь нанять её, она должна понять, что не всё дается так легко. Если Пейон хочет добиться успеха, ей нужно увидеть эту сторону бизнеса — отчаяние.
Мы выходим из кофейни и останавливаемся, чтобы попрощаться.
Она протягивает мне руку как профессионал, которым она и является.
— Спасибо, что позволили мне выступить перед вами сегодня, мистер Блэкберн.
Её формальность вызывает у меня улыбку. По крайней мере, сегодня вечером она не называла меня «сэр».
Я беру её руку в свою, чувствуя мягкую и изящную ладонь, идеально подходящую к моей большой.
— Спасибо, что нашли время, чтобы предложить эти идеи. Я позвоню.
Пейтон кивает и тяжело сглатывает. Я вижу, она хочет сказать что-то ещё, но замолкает, сдерживая свой острый язычок. Это моя девочка. Проклятье.
Нет. Не моя девочка. Она профессионал.
В ответ Пейтон увеличивает расстояние между нами на несколько футов.
— Я с нетерпением буду ждать вашего звонка, мистер Блэкберн.
Делая шаг вперед, сокращаю дистанцию и сжимаю пальцами её подбородок, заставляя посмотреть мне в глаза.
— Называй меня Рим. Мне нравится, как моё имя звучит из твоих уст. — Я сделал больше, чем следовало.
Посмотрев на неё в последний раз, я разворачиваюсь на пятках и направляюсь к своему дому. Я заведен и адски возбужден. У меня есть кое-какие дела, о которых нужно позаботиться, и они никак не связаны с «Roam, Inc».