— Ты болен, — говорю я ему с порога его кабинета.
Он сидит за своим столом в другом спортивном костюме, чем накануне. Штаны серые, а его футболка белая. Тени под его глазами темнее, чем вчера. Держу пари, он не сомкнул глаз.
— Это аллергия, — говорит он, сосредоточившись на каких-то бумагах.
— Аллергия. Конечно.
— Я не болею, — настойчиво говорит он мне.
Я чуть не смеюсь. Вместо этого я просто отворачиваюсь.
Несколько часов спустя я снова прохожу мимо двери его кабинета и нахожу его откинувшимся на спинку стула и потирающим закрытые глаза. Он выглядит так, словно у него самая сильная в мире головная боль.
— Аллергия, да?
Его глаза распахиваются, и он смотрит туда, где я стою, скрестив руки на груди и прислонившись плечом к дверному косяку.
Он наклоняется вперед в своем кресле и пытается вернуться к работе.
— Да. Вероятно, пока мы разговариваем, что-то дует внутрь, летит пыльца. Береза. Кедр. — Он машет руками, как бы говоря: «И так далее».
— Да, или, возможно, это обычная простуда.
— Ты собираешься стоять там весь день и издеваться надо мной?
Я напеваю, как будто обдумываю это, а затем оставляю его наедине с этим.
Кашель только усиливается, и вскоре он сопровождается восхитительно раздражающим насморком.
Около 15:00 я бросаю пастель, мою руки и выхожу из квартиры на рынок. Я покупаю много свежих овощей, а также все остальные ингредиенты для домашнего куриного супа с лапшой. К тому времени, как я возвращаюсь, Уолт уже уронил голову на стол.
Я больше не могу этого выносить.
Я вхожу и толкаю его в спину.
— Пойдем. Давай.
— Оставь меня, — говорит он, садясь. — Я в порядке.
Я указываю на гору салфеток в мусорном ведре.
— Нет. Не в порядке.
Затем я разворачиваю его кресло и прижимаю ладонь к его лбу. Как и ожидалось, он обжигающе горячий.
— Ты весь горишь.
Его карие глаза пристально смотрят на меня, и впервые за все время он не пугает меня. На самом деле, сейчас он больше похож на грустного щенка, чем на сурового бизнесмена.
— Мне просто жарко, — говорит он, пытаясь развеять мои подозрения насчет его температуры.
— Угу. Ты, наверное, какое-то чудо медицины. А теперь пошли. — Я машу ему, чтобы он встал со стула, а когда он этого не делает, я постукиваю его носком ботинка по голени. — Не заставляй меня пытаться поднять тебя. Я сорву спину, и тогда мы оба будем вздыхать и стонать.
— Я не стонал.
— О, пожалуйста! Ты должен услышать себя. Как будто ты на смертном одре.
Ох уж эти мужчины. Серьезно?
Со вздохом он встает, и я подталкиваю его к большой комнате. Я уже приготовила ему одеяло и подушку там.
Он ложится, выглядит слегка смущенным, затем поворачивается, чтобы понюхать подушку под головой.
Он смотрит на меня почти с удивлением.
— Это твоя подушка.
Я хмурюсь.
— Да. Я не хотела заходить в твою комнату, но я могу сходить за твоей, если ты…
— Нет, — говорит он, прерывая меня почти резким тоном.
— О… хорошо. Тогда просто лежи и смотри телевизор, пока я готовлю тебе суп.
— Какой?
— Куриная лапша, — кричу я в ответ, уходя.
Это не займет много времени. Я нарезаю все, бросаю в кастрюлю и оставляю тушиться, пока нарезаю багет с хрустящей корочкой. Пока суп продолжает вариться, я отправляюсь на поиски лекарства для Уолта. Он дремлет на диване, чтобы я его не разбудила. Я полагаю, он не будет возражать против небольшого вторжения в частную жизнь, если это для его же блага. На пороге его спальни я колеблюсь, как будто собираюсь нарушить какой-то закон. Это глупо. Я вхожу внутрь и смотрю на его неубранную постель. Простыни выглядят мягкими. На его подушке все еще видна вмятина от его головы. Я вдыхаю, и моя грудь наполняется ароматом Уолта. Я нравится это. Как будто комната пропитана им.
Из большой комнаты доносится кашель, побуждающий меня к действию. Я огибаю его кровать и вхожу в его ванную — лишь на мгновение меня останавливает размер этой чертовой штуковины. Я бывала здесь раньше, во время экскурсии по квартире с Ребеккой, но я забыла, как здесь хорошо. Эта ванна для купания — вот из чего сделаны мечты.
Вспомнив о своей миссии, я направляюсь к аптечке рядом с его раковиной.
Первое, что я вижу, когда открываю ее, — это коробка с презервативами. Они находятся прямо на уровне глаз, и их невозможно не заметить.
Я краснею, как школьница, и отодвигаю их в сторону.
Конечно, у Уолта есть презервативы, говорю я себе. Что в этом такого особенного?
Большое дело. Тоже мне важное событие. Большое такое… Черт.
Ладно, двигаемся дальше.
Я обмахиваю лицо, пока ищу какое-нибудь лекарство, чтобы снять его лихорадку. Как только я нахожу дребезжащую бутылочку Тайленола, я закрываю шкафчик и убегаю.