- Скажи, а вы с женой начали снова трахаться?
- Как поэтично.
- Ты находишь?
- Истинный джентльмен.
- Изволь, спрошу иначе: что, уродив дитя, уж приступили снова вы, ты вместе с донною Сильваной, к совокуплению срамных частей?
- У тебя удивительная способность марать все, к чему ты прикасаешься.
- Откровенно говоря, мне казалось, что настоящий пакостник - это ты.
- Я?
- Разве не ты пописываешь ребенку про всякие там испражнения и прочие прелести?
(К счастью, я не рассказал Тициано о моих экспериментах с подгузниками в трусах и о куске хлеба, который я съел в туалете.)
- При чем здесь это? Я описываю то, что имеет в жизни первостепенное значение.
- А что, возобновление сексуальных отношений с собственной женой не имеет первостепенного значения в жизни?
- Кто тебе сказал, что мы прекращали эти отношения?
- О, наконец-то! Кажется, мы приподнимаем завесу.
- Ну, в общем, нет, после родов у нас еще не было секса. Нужно подождать, это деликатное дело и… Слушай, а тебе-то что?
- Да так, ничего. Спросил из любопытства. Ведь это имеет первостепенное значение в жизни. Я всегда спрашивал себя, каково это - снова войти в то же отверстие, которое прошел в обратном направлении кто-то другой?
- Не "кто-то другой", а мой сын. В любом случае, я буду думать не об этом, когда…
- Не об этом? А о чем?
- Если начистоту… Я… думаю, что… Не знаю. Я думаю, что прозондирую.
- Прозондируешь? - Тициано от души рассмеялся.
- Я имел в виду…
- Я понял, ты боишься, что твой сын перепахал тебе женушку! Давай, напиши ему что-нибудь в этом роде, твоему Марио, если хватит духу. Пусть с самого начала будет ясно, что между вами стоит на кону. Марио подпортил тебе Сильванин передок!
- Хватит. Я с тобой больше не разговариваю.
- Это почему же?
- Не выношу твоей манеры выражаться. И потом, в жизни не это главное.
- Значит, отныне занятие сексом со своей женой уже не имеет значения.
- Я этого не говорил.
- Появление ребенка вобрало в себя все. Мир больше ничего не стоит.
- Да нет же.
- Люди замыкаются на себе, ни на что не обращают внимания. Становятся папочками. Фи!
- Наоборот, мне кажется, что мне будет еще больше дела до всего на свете. Я стану еще решительнее и смелее, чтобы защищать своего сына.
- Вот видишь! Только ради своего сына. С тех пор как родился Марио… Ты уже не тот, что раньше…
- Это тебя удивляет?
- Когда-то ты был свободнее. Искреннее. А сейчас находишь тысячу оправданий. Боишься собственной тени.
- На сегодня моя тень - это записки, которые я адресую своему сыну.
- Ну, не знаю.
- А ты все только портишь. -Я?
- Да, ты.
- Это как же?
- Я не могу больше писать. Уже несколько дней. Не получается. Все время думаю о тебе.
- Разве я запрещал тебе писать Марио?
- Нет, но ты заронил в мою душу сомнение. Как будто… Как будто ты тоже вошел внутрь моих записок и принес в них свой… свой свет.
- По-моему, ты делаешь мне комплимент.
- Да, но мне-то нужны сумерки.
- Какие образы!
- Что я такого сказал?
- Сумерки. Это высокопарно.
- Вот видишь? Нельзя даже необычного слова вставить, чтобы ты тут же его не поправил. Сумерки, сумерки! Что тут не так? Что плохого в слове "сумерки"? Слово как слово, из трех слогов: су-мер-ки; из семи букв: эс-у-эм-е-эр-ка-и!
- Ой, расслабься.
- Ты - конформист, соглашатель. С тобой высоко не взлетишь.
- О'кей, о'кей, тебе нужны сумерки. Только успокойся, ладно?
- Я хочу сказать, что мне нужно уединиться. В полумраке. Как летним днем, когда забираешься на чердак, пока остальные прилегли вздремнуть. А наверху царит особый, волшебный полумрак. При таком свете предметы становятся другими. При таком мерклом свете.
- Картинка красивая, согласен. А конкретнее?
- А конкретнее, я не хочу брать с собой на чердак всякую иронию, издевки и насмешки.
- А что плохого в иронии?
- Ничего плохого, и все плохо. Совершенно невозможно ничего утвердить. Тут же послышится ироничный голосок: "Эй, да у этой вещи есть и другая сторона! Эй, да у этого слова есть и другое значение, не столь благородное! Эй, да эту ситуацию можно рассмотреть и с другой точки зрения!"
- Я нахожу такой подход превосходным.
- Да он исключает любую возможность вести разговор.
- Что делать. Так даже лучше. Поменьше болтовни. Побольше тишины. Будем потягивать коньяк.
- Видишь? Ты всегда найдешь лазейку. Ирония, ирония. Но что у тебя останется, когда своими подковырками ты разрушишь все вокруг? Твоя ирония только на подтирку годна.
- Да, с тобой шутки плохи! Ты фальсификатор чистой воды. Испортишь мне мальчишку. Никакой иронии, никакой убогости, никакой пошлости… Всю подливку у него забирает! Что ему бедненькому достанется?