-- Спасибо, Нефед Степанович...
Молодой человек хотел еще что-то сказать, но старик передал чемодан Фросе и ушел в сторону, в депо.
-- Милый, я всю квартиру прибрала, -- говорила Фрося. -- Я не умирала.
-- Я догадался в поезде, что ты не умираешь, -- отвечал муж. -- Я верил твоей телеграмме недолго...
-- А почему же ты тогда приехал? -- удивилась Фрося.
-- Я люблю тебя, я соскучился, -- грустно сказал Федор.
Фрося опечалилась.
-- Я боюсь, что ты меня разлюбишь когда-нибудь, и тогда я вправду умру...
Федор поцеловал ее сбоку в щеку.
-- Если умрешь, ты тогда всех забудешь, и меня, -- сказал он.
Фрося оправилась от горя.
-- Нет, умирать неинтересно. Это пассивность.
-- Конечно, пассивность, -- улыбнулся Федор; он любил ее высокие, ученые слова. Раньше Фро даже специально просила, чтобы он научил ее умным фразам, и он написал ей целую тетрадь умных и пустых слов: "Кто сказал "а", должен говорить "б", "Камень, положенный во главу угла", "Если это так, а именно так", -- и тому подобное. Но Фро сама догадалась про обман. Она спросила его: "А зачем после буквы "а" обязательно говорить "б", а если не надо и я не хочу?"
Дома они сразу легли отдыхать и уснули. Часа через три постучал отец. Фрося открыла ему и подождала, пока старик наложил в железный сундучок харчей и снова ушел. Его, наверно, назначили в рейс. Фрося закрыла дверь и опять легла спать.
Проснулись они уже ночью. Они поговорили немного, потом Федор обнял Фро, и они умолкли до утра.
На следующий день Фрося быстро приготовила обед, накормила мужа и сама поела. Она делала сейчас все кое-как, нечисто, невкусно, но им обоим было все равно, что есть и что пить, лишь бы не терять на материальную, постороннюю нужду время своей любви.
Фрося рассказывала Федору о том, что она теперь начнет хорошо и прилежно учиться, будет много знать, будет трудиться, чтобы в стране жилось всем людям еще лучше.
Федор слушал Фро, затем подробно объяснял ей свои мысли и проекты -- о передаче силовой энергии без проводов, посредством ионизированного воздуха, об увеличении прочности всех металлов через обработку их ультразвуковыми волнами, о стратосфере на высоте в сто километров, где есть особые световые тепловые и электрические условия, способные обеспечить вечную жизнь человеку, -- поэтому мечта древнего мира о небе теперь может быть исполнена, -- и многое другое обещал обдумать и сделать Федор ради Фроси и заодно ради всех остальных людей.
Фрося слушала мужа в блаженстве, приоткрыв уже усталый рот. Наговорившись, они обнимались, -- они хотели быть счастливыми немедленно, теперь же, раньше, чем их будущий усердный труд даст результаты для личного и всеобщего счастья. Ни одно сердце не терпит отлагательства, оно болит, оно точно ничему не верит. Заспав утомление от мысли, беседы и наслаждения, они просыпались снова свежими, готовые к повторению жизни. Фрося хотела, чтобы у нее народились дети, она их будет воспитывать, они вырастут и доделают дело своего отца, дело коммунизма и науки. Федор в страсти воображения шептал Фросе слова о таинственных силах природы, которые дадут богатство человечеству, о коренном изменении жалкой души человека. Затем они целовались, ласкали друг друга, и благородная мечта их превращалась в наслаждение, точно сразу же осуществляясь.
По вечерам Фрося выходила из дому ненадолго и закупала продовольствие для себя и мужа; у них обоих все время увеличивался теперь аппетит. Они прожили, не разлучаясь, уже четверо суток. Отец до сих пор еще не возвратился из поездки: наверно, опять повел далеко холодный паровоз.
Еще через два дня Фрося сказала Федору, что вот они еще побудут так вместе немножко, а потом надо за дело и за жизнь приниматься.
-- Завтра же или послезавтра мы начнем с тобою жить по-настоящему! -говорил Федор и обнимал Фро.
-- Послезавтра! -- шепотом соглашалась Фро.
На восьмой день Федор проснулся печальным.
-- Фро! Пойдем трудиться, пойдем жить, как нужно... Тебе надо опять на курсы связи поступить.
-- Завтра! -- прошептала Фро и взяла голову мужа в свои руки.
Он улыбнулся ей и смирился.
-- Когда же, Фро? -- спрашивал Федор жену на следующий день.
-- Скоро, скоро, -- отвечала дремлющая, кроткая Фро; руки ее держали его руку, он поцеловал ее в лоб.
Однажды Фрося проснулась поздно, день давно разгорелся во дворе. Она была одна в комнате, шел, наверно, десятый или двенадцатый день ее неразлучного свидания с мужем. Фрося сразу поднялась с постели, отворила настежь окно и услышала губную гармонию, которую она совсем забыла. Гармония играла не наверху. Фрося поглядела в окно. Около сарая лежало бревно, на нем сидел босой мальчик с большой, детской головой и играл на губной музыке.
Во всей квартире было тихо и странно, Федор куда-то отлучился. Фрося вышла на кухню. Там сидел отец на табуретке и дремал, положив голову в шапке на кухонный стол. Фрося разбудила его.
-- Ты когда приехал?
-- А? -- воскликнул старик. -- Сегодня, рано утром.
-- А кто тебе дверь отворил? Федор?
-- Никто, -- сказал отец, -- она была открыта... Меня Федор на вокзале нашел, я там спал на лавке.
-- А почему ты спал на вокзале, что у тебя -- места нету? -рассердилась Фрося.
-- А что! Я там привык, -- говорил отец. -- Я думал -- мешать вам буду...
-- Ну уж ладно, ханжа! А где Федор, когда он явится?..
Отец затруднился.
-- Он не явится, -- сказал старик, -- он уехал...
Фро молчала перед отцом. Старик внимательно глядел на кухонную ветошку и продолжал:
-- Утром курьерский был, он сел и уехал на Дальний Восток. Может, говорит, потом в Китай проберусь -- неизвестно.
-- А еще что он говорил? -- спросила Фрося.
-- Ничего, -- ответил отец. -- Велел мне идти к тебе домой и беречь тебя. Как, говорит, поделает все дела, так либо сюда вернется, либо тебя к себе выпишет.
-- Какие дела? -- узнавала Фрося.
-- Не знаю, -- произнес старик. -- Он сказал, ты все знаешь: коммунизм, что ль, или еще что-нибудь -- что получится!
Фро оставила отца. Она ушла к себе в комнату, легла животом на подоконник и стала глазеть на мальчика, как он играет на губной гармонии.
-- Мальчик! -- позвала она. -- Иди ко мне в гости.
-- Сейчас, -- ответил гармонист.