Мне позвонила Сильвана.
- Я занят с клиентом. У тебя что-то срочное?
- Мы в "Скорой помощи".
- Мы - это кто?
- Я и Марио.
- В больнице? Что случилось?
- Я сама его принесла. Нашему врачу я больше не доверяю. Я все бросил, сел на рейсовый водный трамвайчик, потом на автобус. Через полтора часа я был в больнице. В отделении "Скорой помощи" я вас не нашел. Позвонил Сильване, она объяснила, куда идти. Я сел в один лифт, потом во второй. Сильвана сидела на стуле в коридоре детского отделения. Вид у нее был подавленный. Ты спал у нее на руках, весь бледненький и в поту.
- Наш врач все твердит, что это как в прошлый раз. Немного терпения, и все пройдет. Но я ему не верю. Температура так и не спадает. Уже неделю держится!
- А здесь что говорят?
- Они хотя бы меня выслушали. Я попросила их что-то сделать, какой-нибудь анализ.
- А почему ты еще здесь?
- А куда мне, по-твоему, идти?
- Разве они не записали тебя к специалисту и не велели прийти в назначенное время? Какой смысл тут сидеть?
- У него уже взяли кровь на анализ. Сразу же. Ты думаешь, я совсем ненормальная?
- Извини. Я не это имел в виду. Мне казалось, ничего серьезного нет, поэтому я тебя…
- Мне сказали, - прервала меня Сильвана, - что можно подождать и здесь, если мы готовы ждать. Это вопрос нескольких часов.
- Ждать чего?
- Результата анализа.
- Прямо сейчас? Это так спешно? - выпалил я.
Сильвана уставилась перед собой, стиснув губы.
Меня будто парализовало. Я не подавал вида, чтобы она не волновалась. Эта выдержка не очень-то помогла. Из ее глаз полились слезы. Я обнял ее, но не так сильно, как мне бы хотелось, потому что у нее на руках был ты.
Я не знал, что сказать. Спросил, сколько у тебя взяли крови, и тут же пожалел об этом. Мне бы спросить о чем-то другом, чтобы не приводить ее в отчаяние. Но как можно было говорить о другом? Под конец я сидел молча. Смотрел на тебя. Смотрел на нее. Бормотал что-то банальное:
- Вот увидишь, это ерунда, - бубнил я, поглаживая вас обоих.
Прошел час, за ним второй.
Рядом с нами села врач и начала говорить.
Сильвана жутко побледнела, попыталась встать, но не смогла удержаться на ногах. Я едва успел подхватить тебя, прежде чем она упала. Ее уложили на полу и задрали ей ноги, чтобы кровь подступила к голове. Ей дали выпить полстакана воды, накапав в него лекарства.
Тебя решили оставить в больнице. Сильвана тоже осталась.
Вас поместили в одну палату. Меня отправили домой.
- Вам нет никакого смысла оставаться. У вас был тяжелый день, - сказали мне.
Последнее, что я увидел перед уходом, была Сильвана. Она сидела с землистым лицом на кровати и кормила тебя, откинувшись на спинку из белых подушек. У нее был сосредоточенный вид, как будто она с трудом выцеживала из груди некое лекарство. Она всеми силами хотела вылечить тебя, исцелить из глубины самой себя. Я почувствовал к ней прилив любви, глаза мои увлажнились, и я незаметно вышел. Леонардо продолжал писать записки своему сыну Марио, словно все это происходило с кем- то еще, в какомтчэ далеком месте во времени и пространстве.
Леонардо не спал всю ночь, сидя за компьютером и подключившись к интернету. Он перескакивал с сайта на сайт в поисках всевозможной информации. Просматривал Википе- дию, специализированные сайты, старые форумы, словно за одну ночь старался наверстать все те знания, которыми пренебрегал на протяжении тридцати семи лет своей жизни.
Он был растерян, пытался собраться с мыслями, у него болела голова, он ничего не понимал из прочитанного. Он винил себя за то, что не получил нужных знаний по медицине, фармацевтике, биологии. Все, чем он занимался в жизни, представлялось ему мелочным и жалким в сравнении со случившимся. Включая то, что до этого написал сыну. Всякие там истории, уйму страниц, опасений, сюсюканий, колебаний, сомнений, заискиваний, воображаемых конфликтов. В конце концов, он оказался неготовым к самому важному моменту в своей жизни.
На экране мелькали все эти чудовищные слова, будто и они были подвержены злокачественному внутреннему размножению, сгустки этимологий и приставок: эритробластический, промиелоцитарный. Леонардо пытался оспорить эти слова, прибегая к смутным лицеистским воспоминаниям. Головная боль нарастала.
Насмешливый эльф напомнил ему о первом и единственном до сегодняшнего вечера случае, когда он просидел за компьютером всю ночь. Он только что купил новый компьютер. Там была игра "В стеночку". Нужно было методично разнести стену по кирпичикам с помощью мяча, отбивая его от стены. При этом мяч не должен касаться земли. Когда стена разрушена, ты переходишь на следующий уровень. Здесь стена крепче, а ее конструкция хитроумнее. В тот раз, не отдавая себе отчета, он играл в стеночку до пяти утра, пытаясь разрушить ее электронным мячиком.
Теперь Леонардо бился на нулевом уровне. Он никуда не продвинулся, зато стена становилась все крепче.
Ближе к шести утра Леонардо оторвался от компьютера и заходил по комнате. Он думал о сыне, о том, как Марио мог непредсказуемо разрыдаться без всякого удержу. Леонардо позавидовал ему. У него никак не выходило сделать то же самое. Не вышло и на сей раз.
Он надел пальто, натянул перчатки, обмотал шею шарфом. Шапку не взял, нет, он будет с непокрытой головой. Казалось, она готова взорваться. Хотелось засунуть ее в шлем со льдом. Он вышел еще затемно. Слава богу, воздух был морозный. Холод смягчил головную боль. Некоторое время он шел, не разбирая пути. Он нуждался в том, чтобы что-то произошло вовне. Ему это было необходимо. В конце концов, вселенная существовала, продолжала существовать. Для чего-то же этот ё.аный мир был нужен.
Он куда-то шел, шел и шел.
Леонардо очутился на западном берегу острова, со стороны лагуны. Солнце еще должно было взойти. Он не помнил, что сегодня рыночный день. На берегу стояли фургоны с открытыми дверцами, почти весь товар уже выгрузили. От мороза у продавцов раскраснелись лица. Продавцы устраивали прилавки под навесами, напоминавшими потолки, и цепляли лампочки на крючках за спицы навесов. Кто-то в шерстяных митенках наливал себе из термоса горячий кофе. Кто-то прихватил из дома электроплитку.
У мира полно дел, рассудил Леонардо и почувствовал некоторое облегчение.